Эта сумасшедшаямоя сестра.
Ты не говорил, что у тебя есть сестра.
Я хотел брата.
Незнакомка покосилась на Артура и поинтересовалась:
А по лбу не хочешь?
Тогда тебе придется принести лестницу. Ты же у нас ка-а-арлик.
Селиверстов захихикал, а девушка вновь ударила его по плечу, потом по животу, ну и хорошенько по затылку. Ударами это, конечно, сложно было назвать, потому что Артур продолжал смеяться. А незнакомка продолжала злиться. В конце концов, она сдалась и на выдохе взмолилась:
Садись уже в машину, иначе я за себя не ручаюсь.
Какая же ты милая.
Это у нас в генах.
Селиверстов улыбнулся и, сгорбившись, поплелся к пассажирской двери.
Костя не особо понимал, что происходит. К тому же он до сих пор плохо видел из-за плавающих черных точек и мутной пелены. Кто заставлял его столько пить? Отчаяние, да, именно оно. Парень протер глаза и вновь уставился на девчонку: она держалась руками за голову, как будто ее одолевала жуткая мигрень, и тихо повторяла:
У тебя еще три часа. Целых три часа.
Три часа на что?
Девушка перевела взгляд на Костю и пробормотала:
Завтра в шесть утра подниматься.
Это паршиво.
А у вас завтра выходной?
Да собственно нет.
Незнакомка улыбнулась, устало сошла с места и остановилась прямо перед Ромалом, вытянув перед собой руку.
Алина.
Костя.
Ромал серьезно кивнул, как на собеседовании, и изучил необычное лицо незнакомки. Веснушек и, правда, было слишком много, они украшали ее нос и щеки, некоторые из них притаились и возле глаз. Глаза, к слову, были такими же черными, как и у Кости, а, может, и еще темнее. «Довольно крепкое рукопожатие для девчонки », подумал Ромал и опустил руку. Невольно сжал и разжал пальцы.
Ты его сосед?
Сосед.
Молчаливый или вечно недовольный?
Костя пьяно ухмыльнулся и ответил:
Видимо, вечно недовольный.
А ты ведь разбил моему брату нос. Скрестив на груди руки, напомнила девушка и выгнула дугой правую бровь. Ничего не скажешь в свое оправдание?
Ты что ли адвокат?
Я «что ли» прокурор.
Артур сам напросился. Пожал плечами Костя. Я не виновен, ваша честь.
Вы наставили друг другу тумаков, а потом решили подружиться? Девушка вдруг усмехнулась и сошла с места. Типичные мужики.
Едва Ромал устроился на заднем сидении, Алина вдавила педаль газа, и машина лихо сорвалась с места, подняв волны из пыли. Черная стрела пересекала опустевшие, будто бы вымершие улицы Санкт-Петербурга, а свет от фонарей сливался в толстые линии. Летали, парили, смазывались огни светофоров, мосты и набережные. Костя открыл окно, и в салон ворвался свежий, холодный воздух, от которого мурашки пробежали по телу.
Ты что там делаешь? Удивилась Алина и покосилась на незнакомца. Она увидела его ярко-горящие глаза, наблюдающие за проносящимися мимо зданиями, и отвернулась с легкой улыбкой на губах.
Дай парню насладиться, проворчал Артур. Он ведь впервые на такой машине по городу разъезжает, да еще и по Питеру! Питер и ночьэто как Ромео и Джульетта. Нельзя представить одно без другого.
А ты ценителем заделался?
Я никогда им не разделывался.
Кажется, ты слишком много выпил. Как и твой друг. Может, ему плохо?
Мне хорошо, отозвался Ромал, внезапно завороженный хаосом. Какое же безумие и какая красота Циник умер всего на мгновение, позволив любознательному мальчишке насладиться великолепием города, в котором он жил. Мы едем по центру, да?
Ага. Кивнула Алина. Вон там, видишь, Петропавловская крепость, на острове, с золотым крестом на самом-самом пике.
О, одновременно протянули парни, на что девушка рассмеялась.
А ты что «охаешь»? Ты тут сто раз ездил.
Ну, ездил, возмутился Артур, как будто я что-то замечал. Ты лучше за дорогой следи и не издевайся над моим пауком, сбавь обороты.
Что за паук? Обернувшись, спросил Костя.
Крошка, в которой мы сейчас сидим. «Порше 91 9 Spyder ». Невзначай бросил Арт, а потом опять уставился на сестру и недовольно свел брови. Ты выжимаешь все
Я сама разберусь, как мне ехать. Перебила его Алина.
