Да неужели?
Оба потянулись к дверным ручкам, но Хестер остановила Тима хлестким «Сидеть!», вышла в безмолвную ночь и захлопнула дверцу.
Тридцать четыре года назад, осмотрев Уайлда, педиатры пришли к выводу, что ему лет шесть-восемь. Он владел человеческой речью: сказал, что говорить его научил «тайный друг» (Дэвид, сын Хестер), а еще он украдкой пробирался в чужие дома и часами смотрел телевизор. Там же и кормился, если не считать собирательства в теплое время года: копался в мусорных баках возле людских жилищ, заглядывал в урны в парках, но по большей части проникал (читай «вламывался») в летние домики, где опустошал холодильники и кухонные шкафы.
Другой жизни ребенок не помнил.
Никаких родителей. Никакой семьи. Никакой связи с людьми, кроме Дэвида.
Одно воспоминание к нему все же вернулось. Это воспоминание не давало покоя мальчику (теперь уже мужчине), мешало спать, из-за него он просыпался посреди ночи в холодном поту. Не цельное воспоминание, но отдельные эпизоды: темный дом, коричневые доски на полу, красные лестничные перила, портрет усатого мужчины. И еще вопли.
«Что за вопли?» спросила у мальчика Хестер.
«Жуткие».
«Оно понятно. Ты скажи, это были мужские вопли? Женские? Постарайся вспомнить, кто кричал?»
Уайлд задумался.
«Я, наконец сказал он. Это я кричал».
Сложив руки на груди, Хестер прислонилась к машине и стала ждать. Ждать пришлось недолго.
Хестер?
Когда в поле зрения появился Уайлд, у Хестер чуть не взорвалось сердце. Она сама не знала почему. Может, просто день такой. Или ее снова накрыли эмоции от встречи с лучшим другом ее сына. Ведь этот человек был последним, кто видел Дэвида живым.
Привет, Уайлд.
Уайлд был гений. Она была в этом уверена. Кто знает почему? Человек рождается с собственной прошивкой. Любой родитель знает, каков его ребенок, что он из себя представляет. Любому родителю известно, что он переоценивает собственную значимость в развитии своего чада. Близкий друг однажды сказал ей, что родитель ничем не отличается от автомеханика. Чинит машину, ухаживает за ней, следит, чтобы она не съехала в кювет. Но машина все равно такая, какая есть. Если к тебе в мастерскую пригнали спорткар, как ни надрывайся, внедорожник из него не получится.
Так же и с детьми.
Короче говоря, Уайлд был гений. Такова была его генетическая прошивка.
Эксперты также утверждают, что роль раннего развития трудно переоценить, что к пяти годам мозг ребенка развивается на девяносто процентов. А теперь представим себе пятилетнего Уайлда. Его среду обитания, раздражители, жизненные ситуации. Еще малышом он вынужден был заботиться о себе, добывать пропитание, искать кров, утешать себя, защищаться. Ну, каков стимул для развития мозга?
Уайлд вышел в свет фар, чтобы Хестер его видела. Улыбнулся. Смуглый красавец (о таких говорят«солнышко поцеловало»), свитый из мускулов, руки словно кабели высокого напряжения. Фланелевая рубашка с засученными рукавами, линялые джинсы, стоптанные треккинговые ботинки, длинные волосы.
Очень длинные светло-каштановые волосы.
Как тот волос на подушке.
Хестер взяла быка за рога:
Что у вас с Лейлой? (Уайлд не ответил.) Только не отнекивайся.
Я и не отнекиваюсь.
Итак?
Она живой человек. Ей надо, сказал Уайлд.
Ты что, серьезно? спросила Хестер. Ей надо? А ты у нас, получается, добрый самаритянин? Так, Уайлд?
Он шагнул вперед:
Хестер?
Что?
Она разучилась любить. (После этих слов в сердце у нее разорвалась еще одна бомба. А она-то думала, что больнее уже не будет.) Может, однажды снова научится, продолжил Уайлд. Но она до сих пор тоскует по Дэвиду. Хестер смотрела на него. Эмоции, переполнявшие ей душу, гнев, обида, горе, вся эта дурьсдулись, словно воздушный шарик. Со мной ей ничего не грозит, сказал Уайлд.
Для тебя все по-прежнему?
Все по-прежнему, кивнул он.
Хестер сама не понимала, что́ сейчас чувствует. Сперва все думали, что установить личность мальчика будет проще простого. Поэтому Уайлд (к нему прилипло это очевидное прозвище, ведь по-английски «уайлд» это «дикарь») какое-то время жил у Краймштейнов. В конце концов служба опеки определила его к Бруэрам, в весьма почтенную приемную семью. Бруэры тоже жили в Уэствилле. Уайлд пошел в школу. Преуспел почти во всех своих начинаниях. Но всегда был изгоем. Изо всех сил старался полюбить свою приемную семьюБруэры даже усыновили его, но в итоге оказалось, что жить он способен лишь в одиночестве. Если не считать дружбы с Дэвидом, Уайлд не умел общаться с людьми. Особенно со взрослыми. Возьмите комплексы брошенного ребенка и возведите их в десятую степень.
