Какую информацию? Я ничего не знаю.
Я смотрел на него, удивленный. Вследствие употребления героина зрачки его желтых глаз должны были напоминать булавочные головки, как это бывает обычно у наркоманов. Но они были нормальными. Разумеется, это не значило, что он бросил героин, просто закапал в глаза атропин, чтобы расширить зрачки. Но зачем? Это меня удивило.
Ты слышал о китаянках, которых убили на прошлой неделе? спросил я.
Нет.
Тогда вот что я тебе скажу, продолжал я, пропуская мимо ушей его «нет». Я разыскиваю двух китайцев. Их зовут Ху Лун и Ин Хун. Ты что-нибудь о них знаешь?
Нет.
Если найдешь кого-нибудь из них, получишь двести долларов. Если я узнаю, кто убил, получишь еще двести. И еще двести, если разыщешь худого парня, китайца, с золотыми коронками, который впустил в дом Шан и ее служанку.
Мне ничего неизвестно.
Однако последние слова он произнес машинально, потому что уже подсчитывал те сотни долларов, которыми я помахал у него перед носом. Весьма вероятно, что в его сознании, помутившемся от наркотиков, сумма выросла до нескольких тысяч. Он вскочил с места:
Я посмотрю, что смогу сделать. А не могли бы вы дать мне аванс? Хотя бы сотню, а?
У меня такого намерения не было.
Деньги после получения информации.
Нам пришлось немного подискутировать на эту тему, но в конце концов, стеная и охая, он удалился, чтобы заняться добыванием нужных мне сведений.
Я вернулся в контору. Старика еще не было. Он явился только около полуночи.
Я обратился к услугам Ухла, сообщил я. Кроме того, отправил в Китайский квартал одного молодого филиппинца. Мне пришла в голову одна идея, не знаю только, кто сможет ее осуществить. Я думаю, если дать в газете объявление, что требуются шофер и лакей для работы за городом, те двое попались бы на удочку. Вы не знаете, кто бы мог устроить нам такую штуку?
Расскажи подробно, что ты имеешь в виду.
Понадобится человек, проживающий в уединенном месте, чем дальше от города, тем лучше. Он должен позвонить в одну из китайских посреднических контор по найму и сказать, что ему нужны повар, лакей и шофер.
Повара мы для отвода глаз подыщем сами. Если рыба заглотит наживку, нужно будет дать ей время для изучения ситуации. Так вот, этот человек должен иметь прислугу и распустить среди ближайших соседей слухи, что она увольняется. Прислуга тоже должна быть в курсе дела. Нужно будет выждать пару дней, чтобы у наших друзей было время сориентироваться. Мне кажется, лучше всего действовать через посредническое бюро Фон Ика на Вашингтон-стрит. Тот, кто будет этим заниматься, должен завтра утром позвонить Фон Ику и сказать, что зайдет в четверг утром взглянуть на кандидатов. Сегодня у нас понедельник, времени достаточно. Наш помощник явится в бюро в четверг в десять утра, а мы с мисс Шан подъедем на такси десятью минутами позже, когда он будет осматривать претендентов. Я выскочу из такси, зайду в бюро и придержу тех, кто будет смахивать на наших беглецов, а мисс Шан явится спустя пару минут и опознает этих парней, чтобы никто не смог поднять шум, что мы, дескать, арестовываем людей без всяких на то оснований.
Старик одобрительно кивнул.
Очень хорошо, сказал он. Думаю, что смогу это устроить. Завтра дам тебе знать.
Я вернулся домой и завалился спать. Так закончился первый день.
На другой день, во вторник, я разговаривал с Сиприано в доме, где он служил швейцаром. Вокруг глаз у него образовались такие круги, что глаза напоминали два чернильных пятна на белой тарелке. Он заявил, что у него для меня кое-что есть.
В самом деле в Китайском квартале объявились какие-то чужаки. Они ночуют на Беверли-плейс, с западной стороны, четвертый дом от Джайра Квона, где я иногда играю в кости. И вот еще что: я разговаривал с одним белым, который утверждает, что это бандиты из ПортлендаЭнрике и Сакраменто, люди Хип Сина. Скоро может начаться война между бандами.
А как тебе показалось, эти типы похожи на гангстеров?
Сиприано почесал голову:
Пожалуй, нет, сэр, но те, которые не похожи, иногда тоже стреляют. Тот белый сказал, они люди Хип Сина.
А кто этот белый?
