Уже перед сумерками мы отправились с Вадимом проверить еще раз ящики и получше их спрятать. Лариса догнала нас на полпути.
Не хочу оставаться одна.
Я шел впереди, Лариса рядом и, немного отставая, пыхтел Лиманский со своим неизменным короткоствольным Хеклером, через плечо.
Ты случайно патрон в ствол не загнал? обернулся я к Вадиму.
Нет. Все нормально.
Уловимая пауза в его ответе заставила меня шагнуть к Лиманскому. Я сдернул с его плеча автомат и отсоединил магазин. Когда потянул на себя затвор, из казенника, кувыркнувшись, выпал блестящий патрон.
Вадим, ты соображаешь или нет?
А чего такого? Автомат все равно на предохранителе.
Я вставил магазин на место и передал оружие Ларисе.
Неси ты. Мне так спокойнее?
Да ладно, успокойся, понял я
Вадим цепко перехватил автомат у Ларисы из рук и снова повесил на плечо. У меня не было основания его в чем-то подозревать и снова отбирать оружие. Тем более, я сам нес на ремне карабин.
Мне повезло, что Лиманский не был профессионалом. Будь на его месте покойный Челнок, мне бы не поздоровилось. Но он был всего спекулянтом, хотя и солидного масштаба. Переиграть меня Вадим не сумел.
Я услышал, как лязгнул взведенный затвор и, не раздумывая, бросился на Лиманского. Я предчувствовал, был готов к такому исходу и постоянно держался рядом с Вадимом. Ему бы выждать еще, не торопиться, но, видимо, уже не выдерживали нервы. Он твердо решил от меня избавиться.
Я пытался вывернуть у него из рук автомат. Очередь оглушительно ударила вверх между нашими лицами. Хоть и порядком растолстев, Лиманский оставался противником отнюдь не слабым. Мы выкручивали друг у друга автомат, короткий ствол дергался перед моим носом. Если Лиманский довернет его еще на десяток сантиметровмне конец!
Он неожиданно пнул меня носком по голени. Я едва не взвыл от боли.
Вадим, ты с ума сошел! Отцепись от него, слышишь!
Должно быть, Лариса еще не понимала, что происходит. Схватила Лиманского за руку, но он отшвырнул ее в сторону.
«Сволочь, неужели тебе мало смертей! Я тебе чем помешал?»
Лиманский продолжал дергать, тянуть к себе автомат. Поддаваясь ему, я перестал тащить оружие в свою сторону, а наоборот, с силой толкнул автомат на Лиманского. Металлический кожух ударил его в лицо. Потеряв равновесие, он повалился спиной назад. У Лиманского не было опоры. За площадкой, на которой мы вырывали друг у друга автомат, шел обрыв метра полтора глубиной. Он падал, прижимая к себе уже ненужное оружие, и я знал, чем закончится падение.
Лиманский ударился затылком о камни, и страшный шлепок разбивающейся головы заставил вскрикнуть Ларису. Я спустился вниз, Вадим лежал, скорчившись, между камней, широко раскрытые глаза смотрели мимо меня, а из-под шеи растекалась густая темно-красная Лужа. Четвертый член экипажа «Мария» был мертв.
Его смерть, как и три других, как и гибель тех неизвестных мне людей, оказалась совершенно напрасной. Потому что никакой атомной бомбы не существовало.
Глава 6
Константина Ивановича Малова, бывшего директора фирмы «Русь», перехитрили. Сам он в своей прошлой жизни обманывал, обводил вокруг пальца многих. Пришла и его очередь. Он взялся за слишком крутое дело, и его купили. Возможно, люди, обещавшие ему бомбу, действительно хотели продать настоящее ядерное оружие. Но у них не получилось, и они, почти ничем не рискуя (а что бы мы сделали против боевого вертолета, даже если бы и разглядели обман?), всучили нам подделку. В рифленом добротном контейнере со звездами и надписями «Опасно, радиация», заботливо укутанную освинцованной фольгой, с фальшивыми инструкциями, отпечатанными на компьютере.
На всех этих штучках Костя купился. Как купился и я! Приглядись повнимательнее, я бы еще неделю назад сообразил, что все это туфта. Обычная, слегка перекрашенная фугасная бомба-стокилограммовка без взрывателя. А липовый активатор не вставишь в нее ни с какого конца, разве что прикрутить проволокой. Угадай я вовремя эту подделку, остались бы, возможно, живы и Челнок, и Анжела, и Лиманский.
