Это остаток. Он умер или умирает. Мы умеем красиво умиратьв белом белье,Иван Александрович усмехнулся и добавил, следуя каким-то прихотливым ассоциациям:Почему философ не воспользовался парабеллумом?
Вы считаете: убить?
Почему бы и нет? Тоже боевой офицер, и арест не был для него неожиданностью. Успел бы прихватить с собой труп, другой, третий. Что ему помешало?
Лиза представила, что вот сейчас, через секундудобровольное небытие.
Страшно, Иван Александрович.
То-то же, не хвастайся.
А откуда вы про него знаете?
От его адвоката.
Иван Александрович, вас не поражают совпадения?
Поражают.
Он мог бы рассказать, как некий запретный холодок пробежал по позвоночнику, когда он ощутил себя в квартире философа. Как если б тот канделябр заговорил... или зеркало крикнуло отверстым ртом, проявившись прежними отражениями. Как пыльца погибших душ словно бы взметнулась и осела праховым покровом на вещах и книгах, на граммофоне, который я не посмел завести, чтоб обнять эту девочку. И для полноты картины звякнул звоночек и явился мужичок в ватникедвойник старинного свидетеля преступления. Ничего этого он не рассказал, а повторил:
Поражают.И закруглил на филологической сентенции:Совпадениявыпирающие пружины сюжета в слабой прозе. В жизнивидимые знаки скрытного рока.
Что Лиза пропустила мимо ушей, поскольку не могла оторваться от предыдущего эпизода.
Иван Александрович, а все-таки к кому побежала Мария потом? Ну, кого любил Иисусбез имени?
Это сам авторИоанн Богослов.
Который сочинил про Страшный Суд?
Тебе-то откуда известно?
От Мити.
Так вот чем интересуется внук,констатировал Иван Александрович.
Машина притормозила у парадного подъезда, от дома отделилась тень, материализовавшаяся после заковыристых плутаний по тротуару в мужичка в фуфайке, но без чемоданчика и с более крепким душком:
Мы тут сидим в подвале: Сереня, Сеня, Семеныч и я. Кончилось. Думаю: а ведь в двадцать седьмой мне предлагали. Ведь ты предлагал?
За работу.
А за расписочку, едрена вошь? Отключил быи привет. Звонил, звонил, думаю, куда их отнесло?..
Вы знаете, который час?
Это мне без разницы, я достану. Так дашь? Я с утречка, с раннего забегу...
Дам, только не забегай, исчезни. Лиза, прощай, завтра позвоню.
Этот незамысловатый вымогатель опять влез в их ночь и разрушил эпизод с садовником и собирающимся вокруг него остаткомздесь непременно была мать с сыновьями, вдова и плотник, Фома и Мария, и добавился к ним философв утреннем благоухающем саду возле пустой могилы. Осталась только ночь, лестница, зеркало, оно уже замутилось... Она прошла по комнатам на балкон и перегнулась через перила: двое внизу в дальнем отблеске фонаря толковали за жизнь, толковал мужичок, Иван Александрович слушал, вот поднял голову и сказал, почти не повышая голоса (звуки звонко разносились в переулке):
Лиза, иди спать.
Не хочется.
Дочка, спать!подхватил мужичок и погрозил пальцем, кого-то явно передразнивая.Ишь, какая проказница, неслушница! Упадешь и разобьешься.
Глупости! Я могу по самому краешку пройти, через перила перелезть и...
Глянь, падает!
Да глупости!..
Иван Александрович быстро пересек тротуар и вошел в подъезд; вымогатель зигзагом двинулся следом, а Лиза бросилась в прихожую и отперла дверь. Быстрые далекие шаги (он тоже не воспользовался лифтом), приближаются, уже за лестничным поворотом, выше, еще выше во тьме, лишь переменчивые блики падают из лунной столовой, отражаясь в зеркале.
Мне действительно что-то такое показалось.
Я нарочно, я заметила, что вы неравнодушны к балкону.
Лиза, не торопись,сказал он строго, но не ушел.
Мужичок наконец управился с лифтом, шумно подъехал и вывалился на площадку.
Хозяин, ты куда пропал-то?
Да на, на!Иван Александрович сунул в карман фуфайки, видимо, купюру, вдавил приставалу сильной рукой в кабинку, сомкнул допотопные дверцы, мосгаз с лязганьем ухнул вниз. Иван Александрович захохотал.Нет, это великолепно! Ведь он будет каждый день сюда ходить!Смех впотьмах звучал как отдельное живое существо.Значит, так тому и быть.