Не знаю, как его зовут, но он там живет. Такой невысокий, с белой головой.
Седые волосы, желтоватые глаза?
Да, сэр.
Несомненно, это был Ухл. Итак, один из моих людей морочил голову другому. Война между бандами показалась мне маловероятной, хотя иногда дело доходит до мелких стычек, как правило, призванных отвести глаза от серьезных преступлений. Настоящая бойня в Китайском квартале чаще всего бывает результатом семейных или клановых разборок.
А что ты можешь сказать о доме, где живут чужаки?
Ничего, сэр. Но может быть, из него есть ход в дом Чан Ли Чина, который живет на другой улице, Споффорд Эли.
Ах вот оно что! Кто же этот Чан Ли Чин?
Не знаю, сэр. Он там живет. Никто никогда его не видел, но китайцы говорят, это большой человек.
Ишь ты! Так говоришь, его дом на Споффорд Эли? Да, сэр, дом с красными дверями и красными ступеньками. Его нетрудно найти, но лучше бы вам не иметь дела с Чан Ли Чином.
Трудно было сказать, совет это или ничего не значащее замечание.
Он что, крупная рыбина? попытался разузнать я.
Но мой филиппинец ничего толком не знал о Чан Ли Чине. Его вера в могущество этого человека основывалась лишь на словах китайцев. Выяснив это окончательно, я спросил:
Так ты что-нибудь разузнал о тех двух китайцах?
Нет, сэр, но непременно разузнаю. Непременно.
Я похвалил его за сделанное, велел еще раз попытать счастья сегодня вечером и вернулся к себе поджидать Ухла, который обещал прийти в половине одиннадцатого. Не было еще и десяти, и я решил воспользоваться свободным временем и позвонить в контору. Старик сказал мне, что Дик Фоули, туз среди наших агентов, как раз свободен, и я выпросил его себе на подмогу. Потом зарядил свою пушку, уселся и стал поджидать осведомителя.
Он позвонил в дверь только в одиннадцать; лицо у него было суровое и озабоченное.
Не знаю, что и думать, парень, произнес он с важным видом, сворачивая самокрутку. Что-то они там замышляют, это факт. С тех пор как японцы стали скупать лавки в Китайском квартале, нет покоя, и может быть, в этом-то все и дело. Но чужих там нет, черт побери! Подозреваю, те двое, о которых вы говорили, смылись в Лос-Анджелес. Надеюсь вечером узнать точно. У меня назначена встреча с одним желтком, который поставляет мне товар. На вашем месте я бы присматривал за портом в Сан-Педро. Те двое могут обменяться документами с китайскими моряками, которые хотят здесь остаться.
И в городе ты тоже не приметил чужих?
Ни одного.
Послушай-ка, ты, глухонемой, с досадой проговорил я. Ты лжец и олух царя небесного. Я специально тебя подставил. Ты со своими дружками приложил руку к этим убийствам, и я посажу тебя вместе с ними.
Я направил револьвер прямо в его посеревшее от страха лицо:
Сиди тихо, мне нужно позвонить.
И, не спуская с него глаз, потянулся свободной рукой за телефонной трубкой.
Этого оказалось достаточно, мой револьвер находился на слишком близком расстоянии от него. Он схватился за него, и мы начали бороться.
Он сумел вырвать у меня револьвер; я попытался было выхватить у него оружиено слишком поздно. Он успел выстрелить в меня с расстояния сантиметров в тридцать. Огонь опалил мне тело.
Продолжая сжимать револьвер, я, согнувшись пополам, медленно осел на пол, а Ухл выбежал из комнаты, оставив дверь нараспашку.
Прижав руку к горевшему животу, я подбежал к окну и махнул рукой Дику Фоули, спрятавшемуся за ближайшим углом. Потом пошел в ванную и осмотрел рану. Холостой выстрел тоже может ранить, если сделан с близкого расстояния.
Жилетка, рубашка и майка были безвозвратно погублены, а тело сильно обожжено. Я смазал ожог кремом, залепил пластырем, переоделся, снова зарядил револьвер и вернулся в контору поджидать вестей от Дика. Похоже, первый ход в этой игре оказался удачным. Героин героином, но Ухл не набросился бы на меня, если бы мое предположение оказалось неверным; я же основывался на том факте, что он старательно избегал смотреть мне в глаза и лживо уверял, будто в Китайском квартале нет чужих.
Дик не заставил себя долго ждать.
