Макаров поставил пакет у ног, при этом бутылки тихо звякнули, и ему стало почему-то страшно неловко от этого. «Пацан!»ругнул себя, присел на стул, потер виски, но понял, что соображать лучше от этого пока не стал.
Наташа, ты прости, я немного пьян.
Она засмеялась:
Это же хорошо! Пьянзначит, раскован, немногозначит, не будешь делать глупостей.
Приедешь?
Если ты этого хочешь.
Мы только что с Шимановым говорили о тебе.
Догадываюсь, что именно. Наверняка болтали о том, что я обаятельная и сексуальная. Шимановтвой друг, но, если я приеду, мы вряд ли будем говорить о Шиманове. Мы найдем другие темы. Только я все-таки не услышала главного: мне приезжать?
Макаров неуверенно оглядел холостяцкий бедлам, царящий вокруг: рубашки, свитера на стульях, пустые бутылки у стола, грязная пепельница на подоконнике, и бодренько сказал:
Конечно, приезжай.
А ты успеешь навести идеальный порядок в квартире минут за двадцать? Мне ехать примерно столько.
Олег краем глаза покосился на открытую дверь спальни. Он всегда заправлял кровать, а сейчас, как назло, даже там бардак. Ковер надо обязательно пропылесосить. И чашки помыть: от заварки черными сделались. И плиту на кухне отдраить. И
Мать честная! Да как же он тут все запустил!
Не успею, честно признался Макаров.
Наташа вновь засмеялась:
Знаешь, о чем это говорит? В недалеком прошлом у тебя не было женщины. И в ближайшем будущем ты ее не ждешь. Я этому почему-то рада. Не надо ничего убирать, кроме пустых бутылок: они наверняка валяются на кухне. Вот это я ненавижу.
В дверь она позвонила ровно через двадцать минут: на часах было десять вечера.
В городе, в толпе он бы ее такой ни за что не узнал. Изменилась одежда: чудесные ноги упрятаны в джинсы, все, что выше, потеряло формы в пушистом свитере из ангорки. Да, он бы не узнал ее, но внимание все равно бы обратил: огромные серые глаза, пепельные волосы, наверное, всегда теплые от этого. Удивительно красивое лицо. Женщин с такими лицами он всегда считал неприступными, созданными для иных мужчин.
За прошедшие двадцать минут, носясь как угорелый по комнатам, распихивая по полкам вещи, Олег успел расписать сценарий встречи Наташи. Она войдет, нерешительно остановится у порога, он тут же поцелует ей рукуникогда такого не делал, но если получится неуклюже, то можно списать это на легкое опьянение. Потом он поможет ей снять шубку или пальто, опять-таки с наглостью выпившего положит свои ручищи на ее оголенные плечи: «Чувствуй себя как дома. Я сейчас поставлю музыку. Любишь Вивальди?».
И вот весь сценарий сразу полетел к черту. Нет ни пальто, ни шубки. Или в машине оставила, или вот так приехала из дома. Нет оголенных плеч. И нерешительности нет.
Она вошла будто к себе домой, огляделась, скорее не любопытным, а хозяйским взглядом:
Ты все-таки успел прибраться или такой примерный домохозяин?
Говорить о Вивальди стало не к месту.
Я только и успел, что выбросить пустые бутылки.
А полных нет?
Макаров жестом показал на журнальный столик, стоящий в зале. В центре его красовался подсвечник с уже горящими свечами.
Прошу! Вино белое, красное, фрукты Все, как было заказано.
Наташа как-то нехорошо улыбнулась:
Полный интим. Музыки только не хватает. Ты не хочешь поставить музыку?
Вивальди, сказал он, понимая, что сморозил глупость. Надо было промолчать или отшутиться, но шутки не шли на ум.
Она прищурила глаза, пристально посмотрела на него, прежде чем заговорить снова.
Олег, я не за этим сюда приехала. Меня не надо обрабатывать. Понимаешь?
Он не понял и на этот раз промолчал.
Не понимаешь. Я увидела тебя и захотела. Вот и все. Я весь вечер тебе звонила и потихоньку сходила с ума оттого, что никто не поднимал трубку. Когда ты поднял ее, я уже успела совсем сойти с ума. Я как была одета, так вскочила и побежала к машине. Налей мне водки, я выпью прямо здесь.
Макаров пошел на кухню к холодильнику, и Наташа поспешила за ним. Он достал початую бутылку, нерешительно взглянул на полку, где стояли рюмки: какие выбрать?
