Покорнейше прошу прощения, что не покатываюсь со смеху! отозвался Маклин. Это действительно забавная прибаутка, но не понимаю, к чему вы ее рассказали.
Они сидели в приемной доктора Суэйна, пока последний принимал больного в своем кабинете.
Я пытался проиллюстрировать, как человек мыслит, пояснил Джон Смит. Как мыслит Люси Петерсон. Она говорила вам об исчезнувшей бутылке с ядом, но не сказала, что вообще-то знала, что яд использовался для лечения стригущего лишая у Линдсея и что бутылка опустела по крайней мере наполовину. Она не сказала этого вам, поскольку вы ее не спрашивали. А я спросил.
И что?
Сие важно иметь в виду, расспрашивая доктора Суэйна об этом лекарстве. Мышьяклишь один из его компонентов. Каков был размер бутылки? Достаточно ли мышьяка было в половине ее содержимого, чтобы вызвать у человека смерть?
Слушайте, доктор, я ценю вашу любовь к деталям. Я еще больше ценил бы ее, если бы был адвокатом обвиняемого, а вы моим свидетелем. Но наша работа в том, чтобы построить дело, а не разрушать его.
Любое дело, мистер Майлз? Мы должны повесить кого-то независимо от его виновности?
Я возмущен этим вопросом.
Простите, Майлз, но так уж вы выразились.
И еще, сказал Маклин, я совершенно не принимаю другое ваше предположение! Как Линдсей мог забыть, что видел, будто кто-то выходит из дома с Терренсом? Может быть, он кого-то видел, и, может быть, у него есть причина, чтобы нам про это не рассказывать. Но забыть? Я не могу это принять.
Если бы вы занимались моей профессией, Майлз, то знали бы, что люди забывают гораздо больше, чем помнят.
Но этот случай особый! раздраженно произнес прокурор. Это было лишь прошлой ночью. Произошло убийство. Линдсей не мог забыть! Как я сказал, может быть, он кого-то защищает, но будь я проклят, если смогу согласиться с тем, что он забыл.
Он действительно защищает кого-то если я прав.
Кого и зачем?
Он защищает себя.
Спаси меня, Господи, от этих двусмысленностей! пробормотал Маклин.
В какой-то мере здесь присутствует двусмысленность, весело подтвердил доктор. Видите ли, невротик принимает реальность за нереальность, а нереальность за реальность. Такова природа его болезни. Если бы он мог взглянуть реальности в лицо и вытерпеть ее, то никаких проблем у него бы не было.
И что?
Линдсей все время твердит нам, что Терренс был его другом, его благодетелем, что он обязан ему всем. И все же он предал Терренсазанимался любовью с его женой и не написал ни строки для романа, за создание которого ему платили. Он подводит Терренса и так и этак. Питал ли Линдсей любовь к Терренсу? Конечно нет, иначе он не поступил бы с ним так. Он обворовывал Терренса, обманывал Терренса и все же повторяет, что тот был его лучшим другом. Это нонсенс, Майлз. Он ненавидел Терренса, ненавидел яростно.
Теперь вы предлагаете нам мотив! Вы развиваете мою версию.
Я развиваю свою версию, возразил доктор. Чувство вины Линдсея так огромно, что он не может допустить, чтобы кто-то другой расплачивался за преступления. Вот почему Линдсей как миленький забывает то, что видел. Он не может помочь вам наказать преступника потому, что его собственная вина слишком велика.
Было бы интересно посмотреть, как бы вы попытались преподнести вашу теорию судье и присяжным. Дохлый номер, доктор.
Какое уж там пытаться, сказал Смит с некоторой грустью. Тем не менее я вынужден искать убийцу где-то в другом месте.
Знаете, доктор, я вот подумал, не решит ли генеральный прокурор, что четыре доллара в деньмноговато за такую работу детектива?
Вот потому-то, сухо сказал доктор, я и жертвую это чрезвычайно щедрое вознаграждение местному казначейству.
Тут из своего кабинета вышел доктор Суэйн, извиняясь за то, что заставил гостей ждать. Это был высокий пожилой человек с покатыми плечами и типичной внешностью ученого. Он выразил удовольствие от возможности познакомиться с доктором Смитом.
Я читал о вас в журналах, сэр, сказал он. Боюсь, что мы, старики, с трудом постигаем новые достижения практической медицины, мало зная о новых идеях, которые выдвигаете вы, психиатры. Но должен признаться, что многие из них совпадают с тем, что мы называем простым здравым смыслом.