Кое-что есть! проговорил он входя. Его высказывания напоминали телеграммы завзятого скряги:Побежал к телефону. Позвонил в отель «Ирвингтон», успел только заметить номер. Этого должно хватить. Потом Китайский квартал. Зашел в подвал с западной стороны Беверли-плейс. Слишком далеко, чтобы точно определить. Вертеться там дальшериск. Пригодится?
Наверняка. Посмотрим, что имеется у нас в архиве о Сурке.
Служащий, заведовавший картотекой, принес объемистый конверт размером с добрую папку, набитый заметками, вырезками и письмами. Все эти материалы позволили составить примерно такую биографию.
Нил Конирс, он же Сурок, родился в Филадельфии, в пригороде Уиски-Хиллс, в 1883 году. В 1894-м, в возрасте одиннадцати лет, попал в руки полиции в Вашингтоне, куда приехал, чтобы пополнить армию безработных, маршировавших под предводительством Коукси на столицу. Его отослали домой. В 1898 году он был арестован в своем родном городе за то, что пырнул ножом одного парня во время драки в ходе предвыборной кампании. И на этот раз его освободили и отдали под надзор родителям. В 1901-м его опять арестовали, обвинив в организации шайки, похищавшей автомобили. Ввиду недостатка доказательств он был выпущен без судебного разбирательства. Но прокурору пришлось уйти со своего поста в результате скандала, вспыхнувшего вокруг этого дела. В 1908-м Конирс появился на побережье Тихого океанав Сиэтле, Портленде, Сан-Франциско и Лос-Анджелесев обществе известного афериста, некоего Хью. Годом позже этот Хью был застрелен человеком, обманутым им в результате какой-то аферы с фиктивной продажей самолетов. По этому же делу был арестован и Конирс. Присяжные не сумели прийти к единому мнению, и он вновь очутился на свободе. В 1910-м его поймали во время знаменитой облавы почтовых служащих на железнодорожных воров. И снова не хватило улик, чтобы посадить его. В первый раз рука правосудия настигла его в 1915 году, когда он был заключен в Сан-Квентин за обман посетителей Панамской международной выставки. Он просидел три года. В 1919-м Конирс вместе с одним японцем по фамилии Хасегава нажег японскую колонию в Сиэтле на двадцать тысяч долларов. Конирс выдавал себя за американского офицера, делегированного во время войны в японскую армию. Он носил фальшивый орден Восходящего Солнца, который ему якобы приколол к груди сам император.
Когда все вышло наружу, семейство Хасегавы вернуло пострадавшим двадцать тысяч. Конирс неплохо заработал на этом, причем даже его репутация не пострадала. Дело замяли, после чего он вернулся в Сан-Франциско, купил гостиницу «Ирвингтон», проживает там уже в течение пяти лет, и никто не может сказать о нем дурного слова. Конечно, что-то он там химичит, но что именноникто не мог сказать. Внедрить детектива в его гостиницу было абсолютно невозможно. Все номера всегда были заняты и стоили, как в самом дорогом нью-йоркском отеле.
Таков был владелец гостиницы, которому звонил Ухл, прежде чем скрыться в своей норе в Китайском квартале.
Мне не доводилось видеть Конирса, Дику тоже. В конверте находилось несколько фотоснимков в фас и профиль, сделанных во время его пребывания в тюрьме Сан-Квентин. И еще одна групповая фотография, сделанная в Сиэтле: щегольски одетый Конирс, в вечернем костюме, с фальшивым японским орденом на груди, стоящий среди нескольких японцев, которых он околпачил; любительский снимок, сделанный как раз в тот момент, когда он намеревался вести свои жертвы на убой.
По фотографиям видно было, что это человек незаурядныйвнушительная фигура, важная мина, твердо очерченная нижняя челюсть и хитрые глаза.
Думаешь, что сумеешь его опознать?
Надеюсь.
Допустим, ты пойдешь туда и разузнаешь насчет номера там или по соседству, чтобы иметь возможность наблюдать за гостиницей. Может быть, время от времени тебе удастся проследить за этой пташкой.
На всякий случай я сунул одну фотографию в карман, а остальные убрал обратно в конверт и отправился к старику.
Я устроил номер с бюро по найму. Некто Фрэнк Пол, владелец ранчо в окрестностях Мартинеса, явится в десять часов утра в четверг и сделает что нужно.
