Извини, говорю я Вадиму, убирая со стола. Тебе давно пора домой.
Никуда я не пойду, отвечает он, косясь на Леху.
Не беспокойся. Он пьет так лет семь и для дам совершенно не опасен.
Я могу спать в кресле, настаивает Вадим. В конце концов я ложусь на кушетку, Вадим на сдвинутые кресла, а несчастного Леху он сваливает на пол. Не веря своему счастью, я отхожу ко сну.
Утром я просыпаюсь ровно в девять: солнечный зайчик на стене и легкий шорох тюля на двери балкона. Я глубоко вздыхаю. Вадим поворачивается и открывает глаза.
Привет, говорю я. Что дома врать будешь?
Ничего, улыбается он. Некому врать. Жены у меня нет. Развелись шесть лет назад, сынвзрослый парень.
Я тоже улыбаюсь и спрашиваю:
Не знаешь, чего это я так обрадовалась?
Он протягивает мне руку.
Проснулись? радостно вопрошает Леха, ворочаясь на полу, вчерашняя пьянка на нем никак не сказалась, человек бодр и весел. Похмелиться надо, ребята, резонно замечает он и орет во все горло:Старец, долго спишь, беги за бутылкой!
Через полчаса вчерашним составом, за исключением Олега, мы сидим за столом.
Это надолго? шепчет Вадим.
Ты иди, когда все кончится, я позвоню.
Ну, уж нет. В этом сумасшедшем доме я тебя не оставлю.
В 10.30 в нашей квартире появляется симпатичный молодой человек в форме летчика.
Лешка, кончай загул, поехали в часть, говорит он, поздоровавшись.
Сердце мое сладко замирает. Однако Лешка начинает сверкать глазами и гневаться.
Еще чего, я к жене пришел. Человек я, в конце концов, или нет? Могу к жене прийти? Валька, пистолет купи, внезапно меняет он тему. Вновь прибывший закатывает глаза и пытается воздействовать на Леху добрым словом.
Пререкаются они минут пятнадцать, побеждает мой бывший муж, однако в душу ему закрадывается печаль, он берет гитару и поет со слезой, доводя Петра Алексеевича, меня и Дуську до умиления. Когда мы уже готовы зарыдать, Лешка неожиданно вспоминает анекдот и пытается его рассказать. Но это ему не удается, так как дверь комнаты открывается и входит мой бывший свекр в погонах генерала.
Батя! радостно завопил Леха. Садись.
Раздолбай, твою мать, отозвался батя. Встал и бегом в машину.
Леха горестно вздохнул и побрел к выходу, бубня:
Вот жизнь, никакой радости, одна служба.
Леха исчезает за дверью, Федор Михайлович со вздохом произносит:
Извини, Фенечка. Давно он бузит?
Не очень.
В воскресенье не забудь, в пять, мы с Софьей Васильевной ждем.
Обязательно буду, заверяю я, а Леха внизу у машины истошно орет:
Батя!
Дуся снимается с места, прихватывает Петра Алексеевича, а тот бутылку. Мы с Вадимом смотрим друг на друга и начинаем смеяться.
Господи, неужели все? вопрошает Вадим. Бежим отсюда, пока кто-нибудь еще не явился.
Давай, соглашаюсь я.
Поехали ко мне. Обещаю, никаких гостей.
Я торопливо собираюсь, но в дверь опять настойчиво звонят.
Ты скажешь, что приема нет, или лучше я? спрашивает Вадим.
А я вообще открывать не буду.
Когда звонят четвертый раз, во мне пробуждается совесть, и я иду открывать. На пороге стоит сестрица Агата в летнем платьишке за четыреста евро, скромненько и со вкусом. Когда мы бываем вдвоем, Агатка совершенно нормальная, и я ее даже люблю, но видеть ее сейчас я не расположена.
Привет, говорит она. Велено тебя доставить.
А нельзя сказать, что меня нет дома? подхалимски спрашиваю я.
По-твоему, я на самоубийцу похожа? И вообще, чего это ты меня в квартиру не пускаешь?
У меня мужик. Отобьешь еще.
Как же, отобьешь у тебя. Мне на твоих пастбищах делать нечего. Гони мужика, и поехали.
Помоги мне, не могу я ехать, честно, канючу я, отжимая Агатку от двери: если Вадим ее увидит, мне придется сообщить, что мой папа прокурор, а мама занимает крутой пост в областной администрации. После этого он, скорее всего, сбежит. Я бы точно сбежала.