Благодарю. Я сейчас как раз нуждаюсь в рекомендации. Мистер Майлз обо мне очень низкого мнения.
Возможно, он и ко мне не проникнется симпатией, сказал доктор Суэйн. Он вынул из кармана лист бумаги. Не знаю, можете ли вы прочесть рецепт, Майлз, но для протокола здесь приведено все, что содержится в лекарстве для Линдсея. В нем имелся мышьяк, действительно. Может быть, в достаточном количестве, чтобы убить человека, если все выпить. Но должен сказать, что в качестве напитка это была бы ужасная гадость, хуже касторки!
Маклин нахмурился:
Но лекарство могло бы убить Дэна, если его добавили в выпивку?
Это довольно вероятно. Но вот на что я хочу указать. Если предположить, что Дэн совершил самоубийство, я сказал бы «окей». Но если вы говорите, что кто-то добавил лекарство Дэну в спиртное и он выпил его, не зная об этом, я бы сказал «нет».
А в половине лекарства хватило бы мышьяка, чтобы убить Дэна? поинтересовался Маклин.
Может быть, но одна чайная ложечка этой жидкости на вкус противней, чем можно себе представить. Оно было прописано как наружное, и в него не добавляли никаких вкусовых и ароматических добавок! Он взглянул на доктора Смита. Насколько я понял, сэр, вы видели, как Дэн вернулся домой. До начала судорог оставалось совсем мало времени. Не вел ли он себя странно, когда вы его видели?
Он вел себя как пьяный, сказал Джон Смит.
Суэйн покачал головой:
После судорог у него была возможность поговорить с Эмили. Он лишь умолял о помощи и жаловался на боль в желудке. Если бы кто-то напоил его данным лекарством, добавленным в спиртное, он понял бы, что это его и убивает.
Рот Майлза превратился в тонкую прямую линию.
Вы хотите сказать, что Линдсей не мог отравить Дэна?
Я не про это, покачал головой Суэйн. Я просто говорю, что никто не смог бы отравить Дэна этим лекарством, подлив его в спиртное втайне от Дэна. Сейчас проводят анализ содержимого желудка умершего, которое было невелико, и смею заявить, что мышьяк в нем обнаружат, но не данное лекарство. Знаете ли, Маклин, если бы вы попробовали хоть капельку этой жидкости, вы бы только плевались да умоляли откачать вам желудок.
И если лекарство от стригущего лишая тут ни при чем, негромко сказал доктор Смит, у вас нет причин, чтобы подозревать Линдсея больше других.
Черт! Майлз загасил свою сигарету в пепельнице на столике. Вы дадите мне знать, доктор Суэйн, как только получите какие-нибудь известия из лаборатории?
Безусловно, Маклин. Простите, что разрушил вашу версию, но здравый смысл говорит мне, что таким образом отравить Саттера было невозможно. Он протянул руку доктору Смиту. Ужасно рад, что познакомился с вами, сэр. Я бы хотел с вами как-нибудь посидеть, поговорить, но правда такова, что мне почти не удается присесть.
Доктор Смит и Маклин вышли на тротуар. Снег с него был убран и возвышался с двух сторон почти до уровня плеча.
Славный старик, сказал доктор Смит. У меня были всякие мысли по поводу этого лекарства, но я не подумал о такой простой вещи, как вкус, исключающий его использование.
Дэн выпил бы и самогон, если бы не смог достать чего-нибудь еще, упрямо сказал Маклин.
Но он мог достать что-нибудь еще.
Ладно! Но Линдсей мог применить что-нибудь другое. Он сидел за столом с Дэном. Пил с ним.
Алонсо Холбрук тоже пил с ним. И Алонсо говорил, что встретил Дэна, когда тот подходил к заведению Сомерса. Это произошло где-то через сорок пять минут или через час после того, как Дэн покинул свой дом. Помните, я видел, как он ушел сразу же после окончания вечеринки. Алонсо приехал домой, сколько-то побыл там, а потом шел целую милю до центра поселка. Где был Дэн все это время? Не могу представить, что он прогуливался, наслаждаясь красотой зимней ночи. Где он был? Кого он встретил? Никто не вызвался добровольно поделиться данной информацией. Это само по себе странно, не находите?
