Каким образом вы с ним познакомились?
Через подругу по колледжу.
Чем он зарабатывает на жизнь?
Она вдруг замолчала и сжалась.
Послушайте меня, мисс Шан, начал я. Возможно, этот Гартхорн порядочный человек, но всё же я должен это проверить. Если он в порядке, я не причиню ему никакого вреда. Но мне необходимо знать все, что знаете о нем вы.
Слово за слово, постепенно я вытянул из нее все. По ее словам, он был младшим сыном известного в штате Вирджиния семейства и временно находился в опале из-за каких-то юношеских проделок. В Сан-Франциско он приехал четыре месяца назадвыждать, пока уляжется отцовский гнев. Все это время мать снабжала его деньгами, чтобы на период изгнания избавить от необходимости зарабатывать себе на хлеб. Он привез рекомендательное письмо от одной из подруг Лилиан Шаннетрудно было догадаться, что Лилиан Шан питала к мистеру Гартгорну большую симпатию.
Понимая это, я спросил:
Вы едете с ним куда-то сегодня вечером?
Да.
На его автомобиле или на вашем?
Она нахмурилась, но всё же ответила на мой вопрос:
На его. Мы едем ужинать в «Хаф Мун».
Тогда мне понадобится ключ от дома, потому что после вашего отъезда я намерен сюда вернуться.
Что такое?
Я хочу сюда вернуться и попрошу вас ничего не говорить ему о моих подозрениях, но полагаю, он решил увезти вас на целый вечер. Если на обратном пути у него вдруг что-то случится с мотором, сделайте вид, что вас это не удивляет.
Она встревожилась, но не хотела признать, что я могу оказаться прав. Как бы то ни было, ключ я получил, после чего рассказал ей о задуманной нами уловке, которая потребует ее помощи, и она пообещала приехать в четверг в нашу контору в половине десятого утра.
Когда я вышел, Гартхорна уже не было.
Снова сев в такси, я велел водителю ехать в ближайший поселок, где купил в магазине пачку жевательного табака, фонарик и коробку патронов. У меня револьвер тридцать восьмого калибра с особыми патронами, но пришлось купить обычные, так как у продавца таких не оказалось.
С покупками в кармане я отправился обратно к дому Лилиан Шан. Не доезжая до дома я остановил машину, расплатился с шофером и отпустил его. Остальную часть пути я проделал пешком.
Дом был погружен в темноту.
Стараясь вести себя как можно тише, я при помощи фонаря прочесал весь дом от подвала до чердака. Кроме меня, в нем никого не было. В кухне я опустошил холодильник и запил съеденное молоком. У меня было сильное желание выпить кофе, но он слишком пахнет.
Поужинав, я уселся поудобнее на стуле между кухней и входом в остальные помещения. С одной стороны от меня находилась лестница, ведущая в подвал, с другойлестница наверх. Я находился в центральной точке, откуда при полностью открытых дверях мог слышать все.
Прошел часв полной тишине, не считая шума машин, проезжавших по дороге, расположенной в трехстах метрах от дома, и океанского прибоя. Я жевал табак, заменяя им сигареты, и пытался подсчитать, сколько времени в своей жизни провел, сидя или стоя, в таком вот ожидании.
Зазвенел телефон.
Я не стал снимать трубку. Это могла быть и Лилиан Шан, нуждавшаяся в помощи, но нельзя было рисковать. Более вероятным было, что какой-нибудь бандит пытается выяснить, есть ли кто дома.
Прошло еще полчаса; со стороны океана повеял легкий бриз, зашелестели листвой деревья.
Внезапно до моего слуха донесся звук, который не был ни ветром, ни шумом прибоя.
Что-то скрипнуло у окна, но я не мог понять, у какого именно. Выплюнув жвачку, я вытащил револьвер и фонарик.
Снова послышался скрип, на этот раз более громкий.
Кто-то возился с окном. Звякнула оконная ручка, и что-то стукнуло в стекло. Меня пытались ввести в заблуждение: кто бы это ни был, он мог разбить стекло, не поднимая такого шума.
Я встал, но остался на месте. Номер с окном призван был отвлечь мое внимание от того, кто, возможно, уже находился в доме. Я перестал обращать внимание на шум и попытался заглянуть в кухню, но там было слишком темно, чтобы что-нибудь рассмотреть. Ничего не видно и не слышно.
Из кухни повеяло влажным воздухом.
