Ты что, опять был у Игоря? Он вроде ничего парень, да?
Шиманов передернул плечами:
Смотря для кого. Но любому постороннему человеку одно могу сказать: дел с ним лучше не иметь, обведет вокруг пальца.
А своих? Вы же служили вместе
Ну, у нас, предположим, с ним другие отношения, мы одно дело делаем, а потому друг друга не обманываем Так, опять сбились с курса. Выпьем за женщин!
За тех, которые у Игоря? Я, кстати, так толком и не понял, чем они там занимаются?
Я же тебе говорил: постигают азы военной подготовки и техники любви, готовятся стать телохранителями и секретаршами.
А кроме шуток?
Шиманов широко улыбнулся:
Ну ты даешь! Не веришь в широкие возможности слабого пола? Ну-ка, друг, объясни, почему женщина не может стать телохранителем?
Телохранители сейчас вообще не нужны. Снайпер при желании снимет тебя где угодно и когда угодно, а при помощи ножа и кулаков сводить счеты мода прошла. Разве что идиот какой найдется, вот тогда мордоворот его и должен остановить.
Все верно. Для этих целей по мордовороту те, кто тело свое охраняет, держат, а вот длинноногие красавицы в камуфляжевроде золотой цепочки на шее. Престиж. А раз есть спрос, то почему бы не обеспечить и товар? До этой идеи, между прочим, Игорь додумался. Она с двух сторон хороша: и деньги приносит, и свои люди в чужие организации попадают, а этопополнение нужной информации. Игорьголова Впрочем, я это тоже говорил
Макаров сейчас думал не об Игоре, а о Наташе. Опять представил ее идущей чуть впереди по светлому коридору: высокую, стройную, длинноногую. Неужели она действительно спрашивала о нем? Шиманов, стервец, мог и соврать Хотя он ведь не знал, что Олег по пути к холлу обменялся с Наташей парой фраз. О хорошем вине с фруктами и о том, что после восемнадцати она бывает свободна. Вино. Что такое хорошее вино? Она, кажется, упоминала испанское. А фруктыэто яблоки и апельсины? Или красивые женщины предпочитают нечто другое? Господи, как он, оказывается, темен в этих делах!
Если, Олег, тебе придется как-то общаться с Игорем, ты все-таки помни, о чем я сейчас говорю. Он, помимо всего прочего, еще психолог, умеет разбираться в людях, и ты ему понравился. Если надоест отдыхать и вздумаешь устраиваться на работу
Шиманов, лучше скажи, под вино какую закуску принято подавать?
Тот, наверное, ожидал всего, чего угодно, но только не такого вопроса. Очумело посмотрел на Олега, потер шею:
Под красное, под белое? Сухое или десертное? Или ты подкалываешь так, что я не пойму, в чем подкол?
Нет, я серьезно, Шиманов. Под вино подают фрукты, так? Какие?
Виноград Да иди ты к черту, Макаров! Ты просто меняешь тему разговора, да? Я опять о серьезном говорю, хотя обещал вести лишь светские беседы. Понял, наливаю.
«А что лучше, пригласить Наташу в ресторан или привести домой сразу? Черт возьми, ну не евнух же он в конце концов и не беспомощный старец! Леся далеко, да и не получается пока с ней любовь, он все еще командир для нее, все еще Олег Иванович, и не прикажешь же ей залезать в кровать. Все со временем, конечно, образуется, но пока».
У Шиманова, похоже, на душе так наболело, что светская беседа никак не вытанцовывалась.
Прости, Олег, но понимаешь, какое дело? Нападает на меня иногда хандра. Ты помнишь, наверное, как я в Чечню последний раз уезжал: серьезно думал, что не вернусь, потому как хорошо знал, куда еду. И вот сейчас Сейчас все наоборот: ничего со мной тут случиться вроде не должно, а выговориться хочется, как перед кончиной. У тебя никогда такого не случалось?
Да, мы уже хлебнули лишнего, подумал Макаров. Ну и что ж, с самого начала ведь это самоцелью было: выпить, разрядиться, поплакаться в жилетку. Чай, не железные!
Понимаешь, Олежка, мы же всю эту сволоту московскую знаем назубок: кто притоны содержит, кто фарцует, кто машины угоняет, кто Все, бля, знаем! Но ничего сделать не можем.
Сил мало?
Сил бы хватило. Ты знаешь, почему невозможна очередная мировая война? Вот все пугают ею друг друга, пугают, а она невозможна.
Открывай секрет.
