Фишман, который разбирался в душах живых людей не хуже чем во внутренностях мертвых, говорил, что организатор, скорее всего, одинокий, умный, образованный, но на всю голову отомороженный человек. Почти портрет Кристины. Что касалось отмороженности на всю голову, так ведь кто знает, что происходит у нее в голове.
А ведь еще среди клиентов Кристины, помеченных красным, где-то скрывался очередной исполнитель, который, возможно уже сегодня, убьет мачеху Киселёва. Собрать бы всех этих потенциальных убийц, да допросить с пристрастием, чтобы разом покончить со смертельной эстафетой. Только ведь эти файлы никому не покажешьдобыты незаконно.
Часы показывали начало второго. Пора было выдвигаться «в поля». Брагин наполнил термос горячим кофена случай, если начнет одолевать сон, подхватил дневник петроградского сыскаря и спустился к машине.
Глава 13
За окном поезда зеленая полоса деревьев сменилась редкими постройками, затем показались приземистые ряды складов. Ольга приподняла голову.
Приехали?
Еще далеко, спи.
Девушка вновь приникла к нему, умащиваясь, и Артём приобнял ее за плечи.
Отправиться в Тихвин, во Введенский монастырь, поговорить с Марией Черданцевойбывшей горничной, а ныне сестрой ДарьейАртём вызвался сам. Киселёв по-прежнему молчалБрагин вчера созванивался со следователем, Ананьева должна была вернуться из-за границы только послезавтра. «Если уж выбирать, с кем разговаривать, с директором косметической клиники или монахиней, то я бы поставил на монахиню, сказал вчера подполковник. Не просто же так она ушла в монастырь, не иначе, грехи замаливать. Значит, осталась еще совесть». Однако, Брагин и без разговоров с монахинями разрывался на части, пытаясь выйти на след организатора цепочки, а от француза без переводчика толку было бы чуть. Оставался Артём. Ольга тоже решила ехать. «С тобой монахиня не будет откровенна, а я ее разговорю», сказала девушка. Брагин нехотя согласился: женщине Черданцева скорее откроется, особенно, узнав, что Ольгасама жертва.
Ольга пошевелилась, и Артём скосил на нее глаза. Сегодня она выглядела барышней прошлого нет, даже позапрошлого векатрогательной, юной, невинной. Такую обидеть рука не поднимется. Светлые волосы разделены на пробор и забраны в плотный пучок на затылке, умело подкрашенные глаза выглядят огромными, длинная широкая юбка закрывает щиколотки. Разве что кроссовки, да рюкзачокобычные вещи для девушки двадцать первого векасейчас смотрелись странновато.
Утром они почти не разговаривали. Кроме самых необходимых слов не было сказано ничеговчерашний день вымотал и опустошил обоих. В поезде Ольга сразу задремала, а Артём погрузился в раздумьемысли давно просились, чтобы их привели в порядок.
Прежде всего, в голове никак не укладывалось, что Марина была женой французского аристократа. Более тогоубитого французского аристократа! Во-вторых, не верилось, что ее муж отошел в иной мир с ее помощью. Однако, все указывало на то, что Марина замешана. Если не в убийстве, так в махинациях с картинами. Дальбан подозревал ее еще в Парижеспециально придумал перевод дневника петроградского сыщика, чтобы быть к ней поближе. Она занималась галереей, она была искусствоведом и самым близким человеком к хозяину галереи. Скорее всего, ради нее де Вержи и собирался замять дело с подлогом. А после, возможно, развестись и вычеркнуть из своей жизни. Но достаточный ли это повод, чтобы убить? И зачем она занималась мошенничеством? Обычно это делают ради денег, но деньги у нее были и так.
Впрочем, подозрения Морисаеще не истина в последней инстанции, француз мог и ошибаться. Подозревал же он Артёма, сам вчера сказал об этом. Даже спектакль с переводом записок заместителя начальной криминальной полиции разыграл во второй раз. Хотя понять логику Дальбана было несложно. Если мужа убивают в другом городе, то кто первым окажется под подозрением? Правильнобывший жены из этого города. Да, со стороны все выглядело логично. Но только на первый взгляд. И только если не знать, что убийство де Вержиэто всего лишь один эпизод в длинной цепочке смертей. А ведь еще где-то оставался организатор этой жуткой эстафетыАртём был согласен с Брагиным, что такой должен быть. Может, Дальбан считал его, Артёма, организатором? Хотя нет, откуда О том, что перед ним не одиночное убийство, а серия, Морис узнал только вчера.
