Да нет, живи, где хочешь. Просто я хотел, чтобы ты поняла, прочувствовала душой наш Север. Как ни крути, ведь мырусские, как-никак северный народ.
Папа, да в душе ты романтик! Понятно, ты столько лет провёл в гордом одиночестве, и гдепрямо на краю света. У тебя было полно времени пофилософствовать. Твой Север как чемодан без ручкибросить жалко и нести тяжело.
Я тоже так же думал, когда здесь очутился. Подожди, когда ты с ним познакомишься поближе, ты полюбишь Арктику.
Ну ладно, папочка, только ради тебя я постараюсь. А где эта книга?
В комнате, на книжной полке.
Дочка вышла и через минуту вернулась с ещё пахнувшей типографской краской книгой. На её обложке упрямая девочка на фоне сопок тянула за собой санки с припасами. Алёна распахнула наугад тугие, как белые паруса, страницы, и вновь почувствовав себя малышкой, замирающей в поселковой библиотеке при виде ещё нечитанного томика сказок
Глава 2Перволетье
Глубокое безмолвие царило вокруг. Весь этот край, лишённый признаков жизни с её движением, был так пустынен и холоден, что дух, витающий над ним, нельзя было назвать даже духом скорби. Смех, но смех страшнее скорби, слышался здесьсмех безрадостный, точно улыбка сфинкса, смех, леденящий своим бездушием, как стужа. Это извечная мудростьвластная, вознесённая над миромсмеялась, видя тщету жизни, тщету борьбы. Это была глушьдикая, оледеневшая до самого сердца Северная глушь.
Алёна провела с отцом восхитительный день, который она так много-много раз представляла в детстве, когда к своему изумлению узнала, что кроме мамы и дедушки с бабушкой на планете Земля обитают ещё и неведомые, как инопланетяне, папы. В тех давних грёзах представлялось, как они, ошалевшие от счастья, радуются, понимая друг друга с полуслова Игоря с дочерью радушно встретили в небольшом музее, а после в морском порту прокатили на катере по бухте. В кафешке попотчевали строганинойзамороженной рыбой с солью и перцем, они её запили чаем, очень горячим, до ломоты в зубах. Девочка рядом с отцом, сильным и известным в посёлке офицером, не ходилапарила, едва касаясь земли носками кроссовок. Порой, ловя лукавые взгляды женщин, направленные на него, ощущала всем своим естеством, как отец приходится по сердцу здешнему далеко не слабому полу. Да и Жуков не таял от взоров красоток, подобно приторно сладенькому мороженому, а скорее наоборот, ершился, показывая крепкие руки и сильные плечи, как белый медведь, вырывался из обжигающего рассола на крошащеюся под ним льдину, наперекор острым, как лезвие, кромкам.
После обеда Алёна отзвонилась маме на большую землю: связь исправно работала, преодолевая никем не считанные тысячи вёрст. После её вновь сморило, и она проспала без задних ног до самого утра, которое, впрочем, невозможно отличить от здешних белых ночей. Отец разбудил её, собираясь на службу, инструктируя дочку:
Алёна, не забудь, в три прилетает Женя. К двум часам за тобой придёт машина, и отвезёт в аэропорт и обратно. Скажи мне, где Женя остановится? Он тебе говорил или нет? Может, мне поговорить насчёт комнаты в офицерском общежитии? Там вполне прилично, конечно, не гостиница «Дворянская» или «Русь», как в родном городе.
Не беспокойся, его ждутне дождутся в какой-то общаге оленеводов.
Где? Ты ничего не путаешь? Я про такую даже и не слышал.
Я шучу. Просто точно не помню, но он сказал, что у него всё схвачено. Журналисты народ такой, легко могут прямо на скаку подковы у коня оторвать.
Понятно, пройдохи, но Женя не такой. Обязательно пригласи его сегодня к нам, мы вместе поужинаем. Да заодно обсуди возможный материал о нашей части. Мне надо как-то реабилитироваться перед командиром после залёта с солдатами.
Он, наверно, пообещал тебе статейку, что-то типа«Верные стражи страны первыми отразят любой удар по Арктике».
Как ты догадалась? Что-то в этом духе. А что, мне кажется, неплохо? Главное командованию бы понравилось.
Папа, ты не опоздаешь? Слушайэто тебе во дворе машина сигналит?
Да-да, мне ещё надо заскочить в прокуратуру.