Ничего ты не разберешься.
Разберусь.
Цыц! Я старший, значит, я умничаю, а ты соглашаешься.
Девушка закатила глаза, будто она уже в миллионный раз выслушивала эту балладу, а Ромал протиснулся между двух передних сидений и спросил:
Если ты старший она что ли без прав ездит?
Артур только развел руками, мол, что поделаешь, а шатенка покосилась на парня и, коварно сверкнув угольными глазами, прошептала:
Никому не говори.
ОтличноРомал пожал плечами, откинулся назад и скатился по кожаному чехлу, как по снежной горке. Почему бы и нет? Вполне себе нормальное поведение для дочери известнейшего, питерского адвоката. Проблем с ментами ведь не будет, правильно?
Чтобы ты знал, меня еще ни разу не останавливали.
На этой неделе, вставил Артур.
Слушай, если не устраивает, сам за руль садись.
Да ты смотришь на меня, а я две головы твои вижу. Мне и одной хватает, а тут две, как в фильме ужасов! А вообще, знаешь, интересно, за что меньше дадут: за вождение без прав или за вождение в состоянии алкогольного опьянения? Ну же, вортако, ты ведь у нас будущий юрист. Что посоветуешь?
Костя удрученно поджал губы. Все, что происходило, было нереально странным. Он ехал в машине с детьми самого Марка Селиверстова. Ехал в «Порше»! Ехал с людьми и не планировал сравнять их с землей, а наоборот, общался с ними, как с друзьями.
Ты чего завис? Артур обернулся. Вспоминаешь уголовный кодекс?
Ромал почесал саднившую рану на подбородке и растянул:
Там столько этих кодексов, что мозг сломается.
Блондин усмехнулся и вновь повернулся лицом к дороге. Не пристегнутый. Громко болтающий и отвлекающий сестру. Веселый. И совершенно спокойный. Как можно было отказаться от такой жизни? Жизни без правил. Жизни, где имя открывало любые двери и приносило больше плодов, чем труд и амбиции? Костя смотрел на Алину, на Артура и не представлял, что могло причинить им боль, сбить с пути, смешать карты.
Неприкосновенные. Так он их окрестил.
А потом отвернулся и замолчал до конца пути.
Алине пришлось заплатить охраннику, чтобы он пропустил их троих в общежитие. Бедняжка тащила Артура за руку, как упрямого барана! А он все намеревался пробежать по коридору и постучать во все двери, словно маленький ребенок. Ромал плелся за ними, ступая точно по их следам, играя в квест, созданный пьяной фантазией, и смеялся, когда Артур вырывался из рук сестры и заносил руку перед чьей-то дверью. Один из таких его смелых порывов закончился тем, что он неуклюже споткнулся и налетел щекой прямо на дверную ручку. Алина вскрикнула, Костя затормозил с поднятой ногой, боясь наступить на воображаемую лаву. А блондин застонал и распластался на грязном линолеуме, будто советский, пестрый ковер.
Пардон, прокряхтел он, кажется у меня что-то жопа.
Ну, что с тобой не так? Встревожено воскликнула девушка. За дверью кто-то зло выругался, и шатенка поспешила поднять брата с пола. Больно?
На покрасневшей щеке виднелась толстая, красная полоса, стертая кожа. Крошечные капельки крови уже выступили наружу, и девушка заботливо прикоснулась к ним рукой.
Балда.
Шрамы украшают мужчин.
У тебя прошлые еще не сошли.
Чем их больше, со знанием дела растянул Артур, тем лучше, а затем взмахнул рукой и увидел алые пятна, проступившие на перебинтованной ладони. Грусть мгновенно вытеснила гордость и напыщенную самовлюбленность. Кажется, швы разошлись.
Алина цокнула, а Костя подошел ближе и тихо спросил:
Может, доктора вызовем?
Давай сразу скорую помощь. Мало ли что еще случится, пока мы дойдем до вашей комнаты. Она в отчаянии огляделась. Долго еще?
До конца коридора.
А раны где можно промыть?
Вот здесь, Ромал указал на дверь, неаккуратно выкрашенную в белый цвет. Там есть раковины и жидкое мыло. Принести полотенце?
Не нужно. Вы ведь в 102 живете?
Костя кивнул и проследил за тем, как девушка потащила за собой шатающегося из стороны в сторону брата. Кто бы с ним так возился? Семья у Ромала была большой. Вот только никто в ней не приходил друг другу на помощь, не солидно это. Мужчина всегда должен справляться с проблемами самостоятельно, а женщина всегда должна примерно помалкивать. Вот и вся наука о счастье.