Артём вздохнулон окончательно запутался. Но все равно он не верил, что Марина «заказала» своего мужа. Да, она сильно изменилась, но не настолько же, чтобы превратиться в холодную, расчетливую стерву, способную убить близкого человека. «Она ни при чем, убеждал он себя. Точно не при чем».
Вчера он все-таки сумел дозвониться до нее, но разговора не получилось.
«Тебя подозревают в смерти мужа!»выпалил он.
«Дальбан? Я знаю».
Ее голос звучал тускло и безразлично. Таким тоном говорят о чем-то давно надоевшем и неприятном, с чем человек уже свыкся.
«Давай встретимся, я хочу помочь!»
«Чем?»
Теперь в голосе прорезалась усталая снисходительность.
«Но ты же ни в чем не виновата? Скажи, что не имеешь отношение к смерти мужа!»
Но она уже отключилась.
А еще было стыдно перед Кириллом. Артём упустил, что у друга сегодня торжествобанкет по случаю защиты кандидатской. Совсем забыл, закрутившись с последними событиями. Когда вчера вечером позвонил Гарик с вопросом, будут ли они встречаться или каждый поедет в ресторан своим ходом, Артём долго соображал, в какой ресторан и зачем ему ехать.
«Давай без меня, сказал он, наконец сообразив, о чем идет речь. Мне с утра в Тихвин, не знаю, когда вернусь».
«Очередная экскурсия?»
«Нет, просто нужно переговорить с одной монахиней».
«Что у тебя за дела с монахинями?»засмеялся Гарик.
«Личные, и при этом не мои», завершил разговор Артём. Рассказывать об убийствах не было ни сил, ни желания.
Потом пришлось звонить Кириллу и заранее извиняться. Друг даже не скрывал обиду: «Сволочи вы, а не друзья. Только что Гарик сказал, что опоздает, теперь ты».
Все-таки нужно постараться вернуться пораньше, думал Артём, глядя на проплывающие за окном деревья, вдруг у Кирилла будет Марина. Умом он понимал, что шансов на это нет, но ведь так хотелось верить
Ольга опять пошевелилась, теснее прижавшись к Артёму, и взяла его за руку.
Наверное, это не правильнодумать об одной женщине и обнимать другую. Вот так странно отыгралась двойственность девятого лунного дня. А тут еще эта история с Дальбаном Артём подозревал француза, а тот оказался на их стороне. И Брагин его подозревалвон как вчера набросился, думал, Дальбан сейчас убьет Ольгу. А теперь Морис объединился с Брагиным и уже вдвоем подозревают Марину и какого-то психолога Как же все запуталось! Очень хотелось верить, что монахиня хоть немного прольет свет на этот клубок мрака. Только получится ли? Сегодняшний день не очень-то способствовал поездкам и выяснениям непонятного, а Ольга не очень-то годилась на роль дознавателя. Меркурий проходил по двенадцатому дому в ее гороскопе и образовывал тау-квадрат с Сатурном и Луной. Еще и градус изоляции был задействован, из тех, что прослеживается в гороскопах пойманных и посаженных в тюрьму преступников. Впрочем, изоляцияэто же не только тюрьма, монастырьэто тоже изоляция. Но все равно надо будет поаккуратнее там. Проследить, чтобы Ольга не наделала глупостей.
Впереди оставалось больше часа пути. Чтобы убить время и не думать о преступлениях нынешних, Артём решил узнать, чем закончилась история столетней давности. Свободной рукойдругую держала Ольгаон пододвинул ее рюкзачок, дернул за молнию и достал папку Мориса. Не удержался и краем глаза посмотрел, что у девушки в сумке. «Скажи, что ты носишь в сумке, и я скажу кто ты». В сумке у Ольги царил полный бардаккосметика, деньги, конфеты, фантики По-другому и быть не моглотворческая и противоречивая натура.
* * *
В Париже я перебивался случайными заработками, помогая французской полиции расследовать кражи и пьяные разборки среди русских эмигрантов. Методы французской полиции, к моему удивлению, оказались даже более примитивными, чем наши, а следователи в большинстве своем выглядели нерасторопными тугодумами. Я мечтал о серьезном расследовании, но мои знания, мой опыт оказались здесь не нужны.