Входная дверь захлопнулась, отрезав смех на площадке, он подошел, уверенно угадав, где она стоит; и поцелуй его, в губы, прожег внутренности насквозь, как будто она перешла вдруг в новое естествоподвижное отзывчивое пламя. Он почувствовал это благодарно и угрюмо. А старое тусклое зеркало уловило их движениясеребряный промельк жизни.
Много позже Лиза поинтересовалась, из чего он делал трагедию, тянул и медлил, ведь это так приятно. Потому и тянул, чтоб тебе было приятно, а не застало врасплох детским страхом и отвращением. Однако у вас опыт! Опыт тут ни при чем. А что при чем? Это тебе еще рано знать, голубчик мой. Не рано, а в самый раз. В другой раз. Значит, будет и другой раз? А как ты думаешь? А вы сейчас уедете? Останусь, если ты честно заснешь. Не хочется. Не ври. А вы? И тут ее окончательно сморило.
Он знал, что не заснет, не уйдет, и попытался от спящей отвлечьсяупражнения для праздного умавоображаемым осмотром места происшествия в присутствии пары понятых: выцветшей дамы и пажа (в перевернутой ситуации роль юного пажа с зеркалом играет Лизочек, япожившая дама). Итак, по делу парабеллум не проходил (свидетельство адвоката... да мало ли блаженных на Руси перед концом, Иван Александрович закурил), зато на кухне дверца, дубовая, гробовая, с крестовинойчерный ход,вот почему обыск кончился ничем, трактат уничтожен, бумаги безукоризненны, вышка обеспечена. Банально. Но сразу возникает ряд вопросов, переводящих банальность в тайну посмертную. Лизочек шевельнулась, обнажив круглое колено, загорелое из простынных складок. Вздохнула. Omne animal triste post coitumвсякая тварь грустна после соития (по латыни звучит благороднее). Ее как будто не шокировал резвый переход от одного эпизода (где Антигона Софокла погребает тело Полиника под православным крестом) к совсем другому, впрочем, вмешался ловкий подручный и переход облегчился. Нет, не шокировал, напротивнизкий контраст, налет мистики (терпеть не могу) усиливает страсть. Иван Александрович улыбнулся, коснулся колена, она шевельнулась, погладил, отчетливо осознавая, что совсем неподалеку, внутри Садового кольца, старая женщина в предсмертии ожидает встречи с Борисом и Глебом.
8 сентября, понедельник
Вот сюда, Дмитрий Павлович, на кушеточку. Раскиньтесь свободно, вольно и ни о чем не думайте.
С удовольствием.
Отбросьте скепсис, а также искусственные нравственные запреты, приобретенные за тридцать три года.
Десять заповедей? С удовольствием.
Мы говорим: супер-Эго, надстроечка, так сказать. И слушайте сюда.
Вы из Одессы, Борис Яковлевич?
Имел счастье и рассчитываю там умереть. Слушайте! Если вы сумеете освободиться хотя бы на час, проявятся ваши подавленные разумом влечения. Путем беседы мы выявим главное, мешающее вам жить (дышать), и рассмотрим, каким образом это влечение можно удовлетворить или же от него избавиться. Я внятно излагаюсь?
Вполне. Отбрасываю надстройку и заявляю: удушье настигло меня почти два года назад на балтийском берегу, когда я общался с Мефистофелем.
Это, конечно, интересно, Дмитрий Павлович, но вы торопитесь. Даю кратенькую справочку. Различаются два вида инстинктов. Либидо, а иначе Эрос,энергия сексуальная, инстинкт жизни. И Танатос. Знаете, что это такое?
Древнегреческая смерть.
Да: энергия агрессивная, стремление к уничтожению себя или другого. Либидо и Танатос частенько сплетаются в клубочек. Наша задача: проследить, в каких формах проявлялись и подавлялись эти влечения у вас. Тот Мефистофель возник, естественно, не случайно и не два года назад. Запомните: все заложено в ребенкето, что раскрывается или закрывается впоследствии. Вы должны отвечать откровенно, не задумываясь, сняв контроль сознания. Итак, любимое занятие в детстве.
Как и всю жизньсочинение историй.
Самая первая история, которую вы помните.
Убийство Иуды.
Вы сами его убиваете?
