Я Лежал на полу галереи и умиротворенно вспоминал свой длинный и замысловатый жизненный путь. Виктор Крейк принес мне первый большой, «взрослый» успех. Всех клиентов, за исключением Кристианы, я унаследовал от Леоноры. По мнению многих коллег, моя галерея мало чем отличалась от старой. Мне нравились вкусы моей предшественницы, но хочется ведь сделать и что-то свое, найти нового художника и сотворить из него настоящую звезду. Виктор дал мне шанс, и я им воспользовался. Я не подвел Крейка.
Спасибо, сказал я картинкам.
Они плавно покачивались, точно заросли водорослей.
Знал бы я, что будет дальше, встал бы и отключил телефон. А может, наоборот, кинулся бы отвечать. Все зависит от того, как рассматривать произошедшее. Как нечто плохое или все-таки хорошее.
В общем, следующая часть моего рассказа начинается с того, что телефон зазвонил. Не забывайте, вы ведь читаете детектив.
Сработал автоответчик. Мягкий, усталый голос:
Мистер Мюллер, меня зовут Ли Макгрет. Я читал статью и хотел бы узнать побольше о художнике Викторе Крейке. Если не трудно, позвоните, когда будет время.
Он продиктовал свой номер. Телефон местный.
Я пошел домой, так и не перезвонив Макгрету. Утром меня ждало новое сообщение:
Приветствую, мистер Мюллер, это снова Ли Макгрет. Извините, что опять беспокою. Пожалуйста, перезвоните мне.
Я набрал его номер и представился.
День добрый, сказал он. Спасибо, что перезвонили.
Не за что. Чем могу вам помочь?
Я тут читал газету. Вот. И увидел статью про этого Виктора Крейка, про художника. Ну и дела, я вам скажу.
Да уж.
Такое меня, знаете, любопытство разобрало. Скажите, мистер Мюллер, как вы его нашли-то, художника этого с картинками? Мне бы побольше о нем узнать.
Похоже, мистер Макгрет не очень внимательно читал статью. В ней ясно сказано, что я никогда не встречался с Крейком. В самом низу, вместе с моим телефонным номером, они поместили просьбу позвонить в том случае, если кто-то может сообщить хоть что-нибудь о Викторе.
Все это я повторил Макгрету.
Хм, откликнулся он.
Многие на моем месте в этот момент нашли бы подходящий предлог, извинились и повесили трубку. Многие агенты за считанные секунды решают, интересен им клиент или нет. Стоит ли с ним встречаться, стоит ли тратить время на разговоры. И все-таки мой опыт подсказывает мне, что терпение окупается. Однажды ко мне пришла какая-то убого одетая парочка в вышитых штанах и ботинках «Hush Puppies». Они минут десять слонялись по галерее, задали пару вопросов ни о чем и удалились. Через две недели они перезвонили мне из Линкольна (штат Небраска) и купили семь картин по 120 тысяч долларов за штуку. А потом еще на поллимона скульптур.
Так что я стараюсь слушать терпеливо, даже если пожилой собеседник никак не доберется до сути вопроса. Я почему-то решил, что Макгретпожилой человек. Если ему вдруг приспичило позвонить мне из-за фотографии в газете, может, мне удастся ему что-нибудь когда-нибудь продать.
Я так понял, этих картинок много было, сказал Макгрет. Больше, чем на фотографии.
Опять-таки, репортер об этом писал.
Гораздо больше.
А как же они выбирали, какие рисунки печатать?
Я рассказал про систему нумерации.
Да ну! Правда, что ли? воскликнул он. Это картина номер один?
Да.
То есть Послушайте, мне бы на них посмотреть, а? Это можно устроить?
Приходите когда пожелаете. Мы открыты каждый день, кроме воскресенья и понедельника, с десяти до шести. Откуда вы поедете?
Он хмыкнул и закашлялся:
Я теперь без колес. Да и вообще из дома редко когда выхожу. Сказать по правде, я надеялся, вы мне их домой привезете.
Мне очень жаль, но это невозможно. Если хотите, могу послать вам изображения по электронной почте. Имейте в виду, кстати, что рисунок, о котором вы спрашиваете, уже продан.
Вот черт. Не повезло. Все-таки было бы здорово, если бы вы мне побольше рассказали о мистере Крейке. Может быть, заскочите ко мне ненадолго, посидим, поболтаем?
Я забарабанил пальцами по столу.
