- Да.
- Ну ладно, слушай. Родился я в Ленинграде. Вернее, мы с сестрой родились. Мы с ней близнецы. Сестру зовут Нина, она старше меня на двадцать минут.
- А где она сейчас?спросила я, отползая на полметра в сторону, потому что сидеть рядом с ним в опасной близости стало уже невмоготу.
- В Новосибирске, - Антон сделал вид, что не заметил моей ретирады.Вышла замуж и уехала. Мама после смерти отца с ними живет, внуков нянчит. Ну так вот, родились мы, что называется, в приличном семействе. Папа был крупной шишкой общегородского масштаба, ведал культурой. Матушка тоже не отставала, трудилась на ниве народного образования. Большая квартира, достаток, разумеется, английская спецшкола. Нет, не подумай, родители были люди порядочные. Просто ужас какие порядочные. Козероги ведь. И очень хотели, чтобы мы тоже выросли порядочными. С Нинкой-то у них все гладко шло, она такая былатихая, послушная зубрилка. А вот я
- Хулиган?
- Упаси Бог! Просто в подростковом возрасте все, что тебе с детства насильно вбивали в голову, начинает подвергаться сомнению. Даже если это действительно правильно. У предков были свои принципы. Например, они без проблем могли бы достать нам с Нинкой джинсы, но считали, что мы не должны выделяться. Нинка безропотно шила себе платьица по выкройкам из Работницы, а я занялся фарцовкой.
- Фи!скривилась я.
- Фи, согласен. Но тогда очень хотелось джинсы. Тебе в 81-ом сколько было? Девять? Наверно, не помнишь, что тогда значили фирменные портки. Примерно то же, что сейчас иномарка. Сначала топтался у гостиницы Карелия, клянчил у финнов жвачку. Звали нас паругумщиками. Ну просили у них пару гумми. Потом свел кой-какие знакомства, дорос до джинсов, косметики, свои клиенты появились. А потом в милицию загребли. Кстати, вместе с Серегой, мы с ним в одном доме жили. Родители, конечно, были в экстазе. Как, их сыночек!.. Мать плакала, отец валидол грыз. Но мне и самому стыдно стало.
- Потому что попался?как ни старалась я сдерживать ехидство, джинн так и лез из бутылки.
- Нет. Просто был один случай. Смешно сказать. Взял у своего поставщика десять пар дамских трусов. Красивые, белые, с кружевами, бантиками. И всего по пятерке. Пашка говорит: Дешевле двадцати не отдавай. Спрашиваю, почему же тогда он мне так дешево отдал. А он: им красная ценарубль, нитки гнилые, материал тоже, один раз надетьи расползутся. Ну принес я их в НИИ, где у меня обычно косметику покупали. Тетки в миг расхватали. Глазки горят, щечки румяные. Еще бы, помнишь ведь, да куда там, не помнишь, конечно, какие тогда в магазинах панталоны с начесом продавалисьчехлы на танк. Представляют, как будут в обновке перед мужем или любовником красоваться. И так вдруг противно стало. Как будто детей обманываю. Ну и бросил. Потом поступил в Финэк, окончил с красным дипломом. А дальше уже неинтересно.
- Выходит, самая яркое пятно в твоей биографииэто торговля трусами, - снова съехидничала я.
Как ни странно, но это самое яркое пятно словно сбросила Антона с недосягаемого пьедестала и приблизило к вполне реальным грешникам. Так я посоветовала одному автору, чьи герои были до тошноты добродетельны, добавить в образ немного дерьма, а одного героя, которого не спасла бы от идеальной занудливости даже тонна какашек, и вовсе убить.
Антон в ответ на мою реплику только усмехнулся:
- Говорят, у маленьких женщин под землею три метра змеиного хвоста, - сказал он, словно невзначай подвигаясь поближе.Это про тебя.
- Пребдого бдагодарна, - кивнула я.Три метра змеиного хвостаэто мне нравится. Самое изящное из того, что я слышала до сих пор на эту тему, было мал клоп, да вонюч.
Отсмеявшись, Антон придвинулся еще и спросил:
- А как тебя воспитывали? Тоже пытались внушить порядочность?
- Да нет. Меня вообще никак не воспитывали. Матушка подписывала дневник, не глядя на оценки, и советовала быть аккуратнее с мальчиками. А отчим вообще делал вид, что меня нет. Разве что бабушка, когда я к ней на лето приезжала. Да и то - больше рассказывала истории о своей жизни.
- Может, так и лучше?
- Не знаю. Все равно ведь каждый считает, что он особенный и чужие неприятности его не касаются. Мне надо было наступить на грабли раз двадцать, чтобы понять: бабушка-то права была.
