Тебе повезло, что ты, тьфу-тьфу-тьфу, не сталкивалась с такими ситуациями, а вот мне, грешным делом, приходилось. И, скажу я тебе, о врачах у меня впечатление двойственное: с одной стороны, без них никак, с другой лучше обходить их стороной, если сильно не припекло! К несчастью, секретаря суда шибко припекло, вот она и кинулась искать, где бы голову, так сказать, приклонить, какому врачу довериться.
И нашла Ингу Цибулис?
Ну да, типа того.
Почему типа?
Цибулис ее отфутболила.
А разве так можно? То есть, разве врач может отказать пациенту? Или проблема в цене, ведь Цибулис работает в частном секторе?
Да нет, денег хватало, но, видишь ли, оказалось, что Цибулис в центре на привилегированном положении: она сама выбирает себе пациентов. Кажется, это связано с ее специализацией.
Что, какая-то особенная?
Ну, на мой непросвещенный взгляд, нет, пожала плечами Марина. Она занимается раком груди, но больные почему-то проходят строгий отбор. Берет Цибулис только тех, кого считает подходящими пациентами, и Лена ей не подошла.
И как она это объяснила?
Особыми методами лечения. Вроде бы Цибулис использует какие-то инновации, не всегда одобряемые официальной медициной.
Травами, что ли, лечит?
Она не раскрывает своих секретов, но пациенты довольны, а это в частной медицине главное, верно? У Цибулис очень высокий процент излечения, поэтому все так стремятся попасть именно к ней, но она, как оказалось, весьма разборчива!
Да уж! А как же твоя приятельница?
Обратилась в онкодиспансер по месту жительства и, слава богу, жива-здорова.
То есть у нее ремиссия?
Ну да. Операция, химия все, как обычно. Чувствует себя хорошо, говорит, что стала больше ценить жизнь!
Взгляд Аллы задумчиво блуждал по залу, пока не наткнулся на парочку за угловым столиком. По виду студенты, парень и девушка сидели, наклонив головы друг к другу. На столе перед ними стояли две чашки кофе, а на тарелках лежали остатки эклера и «картошки». То и дело хихикая, они вилками отламывали кусочки пирожных друг у друга судя по всему, не могли позволить себе взять по два, поэтому делились друг с другом, чтобы попробовать разные. Алла вспомнила себя в этом возрасте. В девяностые, когда каждый перебивался, как мог, у родителей не было возможности давать ей карманные деньги, и, начиная со второго курса, Алле приходилось подрабатывать в суде секретарем. Платили копейки, но жаловаться грех она многому там научилась. Зарплату тратила на книги, походы в кино и обязательно раз в неделю на посещение кафе. Она едва наскребала на одно-единственное пирожное и чашку кофе или чая Сейчас того кафе уже нет, а Алла, если бы хотела, каждый день могла бы заказывать по торту, только вот теперь ей это совершенно не нужно. Удивительно, как мало человеку необходимо в юности, и каким требовательным он становится с годами! И эта требовательность, очевидно, лишает его способности быть счастливым.
Ты будешь эту «корзиночку»? спросила Алла, отрываясь от созерцания парочки и плотоядно разглядывая воздушное пирожное с бело-розовым сливочным кремом и увенчанное вишенкой в окружении долек абрикоса.
Вот это другой разговор, подруга! обрадовалась Марина. Вовчик, поди-ка сюда!
* * *
Сидя на бревне, Мономах не отрываясь глядел на свинцово-серую гладь воды. Где-то вдали раздавался радостный лай Жука, громадного ирландского волкодава. Когда-то привезенный маленьким щенком, пес стал постоянным спутником и лучшим другом отца. Сейчас, видимо, пес заприметил белку, загнал ее на дерево и теперь скачет вокруг, жалея, что не умеет летать или хотя бы лазать так же здорово, как этот маленький пушистый зверек.
Мономах любил это озеро, со всех сторон окруженное деревьями, уже покрывающимися зеленым налетом, который вскоре, при условии теплой погоды, превратится в яркую, свежую весеннюю листву. Собственно, это озеро и стало причиной, по которой Мономах выбрал тут участок для дома. Артем тогда находился на сборах и предоставил отцу решать, где лучше выстроить загородное жилище, и с тех пор ни тот, ни другой ни разу не пожалели о таком выборе.
