Не шпион то был.
Кто?
Знать быубил.
Глава десятая: АДВОКАТ ПЕРЕД ГОСПОДОМ
Ну, пошел.Алеша протиснулся в пыточную камеру (соответственно раскаленную в полдневных лучах, распаленную психической атакой: «знаниесила»), ничего пока не видя, кроме белых бумажек на двух столах. В одной кучечке«святая русская литература»», в другой«великий, могучий, свободный...». Подошел, взял билет, пробежал глазами, просиял, подошел, взял, пробежал... Удача! Жизнь прекрасна!
Сел на расшатанный стульчик, отдышался, огляделся. Неприметный ветхий старичок, по виду ласковый, внимательный чересчур внимательный! И шикарная дама в золоте (кольца, цепочка, серьги), зловеще посверкивает. «Пушкин всю жизнь боролся с царизмом и церковью (задорная девицастаричку), например, в Гавриилиаде...» Дама скучающе (здоровенному дебилу): «Так чем же страдательные причастия отличаются от действительных?»«Ущ-ющ».«Чтоущ-ющ?»«Ущ-ющ». Да, обстановочка. «Демон». Какое счастье! Позапрошлую зиму Алеша бредил Лермонтовым, и поэт отплатил за любовь, голубчик. «Поднятая целина»»тоже одолел, почти половину, в свое времятри богатыря при наганах, Давыдов, Нагульнов, Разметнов, вглядываются вдаль, в научный коммунизм; в подполье под копытами копошатся враги народа, дед Щукарь в легком старческом маразме: «спереди, говорит, костистый, а сзади говнистый» ... но, но, яркий национальный типвот как надо говоритьи нет проблем! Имя существительноеэто часть речи, которая обозначает лицо или предмет и отвечает на вопросыкто? что?.. гласные и согласные... делов-то! Разбор предложения: «Крепкий шелковый снурок очевидно заранее припасенный и выбранный на котором повесился Николай Всеволодович был жирно намылен». Неслабо! Со знаками препинания тут все просто, а кто такой Николай Всеволодович? Ни-ко-лай Все-во-ло-до-вич. Знакомое имечко. Ладно, не до него!
Сложноподчиненное, с причастным оборотом и вводным словом «очевидно»...
В камере произошли перемещения, вошла Лизани жива ни мертва (унылая девица взамен задорной завелась обреченно: «Обломоводин из представителей лишних людей...»; дебил, не справившись с «ущ-ющ», уступил место следующему знатоку). Алеша мимоходом пожалел ветхого старичка и золотую даму, однаконе расслабляться: тебя тут никто не пожалеет.
Она, с билетами, села рядом (шепотом: «Ну что, Лиз?»), передернула плечами: ничего, мол, нормально. Образ Катерины из «Грозы»стало быть, «Луч света в темном царстве» (ассоциирующийся почему-то с полукопченой колбасой... да, залитое солнцем купе, туляки со списком, странный старик...). Измена мужу, учит Добролюбов, в данном случае, порыв к свободе, к свету, к самоубийствук подвигу в удушающей атмосфере николаевской России... или александровской?.., словом, царской России. Мужгрубый, ничтожный, пьяный... а как его звали? а любовника?.. «Алеш, как звали мужа и любовника Катерины?»«Какой Катерины?.. Ах да! Черт их знает!»«Еще словои я вас обоих удалю» (золотая дама). Ребята затаились, вспоминая лихорадочно: муж и любовник, муж и любовник, муж... Наконец из какой-то школьной скукоты скромно и услужливо проявились два имени. Тихон и Борисзаписал Алеша и незаметно подвинул свой листок к Лизе. Улажено!
Тут подоспела его очередь к старичку, до Лизы изредка доносилось: «Дух беспокойный, дух порочный, кто звал тебя во тьме полночной?.. Забвенья не дал Бог, да он и не взял бы забвенья...»«Как вы это понимаете?»«Гордыня ума».«Что такое гордыня ума"?»«Он восстал против Бога, ну, захотел сравняться с Ним... возьмем, например, Люцифера...» Лиза занялась разбором предложения (пустячок! хотят поймать на «точке с запятой»... как бы не так!), одновременно прислушиваясь: «Так в чем же вы видите просветляющий смысл?»«Идет борьба за юную душу, и несмотря на сомнения, побеждает свет, Тамара как бы очищается смертью» (вот как надо говорить: Катерина очищается смертью! Молодец Алешка! Во всей классике, несмотря на трупы и трупы, просветляющий смысл). «...И если сравнить разные редакции...»«А кстати, сколько известно редакций поэмы?»«Поэт мучился демонизмом" всю жизнь. Шестая считается канонической, но в 1841 году...»