Помолчав, Антон осторожно накрыл мою руку своей.
- Алла, - тихо сказал он.Может, ты все-таки скажешь, где диск? Так будет удобнее для всех.
- Почему?спросила я, оттягивая время.
- Если я правильно понял, он в твоей квартире?
Я кивнула.
- Ребята говорят, за квартирой смотрят двое хлопцев. Прогнать ихпять минут работы. Если диск там, мои его заберут. Если нет, значит, придется встретиться с госпожой Ладыниной лично. Алла, если все дело в деньгах, то я обещаю: выделю тебе и твоему компаньону солидную премию. От имени банка.
Хотите верьте, хотите нет, но я решила, что эти чертовы деньги мне не нужны. Это же не Чейз, мне моя жизнь дорога как память. На интересы, как Антон выразился, компаньона мне была глубоко наплевать. Так что сомневалась я не из-за этого. Просто снова и снова приходила в голову мысль: а вдруг он тоже мне врет? Вдруг там вообще не номер счета. Может, там такое не знаю что. Все знают, а я не знаю. Вот скажу ему, где диск, получат они его, и добрый Петр Петрович аккуратно меня пристрелит. А потом сходит на исповедь.
Я колебалась, как настоящие Весы. На одной чаше был страх и подозрительность, на другойсимпатия и желание поскорее от всего отделаться. То одна, то другая опускалась вниз, и наконец я решилась.
- Скажи, - невнятно пробурчала я, догрызая остатки ногтя и не глядя на него, - ты залез бы в пакет с дамскими прокладками?
- Ну Лет пять назадоднозначно нет. Но после такого количества крылатой рекламы, да еще если бы знал, что там что-то лежит, - вполне.
- А ты смог бы заглянуть вовнутрь использованной прокладки?
Антон посмотрел на меня с отвращением, и этот взгляд был красноречивее любого ответа.
- Ты хочешь сказать?..
- Да. Она лежит под ванной. Если твои люди слишком брезгливые, пусть наденут перчатки и противогаз, возьмут ее пинцетом, положат в герметичный пакет и привезут мне.
- Это ты в очередном детективе прочитала?ошарашенно усмехнулся Антон.
- Еще чего! У меня и своя голова на плечах есть, - нахально ответила я и пощупала голову, чтобы убедиться, правда ли это.
- Смешная ты, Алка, - сказал он так, что у меня бешено заколотилось сердце.И хорошая
Когда мы первый раз поцеловались с Мишкой, нам мешали носы и зубы, и вообще я не поняла, чего тут хорошего. Когда меня впервые поцеловал Герострат, мне показалось, что я превратилась в воздушный шарик и улечу, как только оторву свои губы от его. Остальные экземпляры и вовсе не запомнились. Но сейчас
Я чувствовала каждую клеточку своего тела, ставшего вдруг горячим и тяжелым. И в каждой клеточке билось крохотное сердечко. Или это было его сердце, ставшее вдруг странно близким, словно моим? Мне казалось, что я через губы, через кожу перетекаю в его тело и становлюсь им?
- Нет, не сейчас! Прости!
Антон оттолкнул меня, совсем не резко, но мне стало обидно. И больно. Да, я почувствовала почти физическую боль и разочарование.
- Ложись, Алла, уже поздно, - сказал он каким-то тусклым голосом и встал с дивана.
Я попыталась сконструировать идиотскую улыбку, чтобы не дать навернувшимся слезам скатиться вниз.
- Не сердись, - он нагнулся и коснулся моей щеки.Я не хотел тебя обидеть.
Я кивнула, глядя в сторону.
- Ну вот, - вздохнул Антон и присел передо мной на корточки, пытаясь заглянуть в глаза.Алла, ну прости, пожалуйста. Просто сейчас
Он замолчал, глядя на меня глазами больного сенбернара!
Черт!!! Да когда же это чудовище перестанет меня преследовать? Или я всю жизнь обречена находить его частицы в каждом мужчине?
С досады я тряхнула головой, да так, что хвост залепил нос и глаза, залез в рот.
Антон понял это по-своему, еще раз вздохнул и встал. Чмокнул меня в макушку, от чего я снова дернулась, и ушел в кабинет.
Едва сдерживая слезы, я рухнула на диван и завернулась в плед. Если так пойдет дальше, мне, наверно, не суждено будет спать в своей комнате.
Следующее утро оказалось похожим на предыдущее, как две капли воды. Я опять проснулась на диване, опять прибежала Катерина с настоятельными требованиями заказать завтрак, а заодно и обед. Опять я поднялась наверх принять душ и переодеться.
