Кричали у нас. Жуткий, утробный звук, сильный и вселяющий ужас в начале, в конце концов забулькал и затих в глубине дома. Скрючившись, я застыла, а потом повернула голову к двери. Пакет выпал из моих рук. Что-то стряслось.
Семейство у нас была веселое, мы постоянно разыгрывали друг друга и никогда не упускали случая повалять дурака. Но этот звук, этот крик, изменил все в мгновение ока. Он был как бы получше выразиться чересчур настоящим. И я в тот же миг утратила покой и всякую надежду на то, что это какая-то шутка. Я выпрямилась в полный рост и, тяжело дыша, заглянула в окошко на задней двери.
Сперва я подумала, что мама затеяла ремонт. Поклеила, поддавшись дурацкой моде на фэншуй, кошмарные обои с брызгами краски вместо рисунка. Потом я увидела Саммер. Она сидела, упав лицом в стол, ее темные, как у меня, волосы прилипли к луже крови, растекшейся вокруг головы. Не краска. Кровь. Кровь Саммер. Медленно, ничего не понимая, я посмотрела направо. Трент. Он сидел за столом рядом с Саммер, с ладонью, мирно лежащей на салфетке у тарелки с печеньем. Вот только у него отсутствовало полголовыкожа, свисая обрывками, заканчивалась ничем. Я взялась за дверную ручку и, действуя вяло, словано в тумане, повернула ее, пока мое подсознание исходило протяжным, медленным криком смерти.
Ручка легко повернулась, и дверь, которая должна была быть заперта на замоквсе, все было не так,распахнулась. Обойдя ее, я перешагнула порог и увидела зрелище конца моей жизни целиком.
Мой отец сидел на своем обычном месте во главе стола, а онаверхом у него на коленях. Его лица я не видела, оно было сокрыто за ее кудрями, которые прежде аккуратными волнами обрамляли ее лицо. Она была чем-то занята. Что-то бормоча, трясла головой, ее руки совершали резкие, дерганые движения. Занята чем-то с ним. Я прошла мимо стола, кончиками пальцев задевая спинки стульев Саммер и Трента. У меня зудели ладонитак хотелось прикоснуться к ним, обнять, попробовать оживить. Наконец я дошла до точки, где мне открылось серое и безжизненное лицо отца, и тогда она закричала.
И я поняла, что это ее крик слышала снаружи. Она запрокинула головуюбка задралась до талии, белая блузка на пуговичках залита красными зашлась в агонизирующем, полном отчаяния и безумия крике, выпуская наружу чистое зло пока хватало дыхания. Потом ее голова рывком опустилась, и она вернулась к прерванному занятию. Мой взгляд упал на ее руки. В каждой было по ножу. Я их узнала: то были ножи из набора, который мы подарили ей в минувшее Рождество. Они вонзались, вкручивались в грудь моего отца, покрывая ее открытыми ранамибессмысленными ранами, если учесть тот факт, что половина шеи была у него снесена. Из ее горла оживленным потоком полились неразборчивые слова.
Мама.
Я не узнала собственный голос. Вместо меня будто говорила какая-то древняя высохшая старуханастолько безжизненно он прозвучал. Она застыла посреди своего занятияодин нож внутри, второй наполовину вынути обернулась. Ее взгляд метался по комнате, пока не остановился мне.
Моя мать была красивой женщинойклассической красавицей с идеальными, гармоничными чертами лица, как у фарфоровой куклы. Но я смотрела не на свою мать. У существа, что сидело верхом на моем отце, были ее нос, глаза, волосы, но не было души. Лицо этого существа было забрызгано начинающими подсыхать каплями крови. Сбившиеся в кокон волосы торчали во все стороны. Рот был разинут, глаза, пронзающие меня до безумия ясным взглядом, слезились, расписывая бледные щеки черными потеками туши.
