Уильям Макгиверн
Одинокий мститель
Эдвард Аронс Убийство в Госдепартаменте
Уильям Макгиверн
Одинокий мститель
I
Было около девяти вечера, когда раздался телефонный звонок. Полицейский снял трубку:
Отдел по расследованию убийств. Говорит Нили. Несколько мгновений он вслушивался, не вынимая изо рта сигарету, от которой к потолку поднимались облачка дыма. Хорошо, высылаем дежурную группу, сказал он, прямо сейчас. Положив сигарету на край выщербленной крышки стола, он взял карандаш:Ваша фамилия и адрес? И вновь сунув сигарету в рот, начал быстро писать в журнале, лежавшем возле его локтя.
В большой ярко освещенной дежурке с обшарпанными стенами и убогой казенной мебелью находились трое полицейских. Двое играли в карты на письменном столе, стоявшем перед шкафами с документами. Третий, высокий поджарый мужчина с удлиненным интеллигентным лицом, размеренно вышагивал по комнате, заложив руки за спину. На скамье за деревянной конторкой, протянувшейся на всю длину помещения, сидел патрульный в форме, а рядом с нимнегр. Молодой, атлетически сложенный нарушитель, казалось, от страха пытался втиснуться с головой в свой поношенный костюм.
Прервав на время свое занятие, игроки бросили взгляд на хмурого Нили, продолжавшего писать. Один из игравших, полицейский по фамилии Кармоди, мужчина с усталым осунувшимся лицом и жидкими волосами, безучастно посмотрел в окно. Мелкий моросящий дождь упорно не желал прекращаться.
Можно было заранее сказать, что без работы мы сегодня не останемся, недовольно пробормотал он.
Его партнер Кац, спортивного вида мужчина, на грубом лице которого были заметны следы многочисленных боксерских поединков, безразлично пожал плечами.
Кто-нибудь всегда набедокурит в такую погоду, негромко произнес он.
Шагавший по комнате детектив остановился и посмотрел на коллег:
Жаль, что надо заниматься этим, он кивнул в сторону молодого негра, а то бы я не прочь сопровождать вас, джентльмены, в маленькой прогулке под дождем.
Конечно, Берк, могу поспорить, ты был бы не прочь, иронически отозвался Кармоди.
Нили, сыщик за конторкой, высокий человек с яркорыжими волосами и лицом, напоминающим мордочку шотландского терьера, положил телефонную трубку и сделал пол-оборота на своем вращающемся стуле. Глянув на часы над шкафами, он спросил:
Когда обещал вернуться Бэньон?
Остальные полицейские тоже посмотрели на часы.
Около восьми, сказал Берк и добавил через пару секунд:Он звонил с Девятнадцатой улицы, предупредил, что немного задержится.
Нили постучал костяшками пальцев по столу. Лицо его оставалось хмурым.
Что случилось? спросил Берк.
Звонила жена Тома Диэри, ответил Нили. Говорит, он только что покончил жизнь самоубийством. Застрелился.
Боже ты мой, сказал Кармоди.
Он ведь работал в управлении? задал риторический вопрос Берк.
Зачем ему понадобилось пускать в себя пулю? спросил своим мягким негромким голосом Кац.
Может, ему надоело платить по счетам, сказал Кармоди.
Черт побери, разве это причина?
Чего не знаю, того не знаю, сказал Кармоди, потирая ладонью усталое лицо. Со мной он своими планами не делился.
Нили снова посмотрел на часы.
Подождем Бэньона ещё пару минут, сказал он. Об этом происшествии они потребуют полный отчет.
Да, когда дело касается полицейского, им нужно знать всё до мелочей, сказал Берк, возобновляя хождение по комнате.
Кармоди зажег сигарету и бросил спичку на пол. Тишину в комнате нарушали лишь удары дождевых капель об оконное стекло.
Когда умирает полицейский, естественной смертью или насильственной, на дверях участка, где он работал, вывешивают маленький черный флажок. Газеты помещают несколько строк, посвященных покойному, а мэр или полицейский начальник направляют его семье письмо с выражением искреннего соболезнования. Совсем другое дело самоубийство. Оно означает, что покойный был слабаком, неврастеником, дуракомв любом случае не тем человеком, который способен стоять на страже жизни и имущества других граждан. Или же самоубийство может означать нечто ещё более безнравственное, потенциально опасное для тесно спаянного, замкнутого полицейского мирка.