Итак, пора! Лиза с трепетом села напротив шикарной дамы, та спросила рассеянно, глядя в какой-то список:
Фамилия.
Мещерякова.
Дама оторвалась от списка, сверкнуло золото и огонек интереса в узких глазах, проговорила со снисходительной полуулыбкой:
Ну, что там у вас?
Имя числительное.
Лиза начала энергично, но не успела и половины выложить, как ее перебили:
Следующий вопрос.
Разделительные «ъ» и «ь» знаки.
Однако и знаки даму почти не заинтересовали, перешли к разбору предложения, и очень скоро, без обязательных дополнительных страданий, Лизино испытание по русскому закончилось. Подозрительно легко! Она обернулась, переходя к соседнему столу: сверкающая дама с насмешливым любопытством смотрит вслед... Иван Александрович! Ну конечно! Как же я сразу не сообразила?
Старичок, любезный, но въедливый, очевидно, не был в курсе дела, спрашивал долго, нудно, подробно, отвлекаясь в разные стороны. Но не на ту напал!
...как писал сам автор, в пыточных записях «Слова и Дела» стонала от страха и боли и лгала... кажется, так?., да, плакала и лгала народная Русь. И еще, поучения протопопа Аввакума«Книга бесед». Отсюдаобразный и точный язык романа,закончила Лиза, старичок улыбнулся приветливо.
Уж коли вы цитируете Алексея Николаевича Толстого, не помните, случайно, как сам он сформулировал свою задачу в «Петре I»?
Помню. Он искал разгадку... как это?., разгадку русского народа и русской государственности,выпалила Лиза беззаботно. Все. Блеск!
Ну и как, нашел?спросил вдруг старичок проникновенно.
Что нашел?
Разгадку нашего народа и нашей государственности.
Нашел или не нашел. Лиза колебалась. С одной стороныклассик... или не классик? Да или нет, черт его возьми! Если дато, может быть, нашел, хотя все они без исключения заблуждались... Но он же советский классик! Значит, не заблуждался? А если этот спросит, в чем разгадка? Я нигде про это не читала... И роман-то не окончен! Он умер, не окончив...
Не нашел!отрубила Лиза угрюмо.
Очень любопытно!воскликнул старичок («впадая в детство»подумала она неприязненно).Разверните свой ответ поподробнее, представьте, что мы с вами просто беседуем.
«Еще и издевается!.. Неужели все-таки нашел?.. Ну и пусть! А я буду стоять на своем!»
Это больно просто было бы: в одном романе целую нацию разгадать и закрыть тему. О чем теперешним-то писать?
Ваш подход мне нравится,одобрил старичок («Натуральный садист!»).Однако вернемся к «Петру I». В какие годы писался роман?
С двадцать девятого по сорок четвертый,Лиза уже сорвалась со школьной линии, и ее несло куда-то вдаль, как бедного Евгения под медные копыта: «Ужо тебе!».Толстой на Петра не налюбуется, а мне лично он несимпатичен.
Это почему же?
Он убил сына. Думаете, зря его прозвали «антихристом»?
Не думаю.
Вот вам и разгадка: народу не нужна такая государственность, и в Европу его не нужно тащить, вообще оставить в покое, он сам придет, если захочет.
Вы читали Мережковского?
Какого еще...
Правда, в советский период он не издавался.
А чего ж тогда спрашиваете? Разве это честно? Все от нас спряталии спрашиваете?
Вы свободны,внезапно сказал старичок.
Ну и перебьемся! Никогдаэто правдане жалела Лиза ни об одном своем шаге. Ее особенностьи прелестьзаключалась в полной внутренней свободе. «Все кончено, но я ему выдала!»объявила она в коридоре Алеше. «Старикан вроде ничего!»«Кощей Бессмертный!»«Чегой-то ты?»«Да прицепился с русским народом! Кто такой Мережковский?»«Символист, из старших».«То-то фамилия знакомая. А что он написал?»«Почти ничего. Он с фашистами сотрудничал».«Нет, как он подловить меня хотел, а? Стукач старый!» Вертлявая девица-лаборантка (все здесь противные и выпендриваются) вынесла экзаменационные листки. «Сочинениечетыре, устныйпять,констатировал Алеша якобы небрежно.Что у тебя, Лиз?.. Ну, чего молчишь?»«Пятьпять». Вокруг завистливо застыли конкурентысильная немая сцена, достойная классических чернил.