Дина? Тебя не звали на эту вечеринку.Она встала, перекинув ногу через моего отца и выдернув из его груди нож. Нахмурилась, глядя на меня с несколько разочарованным видом.Подай мне бумажное полотенце.
Меня шатало. Точно в бреду, я смотрела, как она поворачивается к столу и, перегнувшись через мертвое тело Трента, берет серебряную тарелку, на которой еще лежало печенье. Стоило мне перевести взгляд на отца, как она развернулась, выбросила руку вперед и со всей силы ударила меня тарелкой сбоку по голове.
Боль толкнула меня на колени. В голове оглушительно загрохотало, и, что бы я ни делала, проклятый грохот не затихал. Когда тарелка попала мне по уху, мир вокруг потемнел, и я потеряла равновесие, пытаясь понять, что происходит. Схватившись за голову, я застонала, и в этот момент моя мать вновь начала кричать.
Я больше не могла этого выносить. Черные точки перед глазами, пронзительная боль, смерть, кровь, моя проклятая сумасшедшая мать, которая, рыдая, упала на колени со мной рядом, ее вопли, несущиеся эхом по комнатевсе это было невыносимо.
Потом я услышала, как ее голос изменился: крики перетекли в неразборчивое бормотание. Я обернулась и увидела в ее руке нож. Глядя на меня горящим взглядом, она издала низкий, утробный рык и, открыв рот перед новым криком, ринулась на меня с высоко занесенным оружием. Действуй. Я схватила ближайший из валявшихся на полу ножей и, выставив его перед собой, пырнула ее в грудь.
Вопреки моим ожиданиям нож вошел неглубоко. Наткнулся на кость или на какой-то орган и застрял. Я выдернула его и ударила ее еще раз, сильнее, переполненная напряженным желанием остановить ее, покончить со всем этим безумием. Ее крик оборвался, и она в замешательстве уставилась на меня, а я, уже не обращая внимания на боль в ухе и на расплывающиеся перед глазами пятна, набросилась на нее. Меня снедала потребность бить ее снова и снова, добиться того, чтобы она начала стонать, плакать и фонтанировать кровью, чтобы она испытала страдание, по силе сопоставимое с той тьмой, в которой я отныне существовала. Ухватившись за рукоятку обеими руками, я вонзила нож ей в животтуда, где не было костей, мешающих острому лезвию погрузиться в ее тело. Она выдохнула. Ее взгляд затуманился болью, безумие на миг ушло из ее глаз, и она вновь стала моей мамой, которая сидела на полу кухни и смотрела на свою дочь, только что нанесшую ей смертельную рану.
И это меня добило. Я всхлипнула; смотреть ей в глаза было стыдно, но отвернуться я не могла: сейчас мама нужна была мне как никогда раньше. Наши карие глаза-близнецы встретились, я крепко обняла ее и заплакала, уткнувшись лицом в ее шею. А потом, когда ее тело обмякло, привалившись ко мне, в комнате снова раздался крик, но кричала теперь я одна.
Щелк.
Глава 35: Энни
Энни лежала в кровати и смотрела на пластмассовые звездочки на потолке. Они больше не светились в темноте, но, забытые, так и остались висеть. В комнате было жаркоее мама была уверена, что кондиционер стоит включать не раньше июня. Из окна повеяло прохладой. Она улеглась так, чтобы ветерок овевал ее кожу, спустя несколько минут ее веки смежились, и она заснула.
Через два часа к стене трейлера, бесшумно ступая по мягкой земле, подошел Ральф Майкл Аткинс. Он постоял немного под открытым окном, прислушиваясь к доносящимся с полей шорохам, потом наклонился, придвинул к стене табурет и залез на него. Высоты хватило, чтобы перегнуться за подоконник. Вытащив из заднего кармана длинный серебристый фонарик, он включил его и пошарил лучом по детской комнате, освещая одежду в пластиковых коробках. У кровати движение луча замедлилось. Он заскользил по бледным ногам, по розовой пижаме и наконец добрался до бледного, расслабленного во сне лица в обрамлении разметавшихся по подушке золотистых волос.