Алина усадила Артура на табурет и включила воду. Пришлось ждать пару минут, так как она была желтоватого цвета. Девушка вымыла свежую рану на щеке. Потом размотала окровавленный бинт и поморщилась, увидев разорванную кожу.
Ох, зашипела она, с тобой не бывает иначе.
Я проблемный ребенок.
Тыребенок, тут не поспоришь.
Мне кроме тебя позвонить было некому, неожиданно признался Арт.
Не говори чепухи. Подставь руку под воду, давай, она прохладная. Впервые брат с ней не спорил. Зажмурился от боли, но ничего не сказал. Сейчас обработаем зеленкой. Ты ведь не выкинул мамину аптечку? Она тебе ее целую вечность собирала. Поднимайся. Нужно привести тебя в порядок, балда.
Алина закрыла воду, вытерла руки о спортивные штаны, а затем вдруг Артур встал с табурета и обнял ее. Так крепко, что у девушки перехватило дыхание.
О господи, рассмеялась она, ты чего?
Я соскучился.
Ты пьян.
От тебя домом пахнет.
Ну, естественно, девушка откинула назад голову, я ведь живу там.
Тут вечно чем-то воняет. Несет то из кухни, то из душевых. Пожаловался Артур и отстранился. От меня, наверное, тоже уже воняет.
Разве что алкоголем. Пойдем. Мне завтра рано подниматься.
Когда Селиверстовы зашли в комнату, Даня лежал на кровати с открытыми глазами, а Костя расхаживал перед окном с оголенным торсом. Он обернулся и криво улыбнулся:
Я ведь тебя не смущаю?
Меня? Не поняла Алина, а потом прикрыла рукой рот и воскликнула. О боже! У тебя тоже есть соски?
Ромал споткнулся на ровном месте и почувствовал, как кровь прилила к щекам. Он в растерянности пробормотал:
Теперь я и сам смутился.
А девушка рассмеялась. Она взглянула на Даню, точнее на его голубые глаза, так как только они торчали из-под одеяла, и взмахнула рукой:
Алина.
Даниил Сергеевич, официально представился Волков, вы сестра Артура?
Да. Я та самая несчастная. Где аптечка?
Артур поставил небольшую пластиковую коробочку на стол, включил старую лампу, а потом поплелся к входной двери, чтобы выключить свет. Алина покосилась на него, а он заявил, что не собирается переодеваться перед ней в такой светлой комнате. Костя вышел, Даня отвернулся к стене и чуть ли не с головой накрылся одеялом, а Артур переоделся и в растерянности уставился на зеленую вату.
Это будет больно. Констатировал он.
Потерпишь.
Я сегодня столько уже натерпелся, что
Алина приложила ватку к порезу на ладони, и Селиверстов взвыл не своим голосом.
Черт, вот же дерьмо, мне руку из-за тебя ампутируют!
Не верещи, как девчонка. Разбудишь всю общагу.
Посмотрел бы я на тебя, чтобы узнать «как верещат девчонки».
Несмотря на капризы Артура, девушка все же перебинтовала ему руку и, выдохнув, посмотрела на сильно поцарапанную щеку. Наверное, нужно было обработать рану, ну, а потом заклеить ее пластырем. Алина прикоснулась кончиком ватной палочки к ране, и по комнате разнесся недовольный вопль:
Боже, хватит! Арт отпрянул назад и уставился на сестру огромными, грустными и мутными глазами. Жжет дико, я не хочу больше ничего обрабатывать.
Мало ли чего ты хочешь.
Да отстань.
Не отстану. Алина коснулась палочкой ссадины, но Арт дернулся, и вместо точки девушка прочертила на его щеке небольшую, кривую линию. Ну что ты делаешь?
Я же сказал, не надо.
Но я
У меня рука пульсирует, как будто ее на костре жарят. А ты еще и лицо хочешь мне подпалить. Да ну на хрен. Обойдусь.
Боже, потерпи еще пару секунд.
Не хочу. Чего ты привязалась?
Артур!
Не строй из себя Мать Терезу, отвянь, я как-нибудь проживу без этой дряни.
Алина обижено раскрыла рот, но брат чуть ли не подпрыгнул на кровати от злости, и тогда девушка подалась вперед и рядом с кривой полосой, которая напоминала букву «Л», дорисовала кружок и крестик. Блондин отмахнулся. Свалился на кровать и спрятал голову под подушкой очень по-взрослому, а Алина устало прикрыла глаза.