В голове Мономаха лениво плавали невеселые мысли, наползая одна на другую, словно облака, заслоняя друг друга и не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Он думал о Муратове, который избежал справедливого наказания и теперь, скорее всего, неплохо устроится в какой-нибудь частной клинике на руководящей должности похоже, у него сильные покровители. Такие, которые способны заткнуть за пояс даже такого человека, как Кайсаров!
Мономах думал о несчастной погибшей медсестре. Не столько, правда, о ней самой, сколько о тех, кого она оставила бабушке, сыне и сестре-инвалиде. Как они без нее, без ее заработка и заботы?
А еще он не мог не думать о себе о том, насколько сильно следователь Никифоров желает засадить его за решетку. Здравый смысл твердил, что этого не случится, ведь он, Мономах, не причастен к убийству, однако тревожный червячок сомнения не давал успокоиться: а вдруг все же?..
Владимир Всеволодович, вот вы где!
Он едва не свалился с бревна настолько не ожидал услышать этот голос в данный момент: перед ним, улыбаясь, стояла Суркова. Ее левая рука покоилась на холке Жука, сжимавшего в пасти длиннющий дрын.
Сархат сказал, что вы пошли гулять с собакой, и я вспомнила, что вы любите делать это у озера, добавила она, предвосхищая его вопрос.
Что-то случилось? спросил он, двигаясь дальше по бревну, чтобы освободить Алле место. Она присела рядом и окинула взглядом панораму озера.
Здесь очень красиво, сказала она. Такой мирный пейзаж
Алла Гурьевна, давайте сразу к сути, ладно? Мономах не был настроен философствовать. Вы бы не приехали просто так, поэтому я делаю вывод, что что-то произошло. Видимо, нечто плохое?
Ну к сути, так к сути, вздохнула Алла, переводя взгляд на собеседника. Я кое-что узнала по вашему делу.
По моему?
Не придирайтесь к словам, Владимир Всеволодович! По делу убитой медсестры, если вам так больше нравится, только вот ей уже все равно, а вы можете попасть в жернова правосудия по одному кивку Никифорова!
Что, все настолько серьезно?
Вы даже не представляете!
Но что у него есть? недоуменно развел руками Мономах. Одни только предположения! Ни орудия убийства, ни других доказательств!
Помните три составляющих, позволяющих определить преступника?
Мотив, возможность и средство?
Верно. Так вот, средство действительно пока не нашли, зато есть возможность: вас застали на месте преступления!
Что само по себе удивительно! пробормотал Мономах.
Не думаете ли вы, что мне не приходило это в голову? Действительно, странно, что патруль оказался на месте убийства буквально через несколько минут после того, как вы обнаружили жертву: мы сейчас как раз выясняем, как им это удалось!
Ну, а насчет мотива? спросил Мономах. Какой мне резон убивать Ольгу? Неужели кто-то поверит, что я имел с ней романтическую связь? А даже если и так зачем мне от нее избавляться, ведь я не женат, и, даже если бы все выплыло наружу, мне от этого ни жарко, ни холодно!
Это в том случае, если связь была добровольной.
Ч-что?
Лицо Мономаха вытянулось, когда он начал осознавать, о чем говорит Алла.
Никифоров разрабатывает версию о том, что вы преследовали Ольгу, пользуясь служебным положением.
Каким положением? Она же работала в другом учреждении!
Но раньше в вашем отделении, верно? Кроме того, у Никифорова есть два свидетеля, утверждающие, что Ольга не единственный объект ваших домогательств.
Да какие еще свидетели?!
Вам знакома некая Лариса Мутко?
Кто-кто?
То есть вы ее не знаете?
Послушайте, Алла Гурьевна, вы хоть представляете, с каким количеством людей мне приходится ежедневно общаться? Если речь о пациентке, то неудивительно, что я ее не помню: я запоминаю диагнозы, а не имена!
Мутко работает в отделении вашего коллеги Тактарова
Но тогда я могу знать ее только в лицо, а никак не по имени!
Но она вас обвиняет в домогательствах.
Абсурд! Пусть скажет мне это в лицо!
Это можно устроить, причем без привлечения следственных органов: пусть ваш главный врач устроит вам очную ставку. В конце концов, такие проблемы обычно решаются в коллективе, если, конечно, не имело место физическое насилие
Насилие?! Алла Гурьевна, вы серьезно?
Владимир Всеволодович, если бы я верила в эту информацию, то не пришла бы к вам, но я хочу, чтобы вы понимали всю серьезность положения.