Единственное, что я могу для тебя сделать, подождать минут двадцать в машине, заявляет Агата, я распахиваю дверь, и мы сталкиваемся с Сережей, шофером Вадима.
Феня, Вадим у тебя? спрашивает он, таращась на Агатку, та впилась в него взглядом, причем на лице Сереги отчетливо читается «Таганка, я твой бессменный арестант», а на ее лице «Наша служба и опасна и трудна».
Он в комнате. Я показываю на свою дверь, Агата удаляется, а я возвращаюсь к себе, там Вадим разговаривает с шофером. По его лицу я вижу, что поездка отменяется.
Фенечка, говорит Вадим. У меня дела, срочные. Давай так, Сережа тебя отвезет и компанию составит, чтобы ты не скучала, а я, как освобожусь, сразу домой. Хорошо?
Перспектива проводить время с Серегой мне не улыбается, с собакой и то занимательней. Я объясняю, что меня ждут в отчем доме. Вадим согласно кивает, по всему видно, что его мысли далеки от меня.
Стасу сказал? спрашивает он Серегу.
Да, через пять минут будет.
Хорошо.
Я замечаю, как изменилось его лицо, жестче стало, что ли, теперь трудно поверить, что в эту ночь он терпеливо сносил Лешкины выкрутасы.
Мы выходим из подъезда, торопливо прощаемся, из-за угла дома появляется темно-фиолетовый «БМВ» и лихо останавливается возле Вадима. На четыре секунды передо мной возникает лицо водителя. Пока я бегу к Агате, Вадим садится в подъ ехавшую машину, Серега на «Мерседесе» срывается с места, а за ним, развернувшись, исчезает и «БМВ».
Что это за публика? спрашивает Агата, трогаясь. Я пожимаю плечами.
Черт их знает. Люди.
А где Валерка, вы вроде бы хотели пожениться?
Накрылся.
Что у вас там произошло?
Да ничего. Поссорились, он меня выгнал, без вещей, без денег, пришлось вас беспокоить.
Так ты когда приехала?
Вчера.
И уже успела подобрать этого типа?
Это он меня подобрал. Я начинаю злиться.
Что он за человек?
Откуда я знаю?
А что ты вообще знаешь?
Ну, знаю, что зовут его Вадим, а его шофера Серега, еще у меня есть номер его мобильного.
Черт-те что. Ты хочешь сказать, что спишь с мужиком, не имея представления, кто он?
Да не сплю я с ним. Только вчера собралась, а тут вдруг Лешка нагрянул, перед твоим приходом его Федор Михайлович увез.
Слушай, Фимка, этот тип за рулем
Сережа?
Да нет, тот, что подъехал. Ты его знаешь?
Нет, конечно, откуда?
Кого-то он мне напоминает, задумчиво говорит Агата. Не могу вспомнить. И ощущение мерзкое. Ты бы держалась от этой публики подальше.
Дверь квартиры открывает мама, миниатюрная женщина в домашнем платье и туфлях на низком каблуке. Выражение лица у нее такое, что любой дюжий мужик, столкнувшись с ней, торопливо свернет за угол, облегченно вздохнув.
Здравствуй, Ефимия, говорит мама и подставляет щеку для поцелуя. Я решаю, что для меня все не так плохо. Папа в кабинете.
Мама с Агатой идут в кухню, а я к отцу.
Можно?
Папа поднимается мне навстречу.
Здравствуй, дочка. Мы обнялись, и он меня поцеловал. Значит, в семье сегодня разыгрывается спектакль «Возвращение блудной дочери». Что у тебя случилось на юге?
С Валерой поссорилась и деньги потеряла. Извини.
О чем ты? Папа поднимает бровь. Значит, замуж ты не выходишь?
Пока нет.
И то хорошо. А теперь объясни, что у тебя с работой.
Мне стало ясно, зачем меня так спешно вызывали. Папа с мамой лентяев на дух не выносят и не могут взять в толк, как подобное существо появилось в их семье. Каждый человек должен работать, приносить пользу обществу, любой труд почетен и все такое прочее
Вышибли меня с работы, обреченно говорю я.
Естественно, если ты там неделю не появлялась.
Я была уверена, что этого никто и не заметит.
Ефимия, о чем ты вообще думаешь? Ни работы, ни семьи.
Агатка тоже не замужем, злюсь я.
Агата знает, чего хочет в жизни. А чего хочешь ты?
Я честно говорю, что не знаю. В течение часа мы беседуем, разговор совершенно бессмысленный, с моей точки зрения, но папа так не считает, в заключение он говорит:
Надеюсь, ты в ближайшие дни решишь вопрос с трудоустройством. Скажем, до понедельника. Если тебе понадобится моя помощь, пожалуйста, не стесняйся.