Я вхожу в бабушкину картинку«Тайную Вечерю», сначала стреляю в мешочек с золотом...
С тридцатью сребрениками?
Мне казалось, что блеск рассыпающегося золота в бедной горнице должен убедительнее продемонстрировать свидетелям, кто предатель. Разумеется, я так не рассуждал, я так видел, ведь я был там, среди них.
И вы используете пистолет.
Ну, я понимаю, что маленький и иначе не справлюсь.
Вам его не жалко?
Наверное, жалко, потому что я никогда не вижу его мертвым, отстраняюсь, покуда труп не оживает.
Каким образом?
Его прощает главный из сидящих за столом.
То есть все оканчивается благополучно?
Мне так хотелось.
Тяжелый случай, Дмитрий Павлович. Религиозностьнаиболее тяжелая разновидность невроза, но не горюйтесправимся. И прежде всего отдадим себе отчет, в какой извращенной форме проявились у вас Либидо и Танатосв форме христианского экстаза. Любовь к бабушке вы перенесли на мифический эпизод и закончили убийством и так называемым воскрешением. Ваше самое сильное чувство в детстве.
Ощущение тайны.
В чем?
Во всем.
Назовите какую-нибудь конкретную деталь в связи с этим.
Скрип.
Скрип чего?
Не знаю.
Очень любопытно. Подберите лексические пары к этому слову.
Скрип пера, двери, лестницы, створки окна, ступенек, колеса, половиц, сапог, калитки, ворот, дерева под ветром.
С чем из названных реалий ассоциируется ваш таинственный скрип?
Ни с чем, потому он и таинственный.
Где вы его слышали?
В Никольском лесу на рассвете.
Сколько вам было лет?
Десять.
Итак, лес на рассвете. Дерево под ветром?
Ветра не было.
Повозка?
Не помню.
Остается скрип сапог, вообще обуви. То есть чьи-то шаги? Опишите звук.
Через равномерные промежутки: скрип-скрип-скрип.
Вы были в лесу один?
С другом. Евгением Вэлосом.
Что он говорит по этому поводу?
Что он ничего такого не слышал.
Может быть, не расслышал?
Может быть. Однако я запомнил на всю жизнь.
Ваш друг способен соврать?
Сколько угодно. Только зачем?
Или у вас была слуховая галлюцинация?
До вчерашнего дня я тоже думал: мне что-то померещилось.
Что же произошло вчера?
Мой отец упомянул об этом эпизоде (ну, когда мы были в лесу) и отказался ответить, откуда ему об этом известно. Вэлос ему не рассказывал.
Выходит, там был кто-то третий? Например, ваш отец.
Нет, не отец.
Почему вы так уверены?.
По некоторым обстоятельствам.
А именно?.. Дмитрий Павлович, или откровенностьили излечение становится проблематичным.
Отец не стал бы скрываться: отобрал бы парабеллум и забрал нас в Москву.
Парабеллум. И вы молчали? Вам не хотелось о нем говорить.
Ну и что?
Это свидетельствует, какое значение вы придаете данному предмету. Откуда он взялся?
Из бабушкиной тумбочки.
Опять бабушка. Пистолет не ассоциируется у вас с детской историей о Тайной Вечере?
Возможно. Во всяком случае, существует бытовая зрительная связь: тумбочка в прихожей напротив картинки.
Великолепно. Итак, вы залезли в тумбочку...
За сухарями. О пистолете мы не подозревали.
Вы голодали в детстве?
Сухари нам с Вэлосом нужны были для побега в Грецию.
Откуда такая идея?
Вэлос понасочинял, что он грек...
Понасочинял?
Возможно, и правда. Только это не имеет никакого значения. Он вне наций, не обременен историей и почвой. Интернационалист. Гражданин мира.
По-моему, он и сейчас занимает в вашей жизни большое место.
Да уж.
А вы не испытываете к своему другу влечения, которое обыватели называют противоестественным, но которое в науке...
Должен вас разочаровать, Борис Яковлевич. В этом смысле я самый нормальный обыватель. Просто Вэлос увел у меня жену.
Тугой узелочек. Но тем любопытнее. Я говорю: Вэлос. Что вы видите?
Его глаза без очков.
Они вам нравятся?
Не знаю.
Ну?
Меня поражает контраст: победный блеск стеколи вдруг пустота, печаль.
Печаль или пустота?
Это как-то совмещается.
Как?
Черный квадрат Малевича вас устроит?