А что за наперсток здесь стоит? Она взяла металлический колпачок от сигнальной ракеты.
Из таких пили там, в Чечне.
А тут ваша посуда имеет ритуальное значение? Из нее пьют только фронтовики?
Не только. Но мы будем пить из рюмок.
Но я бы хотела
Нет.
К Макарову вдруг вернулись уверенность и сила. Он почувствовал себя самим собой и прочел создавшуюся ситуацию. Все очень просто. Все невероятно просто. Девочка открыта и честна. Она сказала то, что хотела. Он ведь тоже этого хочет, но почему-то старается соблюсти при этом массу условностей: вино, музыка, танец, словно бы нечаянное соприкосновение щек, поцелуй А девочка чихать хотела на такие условности! Она уже выросла из брачных игр.
Если ты за рулем, то после водки сегодня уже не уедешь отсюда, сказал он.
Я бы не уехала, если бы добиралась сюда и на метро. Не затем тебе весь день звонила. Она выпила по-мужски, залпом, не чокаясь. Налей еще по половинке. Я дрожу.
Он налил.
Вот так. Она перевернула рюмку, словно показывая, что в ней не осталось ни капли, поставила ее на край стола. Все. Теперь обними меня, только покрепче, так, чтоб косточки за хру Ой
А вот этому уж не учи, он обнял, потом легко поднял ее на руки
Много времени спустя, когда можно было уже заваривать утренний кофе, она сказала:
Знаешь, я больше всего на свете боялась обмануться. Боялась, что не дозвонюсь, потомчто все не так получится, что ты окажешься размазней, что будут ненужные разговоры и объяснения Да-да, я боялась этого!
И не напрасно, Макаров погладил ее мягкие волосы, они были действительно теплые.
Я и многого другого боялась. К примеру, ты просто посчитаешь меня обыкновенной шлюшкой и выставишь за дверь. А я вовсе не шлюшка. Ко мне мужики не подходят, представляешь?
Они боятся к таким подходить, сказал Макаров. Я тоже побоялся бы. У тебя вид сказочно красивого, но неприступного замка.
Ну да? Наташа удивилась. С тобой, к примеру, при первой же встрече мы заговорили о винах и возможности будущего флирта.
Вот именно. Когда разговор так протекает, то ничего толкового от него обычно и не ждешь. Треп остается трепом.
Но ты все-таки верил, что мы встретимся, да? Скажи, верил?
Ну, во всяком случае, надеялся и боялся.
Боялся?
Макаров промолчал.
Нет, ты все же объясни, почему боялся. Потому что язамок, это объяснение меня не устраивает: мужики штурмов никогда не боятся.
Хорошо. Я долго не был с женщинами, а это мужику не на пользу идет.
Тебена пользу, на пользу! Не напрашивайся на комплименты.
И потом, я уже старик. У меня морщины. У меня могла быть такая дочь, как ты.
Она закрыла ладошкой его рот.
И я боялась еще одного. Села, убрав ноги под себя, пристально посмотрела на него, словно стараясь в темноте разглядеть лицо. Ты ведь знаешь, из какой я конторы, и мог подумать, что меня просто подослали к тебе с каким-то заданием. Скажи, только честно: ты так не думал?
Что-что, а это и в голову не приходило. Контора ведь мне нужна была, а не я ей.
Наташа легко вздохнула, наклонилась, поцеловала его в шею.
Мне с тобой очень нравится заниматься любовью. Но в зале в вазе лежит виноград. Можно, я притащу его сюда?
Лежи. Олег встал, пошел за виноградом, уже оттуда крикнул:
Как быть с вином? Ты ведь говорила, что любишь вина. Может, заодно и кофе поставить или чай?
Тащи сюда все, что можешь притащить! Я уже видела, что ты купил. Я действительно люблю испанские вина. И подай мои джинсы.
А вот джинсы, мне кажется, еще далеко не к спеху.
Я тоже так думаю и их пока надевать не собираюсь. Но притащи все равно.
Макаров погрузил бутылки и закуски на маленький передвижной столик, сняв с него уже ненужный подсвечник, покатил в спальню. По дороге сделал остановку на кухне, поставил на огонь чайник.
На пороге комнаты остановился.
Краски от занимающегося рассвета уже проникали в окно через неплотно задвинутые шторы. Тело Наташи было словно прорисовано опытным художником на белой простыне: идеальное очертание без полутонов.
Олег, ты действительно не подумал о том, что меня к тебе подослали?
