Не сомневаюсь, сказала миссис Диэри, Люси из тех женщин, которые не способствуют душевному здоровью мужчин. Такая мысль ей в голову, конечно, не приходила.
Безусловно, согласился Бэньон. Он старался направить мысль миссис Диэри в несколько иное русло. У меня создалось впечатление, что у неё было что-то на уме. Что-то, что она недоговаривала. Вы не представляете, что бы это могло быть? Какая-нибудь ценная информация или очередная фантазия?
Миссис Диэри медленно покачала головой:
Не могу представить. Скажите, почему вас так заинтересовал её рассказ?
Если она лжет, а это очевидно, я бы хотел знать причину. Возможно, она что-то планирует. Мы могли бы пресечь её намерения, если бы знали о них. Может быть, она надумала шантажировать вас, угрожая смешать с грязью доброе имя вашего супруга. Конечно, с шантажом у неё ничего не выйдет, но искру сомнения в душах людей она сумеет зажечь.
Это было бы в её духе, согласилась миссис Диэри.
Кстати, вы были с ней знакомы в Атлантик-Сити?
Видела её однажды.
Что ж Бэньон умолк и улыбнулся. Еще раз спасибо, миссис Диэри. Очень неприятно, что приходится беспокоить вас в подобных обстоятельствах. Если Люси попытается докучать вам, дайте мне знать. Мы быстро прекратим её домогательства.
Спасибо. Я обязательно так и сделаю.
Вдвоем они подошли к входной двери.
В такую погоду, как сегодня, Атлантик-Сити вам, наверное, вспоминается как райское местечко, сказал Бэньон. У вас там дом, как и прежде?
Нет, нам давно пришлось продать его, ответила миссис Диэри. При нынешних ценах нам было бы не под силу содержать его.
Бэньон понимающе кивнул. Он ещё раз поблагодарил хозяйку, пожал её тонкую прохладную руку и, спустившись по ступенькам вниз, сел в машину. Дело Люси Кэрроуэй представлялось ему законченным. Он лишь сожалел, что из-за него миссис Диэри пришлось вновь пережить самый неприятный эпизод её замужества, однако в этом тоже заключалась его работа.
В участке на него шквалом налетели поступившие во время его отсутствия сообщения о новых преступлениях.
До дома он добрался без четверти три ночи. Он чувствовал огромную усталость, но знал, что не сможет уснуть, если сразу уляжется в постель. Потянувшись, он снял с полки книгу в кожаном переплете. Открыв её наугад, он начал читать первые попавшиеся на глаза строки, сначала через силу заставляя себя улавливать смысл слов, но постепенно погружаясь в другой мир, казавшийся невероятно далеким от того, горького и печального, в котором жил
Спустя двадцать минут Бэньон отложил книгу в сторону и поднялся. Потянувшись, он ощутил, как по телу разливается приятное успокоение. Выключив свет, он через темную прихожую прошел в спальню.
Кэйт спала, но проснулась, когда он вошел, и зажгла ночник.
Долгий же оказался у тебя день, дорогой, сказала она. Со сна её голос был тихим и теплым.
Очень долгий, сказал он, устраиваясь рядом с ней и кладя голову ей на плечо. Выключи свет, детка.
Дэйв, тебе звонили. Женщина.
Она назвалась?
Нет, но, судя по всему, какая-то молодая особа. Сказала, что двадцать долларов, которые тебе должна, оставит бармену в «Треугольнике». Ты что, одалживаешь знакомым мелкие суммы под проценты?
Бэньон приподнялся на локте:
Здесь не до шуток.
Извини, я просто передала, о чем меня просили, сказала Кэйт.
Хорошо, завтра я всё проверю, сказал Бэньон. Некоторое время в спальне царило молчание, потом он спросил:Детка, разве ты не ссудила бы мне двадцать долларов, будь я холоден и голоден?
Безусловно.
На следующий день дел снова было невпроворот, и лишь в шесть часов вечера Бэньон выкроил время разобраться с телефонным звонком из ночного бара. Звонившая ему женщина произнесла его название«Треугольник», единственное слово в сообщении, которое имело для него смысл. Звонила, скорее всего, Люси, пытавшаяся по неясным причинам связаться с ним и не желавшая называть себя. Он попросил телефонистку соединить его с городом, после чего набрал номер бара.
Да? отозвался мужской голос.
Говорит сержант Бэньон, отдел по расследованию убийств. Мне надо переговорить с Люси Кэрроуэй.
Люси? Она здесь больше не работает.
