Вы слишком много думаете над этим. Парни закопали собаку.
Я знаю, но я припоминал все сначала, и подумал, может они подменили Мэри Клэр собакой, после того, как я им помешал.
Подменили тело? А потом что? Я не понимаю, к чему вы клоните.
Ну, если я прав, и этот парень видел меня в то же время, когда я видел его, разве он не понял бы, что я их выдал? Почему еще копы вдруг стали раскапывать холм? Он знает, что полиция подобралась близко, а кто мог их навести, кроме меня?
Я прикрыла глаза, справляясь с нахлынувшим раздражением.
Саттон, если честно, простите мою реакцию, но мне кажется, вы на этом чересчур зациклились. Вам было шесть. Это было двадцать один год назад, и нет никаких доказательств, что сцена, которую вы видели, имеет какое-нибудь отношение к Мэри Клэр.
Это чистое предположение с вашей стороны. Почему бы вам не признать свою ошибку и не успокоиться?
Его щеки залились краской.
Вы думаете, что зря теряете время со мной.
Я не люблю, когда меня так легко уличают, поэтому отрицала его слова.
Я не говорю, что теряю время. Мне понятно ваше беспокойство, но, кажется, вы не туда его направляете. Нельзя быть настолько подозрительным.
Он уставился в землю, потом снова взглянул на меня.
Я хотел, чтобы у вас была информация, на случай, если со мной что-то произойдет. Я не знаю, кому еще сказать.
С вами ничего не случится.
Но если случится. Это все, что я пытаюсь сказать. Я уже где-то видел парня, но это было не сейчас.
Достаточно честно. Я не верю, что вам грозит что-либо, но что я знаю? Если вам от этого лучше, расскажите мне остальное. Как он выглядел?
У него были светлые волосы, он не очень высокий и одет в костюм.
Может, добавите что-нибудь еще? Там было шесть или семь парней, отвечающих этому описанию.
Не так много. Я бы сказал трое, не считая полицейских.
Но это все равно не помогает. Информация слишком расплывчатая и от нее никакого толка. Я думаю, что это было совершенно гениально с моей стороны, найти могилу по той неубедительной информации, которую вы мне дали в прошлый раз , но у меня есть свой предел...
Я остановилась. Саттон смотрел на меня с такой молчаливой мольбой, что я смягчилась.
Но, хватит обо мне. Как насчет его машины? Вы заметили, на чем он приехал?
Он помотал головой.
Я не обратил внимания. Я только заметил его, когда он уже стоял у дороги. А потом его уже не было.
Я уставилась на него.
Извините, сказал он робко. Я понимаю, я не сообщил вам ничего важного.
Вы узнали бы его, если бы увидели снова?
Думаю, да. Я вполне уверен, что узнал бы.
Он поколебался. Если я его увижу, что мне делать? Проследить за ним, или, может быть, записать номер его машины?
Номер машины, конечно, но я не хочу, чтобы вы за ним следили. Он подумает, что вы его преследуете. В любом случае, шансы, что вы его встретите снова, кажутся небольшими.
Правда. Теперь я чувствую себя лучше, после того, как рассказал вам.
Хорошо. Что-нибудь еще?
Он посмотрел на меня своими серьезными карими собачьими глазами.
Я знаю, что моя сестра была там. Я видел, как она с вами разговаривала.
Она репортер. Это то, чем она занимается. Она выдаивает информацию из любого, кто даст ей возможность. Ну и что?
Я видела, как он с осторожностью подбирает слова. Моргая, он сказал:
Когда-то я причинил своей семье большие неприятности. Диана любит рассказывать людям, что я сделал, потому что она до сих пор зла на меня. Она действует, как честный гражданин, предупреждая людей, что я за человек, но на самом деле, это ее способ воткнуть нож мне в живот.
Саттон, все в порядке. Вы сказали мне, что не общаетесь с семьей, так что это не значит, что вы что-то скрыли.
В каком-то смысле, скрыл. Мне надо было рассказать все.
Вы не должны мне ничего объяснять.
Я просто подумал, что после разговора с ней вы не поверите ни одному моему слову, и я вас не виню. Но вы были вежливы и выслушали меня, за что я очень благодарен. Если когда-нибудь будет возможность отплатить за вашу доброту, вы дадите мне знать?
Конечно. Не волнуйтесь об этом.
Спасибо.