Что-то яркое ударило ей по глазам. Она заерзала, провела по лицу ладошкой. Свет исчез, появился и снова ичез. Она открыла глаза. И услышала из темноты голос.
Энни.
Да?проговорила она, ничего не понимая спросонья.
Это дядя Майкл. Подойди к окну.
Энни зевнула, медленно села и потерла кулачками глаза. Зачем он пришел к ее окну да еще посреди ночи? Она добрела до окошка, на котором вечером ее мама подняла жалюзи. Небольшой проем почти полностью был закрыт крупной фигурой дяди Майкла.
Что?прошептала она.
У меня есть для тебя еще один подарокв машине. Тетя Бекки держит его для тебя. Так что, давай-ка, милая, поднимайся тихонько и выходи за дверь. Я буду ждать тебя на крыльце. Только смотри, не разбуди свою мамочку, а то она не отпустит тебя со мной.
Сон мигом слетел с Энни, и она радостно затрепетала всем своим существом.
Это котенок? Вы узнали, что я хотела котенка
Ш-ш-ш!резко шикнул он на нее, и она, поперхнувшись словами, сразу же замолчала.Ступай к выходу, тихо-тихо, и жди на крыльце.Она кивнула и, выйдя на цыпочках из своей комнаты, прошмыгнула мимо закрытой двери в родительскую спальню.
Майкл смог с облегчением выдохнуть, только увидев ее на ступеньках. Она сидела, обняв свои маленькие коленки. Почти все. Почти получилось. Он протянул руку, она встала, подбежала к нему, и ее маленькая ручка проскользнула в его ладонь. Разом они повернулись, прошли мимо ее велосипеда и направились к его машине, которая темным, немым силуэтом стояла в ночи в самом дальнем конце участка.
Она заподозрила неладное раньше, чем он ожидал. Сначала, когда он сказал, что котенок у Бекки в машине, она поверила. Уселась на переднее сиденье, пристегнулась и подалась вперед, с надеждой высматривая впереди фургон Бекки. Но миль через шесть притихла, стала все реже задавать вопросы, и лицо ее напряглось.
Долго нам еще ехать, дядя Майкл?
Минут пятнадцать, милая. Знаешь, я и забыл. Бекки решила отвезти котенка к нам домой, чтобы напоить его молочком.
Но что скажут мама и папа, когда увидят его? Мне разрешат оставить его у себя?
Он потрепал ее по коленке.
Конечно, Энни. Только сперва заедем ко мне домой. Ненадолго.
Глава 36
Я дожидаюсь, когда лифт повезет Джереми вниз, а потом открываю дверь и подхватываю большую картонную коробку с пометкой «осторожно, стекло». Лампочки для моих прожекторов. Заношу ее в квартиру и, прикрыв дверь ногой, замечаю на коробке посторонний объект, подсунутый краешком под этикетку.
Открытка. В розовом конверте. На лицевой стороненадпись аккуратным почерком. «Девушке, которая живет в квартире 6Е». Я улыбаюсь, уловив намек на мои многочисленные псевдонимы. Отворачиваю незапечатанный уголок и вытряхиваю простую белую открытку, на которой синей ручкой выведено короткое послание:
Я не знаю, что с тобой происходит, и что значит это твое «я с людьми не общаюсь, я их убиваю». Но я знаю, что происходит со мной: я никак не могу выбросить тебя из головы. Пожалуйста, позволь мне войти.
Искренне твой, Джереми.
Перечитав записку два раза, я кладу ее перед собой на стол. Какое-то время сижу и думаю, не сводя с нее взгляда. А потом беру телефон и звоню Дереку.
Он отвечает после второго гудка.
Что случилось?
Ничего. Мне что, нельзя просто так позвонить и поболтать с другом?