Удача улыбнулась мне в лице молодого парижского следователя Мишеля Дальбана, выгодно отличавшегося от своих старших коллег. Невысокий брюнет, чрезвычайно живой, скорый как в действиях, так и в суждениях. Его отличными чертами были любопытство и честолюбие. Каждое новое дело он рассматривал как вызов, как возможность проявить себя, но расследование серьезных происшествий пока обходило его стороной. Поэтому за дело, связанное с исчезновения Натали Баженовой, модели дома «Ланвен», он схватился со всем энтузиазмом, на который только был способен. Дальбан сразу понял: перед ним одно из тех дел, которые могут вознести следователя или утопить его, потому что к нему будет привлечено самое пристальное внимание газет и высшего света.
Я был удивлен и рад, когда Дальбан пригласил меня стать его помощником на время всего расследования.
Можно я буду называть вас месье Пьер? со смехом попросил он. Ваша фамилия слишком трудна для француза. А вы, в свою очередь, можете называть меня Мишелем.
Он шутливо погрозил пальцем и добавил:
Но только не в присутствии начальства.
Дальбан не нуждался в напарнике, по натуре он был одиночкой, как и я. Но он нуждался в переводчике и «проводнике» в русский мир Парижа, до сих пор остававшийся для французов неизведанной территорией. Мы, русские эмигранты, изо всех сил старались показать себя парижанамиговорили по-французски, работали с французами бок о бок, живо интересовались французскими новостямино обитали в своем замкнутом мирке. У русских в Париже были свои церкви, клубы, рестораны, магазины. Мы старались держаться вместе, словно боялись потеряться в приютившей нас чужой стране. И войти в этот замкнутый мир французу по крови без проводника было почти невозможно.
Однако не успели мы начать поиски Натали, как в Сене выловили труп. Тело прибило к Лебединому острову, где его и заметил жиголо, возвращавшийся поутру домой.
Это была Баженова. Не узнать красивейшее лицо Парижа, которое сейчас походило на скульптуру из белоснежного мрамора, было невозможно. Длинные белокурые волосы слиплись, дорогое платье из черного атласа казалось мокрой тряпкой, облепившей тело, туфли потерялись. На первый взгляд смерть не выглядела насильственной и, по-моему, это расстроило Дальбана. Очень уж ему хотелось расследовать громкое убийство. А я смотрел на прекрасные, тонкие черты и думал о том, почему судьба оказалась столь жестокой к совсем еще юной барышне. Единственное, что хоть немного примиряло меня с действительностью, выражение покоя и умиротворения на ее лице. Перед смертью Натали не мучилась.
Тело отправили в судебный морг, а мы с Дальбаном поехали в квартал Отёй, где квартировали Баженовы.
Я и сам жил очень скромно, но эта квартира поразила даже меня. И даже не столько само жилище, сколько то, каким образом семья разместилась на крошечной площади. Самое большое помещение в доме занимали родители Натали. Во второй по размеру комнате глава семьи, бывший статский советник и еще не старый мужчина, наладил себе кабинет. Зато его дочериНатали и ее младшая сестра Катеринаютились рядом с кухней. Мать семейства, урожденная княгиня Белозерская, преподавала в русской школе и, судя по коробкам с шитьем, по вечерам занималась вышивкой на кухне. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, многие русские аристократки были сейчас стеснены в средствах и не гнушались домашней работой.
Услышав о смерти дочери, Баженов закаменел лицом, а мать разрыдалась. Дальбан остался утешать женщину, надеясь что-то выведать (в помощи переводчика он не нуждался, госпожа Баженова отлично изъяснялась по-французски), а я решил разговорить Катерину, сестру Натали, некрасивую золотушную девицу лет четырнадцати. Меня интересовало, не мучилась ли Наташа меланхолией, не говорила ли о каких-то сложностях, не угрожал ли ей кто. На все мои вопросы девочка уверенно отвечала «нет». «Разве что Мари, основная модель дома Ланвен, ревновала Нату из-за того, что она стала знаменитее нее. Она даже платье Нате испортила», сказала Катерина.
