Зачем? удивился я.
Если четверо цветных вылезут из легковушек перед домом в белом районе, да еще направятся к двери, полиция появится буквально в ту же минуту. И уж конечно, нам не дадут вывести из дома двух белых женщин. Другое дело автофургон и четверо грузчиков-негров в белых комбинезонах. Может, еще и пикап с бригадиром за рулем. Тут никаких вопросов не возникнет: люди приехали по работе.
Вы найдете нужную вам троицу? спросил Падильо.
Хардман уставился на носок левого ботинка.
Они обойдутся недешево.
Мы заплатим, успокоил его я.
Тысяч в десять-пятнадцать, с учетом возможных инцидентов.
Остановимся на пятнадцати, вмешался Падильо, а если расходы превысят эту сумму, мы доплатим.
Хардман посмотрел на Бетти.
Как по-твоему, дорогая?
Возьми Маша, Тюльпана и Найнболла.
О них-то я и думаю.
Маш нам понадобится для другого, вставил Падильо.
Тогда позовем Веселого Джонни, не стал спорить Хардман.
Мы хотим поддерживать с вами постоянный контакт с того момента, как Сильвию усадят в машину. Радиотелефоны сгодятся.
Мы организуем селекторную связь и будем сохранять ее до конца.
То есть нас будут слушать и телефонистки? задал я резонный вопрос.
О телефонистках можете не беспокоиться. Эти радиотелефоны рассчитаны на семьдесят пять каналов. Час разговоров обходится в месяц в шесть долларов. Превышение на десять минут обходится в тридцать центов за каждую, потом минута стоит десять центов.
А селекторную связь вы организуете?
Будьте уверены.
И время ее работы не ограничено?
Сколько мы заплатим, столько она и будет работать.
Но говорить все-таки придется иносказательно, чтобы нас не поняли.
Это не составит особого труда.
Но радиотелефоны еще нужно установить?
Хардман вздохнул.
В моей машине он уже есть, так что вы можете взять ее. У Маша тоже. Значит, потребуются только двав фургоне и пикапе. Обойдется это недорого. У меня есть человек в телефонной компании, который все сделает в лучшем виде, он помолчал, вновь разглядывая свои ботинки. Фургон и пикап мы перекрасим, придумаем название для фирмы, занимающейся перевозкой мебели. Что-нибудь вроде «Высшей точки». Как насчет «Четыре квадрата»?
Отлично, кивнул я.
Как по-вашему, сколько человек будут охранять Фредль и эту девушку? Хардман глянул на Сильвию.
Двое, максимум трое, ответил Падильо.
Они могут поднять шум?
Скорее всего.
Когда мы должны попасть в дом?
Как только уедут те, кто привезет Сильвию.
Куда мы должны их отвезти?
Ко мне, Хард, вмешалась Бетти. Доктор Ламберт сразу же осмотрит его жену.
Вы хотите встретиться с парнями, что будут работать на вас?
А надо? ответил вопросом Падильо.
Возможно, они захотят получить задаток.
Хорошо. Давайте встретимся завтра на Седьмой улице. Годится?
В два часа дня? уточнил Хардман.
Договорились.
И еще, повернулся я к Хардману. Никаких краденых машин.
Нет проблем.
И обойдемся без услуг полиции.
Возможно, у меня что-то со зрением, но мне показалось, что парочка копов обосновалась у вашего подъезда, усмехнулся Хардман. Они дожидаются вас или кого-то еще?
Они лишь следят за тем, чтобы Падильо благополучно добрался до дому.
На патрульных они не похожи.
Это агенты ФБР, пояснил я.
Но они в нашем деле не участвуют, не так ли?
Нет, конечно. К понедельнику их и след простынет.
С фэбээрами связываться охоты нет, пробурчал Хардман. От них одни неприятности.
Их не будет, можете не беспокоиться.
Хардман повернулся к Сильвии.
Мисс, вы что-то очень уж тихая.
Сильвия улыбнулась.
Я не привыкла к такому темпу.
Все будет в порядке, здоровяк расправил плечи. Хард-ман о вас позаботится.
И еще, Хардман, привлек внимание негра Падильо.
Да?
Сильвия подъедет к торговой миссии на Массачусетс-авеню, выйдет из машины, войдет в дом. Если ее не выведут через тридцать минут, я хочу, чтобы вы пошли за ней.
Понятно, покивал Хардман. Главная угроза исходит оттуда?
Совершенно верно.
Там будут и эти африканцы?
Да.
