Вот почему он так старо выглядел, понял Эдуард. Хотя бы сказал чего
Он не распространялся о своих проблемах и о своем самочувствии, в целом был очень позитивным человеком. Моя мама за это его и любила. Наверное, понимала его и принимала таким, каким он и был, пожал плечами Вилли.
Извините опять пискнула Груша.
Да? покосился на нее Вилли.
А каких бабушки и дедушки я должна нарисовать портреты? Марк просил об этом нашего режиссера. Сколько же им лет?
Я не очень хорошо понимаю, о чем речь. Вилли снова пронзил Аграфену острым взглядом. Говорите, бабушка и дедушка? Когда Марк жил с моей матерью, он перетащил к нам своих тетку и дядю из Советского Союза, которых назвал единственными своими родственниками. Люди они уже были не молодые, к жизни за границей не приспособленные, языков не знали. Моя мама прониклась к ним симпатией, взяла их под свою опеку. Марк бросил нас через пять лет и уехал в неизвестном направлении. Его родственники, которых он почему-то называл дедушкой и бабушкой, оказались в затруднительной ситуации, если не сказать, что в шоковом состоянии. Они не знали, что им делать. Нам с матерью они были никто, квартиру свою в России они продали. Мы их выгнать на улицу не могли. Мать моя была порядочная женщина, да и привязалась уже к старикам. Так они с нами и остались жить. Конечно, странная ситуация, но иногда и чужие люди могут стать родными. Хотя многим этого не понять. Еще раз говорю: доброта моей матери была безгранична.
Вот как раз наша Груня очень даже может вас понять, громко заявила Татьяна. И тут же заохала: Да что все время ты делаешь? Совсем мне ноги оттоптала. Разве я не правду говорю? Ты же у нас как Мать Тереза!
Я рад, что хоть кто-то может это понять. Вилли опять взглянул в зеркало заднего вида на Аграфену, чем в очередной раз вогнал ее в краску.
«Хорошая тренировка для сосудов, но сейчас она уместнее Тане может, быстрее бы закончилось действие лекарства. А мне вот совсем ни к чему, выгляжу как дурочка», подумала Груня. И вслух спросила:
А сделать их портреты Марк попросил, наверное, ради успокоения совести? Чтобы попросить прощения у брошенных ранее родственников?
Не знаю, что и ответить. Вроде головой Марк не тронулся, скончался в трезвом уме и здравой памяти. Видите ли, его родственники, так называемые бабушка и дедушка, умерли и похоронены на местном кладбище, недалеко от отеля. Так что я понятия не имею о каких-то там портретах.
Похоронены? Совсем? оторопела Груня.
Нет, частично! хохотнул Эдик. Извините
Совсем, оба, серьезно подтвердил Вилли. Они жили всю жизнь вместе и умерли легко, друг за другом, как говорится, в один день. Повторяю: я не знаю, зачем Марк просил их нарисовать.
Пассажиры катафалка примолкли. Затем раздался чей-то истерический смешок, его подхватил нестройный хор, а вскоре просто истерический гогот прокатился по просторному салону похоронного автомобиля. У них постоянно что-то не складывалось! Мало того, что Марк скончался, а теперь еще оказалось, что то, ради чего он все это и затеял, вызвал русскую труппу, тоже не существовало портреты писать было не с кого, люди умерли.
Повезло тебе, Груня!
И едем на катафалке, что опять же знаково в свете заказа на портреты, мрачно отметила Аграфена.
Ну, не стоит относиться к случайному совпадению трагично, просто так получилось, возразил Вилли, дальше все у вас пройдет радостнее.
Надеюсь, мрачно откликнулся Эдуард Эрикович. А то прилетели, как идиоты Я-то могу подтвердить слова Груни Марк, когда был у меня, очень настаивал, чтобы вместе с нами в путешествие отправилась именно эта художница и именно для того, чтобы нарисовать портреты «бабушки с дедушкой»! Все, что вы сейчас сказали, лично у меня вызвало шок. Извините, Вилли, а вы по жизни чем занимаетесь?
Да это не столь важно
Извините, уж важно! Мы едем к вам домой в странной машине после неприятных известий, что все умерли, и имеем право знать, не согласился с ним Эдуард Эрикович. Я в ответе за своих людей! За свою труппу!
