Он постучал снова.
Шарканье ног. Пауза. Было около девяти вечера. Наверное, Ава ОБрайан сейчас смотрит в глазок. Уайлд ждал. Секундой позже звякнула дверная цепочка. Ручка двери повернулась.
Уайлд?
На Аве был длинный махровый халат. Уайлд знал этот халат. Даже надевал его.
Можно войти на минутку? Он вгляделся в ее лицо: рада она ему или не рада? Хотя какая разница? Похоже, эмоции смешанные. То ли удивление, то ли радость. И что-то еще, а чтонепонятно.
Сейчас?
Он не потрудился ответить.
Ава подалась вперед, заглянула ему в глаза и шепнула:
Уайлд, я не одна.
Ах вот оно что! Теперь понятно.
Лицо ее смягчилось.
Ох, Уайлд, сказала она чересчур ласково. Ну почему именно сегодня?
Может, не стоило к ней приходить. Может, было бы лучше, если бы к ней зашла Хестер.
Я насчет Наоми Пайн, сказал он.
Аве стало интересно. Она оглянулась, вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.
Насчет Наоми? С ней что-то случилось?
Она пропала.
То есть как этопропала?
Она твоя ученица, верно?
Вроде того.
Вроде того? Поясни.
Сперва ты поясни. Что значит «пропала»?
Ты заметила, что она не ходит в школу?
Решила, что она приболела. Ава поплотнее запахнула махровый халат. Ничего не понимаю. Почему ты спрашиваешь про Наоми?
Пытаюсь ее найти.
Но почему? Уайлд не ответил, и Ава продолжила: С отцом ее разговаривал?
Мой коллега разговаривал. Так проще, чем объяснять про Хестер.
И что?
Отец говорит, что Наоми в гостях у матери.
Так и сказал?
Да.
Наоми давно уже не общается с матерью. Теперь Ава встревожилась по-настоящему.
Да, мы в курсе.
А ко мне почему пришел?
Кое-кто, так снова проще, сказал, что вы с ней дружите.
Все равно ничего не понимаю. Почему ты ищешь Наоми? Тебя кто-то нанял?
Нет. Попросили об услуге.
Кто попросил?
Не могу сказать. Ты не знаешь, где ее искать?
Дверь у нее за спиной отворилась. В проеме возник здоровенный мужчина с очень длинной бородой. Он посмотрел на Аву, на Уайлда и сказал:
Привет.
Привет, отозвался Уайлд.
Бородач снова посмотрел на Аву:
Я, пожалуй, пойду.
Не спеши, сказал Уайлд. Я ненадолго.
Бородач еще раз посмотрел на Аву. Затем кивнул, словно прочел ответ у нее на лице, и спросил:
В следующий раз?
Да, конечно.
Бородач поцеловал ее в щеку, хлопнул Уайлда по спине и неторопливо спустился с крыльца. Забрался в «GMC Террейн», сдал назад и помахал на прощание рукой. Уайлд повернулся к Аве и задумался, не стоит ли извиниться. Ава отмахнулась:
Заходи.
Уайлд сел на тот же красный диван, где они с Авой впервые поцеловались, и обшарил комнату быстрым взглядом. С тех пор как он провел здесь три дня, в комнате почти ничего не изменилось. На стенах появились две новые картины, висели они почти ровно: акварель с изображением измученного лица и написанный маслом пейзаж. Гора Хувенкопф, недалеко отсюда.
Твои работы? спросил он.
Ава помотала головой:
Учеников.
Уайлд так и думал. Ава не любила показывать свои картины. «Это личное, однажды ответила она на его вопрос. В них слишком много от меня. И все недостатки сразу бросаются в глаза».
Не Наоми рисовала?
Нет, сказала Ава. Но ты давай, не стесняйся.
В смысле?
Поправь их. Она показала на стену. Я же знаю, что у тебя руки чешутся.
Ночами, когда Ава спала, Уайлд ходил по дому со строительным уровнем и проверял, ровно ли висят картины. На стенах его жилища не было картини по этой причине тоже.
Когда Уайлд начал поправлять рамы, Ава села в кресло в другом углу комнаты, подальше от него.
Ты должен рассказать, почему ищешь ее.
Нет, не должен.
Прошу прощения?
Он закончил возиться с акварелью.
Некогда объяснять. Ава, ты мне доверяешь?
А стоит? Уайлду показалось, что голос ее прозвучал резковато. Она откинула прядь волос с лица, помолчала. Да, Уайлд, я тебе доверяю.
Расскажи мне про Наоми.
Я не знаю, где она, если ты об этом.
Но она же твоя ученица?
Пока нет, но скоро будет.