А тут нет никакого секрета. И политики, и военные понимают, что произойдет гарантированное взаимоуничтожение. Никто не спасется, победителей не будет. Вот и у нас так же. Мы все до того повязаныдепутаты, министры, артисты, преступники, шлюхи, банкиры, участковые Друг от друга кормимся. Ничего поделать нельзя! По-настоящему потянешь эту ниточкуи все: и силовые, и властные структуры вдрызг разлетятся, великий бардак в России начнется. И захватит тот бардак и левых, и правых, и господ, и товарищей Потому никому он не нужен. Вот и выходит, что по поводу борьбы с преступностью мы способны только болтать. Можно еще, правда, использовать неконституционные, как говорят, формы, но это, сам понимаешь, тот же бандитизм. А бывает ли бандитизм во благо? Я сам и отвечу, только ты не удивляйся: бывает. Возьмем господина-товарища Робина Гуда
Шиманова потянуло на философию, отметил Макаров и решил, что пить хватит. Ему захотелось домой. Вдруг действительно позвонит Наташа? Нет, конечно, она не позвонит. Но разговор на общие темы о мировых войнах не воспринялся им. Войну он видел и знал. В Чечне не хватило стойкости и профессионализма у больших командиров, позволивших политикам помыкать собой, отсюда и неудачи. Так же, наверное, обстоит дело и у тех, кто занимается бандитами
Если б не потерял пацанов на Кавказе, если б не дал слово посчитаться за них, то и сейчас бы плюнул на все, закрыл глаза. Я, Олег, одному тебе скажу: я Лену, жену, специально к матери отправил, потому что игра ожидается Без правил игра. Есть у меня ты, есть еще пара ребят
Тоже Чечню прошли?
Им и тут работы хватало. И вообще, давай нас не делить: прошли не прошли. Будто одна войнамерило порядочности.
Ты прав, Толик. Познакомь меня со своими, я с удовольствием помогу вам всех этих Бенов на чистую воду вывести.
Бена? Бронислава Евгеньевича? А вот его трогать как раз не надо.
Макаров скривился:
Потому что на работу взять обещает? Лучший свой ларек доверит? И товарищей из органов у себя пристраивает?
Шиманов чуть нахмурился, рассердился, видно, на себя и ответил:
Все не так просто. Через пару дней на трезвую голову об этом поговорим, а сейчас давай наполним наши рюмашки.
По последней, сказал Макаров. Мы уже не о женщинах, а о службе и политике речь повели. Значит, упились.
Хорошо, по последней. Твое здоровье!
По пути домой Макаров, воровато оглянувшись, зашел в универсам, почему-то испытывая неловкость, словно при покупке презервативов в аптеке, взял две бутылки испанского вина, несколько огромных кистей винограда, коробку конфет. Ему показалось, что кассирша догадливо ухмыляется, выбивая чек, и он старался не смотреть не нее.
Глава восемнадцатая
Уже у входа в заброшенное, без оконных рам и двери, помещение Зырянов попробовал-таки освободиться от опеки конвоира, но тот оказался начеку. Ушел от Женькиного удара ногой, воспользовался тем, что спецназовец потерял равновесие, и сбил его на землю. Тотчас поставил пистолет на предохранитель, убрал в карман.
Вижу, ты не профан, но и я не вчера из яйца вылупился: спецподготовка за плечами. Не рискуй больше с одной рукой чего-нибудь добиться. Не знаю, есть ли у тебя оружие или нет, но у меня, как ты видел, есть, и очень даже неплохое. Выстрела никто не услышит, только мне незачем тебя убивать, как и тех, кого ты тут охраняешь.
Женька поднялся с земли, уверенный, что больше ударов от незнакомца не последует.
Зачем же ты меня тогда караулил? Услышал в автобусе, что я пойду провожать девочку, и решил встретиться со мной, так?
Пилявин включил маленький фонарь, узкий луч света остановился на тюках старой соломы, сваленной у стены помещения:
Так, естественно. А зачемэто в двух словах не объяснить. Потому и привел тебя сюда. Придется тебе присесть и послушать.
Пилявин начал рассказывать.
До недавнего времени он служил в той конторе, где хоть погон не носят, но субординацию блюдут. Попасть туда непросто, а вот вылететьзапросто. Он вылетел.