Игорь собрался, и через минуту входная дверь с трудом захлопнуласьмешал угодивший половичок. Вымыв посуду, девочка раскрыла томик «Двух капитанов». Там на бумажной планете, сотканной из мириад букв, Санька уже заговорил и поселился в деревне. Но дальше произошло самое ужасное, что может случиться в жизни ребёнкаумер отец. Алёнке захотелось очутиться рядом с несчастным мальчишкой в холодной избе, и успокоить беднягу.
Девочка промокнула глаза и отложила книгу. Чтобы как-то отвлечься, глянула новости в телефоне. Вот на глаза попалось что-то о местном происшествии: «Караульные воинской части, на которых в пятницу, 7 июня, было совершено нападение, допустили нарушение устава. Об этом со ссылкой на источник в правоохранительных органах сообщает Информагентство «Полярный Дозор». По информации издания, ночью рядовой-контрактник Николай Рыков покинул свой пост и пошёл к сослуживцу Ивану Сунцову на соседний пост. Солдаты разговорились и положили оружие на пол. В ходе ссоры Рыков схватил один из автоматов и начал угрожать военнослужащему. После злоумышленник выстрелил в грудь Сунцову в ответ на его попытку вырвать оружие. После этого нападавший оставил на месте оба автомата, два штык-ножа, 60 патронов и скрылся».
«Интересно, но зачем мне забивать голову деталями какого-то убийства», подумала девочка и отложила в сторону телефон. Она придирчиво оглядела себя в зеркало, собираясь на улицу. «Ведь я приехала на пару недель погостить к папе, и скоро улечу обратно домой, а там в Турцию или Грецию на две недельки. Хватит с меня прошлогодних расследований! Да, и ещё надо чуть-чуть подкрасить реснички».
Вскоре Алёна вышла во двор, позабыв о ссоре двух солдат. Сегодня серое небо прояснилось, и полуночное солнце дремало над горизонтом в лёгкой дымке. «Всё-таки везунчик этот рыжий, подумала Алёнка, глядя на восток. Его кроме меня даже северное солнышко встречает».
Чтобы как-то убить время, она принялась бесцельно бродить по посёлку, почти не встречая прохожих. На полярные растения, торчащие пучками то там, то тут, смотреть страшно и больно, хотелось нагнуться и согреть бедняжек хоть на пару минут. Незаметно Алёна спустилась к порту, где её накрыл промозглый туман с моря, пахло болотом. Вскоре она забрела в заброшенный квартал, идя посреди ветхих домов. Справа в переулке бродило с полдюжины собак, раздосадованных налетевшей сыростью, ещё совсем недавно радовавшихся наступившему теплу. Псы зарычали на непрошеную гостью и неохотно сделали несколько шагов в её сторону.
Тихо-тихо, собачки, я ухожу, сказала девочка скорее себе, чем озлобленным лайкам.
Но псины упрямо приближались. За спиной хлопнула дверь. Псы стихли без какой-либо команды и легли на раскрошенный асфальт.
Опять чужаки? Кто осмелился нарушить долгий сон Гарпанчи? Вот уже и утренняя звезда угасла. Разве не говорят в тундреусталому сон слаще жира?
Алёна обернулась. На девочку смотрел высокий сухой старик с обветренным лицом, в длинной рубахе с незнакомым орнаментом.
Здравствуйте. Я случайно сюда забрела и на меня набросилась эта стая.
Он отозвал собак и махнул рукой, показывая, мол, проход свободен.
Спасибо, дедушка Гарпанча.
Можешь называть меня Георгий или Николай. Люди дали мне много имён. Постой, это же ты прилетела позавчера? Да.
Мы поджидали тебя. Погоди, ещё запомнибез времени не упадёт с веточки лист, а время придётне устоит и утёс, и вот тогда проснётся жар земли! Береги себя.
О чём вы, дедушка? Я ничего не понимаю. Почему вы меня ждали?
Хозяин Земли недоволен. Люди, худшие их худших пришли в тундру. Ледяным старикам не дают спать вечным сном. Но чужестранцы не разумеютогонь не имеет конца.
Простите, дедушка, но может, вы всё-таки объясните мне, что здесь происходит?
Время ещё не приспело. Ох, видимо-невидимо слов, как снега в пургу. Ступай своей дорогой, за тобой присмотрят.
Алёна не раздумывая подчинилась и повернулась лицом обратно к сопке, под ногами заскрипел чёрный шлак, и крупными шагами зашагала в сторону посёлка. Стрелки на часах показывали начало первого, пришло время возвращаться. Где-то над седой мутью носились невидимые чайки, изредка покрикивая, подобно пароходам в тумане.