На это стоило обратить внимание. Оказывается, у меня появился компаньон, причем более ловкий, чем я, умеющий открывать двери и окна перед самым моим носом. Нехорошо.
Я отодвинулся от стула и, перенеся тяжесть тела на каблуки, стал пятиться назад, пока не коснулся спиной двери, ведущей в подвал. Мне все меньше нравилась эта игра. Я предпочитаю равное или более чем равное участие в расходах и доходах, а здесь этим и не пахло.
Поэтому, когда тонкий, дрожащий луч света, падавший из кухни, скользнул по стулу, стоявшему в проходе, я находился уже на третьей ступеньке лестницы, ведущей в подвал.
Луч на несколько секунд задержался на стуле, затем осветил коридор и заглянул в комнату. Я видел только его и ничего больше.
Вслед за этим послышались новые звуки: шум автомобильных двигателей возле самого дома, со стороны дороги, осторожные, мягкие шаги на кухонном крыльце, потом по линолеуму полашаги многих ног. Я ощутил запах, не оставлявший никаких сомнений, запах немытых китайцев.
После этого я перестал интересоваться имиу меня нашлось множество работы под рукой.
Владелец фонаря очутился у края лестницы, ведущей в подвал. Я не мог его рассмотретьмои глаза устали от беспрерывного глядения на свет.
Первый тонкий луч, направленный вниз, скользнул в нескольких сантиметрах от меня; у меня нашлось время кое о чем подумать. Если этот тип среднего роста, то его голова должна находиться в каких-нибудь сорока пяти сантиметрах выше источника света.
Луч начал шарить по сторонам и упал на мою ногу.
Я прицелился в заранее выбранную в темноте точку. Его выстрел опалил мне щеку. Он протянул руку, чтобы схватить меня, но я увернулся, и китаец нырнул в подвал, блеснув золотыми зубами.
Дом наполнился криками и топотом ног.
Мне пришлось покинуть свое укрытие, иначе меня могли бы столкнуть вниз.
Внизу меня подстерегала западня, поэтому я решил вернуться в проход возле кухни. Там кишели немытые тела. Чьи-то руки и зубы принялись рвать на мне одежду. Ах ты черт! Я во что-то вляпался, но во что?
Я очутился посреди дикой сутолоки невидимых тел, которые дрались друг с другом, боролись, возились, хрипя и стеная. Вихрь драки вынес меня на кухню. Поддавшись ему, я тоже принялся изо всех сил молотить кулаками, бить головой, пинать ногами.
Писклявый голос выкрикивал по-китайски какие-то команды.
Втиснутый на кухню, я скользнул плечом по дверному косяку, изо всех сил сопротивляясь невидимым врагам, но боясь прибегать к оружию, которое по-прежнему держал в руке.
Я был лишь частью общей неразберихи. Достаточно одного выстрела, и я превращусь в ее центр. Ошалевшую банду охватила паника. Стоит обратить на себя внимание, и меня растерзают на кусочки.
Итак, я поддался общему потоку, пиная всех и вся и получая пинки. Под ноги мне угодило ведро, и я повалился на пол, увлекая за собой ближайших соседей. Перекатившись через чье-то тело, я почувствовал на своем лице чью-то ногу, освободился от нее и оказался в углу кухни. Жестяное ведро по-прежнему сильно мне мешало.
Благослови Господи это ведро!
Я хотел, чтобы эти люди убрались. Неважно, кто они такие, если они мирно удалятся, я прощу им все грехи.
Засунув револьвер внутрь ведра, я выстрелил. Раздался страшный грохот, как будто бросили гранату.
Я выстрелил еще раз, и тут мне в голову пришла другая идея. Сунув в рот два пальца левой руки, я свистнул как можно громче, одновременно выпаливая в ведро оставшиеся патроны.
Что за чудесный грохот!
Когда у меня в револьвере кончились патроны, а в глоткевоздух, я был один, очень радуясь этому обстоятельству. Я понял наконец, почему мужчины иногда уходят из дома и живут в одиночестве в пещерах. Я не осуждал их за это!
Сидя один, в темноте, я зарядил револьвер. Потом, ползя на четвереньках, выглянул в кухонную дверь. Окружавшая меня темнота ничего мне не сказала. Со стороны залива по-прежнему доносился плеск волн. С другой стороны дома послышался шум моторов. Я надеялся, что мои друзья готовились к отъезду.