Когда она уволилась?
А кто её знает, сержант. Когда я появился здесь сегодня в три пополудни, её уже не было. Наверное, босс скажет вам, но и его сейчас нет.
Ладно, я подъеду. Когда придет хозяин, передай ему, чтобы дождался меня. Понял?
Понял. А в чем дело? У неё неприятности?
Не ответив, Бэньон положил телефонную трубку и надел пальто.
Я ненадолго выеду, сказал он Нили. Вернусь примерно через час.
Тебя хочет видеть лейтенант, сказал Нили. Сейчас у него посетитель, но через пятнадцать минут он просил тебя зайти.
Бэньон начал нетерпеливо вышагивать по пыльному полу. Его обычно спокойное, невозмутимое лицо было хмурым.
Не сказал, что ему надо? через некоторое время спросил он.
Нили пожал плечами.
Бэньон бросил взгляд на часы:
Нили, скажи ему, что я уже ушел.
Но я сказал, что ты здесь. Он звонил, когда ты разговаривал по телефону с городом, возразил Нили.
Тогда скажи, что у меня срочное дело и я не мог больше ждать. Зайду к нему, как только вернусь.
Демонстрируя полное безразличие, Нили пожал плечами:
Как скажешь.
Решив обойтись без машины, пешком в вечерний час пик надежнее, он добрался до «Треугольника» за десять минут. Заведение было почти пустым, музыканты ещё не появились. Лишь несколько посетителей сидели за столиками, посасывая пиво. В находившемся рядом театрике шло очередное шоу, через стенку доносились приглушенные звуки музыки.
Бармен был тот же, что и предыдущим вечером. Он с улыбкой подошел к Бэньону:
Мистер Льюис ещё не вернулся, сержант. Думаю, сейчас он у соседей, наслаждается шоу.
Кто-нибудь сможет проводить меня к нему?
Да, конечно. Обернувшись, он крикнул:Джимми! Эй, Джимми! Иди сюда!
Через вращающуюся дверь в конце зала в помещение вошел молодой негр и остановился, нерешительно переводя взгляд с бармена на Бэньона.
Джимми вас проводит, сказал бармен. Джимми, проводи сержанта в театр и разыщи там мистера Льюиса.
Хорошо, сэр, идемте.
Вместе с чернокожим парнишкой Бэньон вышел на улицу и через полминуты уже входил в соседнее здание. Показав билетеру удостоверение, он прошел в темный прокуренный зал. Театр показался ему омерзительным. Над протертыми до дыр пыльными коврами поднимались испарения табачного дыма и застоялого пота, из туалетов пробивался едкий, раздражающий запах дезинфицирующих средств. Публики было немного. Пятьдесятшестьдесят мужчин сгрудились на передних рядах и покатывались со смеху, глядя на пару комиков и крупную грудастую блондинку на сцене.
Негр, по пятам за которым следовал Бэньон, торопливо двигался по проходу слева от сцены. Дойдя до второго ряда, он негромко позвал:
Вас желает видеть джентльмен, мистер Льюис.
Мистер Льюис полулежал на сиденье, его голова практически не была видна. Судя по всему, шоу доставляло ему огромное наслаждение. Когда он обернулся, в уголках его глаз блестели капельки слез.
Что там? спросил он нетерпеливым шепотом.
Полиция. Попрошу вас выйти, сказал Бэньон. Мистер Льюис, маленький худощавый человечек, стремительно вскочил на ноги, словно подброшенный невидимой пружиной, и обеими руками провел по редким волосам.
Да-да, конечно, скороговоркой пробормотал он, дотрагиваясь до руки Бэньона. Вы из алкогольного управления?
Нет, не оттуда, сказал Бэньон.
Что ж, это хорошая весть, засмеялся мистер Льюис, семеня за Бэньоном к вестибюлю. Мистера Льюиса переполняла энергия. Даже когда он стоял неподвижно, создавалось впечатление, что он вот-вот сорвется с места и пустится плясать джигу. Чем могу служить, сержант? спросил он. Черт побери, ну и великан же вы! У вас претензии к моему заведению?
Нет. Я навожу справки об одной девицеЛюси Кэрроуэй. Мне сообщили, что она уволилась. Расскажите о ней поподробней.
Льюис облегченно вздохнул:
Это случилось вчера вечером. Совершенно неожиданно она подошла ко мне и попросила расчет. Долгов за ней не числилось. Я сказал: «Ладно, Люси, уходи, если тебе так надо. Желаю удачи!» Я заплатил ей, и она ушла. Вот и все.