Я бы рад еще что-то рассказать, но
А что там с этими э журналами? Он вроде дневники вел? Их тоже продали?
Пока нет. Было несколько предложений слегка приврал я. Некоторые коллекционеры действительно с восхищением их разглядывали, но купить никто пока не пытался. Люди охотно покупают то, что можно повесить на стену для всеобщего обозрения, а не тетрадки с убористыми строчками текста.
Ну хоть на них-то глянуть можно?
Приходите в галерею, и я с удовольствием вам их покажу. Сейчас, к сожалению, их нельзя перевозить с места на место. Они и так разваливаются.
Да, сегодня точно не мой день.
Мне правда очень жаль. Пожалуйста, сообщите мне, если я могу чем-то еще вам помочь. Что-то настораживало меня в речи Макгрета. Из-за этой нарочитой простоты хотелось говорить как можно вежливее. Вы собирались меня еще о чем-то спросить?
Да пожалуй, что и нет, мистер Мюллер. Вот только вы уж простите, что надоедаю Было бы здорово, если б вы все-таки ко мне заехали. Очень обяжете. Я тут недалеко совсем.
Где? спросил я, не подумав.
Бризи-Пойнт. Бывали?
Не бывал.
Это где Рокэвей. Доезжаете до кольца Вы знаете, как доехать до кольца?
Мистер Макгрет, я не говорил, что приеду.
Ох, простите. Я-то подумал
Нет, сэр.
Ага, ну ладно.
Пауза.
Спасибо, что позвонили начал было я, но он меня перебил:
Неужто вам не хочется узнать, в чем дело?
Ладно. Я вздохнул.
В этой газете Там мальчик нарисован.
Я понял, что он говорит про херувима с фотографии в «Таймс».
И что?
Я его знаю. Знаю, кто это. Я его сразу узнал. Это Эдди Кардинале. Лет сорок назад его кто-то придушил, только мы так и не узнали кто. Он закашлялся. Ну так что, рассказывать, как доехать до кольца?
Глава шестая
Длинный и ровный, как стол, полуостров Рокэвей технически является частью Квинса. На самом деле он торчит под брюхом у Бруклина, точно ноги цапли. Чтобы добраться туда, нужно проехать через парк имени Джейкоба Рииса. Местность тут больше напоминает Чесапикский залив, то есть непроходимые южные болота. На Нью-Йорк мало похоже. Поворачиваем на северо-восток в сторону аэропорта Кеннеди, проезжаем самые опасные районы города. Кстати, если не знать, что они опасные, в жизни не догадаешься, потому что они тянутся прямо вдоль побережья. Как пляж может быть опасным? Поезжайте в Рокэвейи узнаете.
Квартал Бризи-Пойнт расположен на другом конце полуострова. Чернокожие встречаются реже по мере того, как вы продвигаетесь на юго-запад. Машин становится меньше, и вот вы въезжаете на стоянку. Я приехал на такси около трех часов пополудни. У бара толпился народ. Водитель покачал головой, когда я попросил его подождать или вернуться через час. Я только-только успел сунуть ему деньги и выбраться наружу, а он уже рванул с места и скрылся из виду.
Вдоль берега теснились низенькие домишки и жилые баржи. Сильный холодный ветер швырял в лицо песок, хотя до пляжа было метров тридцать. Тот же песок набивался в мокасины. Я пробирался по узким закоулкам. Стены пестрели изображениями чудесных спасений во время шторма и изъеденными солью деревяшками с вырезанными надписями. «Клипер Джим», «Старый добрый Галлоран». Повсюду развевались ирландские триколоры.
Позже я узнал, что большинство домовэто летние дачи, а в сентябре квартал пустеет. Но в середине августа все еще были по своим местамсидели на покосившихся крылечках, гуляли по дощатым тротуарам, потели, расплющивали банки «будвайзера», глазели на то, как волосатые скейтбордисты ныряют головой в мостовую. Угольная пыль удушала. Все тут друг друга знали, а меня не знал никто. Детишки играли в баскетбол на залитой водой площадке. Кольцо висело совсем низко. При моем появлении ребята бросили мяч и принялись таращиться. Можно подумать, у меня на груди большая красная табличка. А на ней слово «чужой».
Я заплутал, пока искал дом Макгрета. И оказался на пляже, рядом с памятником местным пожарным, погибшим в башнях Торгового центра. Я остановился и вытряс из башмака песок.
Что, заблудились?