Маклин остановился и встал напротив доктора:
Слушайте, я совершенно не согласен с вашей забывательной теорией, понятно?
Понятно, сказал доктор с огоньком в глазах.
И если кто-то покинул вечеринку вместе с Терренсом, я не понимаю, почему этого никто не заметил.
Может быть, никому до такого пустяка не было дела, сказал доктор.
Окей. Здесь я могу согласиться. Допускаю также, что, если кто-то на самом деле вышел с Терренсом, Линдсей, скорее всего, заметил бы это. Он мог, как вы говорите, ожидать шанса поговорить с Терренсом наедине, или он мог бояться, что кто-то другой расскажет Терренсу, что тут творилось. Я соглашусь с тем, что он, возможно, был чертовски внимателен к каждому шагу Терренса.
Ну, по крайней мере, мы пришли к согласию по одному пункту.
Есть возможность, что он кого-то видел и не сказал нам потому, что Маклин смотрел на доктора так, словно подначивал его повторить «забывательную» теорию, потому, что боялся.
Страх здесь наверняка имел место, согласился доктор.
Давайте пойдем в дом судьи Кревена и поговорим с Линдсеем, предложил Маклин. Мы можем успокоить его насчет лекарства. Когда Линдсей увидит, что мы слезли с этой лошади, то он, возможно, расколется. Судья непременно посоветует ему так поступить. Я бы посоветовал, если бы был адвокатом Линдсея.
Но если он забыл сказал доктор со смешком.
Да бросьте! Пойдемте. Тут всего где-то полмили.
Они шагали по снегу, почти все время молча во время пути.
Забавная штука, сказал Маклин. Когда подобное случается, все люди окрашиваются в разные цвета, если вы понимаете, что я имею в виду.
Доктор кивнул:
Пока люди не оказываются лицом к лицу с кризисом, вы видите лишь те цвета, которые они хотят, чтобы вы видели, или что вам хочется видеть. Когда что-нибудь ставится на карту, оболочка линяет.
Иногда я не понимаюто ли они меняются, то ли я. Когда подозреваешь человека в убийстве, начинаешь припоминать о нем такие вещи, которые подтверждают подозрения.
И забывать такие, которые опровергают. Доктор засмеялся.
Думаю, для вас мы все выглядим как подозреваемые, поскольку вы нас не знаете. Однако тут есть очень много людей, которых я совершенно не могу представить в роли убийц. Наверно, поэтому я продолжаю придерживаться версии, что убийцаЛиндсей.
Скорее потому, что он вам не нравится.
Маклин покраснел:
Нет. Я действительно считаю, что убийство совершил Линдсей. У него были для этого и основания и возможности. Но у меня нет прямых улик. Ладно, вот дом судьи на другой стороне улицы.
Каменное здание явно построили недавно. Дом небольшой, но крепкий и компактный. Окна с широкими подоконниками. По стенам карабкались плети плюща, и летом каменные стены, наверное, будут почти полностью скрыты под листьями. Рядом с домом помещался гараж, его двери оказались открыты, и было видно машину судьи. Маклин подошел к двери и постучал медной колотушкой. Прошло не меньше минуты, прежде чем дверь отворилась, и судья Кревен поприветствовал их.
Заходите, заходите. Он отошел в сторону, чтобы пропустить гостей в обитую дубом переднюю. Как-нибудь продвинулись, Маклин? Что-то новое появилось?
Не много. Мы пришли сюда поговорить с вашим клиентом.
Сьюзен здесь нет. Я ушел от нее почти сразу, как вы ушли. У этой девушки удивительная твердость характера. Естественно, она хочет уехать отсюда. Уже начала собираться, так что может уехать, едва вы ей позволите.
Я говорю не про Сьюзен, пояснил Маклин. Мы хотим поговорить с Линдсеем.
С Линдсеем? Судья прервал процесс прилаживания сигары в янтарный мундштук. А при чем тут я?
Он здесь или нет?
Почему здесь? Нет! Почему вы так подумали? Но не стойте здесь, джентльмены. Зайдите в кабинет. Там камин растоплен. Я как раз собирался обедать. Я уверен, моя прислуга сможет что-нибудь для вас найти, если присоединитесь ко мне.
Подождите минуту, сказал Маклин. Вы говорите, Линдсея здесь нет?