Мы зарыли Вадима среди тех же акаций, где утром похоронили Челнока и Анжелу. Разве что яма получилась не такой глубокой, потому что копал я ее при свете фонарика. Разровняв землю, мы набросали сверху сухих веток. Теперь этот безымянный островок, даже не отмеченный на большинстве карт, стал настоящим островом мертвых.
Уже за полночь я вывел яхту в море, а в десять утра впереди показался город, который мы оставили полмесяца назад. Я и Лариса должны были исчезнуть, как бесследно исчезли уже четверо из экипажа «Марии». Появляться в городе было опасно. Нас наверняка там искали. Но и мне, и Ларисе требовалась одежда. У нас заканчивались деньги. Не оставалось другого выхода, как рисковать.
Я выбросил за борт все оружие, оставив лишь пистолет. Войной я был сыт по горло. На галечной отмели высадил Ларису и отогнал яхту метров на двести в море. Сквозь прозрачную голубоватую толщу отчетливо виднелось илистое дно, но я знал, что вода обманчива. Глубина здесь была не меньше десяти метров. Достаточно, чтобы надежно укрыть «Марию».
Я взял топор и спустился в трюм. Дубовые доски поддавались с трудом. Пришлось брать лом, и лишь после трех-четырех ударов в пробоину хлынула струя воды. Я закурил, усевшись на краю рубки. Вода набиралась нестерпимо медленно. Яхта лишь слегка осела, продолжая медленно плыть по ветру. Я снова взялся за лом, пробивая отверстие в другом борту. Здесь доски оказались послабее, и море ворвалось в трюм мощным потоком. «Мария» раскачивалась, погружаясь кормой вниз. Я шагнул в подступившую к палубе воду и поплыл в сторону берега. Через сотню метров обернулся. Яхта стояла почти вертикально. Над водой торчал нос с замазанным названием и кусок рубки. Минуты две она оставалась в таком положении, потом, словно скользя с горы, быстро пошла вниз. Я снова поплыл, а когда на мелководье повернул голову назад, на поверхности болталось лишь несколько щепок да расходилось большое масляное пятно. «Марии» больше не существовало.
Через час мы были в городе. Обойдя стороной лодочную станпию, вышли к моему дому и, открыв дверь, скользнули внутрь. За эти недели здесь ничего не изменилось. Разве что прибавилось пыли. Я переоделся, собрал в чемодан кое-какие вещи, и мы так же тихо исчезли, оставив ключ под половиком.
Мое нетронутое жилье и сонная тишина полуденных улочек расслабили нас. Никто за нами не крался. В гору тащились с пляжа размякшие от жары и вина курортники, в горячей пыли у заборов дремали куры. У безлюдного киоска я с жадностью выпил кружку пива. Усатый продавец-кавказец зевал и таращился на Ларису.
Возле дома Ларисы мы минут десять постояли на противоположной стороне улицы, потом зашли в подъезд и поднялись на второй этаж. За дверью было тихо. Она нашарила ключи и открыла два замка. В полутемной прихожей пахло мышами и застоявшимся воздухом давно непроветриваемой квартиры.
Шорох в соседней комнате заставил меня замереть. Я взял Ларису за руку, нащупывая пистолет. В проеме стоял человек. В вытянутой руке тускло поблескивало оружие.
Не дергаться, негромко проговорил он, и вынуть руку из кармана. Осторожнее, вот так
Возникший из другой двери еще один человек быстро обыскал меня и защелкнул за спиной наручники.
А теперь проходите. Заждались вас
Наручникипоганая штука. Особенно когда их туго затянут.
Я сидел на стуле. Металлические кольца больно сдавливали кисти, заставляя беспокойно шевелить руками. Лариса курила в кресле в трех шагах от меня.
Парни, которые с такой легкостью взяли нас, уже успели куда-то позвонить и сейчас молча сидели напротив. Кто они такие? Может, милиция? Вряд ли. Хотя одеты аккуратно, на руках не видно татуировок и ведут себя вполне вежливо. Пока вежливо А может, через час так же молча будут ломать мне кости.
Тот, который сидел ближе, перехватил взгляд, брошенный на дымящуюся в пепельнице сигарету.
Дать закурить?
Если можно.
Пока можно.
Высокого роста, с развернутыми плечами спортсмена он говорил с легким кавказским акцентом. Редкие бледно-рыжие волосы были уложены в аккуратную прическу. Я уловил даже запах хорошего одеколона. Наверное, воспользовался запасами Ларисы. Он сунул мне в рот сигарету и дал прикурить.