Он помялся, потом засунул руки в карманы и пошел к своей машине. Когда он обернулся и помахал рукой, я испытала мимолетное чувство тревоги.
Будьте осторожны, ладно?
Он снова помахал и сел в машину. Как я могла знать, что через несколько дней он будет лежать на столе паталогоанатома с пулевым отверстием между глаз?
14
Встреча с Саттоном оставила мне груз вины. Если бы он мог читать мысли, то не благодарил бы меня за вежливость, потому что, если честно, он достал меня, дальше некуда. Не знаю, чего он хотел, внимания или эмоциональной поддержки, но я не готова была дать ничего из этого. Даже со своей коллекцией раненых пташек, он казался одиноким и болтался без дела.
Мне не нравилось испытывать к нему жалость, потому что это делало меня необъективной.
Каким-то образом он поймал меня на крючок, в то время как я должна была двигаться дальше.
По дороге домой я прокручивала в голове наш разговор. Светловолосый и не очень высокий? Увольте меня. Я не обращала внимания на скопление зевак, и теперь было слишком поздно что-либо вспоминать. Собака есть собака, и даже если Саттон был прав насчет парня, какая разница? Я могла понять его жалобное желание убедить в своей правоте. Ему никто не верил. Я попыталась представить себя в положении, когда любые наблюдения, которые я делаю, объявлялись неправдой. Что еще нужно, чтобы почувствовать себя беспомощным и маленьким? Я решила признать возможность ему поверить и отложить дело в сторону без предубеждения.
Оказавшись вблизи от дома, я поискала место для парковки и нашла его возле угла Албани и Бэй. Выключила мотор, заперла машину и прошла полквартала до дома. Я издали заметила женщину у моей калитки. Ей было за семьдесят, и в свое время она, должно быть, выглядела внушительно. Я прикинула, что в ней было около метра восьмидесяти пяти роста. Учитывая обычное уменьшение роста с годами, в молодости она была, наверное, под метр девяносто.
Ее лицо было худощавым, хотя ее осанка говорила, что она привыкла носить существенный вес. На ней были слаксы, которые сидели низко на бедрах, и тщательно отглаженная белая рубашка с кардиганом лавандового цвета поверх нее. Я подозревала, что ее неуклюжие спортивные туфли служили больше для удобства, чем для скорости. Ее металлически-седые волосы были заплетены в косичку и уложены на голове тонкой цепочкой. На руке у нее висела кожаная сумка, и она держала исписанный листок бумаги, что заставило меня подумать, не потерялась ли она.
Я могу что-нибудь для вас сделать?
Она не смотрела на бумагу, но я заметила, что она слегка дрожит.
ВыКинси Миллоун?
Да.
Надеюсь, вы сможете мне помочь.
Я точно могу попробовать.
Я боюсь, что произошла ошибка. Кое-что было послано вам по ошибке, и мне нужно получить это обратно.
Неужели. И что это такое?
Фотоальбом. Я была бы благодарна, если бы вы вернули его как можно скорее. Вообще-то, сегодня, если это удобно.
Я сохраняла лицо непроницаемым, но знала, о чем именно она говорит. Моя тетя Сюзанна прислала мне этот альбом вскоре после того, как мы познакомились, примерно в это же время в прошлом году. Посылка пришла, когда меня не было в городе, так что Генри передал ее Стэси Олифанту, который отвез ее в городок Кворум в пустыне, где мы работали над делом. Альбом был старый, наполовину заполненный фотографиями семьи Кинси, и я была тронута этим жестом. Не было никаких признаков, что альбом мне одолжили на время, хотя, когда я теперь думала об этом, я понимала, что он не был моим, чтобы хранить.
Я сказала:
Извините, но я не уловила ваше имя.
Беттина Тургуд. Я приехала из Ломпока, надеясь избежать дальнейших неприятностей.
Кто устроил неприятности?
Она поколебалась.
Ваша кузина, Таша.
При чем тут она?
Она спланировала событие. Она сказала, что послала вам приглашение.
Конечно. Я получила его на прошлой неделе.
Ей нужны старые семейные фотографии для большого дисплея, который она делает. Но, когда она попросила у Корнелии альбом, его нигде не нашли. Таша очень рассердилась, и теперь Корнелия винит во всем меня.
Когда вы говорите Корнелия, я так понимаю, вы имеете в виду Гранд.