В какое время состоялся разговор? Постарайтесь вспомнить всё по порядку.
Попробую. Льюис прищурился. Значит, так. На ужин она уходила в десять пятнадцать или десять тридцать. Что-то вроде этого. А когда вернулась, сказала, что увольняется. Наверное, было уже около одиннадцати тридцати.
Она выходила одна? Вернулась тоже одна?
Честное слово, не знаю. Когда она говорила со мной об увольнении, с ней никого не было. Она сказала: «Мистер Льюис, я ухожу. Рассчитайтесь со мной». «Куда ты отправишься?»спросил я. «На юг». Что вы на это скажете? При каждой фразе Льюис громко притопывал, словно желая акцентировать внимание на сказанном, Подумать только, я, которого называют денежным мешком, сижу здесь, а маленькие птички вроде Люси летят на юг. Вот каков он, капитализм, в действительности! В общем, заплатил я ей что положено, и она ушла. Больше я ничего не знаю. У девчонки неприятности?
Нет, насколько мне известно, сказал Бэньон. Где она жила?
Льюис пожал плечами, на его лице появилось отсутствующее выражение:
Вот тут-то вы меня и поймали! Работодатель должен это, конечно, знать, но я не знаю. Понимаете, эти красотки приходят и уходят, как прилив и отлив. Большинство из них, кроме чемодана с одеждой, не имеет ни цента. А ночи проводят где-нибудь в ночлежке. Они как кочевники. И никому до них нет дела. Кто знает, может, Люси сейчас на пути в Майами, а может, завтра будет здесь и попросится назад. Они все такие.
Нахмурившись, Бэньон кивнул:
Да, они такие. Среди других девиц у неё не было подруг? Такие, которые знали бы её адрес?
Это мысль, прищелкнул пальцами Льюис. Давайте войдем вот в эту дверь и спросим у Элси. Он засмеялся и снова дотронулся до руки Бэньона:Им обеим я ужасно нравился, они буквально сходили по мне с ума.
Элси была высокой блондинкой с приветливым лицом. Она знала, где живет, вернее, жила Люси, в отеле «Реал» на Шестой улице.
Надеюсь, у неё нет неприятностей? спросила она. Люси такая милая девочка.
Нет, это обычная проверка, сказал Бэньон.
Полиция всегда так говорит, неважно, поджог это или похищение атомной бомбы, с сомнением в голосе сказала Элси. Будем считать, что на этот раз вы говорите правду.
Истинную правду, подтвердил Бэньон. Спасибо, Элси.
На такси Бэньон доехал до «Реала»третьеразрядной гостиницы, в холле которой оказалось на удивление чисто. Дежурному клерку, молодому человеку в роговых очках и с пронзительным взглядом, он объяснил, кто он и что ему надо.
Мисс Кэрроуэй выписалась вчера ночью, сказал клерк. Я дежурил и хорошо помню времядвенадцать сорок пять.
Она была одна?
Нет, с джентльменом.
Так. Бэньон закурил, наблюдая, как какой-то усталый мужчина лет пятидесяти, взяв из ячейки ключ и спросив без всякой надежды в голосе о почте, медленно побрел к лифту. Расскажите мне поподробней об этом джентльмене, попросил Бэньон. Они пришли вместе?
Начните с их прихода и не пропускайте ни одной детали.
Хорошо. Слегка нахмурившись, клерк ущипнул себя за нос. Вошли они вместе. Мисс Кэрроуэй взяла ключ и сказала, что выезжает, попросив принести счет. Джентльмен стоял за ней, футах примерно в шести. Он смотрел в сторону, так что я видел его только в профиль.
Клерк замолчал. Бэньон не торопил его. Это был хороший свидетельс наметанным глазом.
Мисс Кэрроуэй и джентльмен поднялись на лифте в её номер, продолжил клерк. Это против правил, однако, поскольку она выезжала, я подумал Ну ладно. Он передернул плечами. Наш отель не самый шикарный в мире, но мы стараемся не опускаться ниже общепринятых стандартов. Через десятьпятнадцать минут они спустились вниз. Мисс Кэрроуэй уплатила по счетувсего за три дняи ушла. Думаю, у джентльмена была машина.
Она не звонила по телефону из холла?
Совсем упустил из виду. Прежде чем уйти, она зашла в телефонную кабину здесь, в холле.
Её приятель видел, что она кому-то звонит?