Так получилось, что обвинили меня в пособничестве дружку. Я уж было хотел доказать, что они ошиблись, да еще один Пилявин сделал небольшую паузу, видно, подбирал слово. Еще один дружок, сука, как я теперь понял, вмешался. «Все равно не отмоешься, так хоть других не топи, я тебе работу найду». Он моим непосредственным начальником в этой конторе был, и я только недавно понял, что утечка экономической информацииего рук дело. Он вообще в той конторе засланный казачок. На других, иуда, работает, своих с потрохами сдает. Но это я задним умом все понял
В обязанности Пилявина в той самой конторе с субординацией входило обучение телохранителей и сходных с этой профессией категорий кое-каким премудростям
Что за категории такие? спросил Женька.
Это тоже потом. И постарайся не перебивать, вопросы только по сути задавай, а то до утра беседа наша продлится, как бы тебя искать не кинулись. Так вот, я, значит, обучал и смотрел на человека с точки зрения его профессиональной пригодности: как он будет вести себя в нештатной обстановке. Попросили меня присмотреться и к Крашенинникову: мол, не пацан зеленый, есть опыт коммерческой работы, мускулы накачаны Я пообщался с ним пару дней, доложил: дурак дураком. А мне: «Готовь, дурь из него выдави, за это тебе и деньги платят». Вообще-то к моему мнению в конторе всегда прислушивались, но случай с Крашенинниковым особый: он, как оказалось, машину свою, иномарку, отдал, чтоб только попасть в отряд обучающихся. А всем сказал, что ее угнали.
Взятка? спросил Зырянов.
А ты что думал? Что взятки только в госучреждениях берут? Впрочем, это я тоже позже понял, машина как раз-таки и пошла этому моему хреновому начальничку.
Зачем ему надо было так дорого платить? Понимаю, что элитным охранникам оклад хороший положен, но Крашенинников и так жил небедно.
Одно знаю, с его же слов: жена Крашенинникова на этом настаивала. А ей зачем это надо былоне спрашивай.
Пилявин за годы службы привык лишних вопросов не задавать и тем, что ему не надо, не интересоваться. Поручили натаскать человека, он и натаскивал, хоть человек этот оказался мешком с дерьмом.
Я ему сказал: нет теперь у тебя машины, так заимей ее, считай это заданием. Поймав удивленный взгляд Зырянова, Пилявин криво улыбнулся. Да, милый, да, и этому мы людей учили, и многому другому, чего нет в школьных программах. Так вот, спрашиваю, назови несколько вариантов, как можно добыть колеса. Он с угона начал. А угонэто чтоб продать технику и деньги поиметь, на ворованной ведь ездить не будешь. Тогда он, день подумав, список предложений мне подал. Ну совершенно идиотских: от «ограбить банк и купить» до того варианта, который он осуществил на Калужской трассе. Я не вносил туда никаких коррективов, я сел рядом с ним и поехал смотреть, так ли Крашенинников хреново действует, как и думает.
В «Жигулях» вас было трое, уточнил Женька.
Да, третийВолодарский. Мастер спорта по стрельбе. Как раз тот самый мой дружок, из-за которого я и полетел. Ну да ладно, не о нем пока речь. Что случилось на трассе, ты знаешь. После того как Крашенинников очухался от нокаута, я сказал ему, что задание он не выполнил.
А что было бы, если б Макаров стукнул и тебя? спросил Женька.
Я был готов к удару. Так вот, мы развернулись и поехали в сторону Москвы с заездом в Топчино, где подвели, как говорится, итоги. Я сказал Крашенинникову: не знаю, мол, парень, точно, зачем ты в нашу структуру рвешься, но своего благословения я тебе не дам. А он заныл: «Подождите, я еще покажу себя: и обидчиков накажу, и машину отберу». Я ответил: «Ловлю на слове. Действуй, после этого и поговорим».
На том расстались и больше не виделись?
Если бы. Идиотизм Крашенинникова оказался безграничным: он запомнил номер машины, разыскал Базарова в Москве и припер его в деревню. Меня в это время как раз уволили из конторы, я злой был и потому чуть не убил этого придурка, когда приехал в деревню. Хотел сразу отпустить пленника, да решил все-таки хитрый укольчик сделать, тот, после которого языки развязываются. И узнал, что Макаров, ну, тот пассажир, который на ночной трассе моим доблестным ученикам морды набил, полковник, с МВД связан Павел, ясное дело, рассказал бы ему все о нас, о подвале с цепью. Потому я узнал адрес Макарова, хотел договориться с ним, чтоб дело замять без шума. А шум мог быть, так же?
Обязательно!
Ну вот. Поэтому сразу отпускать водителя я не решился.
Мы все равно нашли Базарова.