Мы не друзья и о сеансе не договаривались. Ты никогда не звонишь просто так.
Вы заняты?Я ощущаю укол ревности, короткий и едкий.
Нет. Что случилось?Слышу скрип и представляю, как он расслабленно откидывается на спинку кресла.
Ничего. То есть, случилось кое-что, и мне нужен совет.
Новый срыв?
Нет, ничего такого. Просто Джереми помните того парня, который
За три года у тебя был один-единственный контакт с живым человеком, так что я понимаю, о ком ты. Что стряслось?
Он оставил мне записку. Снаружи. На посылке.Я зачитываю ее вслух, стараясь не вкладывать интонации, которой, возможно, и вовсе не существует. И в ответ слышу тишину. Она растягивается во времени настолько, что я начинаю нервничать.
Чего ты от меня хочешь, Дина?
Чтобы вы подсказали, что делать! Я понятия не имею, как поступать с этим дерьмом.
А как бы тебе хотелось?
Я я сама не знаю, чего хочу. Просто скажите, что мне делать, и все.
Что ты испытывала с ним рядом?
Я встаю и начинаю мерять шагами пространство между двумя своими спальными уголками. Пересекая невидимую черту посредине, я словно перемещаюсь между двумя своими личностямиот сексуальной кошечки к одинокой женщине и обратно. От ДжессРейли19 к коварной убийце. Я толкнула его в твердую грудь, и внезапно он оказался там, у меня во рту. Его язык нежно сплелся с моим. Мой предательский рот ответил на поцелуй, и сердце, когда мои ладони по собственному почину взметнулись к его сильным плечам, застучало быстрее. Лезвие резака глубоко вонзилось в его плоть, и на ладонь мне веером брызнула кровь. Я упивалась им, с жадностью впитывая новые ощущения, ощупывала его тело, дергала за рубашку, спеша расстегнуть пуговицы. Я могу подготовиться на случай, если он вернется и снова зайдет внутрь,и тогда преуспею в своем стремлении к смерти.
Дина?
Я останавливаюсь и пытаюсь сосредоточиться.
Простите о чем там вы спрашивали?
Что ты испытывала с ним рядом? Что чувствовала?
Я хотела его.На мне, во мне. Подо мноймертвым.
В каком смысле?У Дерека такой чувственный голос. Такой успокаивающий, мужской. Я принимаю решение и, подойдя к своей розовой постели, ложусь на пропахшие лубрикантом и латексом простыни.
Во всех. Я хотела, чтобы он продолжал меня трогать, чтобы его ладони ласкали мое тело. Хотела ощутить тепло его кожи. Хотела, чтобы он трахал меня своим твердым членом, долго, без остановки, иЯ замолкаю, мои пальцы снуют в мокрой промежности, спина изогнутапоза для камеры, которая сейчас не включена. Сама того не заметив, я вошла в роль Джессики и поддалась привычке живописно описывать секспривычке, которую так любят мои клиенты, от которой у них встает и которая доводит их до оргазма. И с кем. С Дереком. Да что, блин, со мной такое? Осталась во мне хоть частичка прежней меня, или ее вытеснили напрочь два моих эго?
На том конце провода тишина. Тишина и дыхание.
Извините,быстро говорю я, садясь и пытаясь восстановить некое подобие серьезного тона.Я хотела, чтобы он меня трахнул, но еще я хотела убить его. Это было выматывающе, вся эта внутренняя борьба. В одно мгновение доминировала сексуальная сторона, а в следующее я теряла контроль и хотела только одного: причинить ему вред. Я не хочу проходить через это снова.
Выходит, ты уже приняла решение.
Типа того.
Типа того?
Я нетерпеливо поглядываю на часы, и цифры наконец-то послушно сменяются.
Полчаса прошли. Поговорим в понедельник.