Я похож на маньяка? удивленно поднял красивую бровь мистер Совершенство.
Да кто вас знает! Хотя, судя по тому, как легко вы вытащили нас из «обезьянника», наверное, имеете вес, здраво рассуждал Эдуард Эрикович.
Или деньги, буркнул Вилли и остановился.
Вот вы и ответили!
Мы приехали, сказал Вилли.
А поминки будут? осторожно поинтересовался режиссер.
То есть кушать хотите? Конечно, сейчас поедим, правильно понял хозяин.
Он вышел из машины и открыл дверцу. Всем дамам подавал руку, чтобы помочь выбраться. Настенька неловко споткнулась и упала всем своим красивым телом, просто плашмя, на Вилли.
Ой, простите! Ее светлые волосы коснулись его щеки, а губы почти губ. Я так взволнована и такая неловкая
Мачо удержал ее за талию и поставил на ноги.
Ничего страшного!
У Груни же неприятно защемило сердце. Было так ясно видно, что падение разыграно. Художница поспешно отвернулась и невольно залюбовалась открывшимся ее глазам пейзажем.
Глава 6
Прямо перед ними находилось здание просто-таки дворцового типа этажей в восемь, с лепниной, колоннами и статуями по фасаду, с золоченой крышей, увенчанной шпилем, на котором развевался флаг Венгрии. Вокруг дома было очень много зелени и цветов, а прямо перед ним была устроена набережная. Дальше широкая и глубокая река Дунай, по центру зеленый остров с видневшимися черепичными крышами построек, а затем другой берег, тоже утопающий в зелени.
Красота! Прямо у реки будем жить! Какое небо! Какой воздух! наперебой заговорили прибывшие. А где дом-то ваш?
Вот он, махнул рукой на дворец Вилли. Сейчас придут люди и отнесут ваш багаж.
Это дом? оторопела Татьяна.
Не дом, а отель, вон, я вижу пять звезд, догадался Эдуард. Марк заказал нам такой шикарный отель?
Этот отель мой, поправил его Вилли, и я хочу расселить вас здесь. Вы против? Нет, я, конечно, могу отвести вас к себе, но мой дом не очень большой, а у вас компания все-таки не маленькая. Да и я часто живу здесь же, в отеле. Тут и ресторан, и обслуживание, и мой рабочий кабинет. Весьма удобно.
Мы не против! бросилась в бой Настя.
И все направились по центральной аллее к отелю. Прямо перед входом находился источник, защищенный каменной резной беседкой.
Минеральная вода, можете пить, пояснил Вилли. И чуть не сбил с ног Настю, следовавшую за ним по пятам, так резко повернулся и направился к Груне. Зачем вы все это тащите? Я ведь сказал, что сейчас все заберут! Вам же тяжело!
Художник сам носит свои кисти, ответила она, в одной руке держа планшет, а в другой свернутые холсты.
Давайте я помогу! тоном, не терпящим возражений, заявил Вилли и забрал ее ношу.
Тут же между ними снова нарисовалась Настя:
Это серьезно ваш отель? Прямо вот вы хозяин всего этого?
Да.
А он у вас один?
Их сеть по Европе и один в Америке, ответил Вилли. И снова обратился к художнице: Груня или Груша, вам как больше нравится?
Мне все равно, если честно
Вилли, встряла Анастасия, оттесняя Груню, так вы очень богатый человек?
Не жалуюсь.
Настя подцепила его под руку, все дальше и дальше оттесняя Аграфену.
А ваши апартаменты где располагаются?
Я живу в люксе.
Под крышей?
Нет, наоборот, на первом этаже, с видом на Дунай.
Настя все щебетала и щебетала, уводя его все дальше и дальше.
Груня с тоской посмотрела на ее точеную фигурку и стройные ножки без признаков отеков и варикоза.
Ну и дура ты, Груша! Прости, господи, мою грешную душу, вздохнула, догнав ее, Татьяна.
Чего так не лестно?
А то ты не поняла! От тебя мужика просто физической силой увели. Он подошел к тебе, а ушел с другой.