Мне показалось, что отец тяготится работой дочери, считая ее недостойной, произнес Дальбан, когда мы оставили дом Баженовых. И алиби у него нет. Весь вечер размышлял в кабинете о судьбах Россииразве это алиби?
Вы считаете профессию модели достаточным мотивом, чтобы утопить дочь? осведомился я.
Хм Всякое бывает. Люди, знаете ли, ожесточаются, особенно когда жизнь с ними обращается недостойно.
Он бросил выразительный взгляд на попрошаек, которые стояли на площади. Опухшие лица, грязные шляпы в руках. Те, заметив наш интерес, тут же огласили площадь жалостливыми призывами.
Подайте русскому дворянину кусок горького хлеба изгнания
Сильвупле, месье, подайте бывшему интеллигенту, жертве законов прекрасной Франции
А юная Катерина? не сдавался Дальбан, бросив попрошайкам несколько сантимов. У нее ведь тоже нет алиби на вчерашний вечер. Она наверняка завидовала красивой и успешной сестре.
Дорогой Мишель, позвольте развеять и эту вашу версию.
Наташа была единственным источником дохода в семье. Господин Баженов не работал. В отличие от многих русских эмигрантов, не считавших зазорным стоять за прилавком или водить такси, он целые дни проводил в кабинете, негодуя, что Франция не может ему предоставить должность, соответствующую его рангу действительного статского советника. Мадам Баженова зарабатывала сущие крохи. А Катерина вовсе не собиралась идти в модели и ничуть не тяготилась своей внешностью. Она уже выдержала экзамены в частную школу, а закончив ее, собиралась поступить в университет. И школу, и университет должна была оплатить Наташа. Причем, настояла сама, видя в сестре живой ум и способности к наукам. Кстати, за квартиру тоже платила Натали. От ее смерти семья ничего не выигрывала, более того, никто не стал бы резать курицу, несущую золотые яйца. Эти нехитрые умозаключения я изложил Мишелю.
Под натиском аргументов Дальбан был вынужден согласиться. Он лишь спросил, о какой школе идет речь. Я повторил название, сказанное мне Катериной.
Хм Не думал, что в «Ланвене» столько платят.
Дорогая школа?
Очень.
На лице Дальбана появилась насмешливая ухмылка.
Впрочем, у красивых девушек бывают богатые покровители.
Последнее замечание я взял себе на заметку. Надо будет непременно разузнать, не было ли такового у Натали. Хотя Богатый покровитель не слишком вписывался в увиденную мной картину. Если бы таковой был, он бы первым делом организовал уютное гнездышко для встреч, куда бы и поселил Наташу. Но если такого нет, каким образом она собиралась раздобыть столько денег?
Мои размышления прервал недовольный голос Мишеля.
Давайте пообедаем, а затем отправимся в «Ланвен».
Я понимал его недовольство: до газетного заголовка «Молодой сыщик раскрыл убийство первой красавицы Парижа» было еще очень далеко.
Нигде так не проявляется характер нации, как за едой. Обед для французанастоящий ритуал, который ни при каких условиях нельзя пропустить. Непременный луковый суп, тушеный в вине петух, сыр, кувшин красного вина и неспешная беседа занимали слишком много времени. В Петрограде мы жили в ином ритме.
Поэтому в «Ланвене» мы оказались, когда день перевалил на вторую половину. В модном доме уже начали беспокоиться из-за отсутствия Баженовой. В салоне ее поджидали клиентки, для которых она должна была демонстрировать платья. Известие о смерти модели стало шоком. Дальбан, потребовавший созвать всех, с кем Натали была на короткой ноге, зорко наблюдал за реакцией людей. Я не отставал от него, хотя и не заметил ничего подозрительного. Вернее, со мной произошел странный казус. В зале показа я почувствовал на себе пристальный и недобрый взгляд. Не медля ни секунды, я развернулся, но красивая брюнетка сразу же опустила глаза. Ее красота мне показалась недоброй, даже хищной. Острый подбородок, узкие губы с ярко-красной помадой, длинные темные брови, почти сходящиеся у переносицы и разлетающиеся к вискам, от чего лицо казалось сосредоточенным и хмурым. И большие, темные глаза, которые еще мгновение назад напряженно следили за мной. Заметив мой интерес, она сразу отвела взгляд, а затем вскоре ушла. Я мог поклясться чем угодно, что никогда не видел это лицо.