Повернув ключ в замке, я включил свет. Кухня была не так сильно разгромлена, как я ожидал. На полу валялись несколько кастрюль и один сломанный стул, а в воздухе стоял запах немытых тел. И это было все, если не считать голубого хлопчатобумажного рукава посреди кухни, соломенной сандалии рядом с дверью в коридор, в возле неёклока коротких черных волос со следами крови.
В подвале я не обнаружил посланного мною туда человека. Открытая дверь указывала на путь его бегства. Там валялись также его и мой фонари и виднелись следы его крови.
Я поднялся наверх и вышел из дому. Входная дверь была распахнута, ковры скомканы. На полу лежала разбитая голубая ваза. Стол был сдвинут с места, несколько стульев опрокинуто. Я нашел старую, засаленную фетровую шляпу коричневого цвета, без подкладки и ленты, а также испачканную фотографию президента Кулиджа, явно вырезанную из какой-то китайской газеты, и шесть папиросных гильз.
Наверху ничто не свидетельствовало о том, что мои гости туда заглядывали.
Было уже половина третьего утра, когда я услышал шум подъезжавшего автомобиля. Я выглянул из окна спальни Лилиан Шан на втором этаже и увидел, что она прощается с Джеком Гартхорном.
Пройдя в библиотеку, я стал ее поджидать.
Ничего не случилось? Это были ее первые слова, и звучали они почти умоляюще.
Случилось, ответил я. И предполагаю, у вас были проблемы с автомобилем.
Я думал, что она солжет, но она утвердительно кивнула головой и медленно опустилась в кресло, утратив свою обычную сдержанность.
Меня тут навестила большая компания, сказал я. Правда, не могу похвастаться, что много о ней знаю. По правде говоря, я откусил больше, чем мог проглотить, и должен радоваться уже тому, что смог прогнать всю шайку.
Вы не звонили шерифу? спросила она каким-то странным тоном.
Нет. Пока я не хочу, чтобы Гартхорна арестовали.
Мои слова вывели ее из состояния апатии. Она встала, гордо выпрямилась и произнесла ледяным тоном:
Я больше не хочу об этом слышать.
Что касается меня, то я не возражал, но напоследок спросил:
Надеюсь, вы ничего ему не сказали?
Сказала ли я ему что-нибудь? Казалось, она была удивлена. Неужели вы думаете, что я позволила бы себе оскорбить его, повторяя ваши домыслы, абсурдные домыслы?
Вот и хорошо, похвалил я если не ее отношение к моим предположениям, то, во всяком случае, умение держать язык за зубами. Ну что ж, я останусь здесь на ночь. Существует всего один шанс из ста, что сегодня может что-нибудь случиться, но я предпочитаю не рисковать.
Она была явно не в восторге от моей идеи, но промолчала и удалилась к себе.
Разумеется, ничего не случилось до самого восхода солнца. Как только полностью рассвело, я покинул дом и еще раз обошел окрестности. Повсюду виднелись следы ног, которые вели от заливчика в сторону дома. Дерн на газоне был кое-где содран, там, где автомобили круто разворачивались.
Я позаимствовал из гаража Лилиан Шан машину и вернулся в Сан-Франциско, прежде чем закончилось утро.
Придя в контору, я попросил старика приставить к Джеку Гартхорну ангела-хранителя, отдать на исследование в лабораторию старую шляпу, фонарь, сандалию и остальные сувениры, а кроме того, собрать отпечатки пальцев, следы ног, зубов и так далее. И чтобы наш филиал в Ричмонде разузнал поподробнее о Гартхорнах.
После этого я отправился на свидание со своим филиппинским помощником.
Он был в мрачном настроении.
В чем дело? спросил я. Тебя кто-нибудь побил?
О нет, сэр! запротестовал он. Но наверное, из меня плохой детектив. Я пытаюсь проследить за одним типом, а он поворачивает за угол и исчезает.
Кто он и что делал?
Не знаю, сэр. Я видел четыре автомобиля, из которых вылезают и спускаются в подвал люди. Я вам о них уже говорил: чужие китайцы. Когда они вошли в подвал, один человек вышел. На лбу у него повязка, а на повязке шляпа. Он быстро уходит. Я пытаюсь идти за ним, но он поворачивает за угол и исчезает.
Во сколько это все было?
Наверное, около двенадцати.
А могло быть позже или раньше?
Да, сэр.
Несомненно, речь шла о моих гостях. Человек, за которым пытался следить Сиприано, мог быть тем, кого я ударил кулаком.