Не понял?
Я посоветовала ей записаться на курс основ акварели. В следующем семестре. Тогда она и станет моей ученицей.
Но ты с ней уже знакома?
Да.
Как вы познакомились?
Три дня в неделю я дежурю в столовой. Прискорбно, но после сокращения там людей не хватает. Она подалась вперед. Ты же сам учился в этой школе, верно?
Да.
Не поверишь, но когда мы Она подняла глаза к потолку, словно подбирая нужное слово; пожала плечами и продолжила: Были вместе, я понятия не имела, кто ты такой и какое у тебя прошлое.
Знаю.
Откуда?
Это всегда заметно.
Другие как-то иначе к тебе относятся, да? Ладно, проехали. Не важно. В школе ты был изгоем, да?
В какой-то степени.
В какой-то степени, повторила она, потому что ты сильный, красивый. Наверняка спортивный. Полная противоположность Наоми. Она пария, Уайлд. Целиком и полностью, с головы до пят. Такая вот девочка. Одноклассники ее изводят. Понимаю, так говорить некрасиво, но по какой-то причине она пробуждает в окружающих этот инстинкт. Ту часть человеческой натуры, о которой не принято говорить. Каждый из нас с удовольствием смотрит этот спектакль. Лишь отчасти, но тем не менее. Как будто Наоми заслуживает такого отношения. И дело не только в учениках. Преподаватели тоже нет-нет да улыбнутся. Я не говорю, что им нравятся все эти издевательства, но никто не пытается защитить Наоми.
Никто, кроме тебя.
Да, я пытаюсь. Иногда от этого только хуже. Понимаю, это всего лишь отговорка, но когда я за нее заступилась скажем так, толку не было. Короче, теперь я поступаю так: делаю вид, что она провинилась, кстати говоря, поначалу я надеялась, что одноклассники смогут такое оценить, а в качестве наказания запрещаю ей обедать в столовой. Вместо этого отвожу ее в кабинет изо. Если не дежурю по столовой, сижу с ней. Других учеников это не вразумило, но по крайней мере
Что?
По крайней мере, Наоми может отдохнуть от издевательств. Хотя бы несколько минут. Ава сморгнула слезинку. Если Наоми нигде нет, значит она сбежала.
Почему ты так думаешь?
Потому что ее жизньсущий ад.
Даже дома?
Дома, может, и не ад, но тоже радости мало. Ты в курсе, что Наоми удочерили?
Уайлд отрицательно покачал головой.
И она говорит об этом гораздо больше, чем нужно.
В смысле?
Например, фантазирует, что ее заберут настоящие родители. Приемные прошли кучу проверок и собеседований. Успешно. Им позволили взять ребенкаНаоми, и мать почти сразу поняла, что не справляется. Ее даже пытались сдать назад в детдом, прикинь? Вернуть, как ненужную покупку. В общем, у матери случился нервный срыв. Во всяком случае, она так заявила. Бросила Наоми с отцом.
Не знаешь, где сейчас ее мать?
А, она, Ава изобразила пальцами кавычки, «поправилась». Вышла замуж за богача. По словам Наоми, живет в шикарном таунхаусе на Парк-авеню.
В последнее время Наоми о чем-нибудь рассказывала? Чтобы мне было за что зацепиться?
Нет. Ава подумала. Кстати
Что?
Мне показалось, что ей стало ну, получше. Она расслабилась. Успокоилась.
Уайлд ничего не сказал, но ему это не понравилось.
Теперь твоя очередь, Уайлд. Зачем спрашиваешь?
Кое-кто за нее волнуется.
Кто?
Не могу сказать.
Мэтью Краймштейн.
Он промолчал.
Повторяю, Уайлд: когда мы познакомились, я не знала, кто ты такой.
Но теперь знаешь.
Да. Глаза ее вдруг заблестели от слез. Уайлд подошел к ней, взял ее ладони в свои. Она убрала руки. Уайлд не стал ей мешать. Уайлд?
Слушаю.
Тебе нужно ее найти.
Уайлд вернулся на парковку кондоминиума. «БМВ» Лейлы стоял в двадцати ярдах от мусорного контейнера. Хестер была права. Лейла неряха. Красавица, но неряха. Себя содержит в чистоте и порядке, всегда словно только что из душа. Но вокруг нее сплошной бардак. На заднем сиденье «БМВ» валялись кофейные стаканчики и обертки от энергетических батончиков.
Уайлд выбросил весь мусор в контейнер. Он не страдал гермофобией, но приятно было найти в бардачке противомикробный лосьон. Уайлд оглянулся на дом Авы. Интересно, она позвонит бородатому парню, чтобы тот вернулся? Это вряд ли.