Вы прикрываетесь иронией, Дмитрий Павлович, боитесь потерять над собой контроль. Не бойтесь, мы подойдем к этим событиям осторожно, издали. Мне с вами жутко повезло.
Подходящий пациент?
В этом смысле вы просто сокровище. Вернемся назад. Из дома убегают дети, которых угнетают.
Меня не угнетали.
Понятно, что вы заядлый индивидуалист, даже анархист...
Скорее, монархист.
Остроумно. И все же что-то послужило толчком к побегу?
Похороны бабы Марфы.
Так. Любовь и смертьобе энергиисосредоточились в ту пору для вас на одном объекте, который внушил вам идею Бога. Как я понимаю, в Грецию вы не попали?
Нас сняли с поезда по приказу моего отца.
Отец. Давайте разберемся с отцом.
Только оставьте в покое Эдипов комплекс. Все гораздо сложнее.
Вот эти сложности и создают комплексы, от которых потом нелегко избавиться. Что такоеваш отец?
Человек системы, но достаточно умен, чтоб видеть ее действительные свершения. От конечных выводов прячется.
Вы очень жестки. Парабеллум принадлежал ему?
Да. Перешел от деда, мне рассказывала мама.
Дед был тоже, как вы говорите, человек системы?
Приобщился. В благодарность его расстреляли.
Вам его жаль?
Да. Я считал его предателем.
Ага. Персонаж из вашего первого сочинения.
В ту пору я о дедушке ничего не знал.
Видите, какой блестящий парадокс: не реальные
события отражаются в ваших фантазиях, а наоборотфантазии влияют на реальность.
Вы точно подметили.
Я ж говорил, что мы с вами сойдемся. А теперь обозначим круг действующих лиц вашего детства: дед, отец, бабушка, мама, друг. Кто еще?
Они главные.
Распределим их роли. Не вдаваясь подробно в Эдипов комплекс...
Благодарю.
...все же замечу, что неприязнь к отцу и деду предопределила ваше отношение к системе. Сильное влечение к женской стихии привело вас к религии. Бабушка. Мама?
Она человек не церковный, но, как многие женщины, уверует интуитивно.
А жена?
Да.
Ваш бывший друг?
В черную магию.
Ни фига себе! Когда только люди освободятся от суеверий, тут тебе и Христовы чудеса, и языческие...
Никогда, Борис Яковлевич. Находят новые и новые: фрейдизм, например.
Это строго научный метод.
Да, пока касается частностей, а не миросозерцания в целом.
Ладно, продолжим с частностями, вернемся в Никольский лес. Сколько было пуль в пистолете?
Восьмизарядный. Восемь. Израсходована одна.
Вы стреляли?
В соловья.
Попали?
Надеюсь, что нет.
Скрип смолк?
Мы сразу ушли.
С парабеллумом?
Мы его закопали.
В лесу?
В саду на даче.
Зачем?
Должно быть, продолжали играть в какую-то игру.
В какую?
Я не помню. Кажется, в «красных дьяволят».
В первый раз вы мне отвечаете: не помню. Это очень важно. Как у вас вообще с памятью?
Памятью наказан. «Мне отмщенье и Аз воздам».
Все забываете?
Наоборот: не умею забывать. Незабудки.
Забавно, но мрачно. А где сейчас пистолетик?
Мы его потеряли по пути в Грецию.
Печально, коли так. Для полной законченности истории этот ключевой символ должен был всплыть в конце.
Борис Яковлевич, да вы эстет.
Что вы, что вы, я ученый. Начинающий. Итак, покончим с лесом. Какое ощущение связывается у вас с этим происшествием?
Страх. Ужас.
До сих пор?
Да.
Дмитрий Павлович, кажется, мы нашли тот искомый аффект, который мешает вам жить. Очевидно, с помощью защитных механизмов психики вам удалось вытеснить его в подсознание, проще говорязабыть. Вы боитесь вспомнить. Остается всего лишь выловить ваше тогдашнее детское впечатление из преисподней памятиобразно говоря, восстановить в подробностях,и произойдет катарсис. Это медицинский термин...
Позаимствованный вашим Фрейдом из духовной сферыочищение. Наша беседапародия то ли на исповедь, то ли на допрос.
Неважно, какими путями, но вы должны вспомнить. Для этого мы обратимся к вашим фантазиям и снам, в которых как бы разряжаются аффекты. Сны неподвластны рассудкувдохновение, должно быть, тоже?