Дина, нам нужно закончить
Отключившись, я долго зажимаю кнопку, глядя, как экран телефона гаснет и становится черным. Потом скатываюсь с кровати, открываю верхний правый ящик комода и достаю оттуда черную кожаную сбрую с серебристыми шипами. Сегодня точно день садо-мазо.
Глава 37: Кэролайн Томпсон
Счет был просрочен уже две недели. Они задолжали за коммунальные услуги $124.55, и новой отсрочки им не дадут. Ломая голову над решением этой проблемы, Кэролайн Томпсон прошла по узкому коридору до комнаты Энни. Опять просить денег у церкви или побираться у родственников ей не хотелось. Пособие Генри по инвалидности придет только через полмесяца, но его едва хватит на лекарства. Какие уж там счета. Она толкнула тонкую дверь, и та бесшумно открылась. Кровать Энни была пуста. Проникавшие через окно лучи наполняли комнату ярким солнечным светом.
Энни,позвала Кэролайн тихо, чтобы не разбудить спящего за перегородкой мужа. Зайдя в комнату, она подобрала валяющий на полу носок и ошметки лопнувшего воздушного шарика. Подошла сначала к корзине с бельем, потом к мусорке. Вечно не одно, так другое. То денег не хватает, то времени.Энни, мы опаздываем. Пора собираться в школу.Заглянув в ванную, она отдернула занавеску.Энни!Донельзя раздраженная, она перестала сдерживать голос.Энни! Выходи, пора одеваться! Мне некогда играть с тобой в прятки!
Из комнаты позади донесся шум. Замечательно. Муж проснулся. Она прошлась по коридору и открыла дверь в спальню.
Милый, Энни куда-то спряталась. Сейчас я найду ее, одену, а потом приду и помогу тебе.Когда он кивнул, она притворила дверь и, обойдя стоящее в коридоре инвалидное кресло, устремилась в гостиную. Ее голос набрал максимальную громкость.Энни Томпсон! Я не шучу! Выходи сейчас же!
* * *
Через пять минут стало ясно, что Энни в трейлере нет. Ограниченное пространство для поиска было одним из немногих преимуществ жизни втроем на семидесяти квадратных метрах. Целеустремленным шагом Кэролайн вышла за дверь. Счет за коммунальные услуги был забыт. Но волноваться по-настоящему она пока что не начала.
Генри Томпсон сидел на кровати, проклиная свои бесполезные ноги. Он слушал, как жена носится по трейлеру и зовет Энни, смотрел, как она, забежав в их спальню, обыскивает тесное помещение, надеясь, что дочь спряталась под кроватью или в шкафу. Теперь она ходила снаружи, выкрикивая ее имя все чаще и громче. Что-то стряслось. Может, Кэролайн еще не осознавала этого, но что-то точно стряслось. Энни не могла так обойтись с ними и прежде всего с Кэролайн, у которой и без того хватало поводов для беспокойства. Он по очереди перекинул ноги за край кровати и потянулся к тумбочке.
Кэролайн стояла в окружении хлопковых полей. Побеги едва взошли, были слишком чахлыми и невысокими для того, чтобы спрятать ребенка. И пока солнце согревало ее спину, а по голой почве шелестел ветерок, она поняла: Энни пропала.
Он почувствовал охватившее ее отчаяние на расстоянии. Услышал ее внутренний вой еще до того, как он вырвался из ее губ. И в момент, когда Кэролайн рухнула на колени на глину Джорджии, его рука соскользнула, и он, не устояв на безжизненных ногах, плашмя упал на пол.
И в это время где-то далеко заплакала в темноте Энни.
Глава 38: Энни
Оповещение AMBER Alert выходит в понедельник в 9:14 утра и молниеносно распространяется по всем вещательным компаниям и транспортным департаментам штата. Оно прерывает все теле- и радиопередачи. Отображается на дорожных табло Джорджии, Флориды, Алабамы и Южной Каролины. Одновременно через электронную почту рассылается более восьмидесяти тысяч сообщений, а по всему интернету появляются баннеры.