Тогда цена возрастет, он поднял руку. Речь не обо мне. Я и так пойду за ней. Но вот остальные могут упереться, если не пообещать им дополнительного вознаграждения.
Если придется врываться в миссию, вы его получите.
У них есть второй выход? спросил Хардман. Может, в переулок?
Я не знаю, признался я. Надо бы это проверить.
Завтра я этим займусь, пообещал Хардман.
Налить вам еще? спросил я.
Хардман посмотрел на часы.
Половина третьего. Нам, пожалуй, пора.
Он и Бетти встали. Поднялся и я, чтобы принести им пальто.
Был рад познакомиться с вами, улыбнулся Хардман Сильвии.
Я тоже.
Ни о чем не волнуйтесь.
Я постараюсь.
У двери здоровяк-негр обернулся.
А для чего вам понадобится Маш? спросил он Падильо.
Еще не знаю.
Он хотел бы освоить тот прием, что вы показали ему.
Я его научу.
А как ведут себя трое ваших друзей?
Как ожидалось.
Вы хотите, чтобы Маш приглядывал за ними?
Вероятно, так оно и будет.
Он в этом мастак.
Я так и думал, кивнул Падильо.
Хардман посмотрел на меня.
Фредль мы вызволим, Мак.
Иначе и быть не может.
До встречи в воскресенье, он взялся за ручку. Черт, воскресенье уже началось, и они скрылись за дверью.
Я подошел к бару и плеснул себе виски.
Выпьете на посошок?
Раз ты намекаешь, что мне пора домой, не откажусь, ответил Падильо.
Я налил ему виски.
А вы, Сильвия?
Нет, благодарю.
Я принес Падильо полный бокал.
Не слишком ли ты торопишься?
В смысле тридцати минут?
Да.
Думаю, что нет. Им придется действовать быстро. Я думаю, Сильвия не пробудет в миссии и четверти часа. Если она задержится дольше, боюсь, они найдут другой способ отделаться от нее.
Я все удивляюсь двум твоим приятелям, что ждут внизу. Если в Хардмана послал этот несуществующий португалец, он бы мог подняться на лифте, разделаться с тобой, пропустить пару стопок, а затем преспокойно уйти. Они не проявляют должного рвения, защищая тебя.
Ты приглядывался к ним? спросил Падильо.
Нет.
Это не та пара, что сидела в нашем салуне. От них мы удрали в Джорджтауне.
Ушли черным ходом, вставила Сильвия.
Так кто же они?
Мне это тоже интересно, он допил виски и встал. Составишь мне компанию?
Особого желания у меня нет, но отказать тебе не могу.
Мы вышли в коридор, я нажал кнопку вызова кабины лифта.
Так они не из ФБР?
Падильо покачал головой.
Мы скрылись от них в четвертом баре. Сюда приехали без «хвоста». Я сомневаюсь, что они вот так бы сидели внизу, дожидаясь меня. Они бы убедились, что я в твоей квартире. Они обязаны защищать меня, а не следить за моими передвижениями. Полагаю, агенты ФБР, та самая пара или их сменщики, дожидаются меня в вестибюле «Мэйфлауэр».
Так кто же сидит в машине?
Двери раскрылись, мы вошли в кабину. Падильо достал пистолет из кармана пальто и сунул за пояс.
Сейчас мы все выясним.
Кабина лифта выпустила нас в холл, мы не торопясь зашагали к дверям из толстого стекла. Машина стояла слева от подъезда, примерно в тридцати футах. Мужчины по-прежнему сидели в кабине, тень, падающая от их шляп, не позволяла разглядеть лица. Когда они увидели нас, тот, что сидел ближе, опустил стекло.
Когда мы дойдем до конца дорожки, процедил Падильо, пожми мне руку и возвращайся к дому. Я пойду налево. У дверей обернись.
Там, где дорожка влилась в тротуар, мы пожали друг другу руки.
До завтра, попрощался со мной Падильо, громче, чем обычно, и двинулся налево.
Я быстро вернулся к дверям, оглянулся. Падильо уже поравнялся с автохмобилем. Ожив, заурчал мотор. Падильо отпрыгнул на лужайку, отделявшую дом от тротуара. Он уже летел в воздухе, когда грохнул выстрел. Упал на траву, перекатился, выхватил пистолет. Мужчина, сидевший у открытого окна, выстрелил вновь, но машина уже двигалась, так что и вторая пуля прошла мимо цели. Автомобиль, серый «форд гэлакси», быстро набрал скорость. Задние фонари мигнули, когда перед поворотом водитель нажал на тормоза. Машину занесло, но водитель справился с управлением, и «форд» скрылся за углом. В некоторых окнах вспыхнул свет. Падильо подбежал к дверям, мы вошли в холл, потом в кабину лифта, благо после нас ею никто не пользовался, и я нажал кнопку моего этажа. Падильо держался за левый бок и кусал нижнюю губу.