Мой дорогой друг, конечно нет! Чего ради ему здесь быть? Я с ним едва знаком, разве что на почте по утрам перекидывались парой слов.
Он хотел нанять Джеймса Макинроя для консультаций. Макинрой сообщил в телеграмме, что не может приехать, и рекомендовал вас. Около часа назад Роджер отправился к вам. В течение последнего часа вы были дома?
Да, конечно. Когда я покинул Сьюзен, то поехал прямо сюда. Линдсея здесь не было.
Можно мне позвонить? спросил прокурор.
Конечно. Телефон в кабинете, сразу как войдете.
Маклин исчез, и судья спросил доктора:
В чем дело?
Майлз подозревает Роджера, сказал Смит, и здорово треплет ему нервы. Роджер подумал, что ему нужен адвокат, и он пошел к вам. Видимо, он передумал.
Судья и доктор прислушались к резкому и сердитому голосу Маклина, доносившемуся к ним из соседней комнаты:
Алло, Руф. Линдсей возвращался?.. Нет. И у судьи Кревена он не появлялся. А Лиз? Он мог пойти к ней домой А, она здесь, с тобой? Слушай, Руф, позвони Алонсо и узнай, вдруг Роджер там. Хочу с ним поговорить.
Маклин вышел из кабинета. Его темно-карие глаза поблескивали.
Ну, как вам это нравится, доктор?
Парень где-то остановился. Он найдется, сказал Смит.
Почему он сюда не пришел? Он же торопился!
Майлз, у него могли появиться гораздо более срочные дела, чем визит к адвокату.
Например, избавиться от ядатакого, который мы не искали, поскольку думали, что все дело в лекарстве?
Например, помириться с Сьюзен Вейл, предположил доктор.
Маклин вернулся к телефону, и Смит с Кревеном услышали, как он назвал оператору номер.
Моя экономка принесла мне слухи про лекарство, произнес судья. Он поднес зажигалку к кончику сигары и аккуратно закурил. В провинции информация разносится поразительными темпами, доктор. Я так понял, теперь вы знаете, что дело не в том лекарстве?
Суэйн считает, что оно ни при чем, сказал доктор и объяснил почему.
Судья кивнул:
Эта версия с самого начала казалась мне сделанной наобум. Отравлениеэто такое дело, которое требует подготовки, доктор, если надеешься уйти от возмездия. Просто взять да вылить содержимое бутыли с лекарством в спиртное Думаю, вероятность того, что это не обнаружится сразу, примерно один к миллиону!
Не меньше. Но Майлз так сильно верит, что мальчишка виновен, что готов поверить чему угодно.
А вы не согласны? Вы не думаете, что это сделал Линдсей?
Я бы сказал так, судья Кревен. Никаких убедительных улик, что убийство совершил Роджер, не имеется, а догадок по такого рода делам я предпочитаю не строить.
Да, вполне разумно.
Ну, сколько вам нужно свидетельств, доктор Смит? Это сказал Маклин, появившийся в дверях кабинета. Линдсей не показывался у Сьюзен. Его не было ни в таверне, ни в магазине.
Может быть, он пошел погулять, предположил Джон Смит. Ему нужно было о многом подумать.
Я скажу, как он поступил, произнес прокурор. Сделал ноги! Сбежал! Смылся! И я позволил ему уйти прямо из-под носа! Как я мог быть таким дураком?
Зачем ему бежать? Его, безусловно, поймают.
Вы чертовски правы, доктор, в том, что ему не уйти! И он убежал по той же причине, что и любой убийца. Потому что испугался и у него нет мозгов.
Но куда он мог податься, Маклин? спросил судья. Машины у него нет.
Пошел голосовать на дорогу, предположил прокурор.
Из местных жителей никто не стал бы его подвозить, сказал судья.
Думаете, по шоссе только местные ездят? Он доедет до Амори и залезет в поезд.
До трех часов дня поезда не будет. Кревен взглянул на свои тяжелые золотые часы. Сейчас только двенадцать тридцать.
Может быть, в товарняк запрыгнет, сказал Маклин.
Слушайте, Майлз, произнес доктор, у вас нет веской причины считать, что парень сбежал. Он был в тяжелом душевном состоянии. Вы здорово на него надавили. Он всю ночь не спал. Он в шоке оттого, что произошло два убийства и его в них подозревают. Мне самому понадобилось бы время, чтобы собраться, прежде чем приступить к беседе с адвокатом.