Оружие у него было явно не милицейское. Двадцатизарядный пистолет «Астра» лежал на столе, рядом с локтем. Второй из парней сидел ближе к окну. У него было худое незапоминающееся лицо, коротко стриженные волосы, но по литой мускулистой шее тоже угадывался спортсмен. Не такие они простые эти ребята и неизвестно справился бы я с любым из них один на один.
Старшим был тот, высокий, давший мне сигарету. Когда в дверь постучали, он остался на месте, хотя сидел ближе к прихожей. Поднялся стриженный и пошел открывать дверь.
Появились еще двое. Один, видимо, из числа боссов, лет сорока, с залысиной и вислыми, хорошо уложенными, усами. Нас развели с Ларисой по разным комнатам и начался допрос. Усатый предупредил сразу.
Будешь врать, поджарим живьем.
И чтобы слова не выглядели пустой угрозой, его телохранитель или шестерка притащил электроутюг и водрузил на видное место. Я покосился на него, и у меня побежали по коже мурашки. Эти ребята обязательно им воспользуются, хотя бы ради удовольствия. Стоило только посмотреть на телохранителя усатого босса. Низкорослого, почти коротышку, с массивной челюстью и узким морщинистым лбом. Словно невзначай он так стянул мне наручники, что я чуть не взвыл от боли.
«Это начало», пообещал его взгляд.
Врать не имело никакого смысла. После меня они возьмутся за Ларису и, если поймают нас на малейшем противоречии Я рассказал все с самого начала. Пришлось даже вернуться к той истории на дороге, потому что усатый засомневался:
С чего бы они так тебе быстро поверили?
Я лишь старался не выпячивать тот факт, что трое их коллег убиты мною. Я был всего лишь владельцем нанятой яхты. Услышав, что бомба оказалась подделкой, усатый изумленно вскинул брови и задал вопрос, которого я больше всего боялся.
А где же настоящая?
Это было все равно что биться головой о стену. Они станут задавать этот вопрос снова и снова, пойдет в ход утюг, и чем все кончитсяодин Бог знает.
На Малова это не похоже. А ты что, специалист по ядерному оружию?
Перегнувшись в кресле, усатый уставился мне прямо в глаза. Уловив какой-то свой знак, коротышка хлестнул меня раскрытой ладонью в ухо.
Это только начало, повторил он на этот раз вслух.
В каких войсках ты служил? спросил усатый.
Мотопехота.
И так хорошо разбираешься в бомбах?
Плывите туда сами и решайте, угрюмо отозвался я.
Показывай на карте, где остров.
Коротышка разомкнул наручники, и я несколько минут сидел, растирая распухшие кисти рук. Нашего острова на карте шестикилометровке не оказалось. Из группы трех островов был обозначен лишь один, с маяком. Это вызвало раздражение усатого.
Опять темнишь?
Коротышка, не размахиваясь, ударил меня кулаком под ложечку. По битью он был специалистом. Кажется, на секунду или две я потерял сознание. Телохранитель держал меня за шиворот, чтобы я не свалился со стула. Сознание возвращалось вместе с болью, от которой темнело в глазах.
Так где этот остров?
Усатый, нависая надо мной, уставился прямо в глаза.
Их там три. Мы высаживались на крайнем к западу Юго-западу.
Опиши его подробнее.
Каменная вершина, такая темная километра три в окружности. С южной стороны узкая бухта. Ее трудно заметить, надо идти вплотную к скалам.
И разбить о них лоб?
Мы не разбили.
Ну ладно, говори дальше.
Я снова повторил описание места, где мы скрывались и спрятали бомбу. Потом меня увели и втолкнули в туалетную комнату. Видимо, допрашивали Ларису. Я, скорчившись, сидел на кафельном полу. От унитаза несло мочой. Перспективы вырисовывались самые мрачные. Скорее всего, они немедленно отправятся на остров, возможно, прихватят с собой меня или Ларису, и, убедившись, что бомба всего-навсего подделка, начнут вышибать из нас информацию о настоящей бомбе. В любом случае конец будет незавидный. В живых они нас не оставят.