Отлично. А я нанесу визит в Китайский квартал. Если в течение нескольких дней от меня не будет никаких вестей, не забудьте попросить подметальщиков улиц обратить внимание на то, что они подметают, ладно?
Старик пообещал исполнить мою просьбу.
* * *
Китайский квартал Сан-Франциско начинается от торгового квартала на Калифорния-стрит и тянется на север до самого Латинского квартала; ширина его составляет два жилых блока, а длинашесть.
До пожара на этих двенадцати улицах проживало почти двадцать пять тысяч китайцев. Не думаю, чтобы теперь там проживала хотя бы треть от прежнего количества.
Грэнт-авенюглавная улица и становой хребет этого кварталапочти на всем протяжении заполнена магазинами с разными дешевыми, броскими товарами и огоньками бесчисленных ресторанчиков, где туристам подают рис с луком, а грохот американского джаза заглушает писклявые звуки китайской флейты. Немного подальше мишурный блеск исчезает и можно почувствовать запах настоящих китайских блюд, уксуса и разных сушеных приправ. А если оставить позади несколько больших улиц и всякие туристские приманки, есть шанс действительно кое-что увидетьхотя не все может понравиться.
Что касается меня, то, свернув с Грэнт-авеню на Клэй-стрит, я зашагал прямиком на Споффорд Эли, отыскивая глазами дом с красными ступеньками и красными дверями, который, по словам Сиприано, принадлежал Чан Ли Чину. Признаюсь, что, проходя мимо Беверли-плейс, я на минутку остановился, чтобы осмотреться. Мой филиппинец доложил мне, что именно здесь проживают пришельцы и что, по его мнению, дом этот может сообщаться с домом Чан Ли Чина; Дик Фоули следил за Ухлом как раз с этого места.
Однако мне не удалось отгадать, какой именно дом принадлежал Чан Ли Чину. Четвертый вход, считая от шулерского притона Джайра Квона, так сказал Сиприано, но я понятия не имел, где находится этот притон. На Беверли-плейс царили тишина и спокойствие. Какой-то жирный китаец устанавливал перед своей лавкой ящики с зеленью. С полдюжины маленьких китайчат играли в шарики посреди мостовой. На другой стороне улицы блондин в твидовом костюме поднялся по шести ступенькам из подвала на тротуар, а за его спиной на мгновение мелькнуло накрашенное лицо китаянки, закрывавшей за ним дверь. Немного дальше, перед одним из писчебумажных магазинов, рабочие выгружали из грузовика рулон бумаги, а обтерханный гид вывел четверых туристов из китайского храма Королевы Неба, помещавшегося над главной резиденцией Сью Хина.
Я двинулся дальше и на Споффорд Эли без труда отыскал нужный дом. Это было обшарпанное здание со ступеньками и дверями цвета засохшей крови. Окна были наглухо забиты толстыми досками.
От окружающих домов он отличался тем, что на первом этаже не было ни одного магазина или конторы. Дома, предназначенные исключительно для жилья, большая редкость в Китайском квартале, почти всегда первый этаж служит для торговли и добывания денег, а живут в подвалах или на верхних этажах.
Я поднялся по трем ступенькам и постучал в дверь костяшками пальцев.
Ответа не последовало.
Я постучал опять, сильнее. Снова никакого ответа. Я сделал третью попытку, и на этот раз мое упорство было вознаграждено: внутри дома что-то заскрипело.
После по меньшей мере двух минут скрипения и шуршания дверь приоткрылась сантиметров на пятнадцать.
В образовавшуюся над тяжелой цепочкой щель на меня глянул раскосый глаз, и я увидел кусочек темного, сморщенного лица.
Что нужно?
Я хочу увидеться с Чан Ли Чином.
Не понимать.
Не болтай ерунды! Закрой дверь и сбегай к Чан Ли Чину, скажи, что я хочу поговорить с ним.
Не может! Не знает Чана.
Скажи ему, что я здесь, повторил я, поворачиваясь спиной. Затем уселся на верхней ступеньке и, не оглядываясь по сторонам, произнес:Я буду ждать.
Когда я достал сигареты, за моей спиной воцарилась тишина. После этого дверь бесшумно закрылась и за ней вновь послышались скрип и шорох. Я выкурил одну сигарету, потом другую, время шло, но я пытался делать вид, что для меня оно не существует, надеясь в глубине души, что этот желток не собирается делать из меня идиота и не заставит сидеть здесь до полного изнеможения.