Клерк беспомощно улыбнулся:
Боюсь, что я не заметил. Нет, минутку. Дверца, наверное, была открыта, потому что я слышал, как она говорила. Забавно, как иногда запоминаются всякие мелочи
Да, одна деталь тянет за собой другую. Так что она сказала?
Я не прислушивался. До меня просто долетал её голос, как бывает с музыкой, просто фон. Она сказала что-то о двадцати долларах.
О двадцати долларах?
Точно.
Как выглядел мужчина?
Высокий, широкоплечий, немного подумав, сказал клерк. Пониже вас, но всё равно не карлик. На нем было пальто из верблюжьей шерсти, волосы, насколько я успел заметить, темные. Голову прикрывала белая шляпа, почему я и обратил внимание на цвет волос. Лицо смуглое, нос большой. Конечно, мое описание слишком общее, но вряд ли я смогу припомнить что-то еще.
Очень хорошее описание, сказал Бэньон. Замечательное. Большое спасибо. Смогли бы вы узнать его на фото?
Не уверен.
Хорошо. На днях я, вероятно, загляну снова.
На улице Бэньон поднял воротник, защищаясь от пронизывающего ветра, и зашагал по Спрус-стрит. Идти пришлось долго, и он мысленно раскладывал по полочкам сведения, которые ему удалось получить. Их было не так уж много. Бэньона, однако, не покидало странное чувство, что последняя точка в этом деле ещё не поставлена.
IV
Когда Бэньон вновь появился в дежурке, Нили подмигнул ему и кивком указал на дверь в кабинет лейтенанта Уилкса:
Лейтенант вызывал тебя четверть часа назад.
Уилкс сидел за столом. Это был высокий жилистый мужчина пятидесяти с небольшим лет. В сшитой на заказ офицерской форме он выглядел аккуратным и подтянутым. В кабинете было холодно и неуютно. Уилкс полагал, что мужчина должен вести здоровую, даже аскетическую жизнь, и окна его кабинета, за исключением самых холодных зимних дней, были всегда распахнуты настежь. Кроме того, он был любителем холодных ванн и длительных пеших прогулок.
Садись, Дэйв, сказал он, наклоном головы указывая на стул. Ты доставил мне уйму неприятностей, теперь давай во всем разберемся.
Уилкс любил напускать на себя вид строгого, придирчивого начальника. Говорил он энергично и отрывисто, правда, не всегда по существу, причем речь его сопровождалась суровым, бескомпромиссным взглядом. Он неплохо разбирался в полицейской работе, однако для отдела по расследованию убийств основную ценность представлял в качестве витриныбезупречный, тактичный, внушающий доверие человек. Никто не мог превзойти Уилкса в выборе правильной линии поведения на банкетах, официальных завтраках, в женских клубах. Его аскетически строгое лицо и подтянутая фигурарезультат строгой диеты, регулярных физических упражнений и работы дорогого портногоотметали любые подозрения в неэффективности или коррумпированности полицейского департамента.
В определенной степени эту роль ему навязали. Нравилась она ему или нет, Бэньон не знал.
Деккер в ярости, сказал Уилкс. Какого черта тебе понадобилось беспокоить вдову Диэри?
Суровое лицо Уилкса, его жесткий, осуждающий взгляд не произвели на Бэньона должного впечатления. Его заинтересовало лишь то обстоятельство, что миссис Диэри обратилась с жалобой в полицию. Еще более интригующим ему показалось то, что эту жалобу приняло так близко к сердцу высшее полицейское руководство.
Я проводил обычную проверку, лейтенант, сказал он.
Мне она кажется бессмысленной и ненужной, сказал Уилкс, чеканя слова. Тебе изменяет здравый смысл, Дэйв.
Бэньон слегка пошевелился на стуле.
Лучше послушайте, что я скажу, ответил он, чувствуя, как в нем, ища выхода, закипает злость. В прошлом году ему не раз приходилось страдать из-за своего характера. Но сейчас, как и на протяжении долгих предыдущих лет, он сумел взять себя в руки. Бэньон понимал, что где-то в глубине его души таится пугавшее его самого стремление к насилию, разрушению. Окружающим он был известен как добрый, мягкий человек, и лишь сам Бэньон знал, каких трудов ему стоило выдерживать эту роль.
Уилкс нахмурился. На неповиновение, непослушание он выработал два типа реакции: срывался, не теряя своей величавости и начальственной ауры, или рассматривал брошенный ему вызов как обвинение не против него лично, а против всего полицейского департамента. «Конечно, все они там непробиваемые кретины», будто говорил он собеседнику. Сейчас Уилкс выбрал последнюю линию поведения.