Болит? посочувствовал я.
Ужасно.
Быстро же ты сориентировался. Как ты догадался, что они будут стрелять?
Тебе удалось их разглядеть?
Нет.
А я разглядел, когда поравнялся с автомобилем.
Узнал кого-нибудь?
Только того, что сидел рядом с шофером.
Кабина остановилась, двери разошлись, мы быстрым шагом пересекли коридор. Я вставил ключ в замок, повернул, открыл дверь.
Кто же это был?
Наш английский приятель. Филип Прайс.
Глава 18
Я наблюдал, как Сильвия Андерхилл накладывает на рану Падильо новую повязку, когда зазвонил телефон. Я взял трубку, и мужской голос поинтересовался, не может ли он поговорить с мистером Майклом Падильо. Я передал тому трубку. Разговор длился недолго. Падильо отвечал односложно, сам вопросов не задавал, затем попрощался и положил трубку на рычаг.
Один из наших друзей из ФБР. Им надоело сидеть в вестибюле, и они позвонили Айкеру и спросили, что делать дальше. Он посоветовал им поискать меня здесь. Я отпустил их по домам.
Как вы себя чувствуете? спросила Сильвия.
Падильо посмотрел на повязку. Чувствовалось, что Сильвия знала, как это делается.
Гораздо лучше, благодарю.
Он подхватил лежащую на стуле рубашку, начал надевать ее. Лишь раз поморщился от боли, просовывая левую руку в рукав.
Ты тоже можешь остаться у меня, заметил я. Если Прайс охотится за тобой... я не договорил.
Второй раз за ночь подстерегать меня он не станет.
Ты полагаешь, он знает, что ты разглядел его?
Я в этом сомневаюсь. Он ставил на внезапность и не подозревал, что меня интересуют сидящие в кабине. Завтра он придет как ни в чем не бывало, когда мы будем делить деньги... если, конечно, получим их от Боггза.
Он обещал.
Я позвоню этой троице завтра и назначу встречу на Седьмой улице, в одиннадцать утра.
И еще...
Почему он стрелял в меня? предугадал мой вопрос Падильо.
Вот-вот.
Кто-то, должно быть, попросил его об этом.
Кто же?
Список может получиться довольно длинный.
То есть кто конкретно, ты не знаешь?
Падильо покачал головой.
Нет.
Я поднялся, посмотрел на часы.
Уже половина четвертого утра. В шкафчике в ванной есть новые зубные щетки. Договаривайтесь сами, кто будет спать на диване в гостиной, а ктов спальне для гостей. Яне джентльмен. И ложусь в собственную постель.
Мы договоримся, успокоил меня Падильо.
Сильвия выбрала как раз этот момент, чтобы запихивать бинт и пластырь в аптечку.
Я подошел к бару, вновь наполнил свой бокал.
Спокойной ночи. Будильник я заведу на восемь часов. Остается только надеяться, что я не услышу, как он звонит.
Я удалился в спальню, разделся, сел на край кровати, выкурил сигарету, выпил шотландское. Потом завел будильник. День выдался долгим. Я лег и закрыл глаза. Открыть их заставил меня звон будильника, давая понять, что пора вставать и начинать все сначала.
Но очень уж не хотелось подниматься.
Я постоял под горячей струей десять минут, затем выключил воду. Чередовать горячую воду с холодной я не стал, хотя не раз слышал, что это бодрит. Потом побрился, почистил зубы, поздравил себя с тем, что до сих пор обхожусь без вставных. Расчесал волосы, с годами порядком поредевшие, оделся, приготовившись встретить новый день, который, я подозревал, будет хуже предыдущего, но наверняка лучше последующего.
Когда я появился в гостиной, держа курс на кухню, Падильо уже сидел на диване с чашечкой кофе в одной руке и сигаретой в другой.
Воду я вскипятил, обрадовал он меня.
Угу, пробурчал я в ответ.
Я насыпал в чашку ложку растворимого кофе, залил кипятком, размешал сахар. Затем поставил чашку на блюдце и переместился в гостиную. Сел на диван. Пригубил кофе.
Она еще спит?
Думаю, да.
Как твой бок?
Немного саднит.
Как спалось на диване?
Попробуй сам, тогда и узнаешь.