Он был отличным парнем, сказал, продолжая вышагивать по комнате, Берк. Отличным честным парнем.
Мне тоже так говорили, сказал Кармоди, глядя на часы. Как получилось, что его жена позвонила именно нам, Нили?
Она знакома с работой полиции, сказал Нили. Сначала связалась по телефону с главным управлением, потом с нами. Знает, что почти все случаи самоубийства проходят через нас. Из управления могут позвонить в любой момент.
В дежурке вновь наступила тишина. Время от времени полицейские поглядывали на прикрепленный к стене репродуктор. Вскоре, будто слова Нили были сигналом, в нем послышалось металлическое покашливание и бесстрастный голос полицейского диспетчера произнес:
Девять восемь, девять восемьотвечайте!
Кажется, это его участок, сказал Кармоди. Ведь Диэри жил в западной части города?
Да, сказал Кац, на Сикамор-стрит. Они высылают туда машину и патрульного сержанта.
Установив связь с машинами, диспетчер передал приказ:
Высылайте врача, высылайте врача. Пятьдесят восемь шестьдесят один, Сикамор-стрит.
«Высылайте врача»! Нили коротко рассмеялся. Постучав костяшками пальцев по столу, он вновь нетерпеливо глянул на часы.
Дверь в дежурку распахнулась, и в помещение вошел человек в мокром пальто. Заметив необычное выражение на лицах полицейских, он спросил:
Что случилось?
Только что звонила жена Тома Диэри, сказал Нили. Минут двадцать назад Том застрелился.
Берк сказал:
Ты, кажется, был знаком с ним, Бэньон?
Был, конечно, медленно сказал Дэйв Бэньон, снимая пальто и вешая его на спинку стула. Бэньон был высокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с правильными чертами загорелого лица и спокойными серыми глазами. Стоя на расстоянии от других, он не производил впечатления очень высокого человека; лишь когда к нему подошел Берк, отнюдь не карлик, габариты Бэньона сразу бросились в глаза. Он был пропорционально сложен, и двести тридцать фунтов его веса равномерно распределялись по подтянутой атлетической фигуре.
У Диэри есть дети? спросил Берк.
Нет, кажется, ответил Бэньон.
Он был знаком с Диэри лишь поверхностно, как и с многими другими сотрудниками полиции. Диэри был худощавым седеющим человеком с каким-то настороженным, не выдававшим переживаний лицом. Встречаясь в вестибюле, Бэньон всегда здоровался с ним за руку, несколько раз они совместно пытались разобраться в каких-то бюрократических хитросплетениях. Подобными рамками их отношения и ограничивались.
Бэньон посмотрел на Нили:
Пожалуй, надо прокатиться к нему. Мне и тебе, Берк.
Берк кивнул в сторону негра:
Я занимаюсь им, Дэйв. Думаешь, мне лучше отправиться с тобой?
Что он натворил?
Возможно, именно он прикончил заправщика на бензоколонке на прошлой неделе. Помнишь, на северо-востоке? Детективы с десятого участка вычислили его и доставили нам.
Я никого не убивал, сказал чернокожий, поднимаясь на ноги. Его большие кулаки судорожно сжимались и разжимались. Поворачивая голову, он поочередно задерживал взгляд на лицах присутствующих. В его глазах читались страх, беспомощность и вызов.
Садись, приказал ему патрульный, доставивший его в дежурку.
Берк с веселой ухмылкой глянул на Бэньона.
Если позволишь, я выясню всё буквально за десятьпятнадцать минут Заметив выражение лица Бэньона, он осекся. Хорошо, хорошо, просто у меня мелькнула такая мысль, закончил он, пожимая плечами.
В мою смену я не допущу допроса с пристрастием, сказал Бэньон.
Ладно, ладно, примирительно повторил Берк.
Мы хотим услышать от тебя правду, сказал Бэньон, подходя к чернокожему, который мгновенно почувствовал, что ситуация начинает меняться в его пользу. Если ты не сделал ничего дурного, тебе нечего беспокоиться. Но если ты в чем-то замешан, мы рано или поздно об этом узнаем. Запомни.