Он не жалел времени, проведенного с Авой. Ни капли не жалел. Честно говоря, когда Уайлд увидел Аву, он почувствовал что-то странное. Что-то сродни желанию? Может, это оправдание, попытка объясниться. Да, он не способен на длительные отношения, но это не значит, что он не любит общаться с новыми людьми. Он ни разу не ставил своей целью сделать кому-то больно. Относиться к людям свысока, опекать их по поводу и без, вешать им лапшу на ушиэто, пожалуй, гораздо хуже. Уайлд твердо решил быть кристально честным, ничего не приукрашивать и не строить из себя покровителя.
Уайлд всегда спал под открытым небом. Даже в такие ночи.
Трудно было объяснить почему. Иногда он оставлял записку, на несколько часов сбегал в лес, а к утру возвращался. Дело в том, что он не мог уснуть, когда рядом были другие люди.
Все проще простого.
Под открытым небом ему часто снилась мать.
Может, и не мать. Может, другая женщинаиз дома с красными перилами. Уайлд этого не знал. Во сне его матьпока что будем называть ее такбыла красива. Длинные золотисто-каштановые волосы, изумрудные глаза, ангельский голос. Неужели его мать и правда так выглядела? Образ был слишком уж идеальный. Скорее фантазия, чем реальность. Вполне возможно, Уайлд выдумал эту женщину. Или видел ее по телевизору.
Зачастую память требует слишком многого. Памяти нельзя доверять, она всегда стремится заполнить пробелы.
Зазвонил телефон. Хестер.
Поговорил с Авой ОБрайан? спросила она.
Да.
Видишь, я не лезу с вопросами, откуда ты ее знаешь. Разве я не молодец?
Вы само благоразумие.
Так что она сказала?
Уайлд ввел ее в курс дела. Когда он договорил, Хестер заметила:
Эти ее слова о спокойствии Наоми. Тревожный знак.
Знаю, согласился Уайлд.
Решив свести счеты с жизнью, люди зачастую лучатся умиротворением. Решение принято. Как ни странно, гора свалилась с плеч.
Что ж, у меня есть новости, сказала Хестер. Хорошими их не назовешь. Уайлд ждал. Мне перезвонила ее мать. Она понятия не имеет, где Наоми.
Значит, отец соврал, сказал Уайлд.
Может быть.
В любом случае Уайлду не помешает нанести визит папаше.
Кто-то выкрикнул имя Хестер. В трубке раздался фоновый шум.
Все в порядке? спросил Уайлд.
Мне скоро в эфир, ответила Хестер. Уайлд?
Да?
Нужно кое-что сделать, и побыстрее.
Не уверен, что будет толк.
Нутром чуешь?
Какая разница, что я чую, сказал Уайлд. Я смотрю на факты.
Чушь собачья. После паузы Хестер добавила: Разве фактам есть дело до этой девочки? Разве факты за нее переживают?
Не переживают, согласился он. Ни за девочку, ни за Мэтью.
Фоновый шум усилился.
Мне пора, Уайлд. До скорой связи.
Она завершила звонок.
Хестер сидела за новостным столом, на стуле с кожаной спинкой. Стул был для нее высоковат. Ноги едва доставали до пола. Телесуфлер был настроен и готов к запуску. Штатный стилист по имени Лори колдовал над ее прической, вносил завершающие штрихи кончиками пальцев. Гример по имени Брайан подправлял ее макияж косметическим карандашом. Красные часы вели обратный отсчетсовсем как таймер бомбы в телефильме. Эфир начнется меньше чем через две минуты.
Сегодняшний партнер Хестер по передаче играл с телефоном. Хестер на секунду закрыла глаза. Почувствовала, как щек касается кисточка гримера, как пальцы стилиста бережно поправляют волосы. Странно, но вся эта суета ее успокаивала.
Завибрировал телефон. Вздохнув, Хестер открыла глаза и отмахнулась от Лори с Брайаном. Обычно она не отвечала на звонки перед самым эфиром, но сейчас, судя по имени на экране, ей звонил внук.
Мэтью?
Ну что, нашла ее?
В приглушенном голосе слышалось отчаяние.
Почему ты шепчешь? Ты где?
У Краха дома. Ты поговорила с мамой Наоми?
Да.
Что она сказала?
Она не знает, где Наоми.
Мэтью издал звук, похожий на стон.
Мэтью, о чем ты молчишь?
Неважно.
Важно.
Забудь, что я звонил, угрюмо сказал внук. Ладно?
Нет, не ладно.
Десять секунд до эфира! завопил один из продюсеров.