Антон, разумеется, уже уехал. Зато Петя был уже на боевом постускучал на веранде, рассеянно листая какой-то журнал.
- Что нового?спросила я.
- Да ничего, - вяло отозвался он, почесав в затылке.
- Как Алексей?
- Без изменений. Без сознания. Сергей с Анжелой полетели в Москву.
- Ну, кто такой Сергей, я, вроде, поняла. Соратник по фарцовке, переквалифицировавшийся в безопасника. А Анжела?
- Анжела? Шефова секретарша. Неплохой бабец.
Когда-то в институте нас заставляли конспектировать не только бессмертные творения Ленина и Энгельса, но еще Белинского, Чернышевского и Герцена. Так вот кто-то из последней компании в одной статье цитировал модный в ХIХ веке романс Ах, почему я не бревно. Похоже, эта песенка не утратила актуальности до сих пор. А я-то думала, что Герострат со своими бесчисленными девицами совершенно отучил меня от ревности.
Видимо, Антон был прав, говоря, что у меня все написано на лице, потому что Петя фыркнул:
- Ой, видела бы ты себя сейчас! Да Анжеле сорок лет, и у нее трое детей.
Я фыркнула в ответ, повернулась и свистнула. Но Лотты нигде не было видно. Только монстр Спрайт свирепо гремел цепью у ворот.
- Ген, а где Лотта?крикнула я, завидев в окне сторожки рыжую шевелюру.
- Течка у нее, - высунулся в окно Гена. Запер от Спрайта. Видите, так и ломится сюда, просто не отходит. А Лотта у нас девушка благородная, упаси Господь согрешит, потом щенки всю жизнь некачественные будут.
Пришлось обходиться без компании. Как-то мы в издательстве обсуждали с девицами предстоящие отпуска. Я тогда сказала, что мечтаю пожить пару недель где-нибудь в коттедже. Чтобы никого не было, ну, разве что обслуживающий персонаж. Чтобы никаких хозяйственных забот. И не на юге, а где-нибудь в Карелии. Чтобы озеро, сосны и валуны. Заказывалиполучайте. Озеро, сосны, валун, правда, всего один. Коттеджи никаких хозяйственных забот. Довольна? Вот то-то же!
Весь день я слонялась то по дому, то по двору, посмотрела какой-то убогий фильм, полистала книги. Пыталась поиграть на компьютере в Спэйс Квест, но чертов Роджер никак не мог убежать от робота-убийцы и раз за разом взрывался, пока мне это не надоело.
Петя однообразно зубоскалил, Спрайт выл, Катя вопила. И так весь день.
Скорей бы хоть Антон приехал, думала я. Обида прошла как-то сама собой, но недоумение осталось. Привычная к роли адвоката дьявола, я завела дежурную пластинку: у него были на то особые причины. Какие, интересовался прокурор. Ну какая разница, отмахивался адвокат. Нет уж, попрошу вас!Ну возможно, он был так расстроен. Или неуверен в себе. Или или у него есть дама сердца.
Так, приплыли. Прекрати это, Алла!
Ближе к вечеру я нацепила купальник и отправилась к озеру позагорать. Как и все натуральные рыжие, я моментально обгораю на солнце, но в привезенной Катей сумке нашелся умопомрачительный крем для загара от Гарнье.
Где-то с полчаса я честно валялась на песочке, подставляя солнышку по очереди то спину, то живот. Но потом мне это надоело. Есть же люди, которые могут целый день неподвижно жариться на пляже, рискуя познакомиться с меланомой. К счастью, я к их числу не отношусь: это как-то не по-сочински.
Я встала и осторожно зашла в воду. По щиколотку. Холодная, конечно. Градусов двадцать. Зато дносказка. Ровное, песчаное. Ежась от холода, погрузилась по колено и срочно вылезла.
Где-то там, за елками, загремели ворота. Странно, что я не услышала шум мотора. Может, его заглушил лязг моих зубов? Ротвейлер просто бесновался, замурованная в сторожку Лотта тоненько подвывала.
Что-то будет сегодня?
А точнее, будет ли?
Алла, ты уверена, что этого хочешь?
Да, уверена. И хватит притворяться. Ну нравится он мне, нравится. Довольна? И если призрак Герострата снова начнет царапать в окно когтистой лапой
Аллочка, у тебя с чердаком все в порядке? Какая еще когтистая лапа?
Наскоро сполоснув ноги, я влезла в шлепки, накинула пляжный халатик и направилась к дому, стараясь не мелькать за елками. Не хватало только, чтобы он увидел меня такой лахудрой!