Брось говорить глупости! К тому же ты повторяешься. Так, есть вино светлое, есть темное. Какое будешь? Вернее, с какого начнем?
Наташа потянулась за джинсами:
Значит, я непохожа на ту, которая бы кого-то предавала?
Несмешно! Я наливаю светлое.
Несмешно. Она вытащила из кармана джинсов обычный серый канцелярский конверт. Хочешь посмотреть, что там?
Открыла его, положила на простыню несколько фотографий.
На каждой из них был запечатлен Макаров на фоне огромного аквариума с муреной.
Глава двадцатая
Кто-то топтался снаружи, за глухой стенкой, пыхтел, словно бревна ворочал, а двое вошли в помещение, где полулежал на соломе Женька. В темноте лиц их совершенно не было видно, да еще фонари били в глаза, но вот один заговорил, и Зырянов сразу признал в нем того, кто угощал его ночью сигаретой, выйдя из серебристого «Форда».
Привет, спецназ. Ранен?
Так, царапина.
Не успели мы немного. Я тебя тогда забыл предупредить, с кем дело придется иметь. Пилявинсамбист, на Европе призы брал. И вообще, артист. Гримироваться и переодеваться любит. Мы его и потеряли поэтому.
А как же здесь нашли? спросил Зырянов.
Это было просто. Тебя как живца использовали. Он за тобой охотился, мыза ним. Вы на дороге, на свежем снегу, столько следов своей борьбой оставили Чего он от тебя хотел?
Мужчина спросил это словно от нечего делать, лениво прищурив глаз, и Женька ответил с той же безмятежностью:
Я ему не нужен был. Он хотел разыскать Макарова и спрашивал его московский адрес.
Лис теперь уже недоверчиво засмеялся:
Эдуард не мог это выяснить в столице и приперся сюда?
Он думал, Макаров здесь, и караулил его.
Ну ладно, пусть будет так. О чем вы еще говорили с ним?
А о чем можно говорить под дулом пистолета? Вы, я так понял, Пилявина не взяли?
Ушел. В ночном лесу искать его опасно, нарваться на пулю можно запросто. Что у него за ствол?
«Вул».
Серьезная игрушка.
Серьезная, согласился Зырянов. Надо было не мазать, когда он отсюда выбегал.
Учи ученых. Я же тебе еще раз говорю: ночь темная, мы не сразу даже рассмотрели, что он из сарая этого выходит.
Я бы не промахнулся.
Кабы рука целая была?
Это не мешает, я левша.
Вышли под темное безлунное небо. Женька горстью снега стал стирать кровь со лба. Лис спросил:
Царапина тоже стрельбе не помешает?
Хочешь проверить?
А почему бы нет? Он повернулся к напарнику, вглядывающемуся в сторону ельника, который начинался сразу за фермой. Не рви глаза, Савва. Он не дурак, чтоб себя выдать.
Кто? Савва вроде как удивился. Пилявин? Так его же
Его же мы упустили, но нападать он не будет. Один против трех Посмотрел на Зырянова. Против четырех даже. Зачем ему подставляться? Знает же, тем более, что не с кроликами дело имеет. Тут кое-кто даже в снайперы записывается Ну-ка, Савва, поищи пенек метрах в двадцати от нас, поставь там свои часы. Они у тебя не швейцарские, случаем?
Все равно золотой корпус, недовольно пробурчал тот, кого звали Саввой. Но все же возражать не стал, добросовестно порыскал вокруг. Не найдя в округе пня, укрепил часы на ветке сосны.
Из-за постройки вышел третий человек, почему-то в обсыпанном снегом пальто, будто только что попал в метель. Он тоже направил свой фонарик на дорогую мишень. Лис протянул Зырянову пистолет:
Центральный бой, спусковой очень мягкий. Поскольку ты его не пристреливал, разрешаю три выстрела.
У Лиса был «Макаров», из такого ствола Женька на спор в копейку попадал. Он был лучшим стрелком училища, еще на первом курсе стал кандидатом в мастера спорта.
После первого же выстрела расстроенный Савва побежал искать остатки часов под деревом. Лис хмыкнул, повернул голову к третьему:
Никита, рискни своими командирскими. Если чтовозмещу.
Лучше ты своими, сказал Никита.
Да нет у меня часов. Не ношу.
Тот шумно вздохнул, подошел к той же сосне, надел браслет на мохнатую ветку.
На канонаду милиция местная не сбежится? поинтересовался Женька.
