В салоне была кровь: на сиденье, на руле, на полу. И рядом, на смешанном с гравием песке, тоже виднелись бурые пятна. Я стоял над цепочкой запекшихся капель, и было трудно дышать. Эта цепочка обрывалась на середине дорогираненого пронесли и погрузили в машину.
Он положил двоих, сказал подошедший Габриэль. Смотри: вот лежал один, а тамвторой. Убил или ранил, неизвестно: они всех увезли с собой.
Я машинально кивнул, рассматривая пятна. Джен кричал совсем рядом с «феррари»; возможно, это его кровь натекла на песок. Мадонна! Видел ли Рафаэль, в кого стрелял?
Пробы на группу крови взяли? спросил Сальватор.
Взяли; да толку с них Габриэль повел плечами.
На нем была светлая куртка и рубашка без галстука; он принципиально не надевал на службу официальный костюм, в отличие от Рафаэля, когда тот был начальником губернаторской охраны. У меня перехватило горло. Вот так же, как сейчас Габриэль, Рафаэль Пьятта прилетал на помощь к нам с Дженом. А мымы к нему не успели.
Они не могли его догнать, убежденно заявил Сальватор. Две колымаги против нового «феррари»!
Перегородили дорогу. Габриэль указал туда, откуда мы приехали: Там следы тяжелого грузовика. Он тащился сзади, а когда Рафаэль развернулся, стал поперек дороги. Пришлось тормозить; тут-то его и вогнали в столб.
Уйма техникина одного Рафаэля, сокрушенно пробормотал «скандинав».
Иначе они бы в жизни его не достали. Пойдем, Габриэль коснулся моей руки, дашь показания, и надо возвращаться в город.
Я двинулся к автомобилям, где в кондиционированной прохладе сидели полицейские. «Скорая помощь» тронулась с места, развернулась и покатила в Сан-Себастьян. Услуги врачей здесь никому не понадобились. Я проглотил ком в горле, с усилием выговорил:
Как думаешь, он жив?
Габриэль перевел дыхание.
Его могли забрать, потому что живой или чтобы достать из тела пули, не оставлять их полиции.
Они не вернулись в Карна-Теги, заметил шагавший следом Сальватор, мы с Тео не встретили ни микроавтобус, ни тяжеловоз.
Да, подтвердил наш разбойник. Тут есть пара съездов, которые ведут незнамо куда. Просто в горы.
Почему ты не искал их с воздуха? Я остановился возле ближайшего полицейского автомобиля; оттуда вылез надменный хлыщсразу видно, начальник.
Я искал, возразил Габриэль. И никого не нашел. Кроме он осекся и уставился на хлыща, обаятельное лицо вмиг сделалось жестким. Они ехали вам навстречу в Сан-Себастьян. Фургон с рекламой кока-колы.
С чего вы взяли, что это они? с неудовольствием спросил полицейский. На вид ему было лет тридцать, от силы на два года старше Габриэля, но держался он так, словно имел за спиной три сотни раскрытых убийств на дороге.
Других тяжелых машин мы не видели, только эту. В фургоне удобно привезти сходни и по ним закатить внутрь приметный желтый микроавтобус. И преспокойно уехать. Сеньор Гатти, кто-нибудь из ваших людей заметил его номер?
Хлыщ подвигал вздернутым подбородком.
Вряд ли у него висел настоящий номер, буркнул он. Если вы такой проницательный, сеньор Торрес, отчего вы сами не остановили фургон и не проверили его содержимое? осведомился он ядовито.
Я еще не видел следов на дороге и высматривал желтого, отрезал Габриэль. Сообщите в Сан-Себастьян, пусть ищут рекламу кока-колы. Фургон уже полчаса как там. И будьте добры записать показания свидетеля; у меня мало времени.
Я вас не держу. Вальдес, садитесь, поедете с нами.
Вы снимете показания здесь и сейчас. Через десять минут мы возвращаемся в Альба-Лонгу.
Полицейский предпочел не связываться, чтобы не нажить неприятностей.
Ладно. Садитесь же, велел он мне раздраженно.
Габриэль выгнал из-за руля водителя и тоже забрался в машину, чтобы меня ненароком не увезли. Мне было все равно. Здесь или в Сан-Себастьяне, я никому не скажу, чей голос слышал в трубке. Во что бы ни вляпался Джен, полиция этого не узнает.
Хлыщ созвонился со штабом, сообщил про подозрительный фургон и занялся мной. Стараясь глубоко дышать, я рассказал, что слышал по телефону. Габриэль сидел, обернувшись назад, не спуская с меня внимательных глаз. Полицейский писал в блокноте; затем передал блокнот мне:
Поставьте подписьздесь внизу и здесь.