Алёна не помнила, как прибежала домой. Умывшись, она подошла к окну, ожидая машину. «Уазик» прибыл вовремя, скрип тормозов возвестил всему дворукому-то пора в путь. За рулём белозубо улыбался знакомый водитель и, заметив Алёнку, выбегающую из подъезда, он галантно покинул машину и открыл настежь пассажирскую дверь.
Здравствуйте! Карета подана!
Привет! А где оркестр?
Про оркестр команды не было.
Солдат умолк и насупился. Они молча поехали в сторону аэропорта. Солнце прогрело воздух, и туман отпускал посёлок из своих объятий.
А когда мы встретим журналиста, вы можете подъехать к берегу моря?
Могу.
А вас не будут ругать?
Водитель помолчал и даже заелозил по обитому плюшем сиденью.
Если не расскажите капитану Жукову или Сабурову, то можно прокатиться, тут совсем недалеко до морского порта.
Отлично, я отцу ничего не скажу. Знаете, хочется вблизи увидеть здешнее море.
А раньше море видели?
Да, в том году впервые оказалась в Египте, на Красном море, отдыхала с мамой.
Везёт же. Да с таким отцом ничего удивительного, что катаетесь по заграницам. А я кроме нашего мёрзлого моря ничего не видел. В том году точняк смотаюсь в Китай, знаете, там есть остров Хайнань?
Слышала.
Вот тогда накупаюсь вволю.
Солдат снова улыбнулся, от него пахло одеколоном, но всё перебивал запах табака и больших машин. А перед глазами, прямо над горизонтом с невидимых этажей, опускался лайнер, он нехотя развернулся против ветра, и, расстелив белые крылья, зашёл на посадку вдоль берега.
Зря они говорят на Кольку, что он убил Ивана, вдруг буркнул водитель и, помолчав с минуту, снова прервал паузу: Не верю я.
Девочка с трудом оторвалась от вида садящегося самолёта и, чтобы поддержать беседу, спросила:
А почему не верите?
Да они были кореша, ведь оба с Кирова. Что им ругаться-то? Они северяне, и так оба тормозные.
Иван это тот, кого убили? спросила девочка.
Да, Сунцов. А тот беглецКоля Рыков. Ваш отец тоже вроде собирается в тундру, ловить Рыка, и заодно проверить, как службу несут наши бойцы на полигоне. Три группы полиции не могут выйти на его след. А как поймаешь, тут окрест мёрзлые пустыни, аж на тыщи вёрст?
А что за полигон? Надеюсь, это не военная тайна!
Да какая тайна. Там стрельбище, да ещё склады, ангары какие-то. С весны до зимы мы их охраняем, на зиму оставляем, проверяем раз в неделю, если, конечно, нет пурги. Вот и Коля с Ваней, в прошлом году, проторчали там полгода. Я так думаю, если бы хотели то, давным-давно замочили друг друга, и так целыми месяцами находились как космонавты на орбите.
Да у вас тут, оказывается, подо льдом бушуют такие страсти, что «Санта-Барбара» просто отдыхает.
Они подруливали к зданию аэропорта.
Ну всё, приехали.
А кто, по-вашему, тогда убил солдата?
Кто ж знает. Есть следователи, пусть ищут. А ребята, между прочим, в отпуск ехать вместе собирались, в свой родной Киров.
Да, сложная задачка.
Жалко, нельзя как в школьном учебнике в конце книги посмотреть правильный ответ.
Точно.
Машина въехала на стоянку, где уже дремали два десятка автомобилей, в основном «уазики» различных мастей и несколько праворульных японок. Самолёт вскоре приземлился. С моря налетел холодный октябрьский ветер, ничуть не смущаясь того, что на дворе стояло начало июня. Солнце изредка робко выглядывало из-за туч и на несколько минут освещало горним золотом неприветливые земли.
В здании местного аэропорта оказалось гораздо теплее и поэтому приветливее, но гуляли сквозняки среди серого, местами крашеного бетона. Вскоре из толпы пассажиров вынырнул белокожий, как все рыжие, Женя, в зауженных джинсах и алой куртке. Улыбаясь, он лёгкой походкой направился к Алёнке, раскинув руки в стороны:
Привет, Белкина! Я долетел, ура! Качать героя!
Привет. Но, пожалуйста, Хронов, обойдёмся без жарких объятий и поцелуев.
Сбавив скорость и опустив руки, юноша остановился в двух шагах от девчонки.