Я получаю емейл-оповещение в 9:16 утра. Пять часов оно лежит неоткрытым у меня в ящике. В 14:21 я сажусь на пол, прислоняюсь спиной к двери и захожу в свой почтовый аккаунт. Отщипывая кусочки острого цыпленка на подушке из риса, я проматываю страницу вниз. Вижу оповещение и перестаю жевать.
Энни Кордель Томпсон
AMBERAlert: Джорджия
Дата последнего обновления: понедельник, 23 апреля, 09:14:08
Пропала девочка, семилетняя Энни Кордель Томпсон. Полиция сообщает, что в последний раз ее видели в воскресенье вечером приблизительно в 20:15, когда она ложилась спать. Ее рост около 94 см, волосы светлые, глаза голубые. В настоящее время детективы не располагают никакими зацепками, однако надеются, что девочка не покидала пределов Саванны, Джорджия. Нам нужна ваша помощь в поисках Энни.
В конце письма указан бесплатный номер с просьбой звонить на него всем, у кого есть любая информация касательно ее местонахождения. Я долго смотрю на экран. Потом беру телефон и набираю номер.
Через пять гудков мне отвечаютрубленым, неприветливым голосом.
Я звоню по поводу Энни Томпсон.
Назовите свое имя, пожалуйста.
Я запинаюсь.
Джессика Рейли.
И ваш телефонный номер..?
Я диктую свой номер, хоть и не сомневаюсь, что он давно высветился у них на экране. Меня подташнивает, живот скрутило. Зря я это затеяла. Этот звонокугроза пузырю, в котором я нахожусь, моим тщательно завязанным узам.
Какой информацией вы располагаете?Тон холодный, невыразительный.
Вам нужно проверить Ральфа Аткинса. Он сантехник, живет в Бруклете, Джорджия.
Кем он приходится Энни?
Я не знаю, родственник он ей или нет.
Как они связаны?
Я я не знаю.С отвращением я замечаю в своем голосе слабость. Разговор стремительно летит в никуда, словно потерявший равновесие лыжник, который катится кубарем по склону горы.
Тогда, быть может, расскажете, что вы знаете?В стальном голосе проскальзывает нотка доброты.
Я знаю, что несколько раз общалась с Ральфом Аткинсом, и во время нашего общения он не скрывал своего навязчивого желания вступить в половую связь с девочкой по имени Энни.
Он называл ее фамилию?
Я стискиваю зубы.
Нет.
Почему вы не сообщили властям?
Хотела собрать побольше информации о том, кто такая Энни, и существует ли она вообще.
Как давно вы знакомы с Ральфом?
Мы не знакомы. Он мой клиент. Я секс-оператор. Занимаюсь виртуальным сексом за деньги.
И во время одного из ваших эротических сеансов он упомянул Энни?Все, судя по недоверию в тоне, я его потеряла.
Да.
По какому адресу он проживает?
Сообщаю адрес. Меня переполняют надежда и сожаление. Надежда на то, что ее найдут, и сожаление о том, что я не смогу убить чудовище своими руками.
По окончании разговора я сажусь на пол и погружаюсь в раздумья. Доверия к полиции у меня давным-давно нет. Они неспособны разглядеть истину, даже если она находится у них перед носом. Может, мой звонок и выведет их на Ральфа, и Энни окажется спасена, но в случае их провала действовать предстоит мне.
Я открываю файл, который три часа назад прислал Майк, и начинаю искать следы извращенности в компьютере и голове РальфаМА35. И довольно скоро их нахожу.