Я не мог прочитать запись собственных показаний: перед глазами вдруг все расплылось. Ну как же мы не уберегли Рафаэля?!
Габриэль забрал у меня блокнот, глянул на протокол и вернул:
Все правильно, распишись. Тео! прикрикнул он. Возьми себя в руки.
Расписался. И незачем на меня рычать, я не виноват, что все так получилось.
Сеньор Гатти, сказал наш разбойник полицейскому, вы понимаете, что нам не нужна сенсация. Я буду вам очень признателен, если информация не просочится в прессу и на телевидение.
Не сомневаюсь, буркнул хлыщ и распрощался.
Полиция уехала, оставив одного человека ожидать эвакуатор возле разбитого «феррари» и «форда». Габриэль тут же перестал торопиться в Альба-Лонгу.
Будь другом, погуляй чуток, попросил он Сальватора и вместе со мной забрался в его «фиат». Я готов выслушать, что ты утаил от полицейского.
Отвяжись.
Тео, он сжал мне запястье, мы в одной упряжкеты, я, Джен и Рафаэль. Я слушаю тебя.
Сказано: отвяжись!
Габриэль обеими руками потер лицо и тихо произнес:
Даже если он ранен не смертельно, с такой кровопотерей его вряд ли спасут. Спросят, о чем хотели, и оставят умирать.
Я стиснул зубы. Наш разбойник прав: пусть даже Рафаэль еще жив, он уже все равно что мертв. А мы тут рассуждаем
Послушай, продолжал Габриэль, мы должны его найти. Отыскать убийц. И дальше не твоя забота. Но мы должны их разыскать прежде полициии заткнуть глотку.
Почему?
Потому что скандал погубит семью Рафаэля и вашу фирму. А господин губернатор, поборник законности, пальцем не шевельнет, чтоб его замять. Он по горло сыт заботой обо мне и больше ни о чем полицию просить не станет, со злостью проговорил Габриэль; я вообще не заметил, чтобы наш разбойник был благодарен сеньору Тальчиди за хлопоты о его, разбойника, добром имени. Мало того, что директор охранной фирмы похищен либо убит, а одно это изрядно подмочит репутацию заведениятак еще Габриэль осекся, прикусил губу, словно физически удерживая лишние слова, не давая им сорваться.
Что еще?
Я уже сказал: это скандал и конец всему. Сюда Рафаэля могло привести одно-единственное дело. Нельзя допустить, чтобы о нем стало известно.
Что ты темнишь?! взорвался я. Рафаэля убили, а ты с секретами!
Его лицо мгновенно замкнулось, глаза стали чужие и жесткие.
Тео, чем меньше люди знают, тем лучше.
Я не могу искать убийц, не зная ни черта.
Проклятье! Я не заставлю ТЕБЯ шляться по притонам и собирать информацию. Найдутся люди, которые займутся этим с охотой и эффективно.
Тогда чего ты от меня хочешь?
Ничего, вздохнул он, будто сломавшись. Малыш, ты привязался к Рафаэлю за полгода, а я его знаю двадцать лет.
Я посмотрел на разбитый «феррари», на покосившийся столб ограждения. Рафаэль был для меня всем сразу: старший друг, умный наставник, мой должник, чью семью мы с Дженом спасли от бандитов. Жив ли он? Умирает, истекая кровью, или похитители удосужились сделать ему перевязку?
И как к ним затесался мой брат? Что с ним? Если и он убит если я потерял двоих Меня затрясло; Габриэль хлопнул по плечу, но это не помогло.
Когда надумаешь, скажешь, он открыл дверцу, собираясь вылезать из машины.
Зазвонил его «мобильник».
Габриэль Торрес слушает. Да, дон Фернандо Хорошо, я сейчас возвращаюсь Минут через тридцать. Он убрал телефон и выскочил на дорогу. Сальватор! Можно тебя попросить заехать к жене Рафаэля? Я срочно нужен губернатору.
Мадонна! Что я ей скажу?
Что Рафаэль похищен и мы будем искать. Пусть пока надеется.
Эльвира умрет, думал я, когда мы катили по пыльной грунтовке назад, к Карна-Теги. У нее сердце не выдержит, и трое детей останутся сиротами.