В его жизни были женщины, множество женщин, но надолго они не задерживались.
Вы за этим приехали? спросил Уайлд. Поговорить про Лейлу?
И за этим тоже.
А еще зачем?
Еще по поводу твоего крестника.
Что с ним? Уайлд обратился в слух.
Мэтью попросил, чтобы я помогла найти его подругу.
Что за подругу?
Ее зовут Наоми Пайн.
Почему он попросил именно вас?
Не знаю. Не исключено, что у Мэтью неприятности.
Уайлд направился к машине:
Вас по-прежнему возит Тим?
Да.
Я собирался в ту сторону, к дому. Подвезете, а по пути расскажете, что к чему.
Устроившись на заднем сиденье, Хестер повернулась к Уайлду:
Значит, у вас все по-быстрому происходит?
Лейла не такая. Сами знаете.
Хестер и правда это знала.
То есть остаешься на ночь?
Нет. Никогда.
Значит, подумала она, Уайлд и впрямь не изменился.
И Лейлу это устраивает?
Как вы узнали? ответил Уайлд вопросом на вопрос.
Про тебя и Лейлу?
Да.
В доме слишком чисто. (Уайлд молчал.) Ты же помешан на чистоте, продолжила она. Это было вежливое преуменьшение. Официальных диагнозов Хестер не знала, но с дилетантской точки зрения Уайлд страдал от обсессивно-компульсивного расстройства. А Лейланаоборот.
Вон оно что.
И еще я нашла длинный каштановый волос на Дэвидовой подушке.
Это не Дэвидова подушка.
Знаю.
Залезли в спальню?
Залезла. И зря.
Это точно.
Ну, извини. Просто все как-то странно. Ну, сам понимаешь.
Понимаю, кивнул Уайлд.
Я желаю Лейле только добра. И тебе тоже.
Она собралась было сказать, что Дэвид бы их благословил, но не смогла. Уайлд, наверное, понял, что ей не по себе, и сменил тему:
Рассказывайте, что не так с Мэтью.
Хестер ввела его в курс дела Наоми Пайн. Уайлд смотрел на нее пронзительно-голубыми глазами с золотым отливом. Выслушал все, почти не шелохнувшись. Его когда-то называли (может, до сих пор называют) Тарзаном. Прозвище идеально ему подходило, словно Уайлд был актер, вошедший в роль. Телосложение, смуглая кожа, длинные волосы.
Когда Хестер договорила, Уайлд спросил:
Лейла в курсе?
Хестер помотала головой:
Мэтью просил ей не рассказывать.
Но мне вы рассказали.
Насчет тебя разговора не было.
Ловко вы извернулись. Уайлд чуть было не улыбнулся.
Профессиональная деформация. Чем хуже, тем лучше. (Уайлд отвел глаза.) Что?
Они не разлей вода, сказал он. Лейла и Мэтью. Почему он ничего ей не рассказал?
Вот и я об этом думаю.
Оба замолчали.
В восемнадцать лет Уайлд поступил в Уэст-Пойнт. Закончил со всеми отличиями. КраймштейныХестер, Айра и трое парнейпотратили три четверти часа, чтобы доехать до Военной академии сухопутных войск, поприсутствовать на выпуске Уайлда. Потом он служил за границей в каких-то спецвойскахХестер никак не могла запомнить, как они называются. Что-то секретное. Даже сейчас, много лет спустя, Уайлд не мог (или не хотел) разговаривать на эту тему. Государственная тайна. Но тут как в кино про войну: чего бы Уайлд ни насмотрелся, что бы ни творил, пережил или потерял, все это завело его дальше, чем хотелось бы. Или воскресило призраков прошлого. Как знать?
После службы, вернувшись в Уэствилл, Уайлд бросил попытки ассимилироваться в «нормальном» обществе. Поработал частным сыщиком в охранной фирме «КРУ» (на пару со своей сводной сестрой Ролой), но карьеры не сделал. Уволившись, Уайлд купил жилье (что-то вроде трейлера, но совсем уж скромного) и поселился подальше от людей, у подножия горной гряды. Ушел в минимализм. Передвинул домик, но так, чтобы в случае чего можно было докричаться с дорогиили до нее. Хестер понять не могла, как Уайлд узнаёт, что к нему пожаловали гости. Технологические тонкости были вне ее разумения. Знала лишь, что у него кругом понатыканы датчики движения, сенсоры и камеры ночного видения.