Вашу бабушку, да. Таша думает, что Корнелия просто упрямится, отказываясь отдать альбом, потому что считает себя главной хранительницей семейной истории. Они двое сильно повздорили.
Почему тетя Сюзанна ничего не сказала? Это она послала мне альбом. Если она хочет его вернуть, надо было просто сказать.
О, нет, дорогая. Сюзанна не посылала альбом. Это я послала.
Вы?
Она кивнула. В прошлом апреле.
Почему вы это сделали? Вы меня не знаете.
Корнелия велела. Я спорила до посинения, но она велела мне послать его вам, и я сделала это. Теперь, конечно, она забыла обо всем. Она перевернула дом вверх дном в поисках альбома. И когда не нашла, обвинила меня в том, что я передала его Таше за ее спиной.
Тогда я решила, что с меня хватит.
Я покосилась на женщину, пытаясь понять, о чем она говорит. Я понимала, что она сказала, но я никогда не встречалась с бабушкой и понятия не имела, зачем ей посылать мне семейный альбом.
Вы в этом уверены?
Да конечно. Вам не надо верить мне на слово, у меня есть доказательство.
Она открыла сумку и вытащила зеленую открытку, в которой я узнала почтовую квитанцию.
Беттина передала ее мне, и я увидела дату и время, когда посылка была отправлена и место для росписи получателя. Я узнала подпись Генри. Он часто расписывается за меня, когда меня нет дома и условия доставки позволяют. Там также была запись, что посылка отправлена из Ломпока, все совпадало с тем, что мне известно. Почему бы этой женщине лгать? Откуда ей знать обо мне и альбоме, если она не отправляла его с самого начала?
Почему бабушка велела вам отправить его мне?
Я понятия не имею. Никто не осмеливается задавать ей вопросы. Теперь, когда она забыла, тем более бессмысленно спрашивать.
Так, очень мило. Отправка альбома была единственным жестом, который бабушка когда либо сделала в мою сторону. Теперь она не только отбирает его, да еще и стерла само событие из памяти. Я тут умилялась по поводу тети Сюзанны, и этой иллюзии меня тоже лишили. Конечно, Беттина в этом не виновата. Она жалобно смотрела на меня.
Что-нибудь не так? спросила я.
Извините, не могу ли я воспользоваться вашими удобствами?
Вам нужно в туалет.
Да.
Тогда почему бы вам не зайти в дом?
Спасибо большое.
Я могу приготовить вам чашку чая.
Спасибо, дорогая. Это было бы замечательно.
Беттина прошла за мной через калитку к дому, где я открыла дверь и пропустила ее внутрь.
В моей квартире всегда прибрано, так что я не волновалась, что опозорю себя немытой посудой в раковине. Я волновалась, что у меня кончились чайные пакетики и молоко достигло достаточного возраста, чтобы пахнуть как младенческая отрыжка. Я посоветовала Беттине воспользоваться ванной на первом этаже, чтобы «освежиться», слово, которое пожилые люди употребляют вместо «писать, как скаковая лошадь после долгого бега».
Как только за ней закрылась дверь, я бросилась на кухню, чтобы проверить запас чайных пакетиков. Когда я открыла дверцу шкафчика, оттуда вылетела маленькая белая моль, которая была либо зловещим предзнаменованием, либо признаком наличия жучков.
Я открыла жестяную банку и обнаружила, что осталось три пакетика. При заглядывании в холодильник выяснилось, что молока нет вовсе, зато есть лимон, сок которого я собиралась смешать с содой, чтобы вымыть пластиковый контейнер, испачканный помидорами.
Этому трюку я научилась у тети Джин, которая славилась умением решать хозяйственные проблемы, в отличие от проблем реального мира.
Я наполнила чайник, поставила на плиту и включила горелку. Нарезала лимон. Достала чашки и блюдца, аккуратно положив чайный пакетик и бумажную салфетку возле каждой чашки. Когда Беттина появилась, мы сели и выпили чаю, прежде чем вернуться к интересующему нас предмету. К этому времени я смирилась с тем, чтобы отдать альбом, который лежал у меня на столе. У меня не было никакого права на него, и, судя по словам Беттины, вернуть его, значило почти спасти ей жизнь. Разобравшись с этим, я решила, что заодно могу получить какую-нибудь информацию. Я спросила:
Что произойдет, когда вы положите альбом на место? Разве Гранд ничего не заподозрит?