Я ничего не сделал, возбужденно сказал негр. Просто сидел
Хорошо, поговорим потом, когда я вернусь, сказал Бэньон. Сейчас у меня нет времени. Берк, продолжай заниматься им. Он посмотрел на Каца и Кармоди:Желающие ехать есть?
Кармоди вздохнул.
Ладно, поеду, сказал он. Женушка Каца не даст ему житья, если он возвратится домой с мокрыми ногами.
Ха-ха! без особой благодарности произнес Кац и начал раскладывать пасьянс.
Отдел по расследованию убийств размещался на первом этаже здания муниципалитета, его соседями были отдел по борьбе с рэкетом и летучий отряд по искоренению проституции и нелегального игорного бизнеса. Бэньон шел по длинному пыльному коридору на шаг впереди Кармоди, время от времени кивая попадавшимся навстречу сотрудникам полиции. Выйдя из здания через боковую дверь, он миновал продуваемую холодным ветром открытую площадку и направился к той части муниципальной автостоянки, которая была отведена полицейским машинам. Ветер внезапно усилился, и оба полицейских, ухватившись руками за шляпы, бегом устремились вперед. Сев на место водителя, Бэньон открыл дверцу с правой стороны для Кармоди, который, пыхтя и вздрагивая от холода, торопливо забрался внутрь.
В такую погоду всегда что-нибудь случается, с отвращением сказал он.
Томас Фрэнсис Диэри жил в Уэст-Сайде, на тихой, зеленой улочке, в доме, где было всего три квартиры. Ко времени прибытия Бэньона возле подъезда стояли красная полицейская машина с девяносто восьмого участка и крытый санитарный фургон.
Хотя дождь продолжал лить, на тротуаре собралось с полдюжины зевак, с любопытством наблюдавших за домом и полицейскими машинами.
Войдя в вестибюль, Бэньон кивнул дежурному, у которого поверх формы был наброшен блестящий прорезиненный плащ.
Они на первом этаже, сержант, сообщил дежурный, отдавая честь Бэньону.
Спасибо, сказал тот.
Через открытую дверь в квартиру можно было видеть двоих стоявших в передней мужчин. Они перебрасывались короткими фразами, не обращая внимания на воду, стекавшую с их прорезиненных плащей на полированный пол.
Можете забирать его, сказал высокий мужчина в черном пальто, появившийся откуда-то из глубины квартиры.
Минуточку, произнес Бэньон. Человек в черном пальто ему не был знаком, но он догадывался, что это детектив с девяносто восьмого участка. Мы из отдела по расследованию убийств.
Человек, к которому он обратился, улыбнулся:
Впустую потратили время. Для вас здесь нет ничего интересного. Моя фамилия Каррет, детектив с девяносто восьмого.
Бэньон представился.
Слышал о вас, продолжал Каррет, не переставая улыбаться. Он оглядел Бэньона с головы до ног, потом прошелся взглядом от плеча до плеча. Мне говорили, вы не мелкой породы. Теперь я в этом убедился.
К высказываниям о своем росте и могучей фигуре Бэньон давно привык, и каких-либо эмоцийположительных или отрицательныхони у него не вызывали. Он намного перерос своих товарищей уже в старших классах школы и даже в футбольной команде физически превосходил всех. Ответив Каррету улыбкой, он спросил:
Как дела?
Он здесь, взгляните, сказал Каррет, проходя в дверь с правой стороны передней.
Покойник боком лежал на полу перед письменным столом возле зашторенного окна. Встав на колени, Бэньон внимательно осмотрел рану в виске и револьвер в правой руке Тома Диэри.
Рана показалась ему безобразной, а у никелированного револьвера тридцать восьмого калибра бросилась в глаза черная рукоятка. Несколько секунд Бэньон стоял неподвижно, оглядывая комнату, откладывая в памяти детали обстановки. В комнате находился письменный стол, для лучшего освещения повернутый под углом к окну. На нем стояли портативная пишущая машинка и наполовину заполненный бумагами деревянный ящик для корреспонденции. Один угол комнаты был занят удобным предназначенным для чтения креслом, возле которого стоял торшер. На стене напротив висели книжные полки, а чуть вышенесколько гравюр. Бэньон обратил внимание на большую стеклянную пепельницу, стоявшую около пишущей машинки. Комната была уютной, удобной и для отдыха, и для работы. Подобную роскошь в небольшой городской квартире мог позволить себе лишь бездетный мужчина.