Так зачем вы мне все это рассказали? спросил Уайлд.
Я же не могу быть здесь все время, объяснила она. У меня суды в городе. Телепередачи, обязательства, всякое такое.
Понял.
Скажи: если пропал человек, к кому обратиться за помощью, если не к тебе?
И то правда.
Ну и твой волос на подушке.
Ясно.
Мы с Мэтью видимся реже, чем нужно, сказала Хестер.
У него все отлично.
Вот только он считает, что его однокласснице грозит серьезная опасность.
Ну да, согласился Уайлд.
Тим свернул к дому. Все трое заметили, что Мэтью шагает к дороге. Подростковой походкой: понуро, нахохлившись, руки в карманах джинсов, кулаки сжаты. Агрессивен, готов защитить себя. В ушах белые «AirPods». Он ничего не замечал, пока Тим чуть не поддел его капотом. Мэтью вынул один наушник.
Хестер вышла из машины первой.
Нашла Наоми? спросил Мэтью. Заметил Уайлдатот выбирался через заднюю дверцуи нахмурился: Что за
Он в курсе, сказала Хестер. И будет нем как рыба.
Мэтью повернулся к бабушке:
Так ты нашла Наоми?
Поговорила с ее отцом. Он сказал, что у нее все хорошо. Что она в гостях у мамы.
Но с ней ты не говорила?
С мамой?
С Наоми.
Нет. Пока нет.
Может, отец соврал, сказал Мэтью.
Хестер оглянулась на Уайлда. Тот подошел ближе:
С чего ты так думаешь?
Мэтью отвел глаза: лишь бы не пересечься взглядом со взрослыми.
Ну а ты что, не могла убедиться, что с ней все в норме?
Хестер хотела было подойти вплотную к Мэтью, но Уайлд ее опередил:
Мэтью, глянь на меня.
Гляжу.
Но он смотрел в сторону.
У тебя неприятности? спросил Уайлд.
Чего? Нет у меня неприятностей.
Тогда не отмалчивайся.
Хестер стояла в стороне. Вот почему ее так беспокоили отношения Лейлы и Уайлда. Дело не в том, что Дэвид погиб. Не только в этом, хотя вспоминать о его смерти по-прежнему больно. Уайлд был крестным отцом Мэтью. Когда Дэвида не стало, Уайлд был рядом. Ответил на звонок, занял свободное место в жизни Мэтью. Не отец, не отчим, ничего подобного. Скорее дядя, всегда готовый прийти на помощь. Хестер и Лейла были ему благодарны. Обе считалихоть это и сексизм чистой воды, что в жизни Мэтью должен быть мужчина.
Но как любовная связь Лейлы и Уайлда скажется на Мэтью?
Парень не дурак. Хестер поняла все за пару минут, значит, Мэтью тоже знал про этот роман. Устраивает ли его, что по ночам крестный бывает у его матери? Что будет, если эти отношения дадут трещину? Хватит ли у Лейлы и Уайлда ума сделать так, чтобы Мэтью не посекло осколками, или же они вовсе об этом не думают?
Мэтью был уже выше Уайлда. Проклятье. Когда же он так вырос? Уайлд положил руку ему на плечо:
Мэтью, не молчи.
Я иду на вечеринку.
Славно.
Дома у Краха. Там будут Райан, Тревор, Дарла, Триш. Все там будут. Уайлд молчал. Ждал. В последнее время к ней лезли больше обычного. К Наоми. Мэтью закрыл глаза. Творили всякую жесть.
Кто к ней лез? вмешалась Хестер.
Ребята, с которыми все дружат.
А ты? спросила Хестер.
Мэтью уткнулся взглядом в ботинки.
Мэтью? окликнул его Уайлд.
Наконец, Мэтью тихо сказал:
Нет. Он помолчал. Они ждали. Но я им не помешал. Ничего не сделал. А зря. Крах, Тревор и Дарла над ней прикололись. По-плохому. А теперь теперь ее нет. Потому-то я и иду на вечеринку к Краху. Может, что узнаю.
Прикололись? Как? спросила Хестер.
Знал бы, сказал.
Рядом притормозила машина. За рулем был подросток, еще один сидел по правую руку от него. Водитель погудел.
Мне пора, сказал Мэтью. Но вы тоже ее поищите. Пожалуйста. Хорошо?
Поручу кому-нибудь из своих найти мать Наоми, пообещала Хестер. И пообщаюсь с ней.
Мэтью кивнул:
Спасибо.
С кем нам еще поговорить, Мэтью? Может, у Наоми есть друзья?
Нет у нее друзей.
Учителя, родственники
Мэтью щелкнул пальцами. Глаза его зажглись.