Взбудораженные до предела, они почти не заметили, как очутились на помпезной каменной скамье возле ядовитого, невинно-прозрачного озерца с ивами, сестрица Аленушка и братец Иванушка, отведавшие лукавого зелья.
Значит, я ошиблась,заявила Лиза решительно,значит, и здесь встречаются порядочные люди.
А я тетки больше боялся, пристала с разрядами местоимений... О, «Бесы»! Вспомнил.
Да какие же они бесы!
Предложение из Достоевского. Ставрогингражданин швейцарского кантона Ури, главный таинственный бес.
Не читала.
Жуткая вещь. В смыслегениальная. Он повесился на намыленном снурке.
Снурке? Забавно.
«Жива ли мать?»подумалось вдруг (тамгрубая бельевая веревка, не намыленная, которую он предусмотрительно выкинул на помойку, зарыл среди гнилья в ночь перед отъездом в Москву, но веревку можно купить, было б желание!). Детский кошмар, припрятанный в бессознательных глубинах, возвращался, сопровождал его жизнь. Лиза уловила что-токак при внезапной перемене ветерка, перебирающего легкие покорные ивовые ветви.
Муж и любовник!она засмеялась.Нет, я не могу! Молодец, Алеш! Кстати, завтра день рождения. Ты помнишь? В шесть часов.
Еще б он не помнил!
А к чему «кстати»?
К тому, что моя тетка ни в чем себе не отказывает.
Что это значит?
Догадайся.
Не ври!Все-таки давешний паучок застрял в мыслях злой занозой и даже приснился однажды в эротическом сне про женщину и насекомое.
Я никогда не вру!соврала Лиза.Только не знаю, кто. Ничего, завтра соберутся подозреваемые...
Какое тебе дело!
Она не смогла бы объяснить: чисто инстинктивное, детское, женское движениев испуге раздавить пресмыкающегося гада.
Лизка, я прошу, не лезь!
Ах, боишься за Поленьку! Не переживай, может, она и тебе не откажет.
Эта маленькая дрянь попала в самую точку. Он так и сказал:
Тымаленькая дрянь!Из протеста против традиций материнского полуподвала Алеша мата не употреблял. И сорвался с места, не дожидаясь соответствующей реплики.
Куда-то он шел, ехал, опять шел, бесцельно, стараясь движением унять тоску-кручину, так же бесцельную, беспричинную. Просто мир помертвел, как бы лишившись тайны. Красотаглавная тайна жизни, энергия божественная, покров незримый, но не дай Бог лишиться его: на голой земле голый зверь, на нем блудница, в последнем соблазне расставивши смуглые ноги в дареных золотых браслетах с каменьями. Образ древний, ужас вечный, который юноша не осознавал, о котором и не слышал, а предчувствовал: так вдруг, жить надоело. Ах, жить надоело? Пожалуйста, айн момент! Вот по скверу шагают четверо (морды, мускулы, шерстьтоже бесцельно и тоже все надоело!) и замечают унылую особь, забредшую на ихнюю территорию. «Ну, чмырь, деньги есть?» Алеша поднял голову (ангел-хранитель егозащитный механизм психикиспохватился), протаранил стоявшего напротив и промчался по аллейке и перекрестку, где служил, глядя в небо, мент-мечтатель.
Поеду в Милое, решил он под сенью закона (четыре волка в кустах наблюдают), мильтоша спустился на землю и произнес машинально, входя в образ: «Ваши документы».«А что? Я не нарушаю».«Поговори мне. Документы».«Я только хотел спросить,нашелся Алеша,как отсюда добраться до Казанского?»«Ишь ты, сирота казанская!»«Да вот паспорт, я приезжий» (волки в виду явного доноса смылись).«Ладно,отмахнулся великодушный спаситель.На трамвае до метро Университет", а там до Комсомольской"». Что и было исполнено.
Во-первых, я должен увидеть ее, просто увидеть и убедиться, что Лизка врет. Во-вторых, если представится случай (тут он вздрогнул от желания, а мир заправился алой энергией, зашелестел, зазвенел, разгорячился), предупредить. Ведь если правда (не может быть, но все-таки...), если правдамы с ней становимся соучастниками. Голова закружилась в открывающихся перспективах, Алеша ужаснулся. Допустим, перед тобою выбор (только честно!): она безупречна или доступна. Алеша ужаснулся потому, что его явно склоняло ко второму варианту, даже при издержках ревности в мерзком сне.