Джена кто-то вызвал в три часа ночито ли бандиты, то ли Рафаэль. Среди ночи Рафаэль еще не ждал погони, он лишь готовился ехать в Сан-Себастьян. Какое дело его туда погнало? Черт бы побрал Габриэля с его недомолвками! Он воображает, будто меня бережет. Но я все равно дознаюсь
Карна-Тегинебольшой, беспорядочный городок, окруженный оливковыми плантациями. Плодородный пятачок приходит в упадок, плантации съеживаются, оливы стареют и сохнут. Дорога, по которой мы ехали, шла краем города, и видно было, какое здесь все запущенное и убогое.
Благотворное влияние нового губернатора сюда еще не докатилось, мрачно изрек Сальватор, останавливаясь возле придорожного кафе с вывеской «У Дианы».
Белый тент в виде открытого шатра стоял на обочине; внутри были четыре пустых столика и стойка, из-за которой нам улыбалась симпатичная толстушка.
Минералку будешь? «скандинав» выключил двигатель.
Кока-колу.
Шутишь?
Кока-колу, упрямо повторил я, вылезая вслед за ним из машины.
Снаружи было жарко, под тентомтоже, даром что еще не было одиннадцати, и солнце пекло не в полную силу.
Что желаете, молодые люди? толстушка Диана улыбнулась каждому из нас в отдельности.
Газированную минералку и кока-колу, попросил Сальватор.
Хозяйка неторопливо повернулась к стеклянному холодильнику, забитому бутылками всех мастей. Такой богатый выбор и в Альба-Лонге не часто встретишь.
Во сколько вы сегодня открылись? спросил я.
В семь, как обычно, она выставила перед нами две бутылки. Двадцать восемь девяносто три.
Скажите: вы видели около половины восьмого серый «феррари»? Была целая процессия«феррари», черный «форд» и желтый микроавтобус.
Толстушка пересчитала деньги, которые дал Сальватор, и положила сдачу. Подняла на меня глаза:
Я в них не разбираюсь.
«Феррари» длинный и красивый
Ах да! Она кивнула. Такой у меня был, вскоре как я открылась. Они вдвоем приехалисерый и синий. Синий ехал сзади; и вдруг как заголосит, как замигает! Я аж подпрыгнула, выскочила посмотреть, что стряслось. А они задом наперед возвращаются.
Что-нибудь купили?
Да Диана свела брови, припоминая. Яблочный сок.
Кто именно? Серый или синий?
Из синего вышел водитель, а второй остался сидеть.
У Джена синяя «альфетта».
Как выглядел тот, что вышел?
Толстушка оглядела нас, словно колеблясь, стоит ли иметь с нами дело.
Пожалуйста. Это очень важно, просительно сказал Сальватор.
Она вздохнула; колыхнулась под кружевным фартуком объемистая грудь.
Стряслась беда? По вам видно Он молодой, на вид приятный. Вежливый, улыбался. В темных очках, высокий, ладный.
Стукнуло сердце. Джен!
У него были шрамы на лице? На подбородке, на щекахровные, как белые ниточки?
Нет, что вы! Чистое лицо, бронзовый загар. Светлые волосы, вот посюда, она показала на середину своей полной шеи.
Обручальное кольцо? подсказал Сальватор. Приметная родинка?
Толстушка виновато улыбнулась.
Я вам не уголовная полиция.
Как он был одет? продолжал я.
Она вытянула трубочкой губы, в задумчивости причмокнула.
Джинсы и белая блуза с длинным рукавом и высоким воротом. И с нашивкой: кораблик под парусом. Скромный такой, черно-белый.
Еще что-нибудь вспомните?
Диана развела руками.
Он вскрыл сок, попил и сразу поехал.
А черная машина и желтый микроавтобус?
Ой, не видела. У меня посетители были, я с ними заболталась, вот как с вами.
Фургон с рекламой кока-колы не припомните?
Хозяйка прыснула.
Припомню. Такой грохот был! Я опять выскочила посмотреть. У них сбоку рекламный щит отвалился, брякнулся на дорогу. Водитель с напарником так ругались, что стыдно слушать. Долго возились, прилаживали на место, а потом дальше поехали.
Съемные щиты. Этот фургон никогда не найдут.
Какого цвета был кузов под щитом? спросил Сальватор.
Да он другим боком ко мне стоял. А так синий или серый линялый, в желтых пятнах. Да: над кабиной были пятна.
Таких линялых в Эсталусии тринадцать на дюжину.
Мы задали еще несколько вопросов, но больше ничего ценного не услышали. Внешность водителя и его напарника Диана не запомнила.
На таких ругателей смотретьдуше противно, объяснила она. Да и стояли они ну не рядом.
Большое вам спасибо. Я постеснялся предложить деньги: Диана так искренне стремилась нам помочь; не обидеть бы.
Сальватор вынул из бумажника визитную карточку с адресом и телефоном «Генерала-М», подал хозяйке кафе.