Масса соответствующих фото и видеовот свидетельство того, что Ральф болен. В его почте я нахожу подтверждения подписок на рассылки, сообщения с форумов и прочую корреспонденцию, связанную с педофилией, а заглянув в историю посещений браузера, срываю джекпот. Ссылки на «Крейглист» с запросами об аренде квартиры. К двум объявлениям он обращался больше пяти раз. Я снова лезу в его почту и нахожу там двухнедельную переписку, в конце которой он, подписавшись каким-то левым дебильным именем, договорился о шестимесячной аренде. Задаток был отправлен банковским чеком, и 1 апреля договор вступил в силу.
Бинго.
* * *
Той ночью, сидя в луже крови на кухне своего детства и глядя на умирающую передо мной мать, я кричала, но мои крики не были криками скорби. Когда я колола ее ножом, когда вонзала его снова и снова, когда ее кровь заливала мне руки и била в лицо, я испытывала облегчение. Моя больная, испорченная душа забирала ее душу, выжимала из нее жизнь. И моя мать, на плечо которой я опиралась, которая упаковывала мои школьные завтраки, зацеловывала мои синяки и была мне примером, умерла. Я убила ее.
Тем долгим, агонизирующим криком я оплакивала жизни, которые отнялаее жизнь и свою. Я оплакивала то существо, в которое тогда превратилась.
* * *
Глядя на договор аренды с адресом, по которому, вероятно, удерживают Энни, я чувствую себя прискорбно неподготовленной. И это почти смешно. Три года думать о смерти и представлять, как отнимаешь одну жизнь за другой, чтобы в итоге в решающий момент не иметь ни малейшего представления о том, как при этом не облажаться. Воспоминание о неудаче с Джереми и о том, с какой легкостью он переборол меня, такую беспомощную против его силы, еще слишком свежо. Быть может, я не смогу. Быть может, у меня ничего не получится. Но в моей голове звучит новый призывтакой же отчетливый, как предшествующее ему «подожди». Действуй.
Действуй.
Глава 39: РальфМА35
Полиция постучала в дверь Ральфа Майкла Аткинса в понедельник вечером, в 18:12, когда он вместе со своей женой Бекки только что сел за стол с разложенным по тарелкам пережаренным мясом. Услыхав стук, Бекки отбросила салфетку и с раздраженным вздохом встала. Майкл остался сидеть, склонив голову и прислушиваясь, за полированным обеденным столом. Наконец Бекки вернулась. Сиреневый запах ее духов перебивал запах мяса.
Майкл, это полиция. Насчет Энни.
Полицейские опросили их вместе. Сидя в своей чопорной гостиной, Бекки держала Майкла за руку и во время некоторых вопросов стискивала ее так сильно, словно хотела сломать. Их ответы были быстрыми и лаконичными.
Нет, они понятия не имеют, где может быть Энни.
Нет, после дня рождения они ее не видели.
Нет, никаких правонарушений в прошлом за ними не числится.
Вчера они были дома, весь вечер. И он, и она готовы подтвердить это под присягой.
Хорошо, на случай возникновения новых вопросов они не станут покидать город.
Нет, они не представляют, кто бы мог захотеть причинить вред бедняжке Энни.
Нет, у них только один компьютер.
После тщательного обыска полицейские попросили показать им домашний компьютер. Бекки проводила их в кабинет, где стоял древний PC, и согласилась отдать его под расписку, не сказав ни слова об имевшемся у Майкла лэптопе. Затем полиция ушла, и они вернулись за стол с остывшими блюдами.
За весь ужин, съеденный в молчании под скрип ножей и вилок о тяжелые тарелки, была произнесена всего одна фраза.
Я не знаю, что ты натворил, Майкл, но сегодня ты останешься здесь. На всю ночь.