Он свернул на пушистую от старых деревьев улочку, завиднелся высокий тускло-зеленый забора собаки? а писатель?Алеша остановился. Там же целый зверинец, его дружелюбно выдадут, и все все поймут. Идиотская застенчивость (ну, в чем дело? просто приехал навестить знакомых!) чуть не охватила параличом, как тогда, перед декадентским домом. «Дождусь, пока стемнеет»,и отправился припоминаемым путем на Сиверку, внутренний жар слепил глаза, мешая увидеть, как светятся розоватые стволы сосен, фетовские ласточки мечутся, едва касаясь блестящей запредельной стихии, поля переходят в Никольские березы и ждет храм. Дойдя до первого озера, разделся, с размаху бросился в неподвижную воду, словно зеркало разбил на тысячу осколкови в каждом вспыхнуло солнце, лето, невидимые миру слезы. А когда уже стоял на берегу, остывая от любовной горячки, запоминая эту даль, заносимую навеки в «Красную книгу», в «Черную книгу, то услышал голос (трубный гласпочудилось с испугу):
Алексей!
Лизу еще трясло от «маленькой дряни», когда явился Иван Александрович с билетами на «Пиковую даму»ее желание (а дамами дрянямдоктор привык потакать в мелочах). «Как успехи, дорогая?»«Пятьпять».Поразительные способности у тебя. Я сдавал хуже. А все-таки запомнивдруг пригодится?слово «вскачь» пишется с мягким знаком («Петя вскачь понесся к изгороди»всплыла фраза из сочинения). Припоминаю и исключения из этого правила: уж, замуж, невтерпеж». (И этот издевается!
Сговорились они, что ли? Ладно, сейчас получит!)
Он сел в свой диванный уголок, она остановилась напротив.
Запомню и очень благодарна. Но больше, Иван Александрович, я в вашей помощи не нуждаюсь, теперь справлюсь сама.
В доме есть валерьянка?поинтересовался он хладнокровно.Или осушить слезы поцелуями?
Ведь я заплатила вам за университет? Мы в расчете? Или еще должна? Заранее скажите: сколько?
А зачем тебе знать заранее?
Нет, этого ничем не проймешь! Он взял ее за руки на колени («Только б не ушел!»она испугалась вдруг), погладил по голове.
Ну, что случилось? Кто тебя обидел? Разве я?
Никто. Просто я не хочу на «Пиковую даму».
И я не хочу. Мы останемся здесь, так?.. И никогда ни о чем не беспокойся заранее.
Иван Александрович!..
Не беспокойся. Когда я надоем тебе, я уйду. И наоборот. Но зачем губить мгновение, прелесть моя?
Только мгновение?
Только. Больше ничего нет.
В распахнутой калитке крайней дачки стоял человек с лопатой.
Кирилл Мефодьевич?неуверенно спросил Алеша.
Вот видите, и вы меня вспомнили. Вы проходили мимо к озеру, и мне показалось... или я помешал?
Вглядываясь и вслушиваясь, он внезапно осознал такое одиночество, свое одиночество в мире, что поспешно пошел на взгляд, на голос, забыв про вещи, вернулся, оделся. «Нет, не помешали!» Дорожка меж розами, зеленый домик в одно окошко, лавка, вбитый в землю стол.
Как ваши дела, Алексей?
Нормально. Четыре, пять. У Лизы две пятерки. А я тут к знакомымне застал. А вы тут... забавно! Можно, я закурю?
Конечно. Даже не ожидал, что вы такие молодцы.
Везение. Попался б какой-нибудь Фурманови ку-ку! У меня на соцреализм аллергия, что-то вроде бешенства, как у собак. Правда. «Камень на камень, кирпич на кирпич, умер наш Ленин, Владимир Ильич!»
Да, это трагедия,согласился странный старик.Сейчас я вас покормлю,и исчез в домике.
Трагедия! Скажет тоже. Но как хорошо, спокойно, тихо в пятнистой тени, яблочки висят, горят розы. Должно быть, коммунист со стажем, идеалы, пусть живет... Кирилл Мефодьевич принес миску с вареной картошкой в постном масле и огурцами. Вкуснотища. И чай. Не буду спорить, иначе придется уйти, а мне не хочется. С этим стариком хорошо молчитсявот что удивительно. И все-таки Алешу хватило ненадолго:
Вы всерьез считаете «кирпич на кирпич» трагедией? Кирпичей-то они выдали и продолжают.
Я говорю не о жанре, а о своем ощущении времени. Великое время, вы не находите?
Ага, сталинский сокол (выражение деда; страховой агент, из орловских мещан, помнил нормальную жизнь и передал внуку свои воспоминания). Жалкомне он нравится.