Позади меня стояла девочка лет девяти в купальнике и джинсовых шортиках.
Я ищу Ли Макгрета.
В смысле, профессора?
Пусть будет профессор, ответил я.
Она ткнула пальцем в трущобы и повела меня по лабиринту. Я пытался запоминать повороты, но быстро плюнул и просто шел за ней. Мы остановились у хибары с ухоженным садиком, в котором росли пионы и анютины глазки. Трава была подстрижена так ровно, как будто тут в гольф играли. Прямо картинка из журнала по домоводству. На крыльце висел гамак с потрепанной подушкой, к деревянной стене кто-то прислонил старую вывеску «Кока-кола». На почтовом ящике было написано: «Макгрет», а под надписьюзначок полиции Нью-Йорка. В окне виднелся выгоревший плакат с изображением башен-близнецов, орла, американского флага и надписью: МЫ НЕ ЗАБУДЕМ.
Я постучал. Раздалось шарканье.
Спасибо, что приехали.
Ли Макгрет оказался не таким старым, каким я его себе представлял. И все-таки время не пощадило его. Голые, почти женские лодыжки, кожа обвислапо-видимому, когда-то Макгрет был гораздо крупнее, синий махровый халат, разваливающиеся тапочки. Макгрет, похожий на привидение, зашаркал обратно по коридору.
Проходите.
В доме пахло какой-то мазью, обстановка очень контрастировала с аккуратным садиком. Прежде чем усадить меня, Макгрет минут пять убирал со стола бумаги, нераспечатанную почту, полупустые стаканчики, пузырьки с лекарствами. Каждый предмет он аккуратно откладывал в сторону. Я чуть с ума не сошел, наблюдая за ним. Очень хотелось помочь, но Макгрет не позволил. Он тяжело, со свистом, дышал и развлекал меня беседой.
Сразу меня нашли?
Пришлось поспрашивать.
Макгрет хихикнул.
Я же вам говорил, следуйте моим указаниям. В первый раз все теряются. Жить у нас интересно, но вот найти дорогутут сам черт ногу сломит. Я в этом доме двадцать два года прожил, и то иногда путаюсь. Он придирчиво изучил и аккуратно разгладил складку на скатерти. Кофе будете?
Нет, спасибо.
Есть еще сок, и вода найдется. А хотите пива?
Не надо.
Мне не терпелось уйти. Тяжело смотреть на больных людей. Всякий, у кого на глазах мать умирала, меня поймет.
Если надумаете, скажите. Ладно, ближе к делу. Для началане поможете мне?
В следующей комнате на полу лежал большой потертый ковер, там же стояли шаткий письменный стол, компьютер, маленький телевизор на журнальном столике, два больших книжных шкафа. В одномтолько издания в бумажных обложках, во второмтолстые канцелярские папки с нумерацией на корешках. Здесь еще было желтое кресло-качалка, в котором, по всей видимости, хозяин недавно читал: на подлокотнике лежала открытая книга, детектив Джона Ле Карре. На дальней стене я насчитал с десяток фотографий: Макгрет, только помоложе и покрепче и в полицейской форме; снова Макгрет, обнимает двух сексуальных девиц; опять Макгрет, пожимает руку бейсболисту Микки Мэнтлу. Рядом несколько похвальных грамот в рамочках. Видимо, результат трудовой деятельности в полиции. На соседней стене один-единственный плакат «Разыскивается». С фотографией Усамы бен Ладена.
На полу картонный ящик, раскрашенный под дерево. Макгрет показал на него. Я взялся за коробкутяжеленнаяи отнес в столовую.
Здесь копия дела об убийстве Эдди Кардинале, сказал Макгрет, усаживаясь за стол.
Он начал вынимать бумаги, большие коричневые конверты, перевязанные бечевкой, толстенные папки с полицейскими отчетами, пачку скрепленных черно-белых фотографий с места преступления. Эти Макгрет быстро перевернул, но я все равно успел заметить, что на них запечатлено кровавое побоище.
Гляньте-ка, он протянул мне одну карточку, узнаете?
Да уж. У меня волосы на голове стали дыбом. С фотографии мне улыбался мальчик, без сомнения один из херувимов Крейка.
Наверное, у меня был совершенно очумелый вид. Макгрет удовлетворенно откинулся на спинку стула и потер подбородок.
Я так и думал. Поначалу-то я решил, что совсем из ума выжил. А потом сказал себе: нет, Ли, не такой уж ты старый. И в черепушке еще кое-что осталось. Позвони-ка ты ему.