Похоже, он стоял на коленях, когда стрелял себе в висок, сказал Каррет, наклоном головы указывая на тело. Я имею в виду его скрюченную позу.
Бэньон проверил окно и убедился, что оно заперто. Потом снова прошелся взглядом по помещению.
Где миссис Диэри? спросил он.
В гостиной.
Что она говорит?
Сказала, что он пришел домой после обеда. Она в это время была на кухне, мыла посуду, потом прошла в гостиную послушать радио. Примерно через полчаса услышала выстрел. Вбежав в комнату, увидела его в том положении, что сейчас.
Записки он не оставил?
Не оставил ничего.
Сдвинув шляпу на лоб, Бэньон сел за письменный стол. Он бегло просмотрел бумаги в ящике для корреспонденции. Там были в основном счета, несколько реклам торговых фирм и записка от приятеля из Хэшвилла, датированная предыдущей неделей. Приятель, Морт Чемберлен, извинялся за поздний ответ на письмо, полученное четыре месяца назад. Он был занят служебными и семейными делами, хотя, как он шутливо признавался, истинной причиной была, вероятно, лень. Больше ничего существенного в письме не содержалось. Письмо производило впечатление тщетной попытки сохранить хотя бы видимость былой дружбы, которая по существу прекратилась уже давным-давно.
Я же говорю, вы зря потеряли время, приехав сюда, сказал Каррет.
Пустяки, ничего страшного, ответил Бэньон. Что думает о причинах самоубийства миссис Диэри?
Говорит, в последнее время он плохо себя чувствовал и это беспокоило его, сказал Каррет.
Что ж, наверное, это и есть ответ на мой вопрос, сказал Бэньон. Он внимательно проверил содержимое ящиков письменного стола, не в поисках чего-либо конкретного, а следуя своей обычной методике проведения следствия. Ему удалось обнаружить два страховых полиса, каждый на пять тысяч долларов, на имя Мэри Эллен Диэри, корешки двух чековых книжекзаписи в них были сделаны аккуратным мелким почерком, а также конверт с циркулярами полицейского департамента, в которых разъяснялись правила начисления пенсий, расчет рабочего времени и прочее. В столе лежала также картонная коробочка с вырезками из газет, несколько карандашей и другие канцелярские принадлежности. Больше там ничего не было. Бэньон задвинул ящики, предварительно разместив вещи в том же порядке, что и прежде, потом встал и подошел к книжным полкам. В большинстве своем там стояли книги по истории, биографии выдающихся людей, романы Вальтера Скотта и Диккенса.
Одна полка была заполнена изрядно потрепанными путеводителями. Достав пару брошюр, он начал перелистывать страницы, пытаясь сообразить, что больше всего привлекало Диэри. На полях путеводителей покойный оставлял карандашные пометки, и Бэньон почувствовал, как мгновенно вырос его интерес к книгам. Ничто с такой полнотой не характеризует человека, как откровенная импульсивная реакция на прочитанное. К сожалению, замечания Диэри были слишком общего характера. Описание корриды он прокомментировал одной короткой фразой: «Не для меня!», а вульгарные эротические скульптуры из Помпеи вызвали у него следующее замечание: «Словно подглядываешь в замочную скважину на голых баб!»
Он много читал, сказал Каррет.
По всей видимости. Подбор книг несколько удивил Бэньона. Он полистал ещё несколько экземпляров, поднося их к свету, чтобы разобрать почерк Диэри. Потом поставил обратно на полку. Книги были явно не из той категории, которую можно было предполагать в домашней библиотеке полицейского.
По существу, наличие любой библиотеки в семье полицейского было неординарным явлением.
Будете разговаривать с его женой? спросил Каррет.
Думаю, стоит побеседовать, сказал Бэньон. Как она восприняла его смерть?
Нормально. Она разумная женщина. Он мотнул головой в сторону закрытой двери на противоположной стороне передней. Сидит там, в гостиной. Ведет себя спокойно и тихо.