Глава 40
Нож: есть. Я снимаю кипу книг со старого, потертого чемодана и, расстегнув его, достаю один-единственный лежащий внутри предметчерный стилет. Если зажать кнопку на рукояти, выскочит длинный, тонкий и чрезвычайно острый клинок. Я купила его в момент слабости. Точнее в четыре часа слабости, в течение которых я придирчиво изучала разнообразные ножи с выкидным лезвием, выискивая среди них наиболее действенное и эффективное орудие убийства. Мои фантазии сосредоточены в основном на убийстве с помощью ножа. От ножевых ран больше крови, больше мучений для жертвы и медленнее смерть, если бить, куда надо, и не задевать крупных артерий. Впрочем, вряд ли я стала бы сдерживаться. Я прячу нож в карман толстовки.
Пистолет: есть. Съехав от бабушки с дедушкой, я первым делом направилась в ломбард. Обратилась за разрешением, и теперь у меня имеется Smith & Wesson тридцать шестой модели. Я отношу к холодильнику стул, встаю на него и шарю в пространстве между холодильником и стеной, пока не задеваю кончиками пальцев край липкой ленты. Дотягиваюсь до приклеенного к холодильнику полотняного мешочка. Дернув за ткань, отрываю липкую ленту и, прижимая мешочек к груди, осторожно спускаюсь. Когда у меня появился пистолет, я днями напролет только тем и занималась, что чистила его. Мне нравилось ощущать в руке его тяжесть, изучать детали его смертоносного механизма. Я не прикасалась к пистолету и не чистила его два года, так что это и радостное, и печальное воссоединение.
Машина: нет. Без средства передвижения мне не обойтись. Я захожу в интернет и ищу ближайший автопрокат. На одном из сайтов обещают подогнать машину прямо к дому, поэтому им я звоню первым. Уже почти пять, оператор отвечает, что они смогут выполнить мой заказ только утром, и я начинаю искать службы такси.
И слышу два быстрых, легких ударастук в дверь.
Джереми.
* * *
Он принес ей цветы и пока потел перед ее дверью, этот поступок начал казаться ему нелепым. Букет поникших ромашек выглядел печально, пролежав целый день в раскаленном фургоне. Ее адрес был сегодня последним. Он передвинул ее в самый конец, надеясь, что она прониклась его запиской и что сегодня наступит тот самый день, когда она позволит ему зайти.
Дверь распахнулась так неожиданно, что он вздрогнул. На пороге стояла онаменьше ростом, чем ему запомнилось, одетая во все черное. Она схватила его за рубашку, затащила внутрь и, бросив стоять посреди квартиры с дурацким букетом в руках, промаршировала к столу. Склонилась над компьютером и начала что-то неистово печатать. Потом заговорила через плечо.
У тебя есть машина?
Машина?
Да. Машина.
Есть. Я принес тебе цветы.
Выброси. Мусорное ведро на кухне.Закончив печатать, она нащупала за лэптопом шнур и резким движением выдернула его из розетки.Спасибо,сказала внезапно, разворачиваясь к нему лицом.Мусорка. На кухне.
Точно.Он прошелся до кухни и затолкал отвергнутые ромашки в мусорное ведро, сминая пустые коробки из-под обедов. Вот тебе и сделал приятное. Хотя, если подумать, то она, наверное, не из тех девушек, которые любят цветочки с сердечками. Он оглянулся. Она быстро перемещалась по комнате. Достала большую черную сумку и сунула туда лэптоп, а за ним шнур.
Ты закончил на сегодня с работой?
Да. У тебя аллергия на цветы?
Где твоя личная машина?
Это пикап. Он около распределительного центра.
Далеко отсюда?
Ну минутах в десяти. Ты что, куда-то собираешься ехать?
Мы.
Мы что?
Она остановилась и обернулась к нему с раздражением на лице.
Мы собираемся кое-куда ехать. Мне нужна машина. Отвези меня к своей, и я дам тебе денег на такси до дома. Утром получишь свой пикап обратно.Вернувшись к сумке, она затолкала внутрь какой-то объемистый, завернутое в черное предмет и внушительную пачку наличных. Не веря своим глазам, он уставился на полоску, которой были запечатаны деньги. Десять тысяч долларов?