Я все уже продумала. Я могу засунуть его под кровать или в сундучок, который она хранит в шкафу. Я могу даже оставить его на видном месте, чтобы все думали, что он так и лежал там, у нее под носом. Есть даже рассказ об этом.
«Украденное письмо», Эдгар Аллан По.
Точно.
Я до сих пор не могу понять, почему она мне его послала.
Беттина отмахнулась.
Она вбила идею себе в голову. Когда она что-то решила, вам лучше делать, как сказано.
Она ненавидит, когда ей перечат, и отказывается объяснять. Когда она отдает команду, вам лучше быстренько исполнять, если вы знаете, что хорошо для вас. Не в обиду будь сказано, но она скандалистка.
Я слышала об этом. Почему вы ее терпите?
Она отмахнулась и от этого вопроса.
Я кланялась ей так долго, что у меня не хватило бы сил противостоять ей сейчас. К тому же, я живу в ее доме и не хочу, чтобы она меня выгнала.
Вы ее ассистентка?
Беттина рассмеялась.
О, нет. За такую работу не платят. Я помогаю ей из благодарности.
За что?
Корнелия может быть трудной, но может быть и добросердечной и щедрой. Она сделала мне большое добро много лет назад.
И что это было?
Я осталась сиротой и росла в приюте. Она и ваш дедушка взяли меня к себе и растили как свою собственную. Она брала и других детей, но я была первой.
Вам повезло. Я сама сирота, но меня она не взяла.
Улыбка Беттины исчезла, и она посмотрела на меня с беспокойством.
Надеюсь, вы простите меня, дорогая, но вы сказали это с горечью.
Нет, нет. Я такая от природы. Всегда так говорю.
Ну, надеюсь, я вас не обидела.
Вовсе нет. Почему бы вам не рассказать всю историю? Мне будет интересно.
Рассказывать особенно нечего. С пяти до десяти лет я жила в заведении под названием «Детский рай святого Джерома Эмилиана». Он был святым-покровителем сироток и брошенных малюток. Мои родители оба умерли во время эпидемии гриппа в 1918 году.
В любом приюте создаются ассоциации псевдо-братьев и сестер, так что, наверное, у меня была, в своем роде, семья. Нас кормили и у нас была крыша над головой, но было мало любви и привязанности и не было настоящей близости с остальными. Монахини были холодными. Они приходили в монастырь, оставляя свои семьи, бог знает, по каким причинам. У самых преданных не всегда получалось остаться. Они становились послушницами из-за страсти к церкви, но жизнь не была такой, как они воображали.
Они часто были несчастны: тосковали по дому и были напуганы. Страсть не ведет вас далеко, потому что она проходит. Тем монахиням, которые оставались, которые действительно чувствовали себя как дома, было нечего нам дать. Дистанция их устраивала.
Когда ваши бабушка и дедушка вытащили меня из этого окружения, они изменили курс моей жизни. Не знаю, что бы со мной стало, если бы я там оставалась до взрослого возраста.
Вы были бы отмечены на всю жизнь, как я.
О чем вы говорите, «отмечены на всю жизнь»? Вас вырастила сестра вашей матери, Вирджиния. Разве не так?
Неоднозначное благословение, если оно вообще было.
Благословение, которое все равно считается.
Беттина замолчала и взглянула на часы.
Я лучше побегу, пока Корнелия не заметила, что меня нет. Сказать Таше, что она может ждать вас двадцать восьмого?
Я все еще об этом думаю.
Когда мы закончили чаепитие, я положила альбом в бумажный пакет и проводила Беттину до машины, где она потрепала меня по щеке, сказав:
Спасибо вам. Я боялась, что ничего не получится и дело кончится плохо.
Рада была помочь.
Она приложила руку к щеке.
Я не думала спрашивать, но, может быть, у вас есть свои фотографии, которые вы хотели бы поместить на дисплей?
Вообще-то, нет. Тетя оставила коробку с фотографиями, но там нет членов семьи. Возможно, у нее были какие-то, и она уничтожила их перед смертью. Я узнала, что у меня есть родственники только четыре года назад.
Ах вы, бедняжка. Ну, если вы хотите какие-нибудь из этих, мы можем сделать копии. Я уверена, что Корнелия не будет против.