А что мне было делать? Драться с ней?
Да хотя бы! Парик ведь не упадет и вставная челюсть не выскочит за неимением обоих, могла бы указать юной нахалке ее место. Она же порхает из постели в постель, ищет, где послаще, то есть побогаче.
А я никогда не дралась из-за мужиков и сейчас не собираюсь.
Так и напишем на твоей могильной плите: «Она никогда не дралась за мужиков, называла их козлами, плевала им в лицо и смеялась в похотливые глаза. Она была гордая особа и умерла нетронутой. Просто дура!»
Таня, не утрируй.
За такого мужчину вполне можно было бы подраться, снова вздохнула Ветрова. И вдруг закричала жутчайшим голосом: Эй, молодой человек! Вилли, обождите! Помогите старой, больной женщине! А ты, Настенька, что-то совсем забыла про своего дедушку-режиссера, которого горячишь ночью, дожидаясь, когда он снимет с главных ролей старую любовницу и поставит тебя, молодую и прыткую. Чего уставилась? Смотри, как бы на ветру ресницы не отклеились!
Настя прикусила губу.
Ну ты, Таня
Что Таня? То, что я стерва, знает весь театр, но это тебя не остановило, когда ты прыгнула в постель к моему Эдику. А вы, молодой человек, держитесь от этого спелого персика подальше. Он уже с душком!
Карга старая! То-то тебя перекосило Чтоб ты сдохла! злобно выпалила Настя и побежала по ступенькам вверх.
Эдик, дорогой! Какая же из нее ведущая актриса? У нее нервы ни к черту! обратилась Таня уже к режиссеру.
Вилли, а за ним и прибывшие артисты вошли в отель, который сразу поразил гостей дорогой отделкой. Кожаные диваны, ресепшен в темном дубе, скрытая подсветка, итальянская мозаика на полу и тяжелые бра из латуни по стенам. А посередине холла был установлен фонтанчик писающий мальчик. Вилли положил вещи Груни в углу и двинулся к стойке, чтобы распределить номера. Русская труппа облепила его со всех сторон.
А номера одинаковые? А на сколько человек? А ванная или душ? А какой вид из окна? А точно все условия одинаковые?
Одна Аграфена стояла отстраненно и не рвалась в бой.
Вилли, казалось, ничто не могло вывести из себя. Совершенно не повышая голоса, он всех усмирил:
Для вас забронировано крыло с видом на Дунай на втором этаже. Номера одинаковые, рассчитанные на двоих. Расселяться можно вдвоем и по одному, если хотите втроем, тогда принесут дополнительное спальное место.
Народ кинулся расхватывать ключи от номеров и делиться на пары. Тут-то и возникла непредвиденная ситуация энное количество народа захотело жить отдельно. Например, сладкая троица Татьяна, Эдуард и Настенька. В итоге расселились все, кроме Аграфены и ведущего артиста Николая Еремеевича. Вилли повернулся к ним.
Мы не являемся парой, сразу же предупредила Груша. Но я выросла в советских условиях, прошла лагеря, я имею в виду пионерские, и студенческие сборы, когда по двадцать человек в палатке, так что согласна на любые условия. То есть в быту я абсолютно неприхотлива.
Я, конечно, тоже, подал голос Николай Еремеевич. Груня человек мирный и порядочный, я готов делить с ней номер. Приставать не буду, давно не по этой части. Только боюсь, ей не понравится мое соседство я храплю.
Ширму можно поставить между кроватями неуверенно предложила Аграфена.
Вилли посмотрел на ключ у себя в руках с номером двадцать четыре и протянул его Николаю:
Там кровать одна. Держите! А девушку я пристрою.
Вы не обидите Груню? забеспокоился Николай. Она ведь у нас душа театра! Если вы ей предложите номер хуже, то лучше я туда пойду.
Я похож на мужчину, способного предложить женщине что-то худшее?
Нет, сэр! козырнул Николай Еремеевич, звякнул ключами и удалился.
Аграфена выждала время и осмелилась поднять глаза на хозяина отеля.
Все расселены? Я одна осталась?
Одна.
И куда меня?
Отель очень популярен, издалека начал Вилли.