Вы сказали, есть два свидетеля. Кто второй?
Анна Капустина. Ее вы тоже не знаете?
Ну почему же, знаю: эта медсестра действительно работала у меня и была уволена.
За что вы ее уволили?
Это не имеет значения.
Имеет. Так за что?
За халатность.
А поподробнее?
Хорошо. Капустина едва не убила пациентку, по ошибке закачав ей в капельницу два несовместимых препарата, и только счастливая случайность спасла больную от смерти. Так достаточно подробно?
Достаточно, только вот, по моим сведениям, Капустина написала заявление по собственному.
Естественно, я не стал портить ей будущее и позволил уволиться.
Есть кто-то, кто может подтвердить ваши слова?
Разумеется лечащий врач пациентки, которая чуть не отправилась на тот свет: если бы не его внимательность, так бы и произошло!
Получается, у Капустиной на вас зуб?
По-моему, она должна быть мне благодарна!
Возможно, она так не считает? Вы правы в одном: свидетели нуждаются в тщательной проверке. Одно дело, когда они общаются со следователем, и совсем другое когда им будет грозить очная ставка с вами. Смогут ли они лгать, глядя вам в глаза?
А если смогут?
Тогда будем думать, однако, если женщины врут, каков мотив? Допустим, Капустина мечтает отомстить, но как же Мутко, у нее-то какие причины?
Только та, что она работает у Тактарова.
Вы намекаете на вашу с ним давнюю вражду? задумчиво потерла подбородок Алла. Думаете, он может быть заинтересован в том, чтобы вам насолить?
Я считаю, все серьезнее, вздохнул Мономах.
В смысле?
Главврач сообщила мне, что с бывшего главного Муратова сняты обвинения во взяточничестве и хищении государственных и благотворительных средств, а Тактаров, как известно, являлся его правой рукой.
Муратов что, возвращается?!
Нет, слава богу, но
Понятно. Как это повлияет на вас?
Пока никак. Во всяком случае, я на это надеюсь, а что будет потом кто же может сказать? Но дело не в этом, Алла Гурьевна!
Я очень хорошо вас понимаю, Владимир Всеволодович, кивнула Алла. Ужасно, когда преступник уходит от наказания. Еще ужаснее, когда тебе кажется, что ты сделал все для того, чтобы он отправился на нары, и прокурору остается лишь зачитать обвинение, но злодей, как мокрая рыба, выскальзывает из рук правосудия!
У вас такое случалось?
И не раз. К счастью, чаще мы добиваемся успеха, но бывает и так. Я вам сочувствую: тяжело столкнуться с несправедливостью, но жизнь редко нас балует обычно подсовывает сомнительные сюрпризы! Однако не стоит отчаиваться: в конце концов, кто такой этот Муратов вор и негодяй, верно? Рано или поздно жизнь его накажет!
А если нет? спросил Мономах, глядя Алле в глаза. Что, если он станет осторожнее, наученный горьким опытом?
Знаете, я раньше часто задумывалась об этой проблеме, мучилась сомнениями, задавалась вопросами А потом перестала.
Почему?
Потому что поняла, что такие люди сами отлично понимают, что поступают неправильно. Они все время боятся, что кто-то узнает об их преступлениях, поэтому никогда и ни с кем не могут быть до конца откровенными, не имеют права расслабиться и всегда ожидают, что их поймают. Это ли не наказание?
Ну, в случае Муратова, может, оно и так, нехотя согласился Мономах, снова переводя взгляд на озеро, у кромки которого резвился Жук: сам себя развлекая, он ронял палку в воду и, поднимая тучи брызг, прыгал за ней. По крайней мере, он никого не убивал. А вот как быть с теми, кто отнимал жизни?
Вы сейчас о ком-то конкретном говорите? спросила Алла. Например, об убитой медсестре?
И о ней в том числе. Вы думаете, что таких тоже можно оставить «мучиться» на свободе?
Нет, такие должны сидеть в тюрьме, и каждый человек, работающий в системе правосудия, обязан делать все, чтобы этого добиться. Беда в том, что никто не всесилен, Владимир Всеволодович! Вот вы можете спасти любого пациента?
К моей большой удаче, Алла Гурьевна, в моем деле речь редко идет о спасении жизни, ведь чаще приходится оперировать плановых больных!
Хорошо, давайте я перефразирую: вы всегда можете поставить человека на ноги после травмы или тяжелой болезни?