Костя, зовет мама, вы закончили? Обед на столе.
Так, мне еще предстоит семейный обед, что не радует. Мы сидим в столовой на своих обычных местах, и я подвергаюсь перекрестному допросу. Три юриста проводят его мастерски, больше всех старается Агатка. Из меня вытряхнули все про скандал на работе, ссору с Валеркой, жизнь на юге и планы на будущее. Хуже всего с планами. Мама, сурово глядя в мои глаза, заявляет, что у нее как раз есть для меня работа. Ну, уж это дудки, с 9.00 до 17.00 находиться с дражайшей матушкой в одном помещении и ощущать ее заботуэтого я и врагу не пожелаю. И потому я говорю:
С трудоустройством вопрос практически решен.
Что ты собираешься делать? сразу же вцепилась в меня мама.
Не хочу говорить, пока не устроюсь, но работа мне по душе.
Все трое переглядываются и вроде бы вздыхают с облегчением, обед заканчивается в атмосфере любви и взаимопонимания.
По дороге домой я тоскливо размышляю о папином ультиматуме. Мысль о том, что с понедельника придется отбывать трудовую повинность, приводит меня в ужас. Лето, жара, а я буду сидеть за скучным канцелярским столом в какой-нибудь конторе. Жаль, что я не вышла замуж, это ненадолго отвлекло бы моих родителей. Тут в голову мне приходит идея. Я торопливо сворачиваю в соседний двор, где находится наш ЖЭК, молясь про себя, чтобы господь послал мне удачу.
Господь меня услышал, и я перестаю быть позором семьи, вновь став трудящимся человеком. Получаю метлу, совок и ведро, веник придется купить самой. Управдом, дама лет пятидесяти, с огромным бюстом, показывает мне мой участок, он совсем рядом с домом, где я проживаю. Я вздыхаю с облегчением: ничто больше не тяготит мою душу.
Вечером Вадим не появляется, я размышляю, стоит ему звонить или нет, и решаю, что не стоит.
Рано утром трезвонят в дверь, но просыпаться я не собираюсь и накрываю голову подушкой. У меня возникает смутное ощущение, что кто-то заходит в мою комнату. Оказывается, ощущение было правильное. Встав, я вижу на столе записку. «Фенечка, пришлось срочно уехать. Очень жаль. Вернусь, сразу зайду. Целую. Вадим». Вообще-то мне тоже жаль. Вздохнув, я иду в ванную. Крана нет. Выдав несколько фраз из словаря завсегдатаев пивнушки, что притулилась рядом с нашим домом, иду за отверткой. Что ни говори, а день начался скверно. Даже душ радости мне не прибавляет. Шлепаю на кухню, на моем столе нахожу двухкилограммовый торт (шоколадный) и еще одну записку: «Ешь торт и помни обо мне». Что бы там Агатка ни говорила, а Вадим милый. Помнит о моих вкусах, нашел время купить торт, привезти его. Настроение мое заметно улучшается. Я пью чай, думаю о Вадиме и попутно решаю, что, как только он появится, запру дверь и окно и займусь с ним любовью.
Его нет до вторника. Жизнь моя в эти дни событиями не богата. По утрам я усердно мету свой участок, потом еду с подругой на пляж, часам к шести мы возвращаемся в город, одуревшие от солнца, и разбредаемся по домам. Я готовлю себе ужин, читаю, смотрю телевизор, когда есть что смотреть, совершаю длинные пешие прогулки на сон грядущий, то есть веду жизнь, которая мне нравится.
В воскресенье я появляюсь в доме моих бывших родственников, Лешкиных родителей, одетая, словно на прием к английской королеве. Даже Агатка ни к чему бы не смогла придраться. У Софьи Васильевны день рождения. Я вручаю ей подарок с букетом цветов и удостаиваюсь поцелуя. Федор Михайлович считает, что я его всегда достойна, мы обнимаемся по-родственному.
Гостей немного, все люди близкие, перед которыми за Лешку родителям давно не стыдно, он сидит в кресле почти трезвый и рад мне страшно. При первой возможности затаскивает меня в свою комнату и спрашивает:
За Вадима замуж пойдешь?
Он не зовет.
А если позовет?
Пойду, а чего не пойти? Человек хороший, и отец велел на работу устраиваться.
Ясно. Шла бы за меня, а? Хорошо ведь жили.
Это с какой стороны смотреть.