Во дворе Антона не было. Петя загонял Ауди в гараж. Я поднялась на крыльцо, вошла в дом, оглядела холл. Никого. Прыгая через две ступеньки, взлетела наверх, еще одним прыжком пересекла коридор и захлопнула за собой дверь. Пару минут посидела на кровати, пытаясь утихомирить метаболизм.
Наконец дыхание пришло в норму, позволив заняться гардеробными работами и ремонтом фасада. Я надела сарафан с голой спиной, а на плечи накинула вместо шали платок-парео.
Антон разговаривал по телефону. Его голос отчетливо доносился из-за приоткрытой двери кабинета. Я остановилась у двери, прикидывая, что лучше: войти или подождать, пока он закончит. И когда совсем уже решила войти, вдруг услышала:
- Черт подери, Лена, я, кажется, русским языком сказал тебе: она останется здесь. По крайней мере, до тех пор, пока не получу сама знаешь что.
Вот уж не знаю, сколько я простояла у двери, превратившись в окаменевшую жену Лота. Может, час, а может, несколько секунд. Наконец кто-то скомандовал мне: Отомри!, и я поплелась наверх, едва передвигая ноги, как столетняя старуха. В голове было темно и пусто. Вот так! Вот так!выстукивало сердце.
Только я успела добраться до площадки и свернуть в коридор, внизу раздались шаги.
- Катюша, поторопись с ужином!крикнул Антон.
- Есть, шеф!отозвалась Катерина.
- Петя, я после ужина снова уеду, - это снова Антон.
Я осторожно выглянула из-за угла и увидела их обоих, стоящих у камина.
- Еще что-то случилось?встревоженно спросил Петя.
- No newsis a good news1. С Алексеем все по-прежнему. Анжела звонила. Серега к своим корифанам поехал. А я к Маше. Соскучился. Там и переночую.
-----------------
1 Отсутствие новостейхорошая новость (англ.)
- Машеньке мой привет.
- Петя!
- Да я ничего, Антон Владимыч! Это она звонила?
- Нет, Ленка.
- Как Ленка? Ах, да! Опять? Скорей бы уж все закончилось. Может, мне с вами поехать?
- Еще чего! Я тебе уже говорил, держись от Машки подальше. Ни на что не посмотрю, оторву яйца на фиг и в уши вставлю!
- А силенок хватит?
- Усыплю предварительно. Ладно, хватит. Я с Толиком поеду, а ты стереги Аллу.
Хлопнула дверьвышли во двор. Я добралась до комнаты, без сил села на кровать, вытащила перышко из подушки. На этот раз у меня даже слез не было.
Все понятно, Алла Валентиновна?
А то! Во-первых, у него есть Маша, по которой он скучает и у которой ночует. На которую даже Петя положил глаз, рискуя остаться без интимной части организма. Это все объясняет. Зачем ему я, если есть Маша?
А во-вторых Все просто, как апельсин. Заодно они с Леной Ладыниной. Просто немного разошлись во взглядах на политику партии. Впрочем, возможен и другой вариант. Сначала Леночка решила Андрюшиными ручками заполучить диск, а потом убрать его. Наверно, он ей изменил, а она осерчала. Не знает ведь, что для Корнилова это так же естественно, как есть, спать и ходить в туалет. Может, она считает, что гулятьэто исключительно ее прерогатива. И вот они с Антоном заключили джентльменское соглашение: диск в обмен на нас с Геростратом. Ну или хотя бы только на меня. Наверно, госпожа Ладынина смекнула, что денежки ей в любом случае не достанутся, так хоть страшно отомстит. Надо думать, ребятки съездили ко мне домой, ничего под ванной не нашли и решили, что диск у нее.
Нет, господа, надо делать ноги. И чем скорее, тем лучше. А то вдруг мадам Ладынина терпение потеряет. Да и вообще
Господи, ну почему мне так не везет? Все вокруг мне врут. Неужели я действительно такая лохушка? Бабушка Света говорила, что на самом деле лохэто самец лосося в брачный период. В это время он совершенно дуреет и ничего не соображает. Вот так и я. Вроде, вполне естественно желаниенайти себе нормального мужика. И что получается? Сначала Герострат, а теперь еще хлещеАнтон. Вот к чему приводят любовные танцы. Играй, гормон!
За ужином я изображала сладкую, ничего не соображающую идиотку. Улыбалась во все свои тридцать зубов (два зуба мудрости так и не вырослиможет, все дело в этом?), интересовалась новостями. Главное, не переигрывать. В голове со скоростью ЭВМ производились логические операции, суть которых состояла в следующем: как удрать. Антон, кусая губу, искоса посматривал на меня. Я скромно опускала глазки долу. Ну просто девочка-ромашка. Пусть думает, что я ничего не знаю. Ни про Ладынину, ни про эту Машу его.