Нет, конечно, ведь я не бог Хотя Гурнов считает, что все хирурги болеют звездной болезнью, но опыт расставляет все по своим местам: мы учимся принимать неизбежное.
Вот и мы тоже, со вздохом сказала Алла. Не всегда все зависит от нас, хоть мы и стараемся себя в этом убедить! К примеру, сейчас я занимаюсь делом одного онколога
Он кого-то убил?
Она, поправила Алла. Это женщина. И нет, она никого не убивала. Это ее преследует неизвестный, и она напугана, растеряна Но я упомянула ее не поэтому, а потому, что ее профессия связана с большим количеством разочарований. Я права?
Я никогда не понимал, почему люди идут в эту область медицины, качая головой, ответил Мономах. Слишком высокий уровень смертности, а человеческий геном изучен так мало, что ожидать больших прорывов в ближайшем будущем не приходится!
И все же они работают, не позволяя неудачам вогнать себя в тоску. Не бросают все к чертовой матери, а продолжают кропотливо делать свое дело в надежде на то, что для кого-то их усилия окажутся не напрасными!
Поэтому еще более странно, что кто-то желает ей зла, заметил Мономах. Может, она кого-то не спасла? Родственники пациентов обычно склонны винить врачей Это, в сущности, понятно, ведь кого-то обвинить надо, а до бога далеко, да и верят в него не все!
Я как раз хотела с вами кое о чем посоветоваться. Скажите, насколько разборчивым может быть врач при выборе пациентов?
Что, у кого-то есть выбор? усмехнулся Мономах. Видимо, ваша онколог работает в частной медицине!
В точку, Владимир Всеволодович!
Ну, тогда Понимаете, я не специалист в онкологии, но есть области, в которых подбор «правильных» пациентов действительно имеет значение. К примеру, когда речь идет о различных экспериментальных методах лечения.
Что значит «правильные» пациенты?
Ну, такие, которые подходят для участия в испытаниях каких-то препаратов
Это законно?
Вполне, если больные в курсе, что участвуют в эксперименте.
И что, многие соглашаются?
Представьте себе, что вы умираете ну, чисто гипотетически. Государственная медицина от вас отказалась, так как испробовала все, что имелось в арсенале, и больше не осталось вариантов лечения, применяемых в случаях, подобных вашему. Вы отправляетесь домой, гадая, доживете ли до следующего дня рождения, и вдруг узнаете, что кто-то где-то набирает пациентов для участия в исследованиях новых методов лечения. Вы откажетесь от возможного шанса или стремглав броситесь к врачу, который этим занимается? Повторяю, вы умираете!
Наверное, брошусь, медленно произнесла Алла. Особенно если буду знать, что есть положительные результаты.
В России это не очень развито, но в Европе и США сплошь и рядом. Вы даже не представляете, Алла Гурьевна, сколько в мире разнообразных болезней, а ведь есть еще всяческие синдромы! К примеру, есть такой синдром Хатчинсона-Гилфорда, или проще прогерия
Это, если не ошибаюсь, преждевременное старение? перебила Алла.
Верно. Или, допустим, витилиго. Никогда не слышали?
Алла качнула головой.
Это такое хроническое заболевание, вызывающее появление белых пятен на коже. Им страдает всего лишь полпроцента населения Земли Кстати, одна известная модель страдает этим синдромом, и это не мешает ей в карьере. Не мешало и Майклу Джексону
Джексону?
Он это не афишировал, само собой. Возможно, его неистребимое желание «стать белым» как-то связано с этим: будь он просто черным, вполне вероятно, его бы это не беспокоило. Или, ближе к моей специфике, фибродисплазия заболевание, влияющее на соединительную ткань она, грубо говоря, постепенно превращается в кость. Его врожденным классическим симптомом является порок развития большого пальца, и какого-то одного способа лечения этого синдрома нет, поскольку операция по удалению кости заставляет организм еще интенсивнее превращать ткань в кость. А есть еще порфирия, синдром Туретта, аналгезия и так далее. Официальных методов лечения не существует в принципе только экспериментальные! Онкология малоизученная область медицины, и каждая опухоль индивидуальна, потому-то и невозможно придумать таблетку или инъекцию, которая лечила бы от всех видов рака. К счастью, наука не стоит на месте, и многие подходы, поначалу считавшиеся экспериментальными и не признаваемые официальной медициной, стали вполне себе обычными в наши дни!