Может, я пить брошу. Вон батя сказал, кодироваться надо.
Дурака-то не валяй.
Ты меня просто никогда не любила, обиженно говорит Лешка. Я бы правда пить бросил.
Это мы уже проходили.
Он обхватывает меня ручищами, прижимает к широкой груди и целует. Злиться на него совершенно невозможно, так же как относиться к нему всерьез.
Отвяжись, прошу я.
А я тебя люблю, голосом рассерженного ребенка говорит он.
Так и люби, я ж не против, только не лезь.
Ну и не буду.
Мы идем к гостям. Софья Васильевна пытливо на нас смотрит. Я улыбаюсь. Через пять минут улыбается и Лешка, злиться долго он не умеет. В девять я ухожу. Лешка порывается меня проводить, но Федор Михайлович рявкает «Марш в свою комнату» и провожает меня сам. Иногда я всерьез думаю, что замуж мне надо было выходить за свекра, но куда тогда деть Софью Васильевну и Лешку?
Во вторник к вечеру появляется Вадим.
Ура! воплю я и кидаюсь ему на шею. Он подхватывает меня, кружит в нашей огромной коммунальной прихожей и осторожно ставит на пол.
Скучала? спрашивает.
Еще как. Я целую его и получаю от этого большое удовольствие. Видимо, он тоже, потому что руки его становятся очень настойчивыми, а выражение лица ни с каким другим не спутаешь. Чего-нибудь вкусное принес? спрашиваю я.
В машине. Поедем ко мне.
Да никуда ехать не надо. Никто не придет. А придетты его с лестницы спустишь.
Пока он возвращается к машине, я быстро расчесываюсь, застилаю чистые простыни и ставлю чайник. Вадим появляется с шампанским, пакетом разнообразной снеди и большущей коробкой конфет, которые я сразу же принимаюсь есть.
Куда ездил? спрашиваю я.
А, так, неинтересно. Лучше расскажи, чем ты занималась.
Тебя ждала, чем же еще?
Хорошо ждала?
Сейчас увидишь.
Я подхожу к Вадиму, который за пять минут до этого устроился в кресле, и опускаюсь на его колени, подняв подол знойно-желтого платья. Не спеша расстегиваю ремень на его брюках. Он улыбается, довольно ловко освобождая меня от лишних вещей.
Ну и чего ты смеешься? спрашиваю я.
Пытаюсь сообразить, где у нас раньше мозги были.
Утром я просыпаюсь оттого, что Вадим ходит по комнате. Двигается он очень осторожно, но я все равно слышу. Однако открывать глаза мне совсем не хочется. Вадим наклоняется ко мне и шепчет:
Фенечка, мне надо идти.
Угу, мычу я. Он целует меня, а я спрашиваю:Ты меня любишь?
Ну как же можно тебя не любить?
Молодец, так держать. Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе. Он не брит, но мне это даже нравится.
Я тороплюсь, смеется Вадим.
Ничего подобного. Будешь знать, как будить меня по утрам.
После его ухода я собираюсь как следует выспаться, но вдруг вспоминаю о родном участке. Меня охватывает жажда деятельности. Я встаю, иду в ванную: кран на месте. Утро чудесное.
К вечеру возвращается Вадим, мы ужинаем, занимаемся любовью, утром прощаемся, он уезжает, а я мету участок. В субботу Вадим на ночь не остается, уезжает часов в десять, когда появитсяне знает, дела. Скорее всего, в понедельник. Я клянусь его ждать до понедельника.
Утром мне не спится, и уже в шесть я иду на участок. Улица пустынна. Тишина, и воздух какой-то особенный. Я замираю, опершись на метлу. Мысли мои чисты и прекрасны.
Тишину внезапно нарушают три машины, друг за другом мчащиеся по улице. «Вот придурки», думаю я.
А машины, сначала та, что в середине, а потом и две другие вдруг останавливаются. Из средней выходит Вадим. Полная для меня неожиданность, между прочим. Лицо у него сердитое.
Ты что делаешь? спрашивает он.
Улицу мету, резонно отвечаю я.
Зачем?
Что значитзачем? Я в ЖЭКе работаю.
Помнится, ты на телевидении работала.
Когда это было, меня уже выгнали.
Так, недовольно говорит Вадим. Иди домой, часа через два я приеду.
Ага, только и успеваю сказать я и остаюсь наедине с метлой.
Едва я собралась позавтракать, вернувшись домой, как приходит Вадим. Выражение его лица мне не нравится, я сразу же вспоминаю, что за моей спиной три поколения прокуроров, и готовлюсь к бою.