Больше вопросов у меня не было.
Падильо ушел на кухню, за второй чашкой кофе. И едва вернулся в гостиную, как звякнул дверной звонок. Открывать пошел я. На пороге стоял тощий мужчина, который встретил нас в торговой миссии, все в том же строгом черном костюме.
Мистер Боггз попросил меня передать вам этот пакет, и он протянул мне пакет из плотной бумаги, в каком обычно носят продукты.
Я взял его, раскрыл, заглянул внутрь. Деньги.
Вы хотите, чтобы я написал расписку.
Тощий мужчина улыбнулся.
Нет, конечно. Мистер Боггз также сказал, что остальное он принесет сам.
Поблагодарите за меня мистера Боггза.
Обязательно, сэр, тощий мужчина повернулся и двинулся к лифту.
Я закрыл дверь.
Что там? спросил Падильо.
Деньги. Много денег.
Я подошел к дивану и отдал ему пакет.
У них не хватило времени, чтобы завернуть их. Падильо взял пакет и вывалил его содержимое на кофейный столик. Горка из пачек пятидесяти и стодолларовых банкнот радовала глаз.
Ты не хочешь пересчитать их? спросил Падильо.
В столь ранний час арифметика мне не по зубам. Дальше девятнадцати мне не продвинуться.
Падильо откинулся на диванные подушки, закрыл глаза, приложил руку к левому боку.
О-ох.
Убедительности недостает.
Тут должно быть тридцать семь тысяч пятьсот долларов.
Хорошо. Я их пересчитаю.
Пятидесятидолларовые банкноты лежали в пачках по тысяче долларов каждая. Я насчитал их пятнадцать. Стодолларовыев пачках по две тысячи. Таких оказалось одиннадцать. Две стодолларовые банкноты и шесть по пятьдесят долларов в сумме составили оставшиеся пятьсот.
Все сходится. Ты хочешь, чтобы я разделил их на три части?
Падильо сидел, не шевелясь. Бледность проступила даже сквозь сильный загар.
Половинув одну часть, оставшиеся деньгипополам. Ты помнишь.
Я произвел в уме необходимые вычисления.
Деньги слишком крупные. Одна четвертьдевять тысяч триста семьдесят пять долларов.
Падильо по-прежнему не открывал глаз.
Раздели приблизительно.
Я прогулялся на кухню за кофе, а Падильо тем временем подтянул к себе телефон. Набрав номер, он произносил несколько слов и вновь начинал крутить диск. И когда я вернулся, он уже заканчивал последний разговор. Положив трубку, посмотрел на меня.
Поговорил с Прайсом.
Какой у него голос?
Сонный и жадный.
А как остальные?
Придут в одиннадцать.
А в чем мы их понесем? я мотнул головой в сторону кофейного столика.
У тебя есть какой-нибудь портфель?
Скорее всего найдется.
В спальне я открыл стенной шкаф и вытащил «дипломат». Кто-то когда-то подарил мне его, но я так и не нашел повода воспользоваться им, а потому убрал с глаз долой. «Дипломат» внушал уважение. Черная кожа, хромированные замки. Работай я в какой-нибудь конторе, обязательно носил бы в нем ленч.
Вернувшись с добычей в гостиную, я поставил «дипломат» на кофейный столик, рядом с пачками денег.
А резинки у тебя есть?
Фредль их сохраняет. На дверной ручке на кухне.
Я принес три резинки, отдал Падильо, тот обтянул ими разложенные мной по стопкам деньги, сложил их в «дипломат», опустил крышку и защелкнул замки.
Ключ я потерял, предупредил я.
Это неважно.
Опять прозвенел дверной звонок, и я вопросительно посмотрел на Падильо.
Дом твой, ответил он на мой немой вопрос.
Но приходят-то к тебе.
Я пересек гостиную, открыл дверь. Увидел мужчину в пиджаке спортивного покроя, синей рубашке с отложным воротником, серых брюках и с тремя вертикальными морщинами на лбу. Морщины свидетельствовали о том, что мужчина думал. Звали его Стэн Бурмсер, и в свое время он мог послать Падильо в Европу и указать, что должен тот делать по прибытии. Я не видел его больше года. Последняя наша встреча произошла в Бонне, и три вертикальные морщины присутствовали на его челе и в тот раз. Похоже, процесс мышления поглощал у Бурмсера немало времени.
Привет, Бурмсер.
Он улыбнулся, и морщины исчезли. Правда, дружелюбия в улыбке было не больше, чем в пятом по счету письме банка, напоминающем о просрочке платежей.