Второй ведущий сунул телефон в карман и сел ровнее. Повернулся к Хестер, увидел, что она прижимает телефон к уху, и сказал:
Э-э-э, Хестер? Вступительное слово за вами.
Продюсер поднял пятерню: до эфира пять секунд. Поджал большой палец: четыре.
Я перезвоню, сказала Хестер.
Когда продюсер загнул указательный палец, она положила телефон на стол.
Может показаться, что три секундыэто очень мало, но на телевидении все иначе. У Хестер осталось время, чтобы взглянуть на Эллисон Грант, продюсершу ее передачи, и кивнуть. У Эллисон осталось время, чтобы поморщиться и кивнуть в ответпоказать, что она идет на поводу у Хестер, но делает это без особого желания.
Хестер была к этому готова. Бывает время собирать сведения, а бывает время бросить клич.
Сейчас пришло время бросить клич.
Закончив обратный отсчет, продюсер указал на Хестер.
Добрый вечер, сказала она, и добро пожаловать на передачу «Краймштейн и криминал». Сегодняшний выпуск посвященкому же еще? новому кандидату в президенты Расти Эггерсу и спорам вокруг его предвыборной кампании.
Эта фраза была на телесуфлере. Следующей фразы на телесуфлере не было.
Хестер сделала глубокий вдох. Назвался груздем, полезай
Но спервагорячие новости, сказала она.
Второй ведущий повернулся к ней и нахмурился.
Дело в том, что Мэтью был напуган. Вот почему у Хестер не осталось выбора. Мэтью был напуган, попросил ее о помощи. И теперь она сделает все, что в ее силах.
По всей стране на экранах телевизоров появилась фотография Наоми Пайн. Единственная фотография, которую смогла найти Эллисон Грант, да и эту раздобыть было непросто. У девочки не было профилей в соцсетях (что в наше время весьма странно), но Эллисон лучше всех умела находить информацию. Откопала сайт фотографа, снимавшего портреты старшеклассников из школы Суитуотер. Как только Элисон пообещала, что на снимке останутся водяные знаки и логотип, фотограф разрешил показать портрет Наоми в эфире.
Сегодня вечером, продолжала Хестер, девочке из Уэствилла, штат Нью-Джерси, нужна ваша помощь.
На парковке у дома Авы Уайлд прикинул, какие у него есть варианты. Других дел по большому счету не осталось. Время было позднее. Итак, вариант первый: вернуться в дом Краймштейнов и потихоньку пробраться на второй этаж, в спальню к Лейле
Вот именно. Стоит ли рассматривать другие варианты?
Чтобы подчистить все хвосты, он написал эсэмэску Мэтью: Ты где?
Мэтью: У Краха Мейнарда.
Лейла об этом рассказывала, но Уайлд не был уверен, стоит ли говорить, что для него это не новость.
Уайлд: Наоми там?
Мэтью: Нет.
Уайлд задумался, о чем бы спросить, но увидел пляшущие точки: Мэтью набирал сообщение.
Мэтью: Черт.
Уайлд: Что?
Мэтью: Здесь творится что-то нехорошее.
Пальцы Уайлда двигались не так быстро, как хотелось бы, но он наконец сумел напечатать: Ты о чем?
Нет ответа.
Уайлд: Мэтью?
Утопический образ первого вариантатеплая Лейла в спальне, под одеялом, читает правовые документывстал перед глазами так отчетливо, что Уайлд почувствовал аромат ее кожи.
Уайлд: Эй?
Нет ответа. Образ Лейлы превратился в дым и растаял в небесах.
Проклятье.
Уайлд вырулил на дорогу и помчался к Мейнард-Мэнор.
Глава седьмая
Мэтью был в гостях у Краха Мейнарда, в огромном особняке на вершине холма.
Снаружи дом выглядел старым и немного готическим, с мраморными колоннами. Мэтью вспомнил, как бабушка возила его в пафосный гольф-клуб на вручение приза одному из ее клиентов. Он помнил, что Хестер там не понравилось. Попивая винокак оказалось позже, с вином она перестаралась, бабушка щурилась все сильнее и сильнее. Хмуро водила глазами по комнате, бормотала себе под нос что-то насчет серебряных ложечек, привилегий и межродственных браков. Когда Мэтью спросил, что не так, Хестер смерила его взглядом и во всеуслышание сказала: «Ты наполовину еврей, наполовину черный. Так что для тебя двойной запрет на посещение этого клуба». Помолчав, подняла палец и добавила: «А может, двойная привилегия». Пожилая дамаее белоснежные волосы были взбиты и залиты лакомначала шипеть и цыкать в ее адрес, и Хестер посоветовала ей пойти просраться.