Филиппинец не подумал о том, чтобы записать номера машин. Он также не знал, кто вел автомобилибелые или китайцы, и даже не мог сказать, какой марки были машины.
Ты превосходно справился с делом, заверил я его. Попробуй еще что-нибудь разузнать сегодня вечером. Наверняка ты побываешь в тех местах.
От него я пошел позвонить в храм правосудия. Мне удалось выяснить, что о смерти «глухонемого» Ухла донесений не поступало.
Двадцатью минутами позже я уже обивал косточки пальцев о дверь дома Чан Ли Чина.
* * *
На этот раз дверь мне отворил не старичок с шеей, напоминающей кусок старого каната, а молодой китаец с широко улыбающимся рябым лицом.
Вы хотите видеть Чан Ли Чина, сказал он, прежде чем я успел открыть рот, и отступил в сторону, давая мне дорогу.
Я вошел и стал ждать, когда он наденет все скобы и замки. После этого мы двинулись к Чану более коротким путем, чем прежде, но всё же очень далеким от прямого.
Следуя за своим провожатым, я некоторое время развлекался тем, что мысленно вычерчивал маршрут нашего движения, но это оказалось делом чересчур сложным, и вскоре я вынужден был сдаться.
Комната, увешанная бархатными портьерами, была пуста, когда мой спутник ввел меня туда, поклонился и удалился, осклабившись напоследок. Я присел на стул рядом со столом и принялся ждать.
Чан Ли Чин отказался от театральных приемов и не появился бесшумно, как привидение. Я услышал его шаги в мягких туфлях, прежде чем он вошел, раздвинув портьеры. Он был один, его белые усы топорщились в добродушной патриархальной улыбке.
Победитель чужестранных орд вновь удостоил чести посетить мою резиденцию, приветствовал он меня и еще долго забавлялся бессмысленными оборотами, которых я наслушался во время своего первого визита. Часть, посвященная победителю чужестранных орд, была произнесена холодным тоном и относилась к событиям последней ночи.
Я слишком поздно догадался, с кем имею дело, и покалечил вчера одного из ваших слуг, вставил я, когда он на мгновение исчерпал запас цветистого красноречия. Я понимаю, что ничем не могу искупить свой страшный грех, но надеюсь, что вы велите распороть мне глотку и позволите в виде покаяния изойти кровью в одном из ваших мусорных баков.
Чуть слышный вздох, который можно было принять и за сдержанное хихиканье, тронул губы старца, а его пурпурная шапочка затряслась.
Укротитель мародеров знает все, иронически заметил он. Даже какого рода шумом следует отпугивать демонов. Если он утверждает, что человек, которого он ударил, был слугой Чан Ли Чина, то кто такой Чан, чтобы ему перечить?
Я попытался обвести его вокруг пальца:
Мне известно отнюдь не все, я даже не знаю, почему полиция до сих пор не слышала о смерти человека, застреленного здесь вчера.
Он погрузил ладонь в свою белую бороду и стал играть ею.
Я не слышал об этой смерти, сказал он.
Нетрудно было догадаться, что за этим последует, но я предпочитал убедиться.
Тогда, может быть, вы спросите у человека, который вчера привел меня сюда? предложил я.
Чан Ли Чин взял со стола обшитую материей палочку и ударил ею в гонг, висевший на узорном шнуре над его плечом. Портьеры на противоположной стене раздвинулись, и появился китаец, который меня привел.
Разве смерть удостоила нас вчера своим посещением? по-английски спросил у него Чан.
Нет, мой господин, ответил рябой.
Вчера меня привел сюда почтенный старец, пояснил я, а не этот юноша королевского рода.
Чан изобразил на лице изумление.
Кто встречал вчера великого короля шпионов? обратился он к слуге, стоявшему в дверях.
Я сам, мой господин.
Я осклабился рябому, онмне. Чан добродушно улыбался.
Это очень забавно, заметил он.
Очень.
Рябой слуга поклонился и собирался уже юркнуть за портьеру, когда за его спиной послышались тяжелые шаги. Он молниеносно обернулсянад ним стоял один из тех гигантов, которых я видел здесь накануне. Глаза его блестели, он был сильно возбужден и что-то громко чирикал. Рябой немедленно дал ему словесный отпор, после чего Чан Ли Чин резким тоном утихомирил обоих. Все говорилось по-китайски, и я ничего не мог разобрать.
Позволит ли великолепный охотник за головами своему покорному слуге ненадолго удалиться, чтобы уладить кое-какие неприятные домашние дела?