Я же и говорю, что опоздал. Хотел с утра выйти на твоего полковника, будь он в Москве или в той деревне, где его Павел высадил Разыскал бы все равно, попытался бы найти с ним общий язык. Но как раз тем утром прочел, что Крашенинников убит и что на меня собираются повесить труп этого идиота. И еще я узнал, что Тихонина, жена его, ничего из окна квартиры не видела, ни милиции, ни газетчикам обо мне не говорила. Тут ветер с другой стороны дул. Я к тому моменту уже имел информацию о своем шефе: он, скажем так, очень интересными делами заниматься стал. И поняв, что я в курсе, решил избавиться от свидетеля. Сделал так, что вина за убийство Крашенинникова на меня легла, а потом вызвался, так сказать, доставить меня куда надо живым или мертвым. Но живым я ему не нужен.
У тебя что, нет алиби по Крашенинникову?
Пилявин горько улыбнулся:
Кому оно нужно, мое алиби. Я же тебе сказал уже: погорел я до этого на пустяке, не донес на дружка, хотя надо было донести. Веры мне в конторе не было, и помощи оттуда ждать бесполезно. Потому у этого типа уже готовый приговор в мою честь был. У меня нет возможности ни перед кем оправдываться, он при первом же удобном моменте просто пришьет меня. Или убедится, что я приемлю его правила игры. Но это страшные правила.
Что значит, «страшные»? спросил Зырянов.
А то и значит: надо изрядно испачкаться, чтоб уже не было возможности добиваться правды. В дерьме жить позволят. А может, и нет Пилявин неожиданно насторожился, перешел на шепот. Ты ничего не слышал?
Женька в разведке научился предчувствовать опасность, как говорили ребята, нутром. У него выработалось такое наитие, которое бывает у умной собаки, предчувствующей завтрашнее землетрясение. Вот и сейчас слух не уловил ничего, но одновременно с собеседником он взглянул в темный дверной проем. Поверх деревьев горела голубая звезда. Далеко-далеко гудел самолет.
Пилявин понизил голос:
Показалось, наверное. Ну кто тут может быть? А вопросов, мой совет, задавай не так много. Я не могу тебе всего рассказать, по крайней мере, сейчас и делаю это ради твоей же безопасности. Чем меньше знаешь, тем целейу вас так не говорили?
Зырянов кивнул.
Мне сейчас надо одно: добраться живым до твоего Макарова, рассказать, что и как произошло с захватом водителя, и одновременно доказать свою невиновность по Крашенинникову. Только для этого я вычислил тебя и вот встретился.
Так ты не за женщиной тут охотился, не за Лесей? Но как ты тогда узнал о моем существовании?
Твой Макаров встречался с бывшим моим шефом по конторе, переживал, что мы будем за него мстить Котенковой, просил помочь. Мне это передали надежные люди. У меня и в мыслях ничего подобного не быломстить. Но нет худа без добра. Теперь надо, чтоб Макаров поверил мне и рассказал об этом Игорю, то есть тому человеку, с кем встречался. Напрямую к Игорю я не прорвусь, не позволят мне это сделать. А Игорьэто тот, кого я как раз подвел, он меня справедливо вытурил. Но если Макаров согласится на роль посредника, думаю, он мне поверит в конце концов Все же кто-то идет сюда.
Он встал, и тотчас в руке его опять оказался пистолет.
Встретимся здесь завтра, часа в три дня. Они вряд ли додумаются
Он опять не договорил фразу, шагнул за порог и тотчас три выстрела кряду почти слились в один.
Острая щепа отлетела от бруса и полоснула Зырянова по лбу.
Теперь уже топот ног снаружи слышался явственно. Пару минут ломались сухие ветки, из неразборчивых голосов слух поймал лишь одно: «Попробуй сам управиться». Потом луч фонаря ударил по глазам, и тот, кто держал фонарь, крикнул:
Сюда, Лис, тут раненый.
Глава девятнадцатая
Кавалеры приглашают дам? Или нравы у нас изменились настолько, что теперь дамам надо приглашать кавалеров?
Наташа?! Макаров никак не мог прийти в себя от ее звонка.
Он только отмыкал дверь, когда зазвонил телефон. Схватил трубку, все еще удерживая в другой руке пакет с покупками. Когда мечтаешь вроде бы о чем-то несбыточном, а оно тут же осуществляется, поневоле теряешься. Вот и Олег растерялся. Он совершенно не знал, что ответить, и опять повторил:Наташа
При желании и ты мог бы узнать мои координаты, не так ли? Я в курсе, что машины у тебя пока нет, но покатались бы на моей. Если, конечно, есть такое желание. Но можно было рассмотреть и другие предложения.