Донна Диана, мы из охранной фирмы. Мало ли, возникнут проблемы
Рафаэль Пьятта, прочла она на визитке. Это вы?
Нет. Спрашивайте Сальватора Ортегу или Тео Вальдеса. Всего хорошего. «Скандинав» забрал со стойки наши бутылки, и мы пошли к машине.
Не знаю, какой черт заставил меня просить кока-колу. Отвратительный напиток. Я не смог сделать ни глотка.
Вскоре позвонил Габриэль и сообщил, что в шести километрах от Сан-Себастьяна, в кювете, найдены два рекламных щита и фальшивые номерные знаки.
Глава 3
Ах, будь я проклят удрученно пробормотал Сальватор, сворачивая в переулок со звучным названием Цаннаджатта.
Одинаковые домики на две семьибелые, под красными черепичными крышами, в окружении цветочных клумбстояли по одну сторону дороги, а по другую сторону тянулся сад, где уже совсем по-осеннему пламенели клены. «Скандинав» подрулил к дому Рафаэля, и с минуту мы сидели в машине, собираясь с духом.
Ну, пойдем, наконец сказал он, и мы вышли.
Жалюзи на окнах были опущены. У крыльца стояла кадка с аспарагусомцелое зеленое облакои лежала игрушечная собачка с круглыми глазами. Кому-то попадет: Эльвира строго следит, чтобы дети собирали игрушки. «Нельзя бросать собачку одну, ей очень грустно», буквально услышал я укоризненный голос. Собачка и впрямь глядела печально, лежа возле кадки на боку. Я подобрал ее, а Сальватор позвонил в дверь.
Дом отозвался нежной мелодией. Обычно вслед за тем раздавались крики и топот двойняшек, которые неслись узнать, кто пришел в гости. Однако сейчас было тихо. Сальватор снова позвонил. Нет ответа.
Еще не вернулись с прогулки? предположил я с сомнением.
Время к полудню, солнце жарит вовсю. В такую пору Эльвира детей не выгуливает.
Мы прошли вдоль дома и поднялись на соседнее крыльцо. Нам открыла донна Пилар.
Кто пришел! обрадовалась она. Тео, голубчик, заходи. Проходите, радушно пригласила она Сальватора. Их с самого утра никого нет, сообщила донна Пилар, предупреждая мой вопрос. Всей семьей куда-то тронулись.
Во сколько?
Вот не скажу. Я в полвосьмого поднялась, а у них тишина, какой в жизни не бывало. На всякий случай сходила к ним, позвонила в дверь. Молчок! Ну, думаю, куда это Рафаэль повез свой выводок? Да еще мне ни словом не сказавшись, закончила она с обидой.
Донна Пиларнемолодая, царственного вида сеньора, со сложной прической. На это сооружение идут гребни, заколки, искусственные цветы и еще Бог весть что, разноцветное и блестящее. Сильвия, восьмилетняя дочка Рафаэля, однажды призналась мне по секрету, что ей тоже хочется носить на голове такое богатство, но мама не разрешает, говорит «безвкусно», а почему безвкусно, если так красиво, и у самой Сильвии есть только гребешок «под черепаху», и в нем было три жемчужины, но одна выпала и потерялась. Назавтра я привез ей набор дорогих итальянских заколок. Сильвия визжала от восторга; Рафаэль огорчился, что сам не сообразил порадовать свою любимицу, а Эльвира сказала, что незачем баловать детей и что единственный ребенок, которого стоит баловать за его заслуги, это Тео Вальдес. Несколько задетый, я возразил, что уже давно в состоянии побаловать себя сам, а присутствующая тут же донна Пилар безо всякого стеснения заявила Эльвире:
Ты бы присматривала за этим ушлым «ребеночком». Он выждет десять лет и женится на твоей дочке.
Рафаэль усмехнулся, у Эльвиры изумленно округлились глаза. Потом она с шутливым отчаянием махнула рукой:
Ладно, пусть. Тео, отдаю самое дорогое! Но через десять лет.
Ложь: самое дорогое у неешумные двойняшки, а мне этого добра не надо. Сильвия приняла болтовню всерьез, струхнула и бросилась за поддержкой к Рафаэлю:
Папа! Тео очень хороший, но через десять лет он будет старый!
Ну и смеялись же мы
Вот замечательно! Рафаэль уехал! вскричал я возмущенно, обращаясь к Сальватору. А где та заявка, будь она неладна? Донна Пилар, у вас есть ключ от их половины; откройте, пожалуйста. Нам нужен один документнаверное, он у Рафаэля на столе.