Мисс ОБрайан.
Ава ОБрайан? спросил Уайлд.
Мэтью кивнул:
Она помощница учителя рисования, что-то в этом роде.
И ты считаешь начала Хестер.
Водитель снова погудел. Хестер бросила на машину испепеляющий взгляд, и парень за рулем угомонился.
Мне пора. Может, узнаю что на вечеринке.
Что узнаешь? спросила Хестер.
Мэтью, не ответив, запрыгнул на заднее сиденье автомобиля. Уайлд и Хестер проводили машину взглядом.
Знаешь эту мисс ОБрайан? спросила Хестер.
Знаю.
Стоит ли спрашивать, насколько хорошо? (Уайлд промолчал.) Я так и думала. Она станет с тобой разговаривать?
Станет.
Отлично. Когда машина скрылась за поворотом, Хестер спросила: Что думаешь?
Думаю, Мэтью что-то недоговаривает.
Может, мать Наоми мне перезвонит. Может, даст трубку Наоми.
Может быть, сказал Уайлд.
Но ты сомневаешься.
Угу. Сомневаюсь.
Оба взглянули на дом Краймштейнов.
Пора в город. Скоро у меня эфир, сказала Хестер.
Ладно.
С Лейлой говорить некогда.
Может, оно и к лучшему, сказал Уайлд. Поезжайте, готовьтесь к передаче. Я сам с ней поговорю. А потом с Авой ОБрайан.
Хестер протянула ему визитку с номером мобильного:
Будь на связи, Уайлд.
И вы, Хестер.
Глава шестая
Открыв входную дверь, Лейла спросила:
Что случилось?
Ничего.
В таком случае почему явился со стороны улицы?
Уайлд входил в дом только через заднюю дверь. Пробирался по лесу до внутреннего дворика Краймштейнов. Всегда, без исключений. С тех самых пор, как Дэвид впервые провел его в дом.
Ну?
Лейла была не просто красавицей: казалось, ее переполняет пульсирующая страсть. Глаз не оторвать, так и хочется разделить с ней эту энергию. Устоять невозможно.
На ужин остаться не могу, сказал Уайлд.
Лейла хмыкнула.
Прости. Появились кое-какие дела.
Ты не обязан передо мной отчитываться.
Если хочешь, зайду позже.
Лейла вгляделась в его лицо. Уайлд хотел рассказать ей про Мэтью и Наоми, но, взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что важнее будет сохранить доверительные отношения с крестником. Не стоит закладывать Мэтью матери. По крайней мере, сегодня. Сейчас. Рискованное решение, но Лейла все поймет.
Хотелось бы надеяться.
В любом случае мне завтра рано вставать, сказала Лейла.
Ясно.
А Мэтью ушел гулять. Не знаю, когда вернется.
Ты не обязана передо мной отчитываться, поддразнил ее Уайлд.
Лейла улыбнулась:
Да ну, какого черта. Если сможешь, приходи.
Если приду, то поздно.
Мне без разницы, сказала она. Но ты так и не объяснил, почему явился со стороны улицы.
Видел, как Мэтью выходит из дома.
Чистая правда.
Что он тебе сказал?
Сказал, что какой-то Крах позвал его на вечеринку.
Крах Мейнард, сказала она.
Мейнард? Как в названии поместья?
Угу, как Мейнард-Мэнор. Он сын Дэша.
Дэш назвал сына Крахом?
Ему нравится фильм «Дархэмский бык», или как он там называется. Прикинь, да?
Ну, когда тебя зовут Уайлд Он пожал плечами.
Туше́.
Наступила тьма. Сверчки запели свою колыбельную. Уайлда всегда успокаивали эти звуки.
Мне пора.
Погоди. Лейла сунула руку в карман джинсов. Нет нужды изображать горца. Вытащила брелок с ключами, бросила его Уайлду. Вот, возьми машину.
Спасибо.
Пожалуйста.
Может, управлюсь по-быстрому.
Я тебя дождусь, Уайлд.
Лейла закрыла дверь.
Восемь месяцев назад, когда Уайлд познакомился с Авой ОБрайан, она жила в неприглядном серо-бежевом кондоминиуме неподалеку от Семнадцатого шоссе. Тем вечером, когда они шли к ней домой, а над головами у них потрескивали флуоресцентные фонари, Ава пошутила, что кондоминиум такой огромный, а домики такие одинаковые, что она часто ошибается дверью.
У Уайлда такой проблемы не было. Он до сих пор прекрасно помнил и место, и адрес.
На первый стук никто не ответил. Уайлд знал планировку домика. Он взглянул на верхнее правое окно. В нем горел свет, но это ни о чем не говорило. Уайлд присмотрелся, не мелькнет ли тень за окном. Ничего.