Я и не сомневаюсь. Он необыкновенно красивый и расположен в сказочном месте.
Спасибо, я это тоже всегда отмечал. Мог бы жить в любой стране, в любом отеле, но привязан именно к нему. Хотя, конечно, Венгрия для меня особая страна, считаю ее родиной.
А я нигде не бывала Моя родина Россия переминалась с ноги на ногу Аграфена.
Я чувствую себя неловко, потому и затягиваю то, что должно случиться, признался Вилли.
А что должно случиться? заволновалась Груша.
Я должен заселить вас.
Я уж испугалась Она выдохнула. И догадалась: Свободных номеров больше нет? Ничего страшного, я готова разместиться, где скажете, хоть в подвале. Мне все равно.
Можно было бы поселить вас в любом отеле, но не думаю, что это хорошо отрывать вас от своих. Знаете что, пошли! Вилли подхватил ее вещи и поспешил по коридору.
Аграфена еле поспевала за ним. И вскоре они оказались в сногсшибательном номере, состоящем из двух просторных комнат, соединенных арочным перекрытием. В одной имелся отсек для одежды, так называемая гардеробная, и стояла большая кровать с зеркальной спинкой, что-то в виде трюмо. Отсюда вела дверь на балкон с какими-то экзотическими растениями в горшках. Вторая комната была заставлена дорогой мебелью рабочий стол с компьютером, книжные шкафы, панель домашнего кинотеатра. Общий фон помещений светлый. На стенах висели подлинники очень неплохих пейзажей, с потолков свисали люстры из венецианского стекла. Сквозь огромные окна в комнаты потоками вливались солнечные лучи.
Очень красиво! ахнула Аграфена.
Располагайтесь, где хотите.
Груня нерешительно прошлась по номеру.
Все на втором этаже, а я здесь Ой, а чьи тут вещи?
Видите ли, это и есть мои апартаменты. Но поймите меня правильно: здесь две комнаты, места хватит нам обоим. Отель и правда забит битком Честное слово, я не буду к вам приставать! Не в моих правилах добиваться женщины силой. Но если настаиваете, я на ночь могу уезжать домой. Пока вот так вот
Аграфена не знала, что и сказать.
Я не должна была остаться одна?
Если честно, то нет. Я думал, что все расселятся. Но это не меняет моего предложения.
А почему вы предложили здесь жить именно мне? спросила Груня.
Вы мне показались самой Вилли смутился.
Адекватной? добавила она.
Можно и так сказать, согласился Вилли.
А по мне что-то заметно? насторожилась художница.
Я прямо чувствую волны настороженности. Но обещаю не мешать отдыхать.
Я не боюсь, что вы станете посягать на мою честь, честно ответила Груня, но в таком решении есть что-то неправильное. Простите, Вилли, но я здесь не останусь. По большому счету вы могли бы предложить жить с вами какому-то мужчине
По лицу хозяина отеля было понятно, что он сильно разочарован и расстроен.
Но я бы не хотел слышать чей-то храп, и
Не волнуйтесь! Я найду себе место у Тани, нашей актрисы. У нее сложный характер, но мы с ней ладим.
Аграфена гордо развернулась и вышла.
Я принесу вещи, сказал Вилли разочарованно уже в ее спину.
Глава 7
Груша даже не поняла, с чего начались ее злоключения. Как-то вот вообще ни с чего. Ладно бы дорогу ей перешла женщина, в одной руке несущая пустое ведро, а в другой черного кота за шкирку. Так ведь нет! Но уже и приезд в Венгрию оказался сногсшибательным и в тюрьму загремели, и тот, к кому ехали, умер. На сем неприятности могли бы и закончиться, однако продолжение, как говорится, следует
Груня поднялась на второй этаж и постучалась в номер Татьяны Ветровой. Та открыла с недовольным лицом.
Ну, кто там? Не дадут отдохнуть с дороги Ой, это ты, Грушечка! Чего тебе, солнышко? Что-то хочешь? У тебя в номере нет минералки и фруктов?
Таня, боюсь, но я иду к тебе на постой.
Как на постой?
Жить к себе возьмешь? уже открыто спросила Аграфена.
И тут совершенно неожиданная реакция Татьяны поразила ее.