Какие мы сдержанные! Откройся наконец-то, Белкина, ветрам страстей и желаний!
За две недели, что мы не виделись, ты затесался в поэты и перевёлся в Литературный институт? А потом, уголовную ответственность за совращение несовершеннолетних никто не отменял. Знай, подлый извращенец: наш уголовный кодексбдит, а педофил давносидит.
Фу, какая гадость все твои рассуждения. А я летел и мечтал, как просто по-дружески обниму Белкину.
А по-товарищески, конечно, можно, я не против. Главное в нашей жизнив настоящее время не поймать «белку» или «русалочью любовь».
Умеешь ты обломать, Алёночка, но, впрочем, у вас это семейное. Как там Людмила Сергеевна, ещё не подарила миру очередного красавчика или красотку?
Сам возьми и позвони ей, если тебе интересно. Но, экономя твои деньги и время, по секрету скажуещё не скоро.
Ты мне лучше честно признайся, ты не смоешься отсюда завтра-послезавтра? А то я сюда прикатил в командировку на целый месяц, и что я буду тут делать одинсреди голых камней и кучи ржавого металлолома, на который я любовался при посадке?
Писать будешь, Женя. Например, о здешней природе, об учёных, золотодобытчиках, в общем, о людях удивительной судьбы.
Подожди со своими учёными, я ведь лирик, а не физик. Но, впрочем, пока побуду грузчиком и сгоняю за чемоданом. Грузчик-грузчик, парень работящий!
А я побуду для разнообразия на этих каникулахподругой грузчика
Вскоре парень вернулся с багажом, и они вышли на улицу. Звезда по имени Солнце в очередной раз прорвала оборону бледных облаков и раскрасила унылую землицу. В лучах вынырнувшего светила волосы журналиста предательски сверкнули бронзой.
Вон наша машина, поехали быстрее. Я договорилась устроить тебе сюрпризнас прямо сейчас отвезут на берег моря братьев Дмитрия и Харитона Лаптевых.
Ого-го, как романтично! Хотя я мечтал, как утром выхожу в подъезд, а там всё расписано сердечками и твоими признаниями в любви, а ещё на полу дорожка, усеянная лепестками роз
И ведущая в ад. Ты дебил?
Больше не буду. Просто долго летел, а уснуть не мог.
Ну так едем, или весь день потерян?
Конечно, только вперёд! А потом, как здоровоСеверный Ледовитый океан ласкался подобно котёнку около его кроссовок! Помнишь у Некрасова:
В Ледовитом океане
Лодка утлая плывёт,
Молодой, пригожей Тане
Парень песенку поёт:
«Мы пришли на остров дикой,
Где ни церкви, ни попов,
Зимовать в нужде великой
Здесь привычен зверолов;
Так с тобой, моей голубкой,
Неужли нам розно спать?
Буду я песцовой шубкой,
Буду лаской согревать!»
Ты маньяк, а я совсем не твоя девушка.
Да, я просто готовился к командировке и прочитал про здешний океан.
Ладно, а я помню, какие-то детские строки, кажется, Юнны Мориц, я их рассказывала на утреннике в детском саду:
Ледовитый океан,
Ледокола капитан,
Я в команде моряков,
Горы льда со всех боков!
Спасибо твоей родне, хоть в таком недалёком детстве в тебя вложили что-то хорошее.
А тебе следовало идти учиться не на журналиста, а сразу в Литературный институт.
А что такого? Хемингуэй тоже начинал как журналист, кто знает, что впереди меня ждёт? Главное выбраться отсюда живым и здоровым.
Хватит болтать, философ, пора ехать.
Они сели в машину и, переваливаясь на ухабах, «уазик» двинулся, урча, по пёстрой тундре, где клоками торчала чудом уцелевшая после зимы хилая растительностьянтарная пожухлая трава наводила тоску на июньскую равнину у моря. Берег казался ровным, без холмов и подъёмов, поэтому горизонт не убегал далеко от забрызганного капота. Машина, надрывно воя и стуча суставами в коробе передач, преодолела графитовое русло ручья и вскоре замерла у кромки моря-окияна.
По беловатому, словно дымному небу, спешили облака. Лишь на западе в голубую заплатку одним глазком проглянуло полярное солнце, подсветив каменную россыпь берега, тёмный песок и полосу из серых, утрамбованных валом из волн, коряг, деревьев и веток, бережно уложенных океаном.
Приехали, сказал водитель и вышел из машины. Только недолго, а то меня отцы-командиры будут искать.