В этот момент в комнату вернулся Костя. Он переставлял ноги неуверенно, будто у него сил не было тащить их за собой. Парень рухнул на край своей кровати и взглянул на девчонку. Она складывала лекарства в коробочку.
А чтозаплетающимся языком начал Ромал и нахмурился, первую помощь тут не всем оказывают?
Первую помощь?
Ну да.
Слушай, я и так провозилась с вами полночи.
Но я ранен. Глаза закрылись, но Костя дернулся и резко распахнул их. Честно.
Да что ты говоришь.
Сюда, парень ткнул пальцем в грудь, думая о Лизе, и сюда. Теперь он показал на свой подбородок, где запекся толстый слой крови. Поможешь?
Я устала, медленным голосом процедила Алина, я жутко хочу спать. А мне еще через весь город тащиться. Поэтому, если тебе не сложно не доставай меня.
Что и следовало доказать.
В смысле?
Такая же, как и остальные. Я попросил о помощи, а тебе насрать. Людиони ведь именно такие. Им плевать друг на друга. Я, возможно, сегодня умру из-за своих ран, но в твоей жизни ничего не изменится, ты и бровью не поведешь. Каждый сам за себя. Так?
Костя широко улыбнулся и щелкнул пальцами, словно завершил некий фокус. Было в его состоянии что-то глубоко трагичное. Вот только Алина была не в настроении, чтобы пропустить через себя комичность ситуации. Замкнутый и нелюдимый Константин Ромал неожиданно поделился с ней своими эмоциями. А толку-то? Он опять выбрал совершенно неподходящий момент. Девушке показалось, что он над ней попросту издевается.
Значит, такая же, повторила она, шагнув к парню.
Такая же, борясь со сном, ответил Костя. Черствая и бездушная.
Знаешь, я тут подумала, ты прав. Давай, я рану тебе обработаю. Алина раскрыла аптечку, смочила в зеленке вату и нависла над парнем, будто грозовое облако.
Не надо делать мне одолжение.
Что ты, приложив вату к лицу парня, протянула она, я и не думала делать тебе одолжение, я от чистого сердца. Она провела ватой сначала в одну сторону, а потом в другую. Ромал облокотился спиной о подоконник, а Алина отстранилась и усмехнулась.
«Черствая и бездушная », подумала она и, улыбаясь, покинула сто вторую комнату.
ГЛАВА ПЯТАЯ
«НАЧАЛО»
Будильник зазвенел так громко, что голова Артура взорвалась от боли; он скривился и попытался перевернуться на живот, чтобы утонуть в нагромождении одеял.
Не тут-то было.
Едва он пошевелился, по всему телу разнеслась волна неприятнейших ощущений, и Арт не сразу понял, откуда вообще взялись эти ощущения. Звон в ушах, ком в горле, ну и режущая боль на левой ладони, будто кто-то вспорол ему ночью руку. Парень сощурился и в растерянности уставился на свои пальцы, а потом хрипло пробормотал:
Дерьмо
Что? Недовольно спросил Костя с соседней кровати. Он часто заморгал, словно у него была аллергия на солнечный свет. Я не который час? Что заРомал порывисто приподнялся на локтях, а потом вдруг взвыл громче раненной косули и вновь свалился на жесткий матрас. Какого хрена? Вполне серьезно поинтересовался он и сжал пальцами переносицу. Моя башка.
Моя рука! Растянул Селиверстов. Когда я вчера руку-то разодрал?
Ты разодрал руку?
По-моему, у меня швы разошлись.
Серьезно? Костя медленно обернулся. Рука вроде в повязке.
Но я шевелить ею не могу вообще! Какая-то жесть. А еще моя щека Что у меня там? Видно? Парень вскинул подбородок навстречу утреннему свету, который в Питере почти круглогодично был серым и тусклым. Мне кто-то врезал?
Ромал не торопился с ответом, но потом все же сказал:
Тебе кто-то зеленкой на щеке написал «ЛОХ».
Не смешно.
Я не шучу.
Да что ты гонишь, быть не может. Зеленка ведь нешустрее ядерной боеголовки, блондин спрыгнул с кровати и кинулся к небольшому зеркалу на западной стене. Надежда умирает последней, как говорится. Но в случае Артура она подохла с завидной скоростью. Твою ж мать! Твою мать! Какого хрена у меня это дерьмо на щеке? Парень прижал к щеке ладонь и начал судорожно оттирать зеленые буквы. А-а-а! Оно не оттирается!
Костя рассмеялся.