Я молчал.
Вы точно соку не хотите?
Нет, соку я не хотел.
Ну как знаете. Он кивнул на фотографию Эдди Кардинале:Жалко парнишку. Такое не забудешь.
Он положил снимок на стол, скрестил руки на груди и улыбнулся. Да, сейчас он мало напоминал того простака, что звонил мне по телефону.
А выпрофессор? глупо спросил я. Он рассмеялся и закашлялся:
Нет, это просто соседи меня так прозвали.
Почему?
Да хрен его знает. Наверное, из-за очков. У меня есть очки, для чтения. (На лбу у него действительно сидели очки.) Я раньше на крыльце читал, ну а окрестные детишки увидали и прозвали меня профессором. Вот бакалавриат в Сити-колледж я и правда окончил.
И по какой специальности? Задавать вопросы мне как-то больше нравилось.
Американская история. А вы?
История искусств. Я решил не говорить, что диплома у меня нет.
Полюбуйтесь-ка, прямо два историка.
Ага.
Вы как, ничего? Вид у вас перепуганный.
Я не испугался, просто удивился немного.
Он пожал плечами:
Слушайте, я понятия не имею, что бы это значило. Может, вообще ничего.
Тогда чего звонили?
Он улыбнулся:
Ну, знаете, на пенсии от скуки осатанеть можно.
Честное слово, я просто ума не приложу, чем могу помочь. Все, что мне было известно, я вам уже рассказал по телефону.
С какой стати я перед ним оправдывался? Макгрет никого ни в чем не обвинял, уж точно не меня. Убийство случилось сорок лет назад. Меня тогда и на свете не было. Если, конечно, не верить в карму и переселение душ. Хотя как-то непохоже, чтобы Макгрет верил в такую ерунду. (Глядите-ка, я начал говорить прямо как суровые дядьки из детективов. Круто?)
Да, вот еще что, сказал старик. Не может быть, чтоб вы просто вытащили картинки из помойки и повесили их у себя в галерее.
Так и было.
Вы что же, надеялись, он прочитает статью и объявится?
Я пожал плечами:
Ну а вдруг?
Но вы ведь не рекламировали свою выставку, так?
Нет.
Ага.
У меня сложилось впечатление, будто он решил, что историю о пропавшем художнике я просто выдумал. Для создания ажиотажа. И в чем-то он был прав. Я не врал, когда говорил, что Виктор исчез. Но искать-то я его не искал.
Если все и вправду так было, значит, я попусту трачу ваше время, сказал Макгрет.
Как я вам и говорил сегодня утром.
Ну что ж, простите великодушно. Да ни капельки он не раскаивался, просто прощупывал меня. Но раз уж вы приехали, давайте-ка я вам расскажу про Эдди Кардинале.
Эдвард Хосе Кардинале, род. 17 января 1956 г. Проживал по адресу: 3417, Семьдесят четвертая ул., Джексон-Хайтс, округ Квинс, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, почтовый индекс 069. Хороший парнишка, все его любили. Со школьной фотографии смотрит этакий актер Рики Риккардо в детстве. Огромный стоячий воротничок, зализанные назад волосы, передних зубов нет.
Второго августа 1966-го, вечером, во вторник, в жуткую жарищу, мать Эдди, Изабелла, сидит на приступочке их дома. Рубашка у нее грязная и изрядно помятая, потому что она все время собирает за своими отпрысками мусор и игрушки. Она беспокоится. Близнецы только-только научились ходить, и за ними нужен глаз да глаз. Чтобы хоть немного передохнуть, Изабелла отправила Эдди в парк играть в бейсбол и велела вернуться к шести.
Сейчас половина девятого, а Эдди не видать. Изабелла просит соседку приглядеть за близнецами и отправляется искать старшего сына.
Через час возвращается с работы отец Эдди, мастер цеха на кондитерской фабрике. Ему сообщают, что Эдди пропал, и он тоже отправляется на поиски. Изабелла остается дома обзванивать родителей друзей Эдди. Мальчики дружно говорят, что играли с часу до пяти, а потом разошлись по домам. Эдди целый день никто не видел.
В десять вечера Кардинале позвонили в полицию. К ним отправили двух полицейских, чтобы записать показания. Всем патрульным машинам передали приметы ребенка: десять лет, волосы черные, синие рубашка и джинсы, в руках бейсбольная перчатка.