Нет, там в курсе. Хотя о милиции ты не зря спросил. Мой совет: что бы в ближайшие дни ни произошло, не суйся туда, ладно?
А что может произойти?
Ну, мало ли
Зырянов вскинул руку и выстрелил, почти не целясь. Часов на ветке не стало. Никита даже не пошел к дереву: зачем металлолом искать? Лис забрал у Женьки пистолет, сказал уважительно:
Вот он у меня, оказывается, какой. В золото метит точно. А в тире придуривается, больше восьмидесяти из ста не хочет выбивать.
Савва, видно, не поняв юмора, засмеялся:
Лис, ты серьезно думаешь, что пули соображают? Это ты так плохо целишься!
Да, сказал Лис. Не только, оказывается, пулядура, есть кое-кто и кроме нее.
Никита хохотнул, закрутив головой. И Савва продолжал посмеиваться, явно не понимая, что смеются над ним:
Есть, ага, есть!
Ладно, прервал веселье Лис. Нам пора ехать. Если хочешь, спецназ, садись, можем аж до Москвы подбросить.
Нет, сказал Женька. Пока Пилявин здесь, мне из деревни уезжать нельзя.
И напрасно. Если он тебя один раз не пристрелил, думаешь, и во второй раз повезет?
Теперь умней буду.
Лис прикусил губу, пристально глядя на Зырянова. Потом обратился к Никите:
Садитесь в машину, поезжайте, мы до деревни своим ходом пройдемся.
Вышли на дорогу. Место за рулем «Форда» занял Савва.
Стреляет, между прочим, не хуже тебя, сказал Лис, когда машина уже отъехала. И баранку крутить умеетя таких водил еще не видел! За это и держим, хоть дурак дураком.
Где держите? спросил Зырянов. Что за контора у вас?
Лис чуть пожал плечами:
Нормальная контора. Если хочешь туда попасть послужить, могу слово замолвить, фронтовиков берут с удовольствием.
Только не одноруких, нерадостно усмехнулся Женька.
Это для нас не главное, не на ринге же выступать будешь. Ты подумай, я не шучу. В свою команду зачислю с ходу И вот еще что, спецназ. Эдуард сегодня понял, что за ним охотятся, потому он слиняет отсюда, это гарантия. А раз так, за Котенковых будь спокоен, ничто им больше не угрожает.
Предложение тотчас отправиться в Москву было, конечно, заманчивым, но хотелось все же еще раз встретиться с Пилявиным. Он многого недоговаривал, но обещал вроде на будущее быть более откровенным. У Пилявина Женька хотел узнать одно: кто мог сидеть в машине возле дома Крашенинникова и ждать Сокольцову с деньгами? Кое-что более подробно можно было расспросить и о конторе, где служит Лис: а что, если действительно устроиться туда на работу? Возвращаться домой, в деревню, и сидеть там на пенсиимного ума не надо. Денег, конечно, хватит, обузой он никому не будет, но это все равно что ставить крест на себе. Нет, надо поговорить с Пилявиным. Да и к Кате прийти обещал
Я все-таки день еще здесь побуду. Олегу Ивановичу можете передать, что послезавтра обязательно приеду. Скорее всего, вечерней электричкой.
Лис кивнул:
Передадим, хоть я его лично и не знаю. Но слышал, вроде железный мужик. Может, тебя все же на всякий случай вооружить?
Спасибо, есть ствол, Женька достал из кармана ТТ, отобранный у Крашенинникова.
Лис скривился, как от зубной боли:
Считай, что я тебя уважать меньше стал. С каких это пор профессионалы стали обзаводиться китайским ширпотребом? Он вытащил из наплечной кобуры «Макарова». Ты его уже проверил в работе, бери, и магазин снаряженный даю. А эту гадость выбрось на свалку. Впрочем, если не жалко, отдай мне, я своим курсантам буду наглядно показывать, чем рогатка от пистолета отличается.
Лис брезгливо, двумя пальцами, взял ТТ, сунул его в карман:
Даже если бы кобура к этой гадости и подходила, я бы ее поганить не стал Самопал. Ему место в заднем кармане, поближе к заднице. Ну ладно, значит, ты еще на день тут задерживаешься, так?
Послезавтра к вечеру приеду. А как мне вас найти в Москве? Надо бы поговорить по поводу работы, если это не шутка.
Не шутка. Я тебя сам разыщу. Ты же у Макарова остановился? Впрочем, давай свидание назначим, скажем, у фонтана на Пушкинской, через три дня, в четыре часа. Пойдет?