Хотелось курить. Я слышал голоса, С Ларисой они, кажется, обходились без мордобоя. Спустя какое-то время меня снова привели в знакомую комнату и, освободив из наручников левое запястье, замкнул кольцо на трубе парового отопления. Мы опять остались вчетвером. Лариса, я и двое старых знакомых. Рыжий спортсмен принес мне пачку сигарет и блюдечко для пепла. С его стороны это была не Бог весть какая щедрость, потому что сигареты были мои собственные, отнятые при обыске вместе с пистолетом и деньгами. Рыжего спортсмена звали Артур. По крайней мере так к нему обращался второй из охранников, стриженый парень с шеей борца.
Артур включил телевизор. Стриженый ушел на кухню. Лариса сидела в кресле, я на полу у стены. В общем, вся наша троица выглядела вполне мирно. Дружная семейка смотрит «Просто Марию». Правда, на поясе у двоих висят пистолеты, а третий, с набитой
мордой, решил оригинально отдохнуть в наручниках на полу. Сколько же все это продлится? Конечно, с их машинами и катерами, часа за четыре до острова они доберутся. Будет уже темно, и поиски наверняка отложат до рассвета. Обе расселины они найдут быстро и, наверное, завтра к полудню вернутся. Значит, часов восемнадцать в запасе есть.
После фильма мы так же молча и дружно посмотрели футбольный матч, после чего стриженый заботливо принес мне ужин: чашку кофе и кусок колбасы с хлебом.
Поменяйте руку, попросил я. Сильно затекла.
Артур отщелкнул кольцо от трубы и, замкнув мою левую руку, лишь после этого освободил правую. Его напарник все это время маячил рядом, не спуская с меня глаз. Осторожные ребята! Я с тоской убеждался, что шансов справиться с ними у меня практически нет.
Стемнело, но свет в комнане они не зажигали.
Вы можете устраиваться на диване, Артур кивнул Ларисе, а тебе придется поспать на полу.
Стриженый бросил мне одеяла и подергал наручники, проверяя их прочность. Они сторожили по очереди. Сначала Артур, потом стриженый. На рассвете свое место в кресле снова занял Артур. Позевывая, он неторопливо курил, потом ушел на кухню. Впервые за много часов нас оставили с Ларисой вдвоем. Она тоже не спала.
Что будем делать? приподнявшись на локте, Лариса смотрела на меня. Нас убьют?
Что я ей мог ответить? Беспомощный, как червяк, вздернутый к трубе, я, наверное, представлял жалкое зрелище.
Слава, почему ты молчишь? Тебя сильно били?
Все нормально
Из дверей кухни высунулся Артур.
Между собой не разговаривать. Вякнешь еще слово, вышибу зубы.
Это было сказано все в той же вежливой манере, но угроза прозвучала вполне недвусмысленно. Я понял, что обещание он свое сдержит. После бессонной ночи ребята явно раздражены.
Неужели все для нас кончится в этой полутемной пыльной квартире? Я терпеливо дождусь усатого с его узколобым телохранителем, меня снова испинают, а может, прижгут утюгом и потом благополучно утопят в ванной. Такая же судьба ждет и Ларису. Только перед этим ее изнасилуют. Я со злостью мял затекшую руку, перебирая возможные варианты спасения. Ничего путного в голову не лезло.
За окном просыпался город. По тротуару шли люди, и в утренней тишине я отчетливо слышал их голоса.
Мясо полторы тысячи, ужас какой-то. А я своему говорю, ты бы поменьше лакал
В этом году хорошо, на пляже никакой толпы, лежаки свободны
Саня! Саня! Ты где?
Господи, целая бездна отделяла меня от этих людей! Я был совсем в другом измерении, в петле, из которой не видел спасения. На диване плакала Лариса. Впервые за все дни она не владела собой, и жалость к женщине, которую я любил, заставила меня в бешенстве рвануть кольцо наручника.
Артур поставил передо мной кофе и кусок той же копченой колбасы. Но жрать и спокойно ждать смерти я больше не собирался.
На помощь со стороны рассчитывать не приходилось. На милосердие этой компании после гибели четырех из нихтем более. Плюс прибавится злость из-за фальшивой бомбы. При таком раскладе легкой смерти, пожалуй, не будет.
Тогда у меня один выходнападать первому. А что это даст? Даже если я изловчусь и собью с ног кого-то одного из двоих, тут же на шум примчится второй. Да и не справиться мне ни с кем из них, пока рука пришпилена к трубе. Но должен же быть хоть какой-то шанс! Если бы один из них покинул квартиру! Хотя бы на пять минут. Тогда я бы мог рискнуть. Но этим ребятам наверняка даны жесткие инструкциини в коем случае не покидать квартиру.