Дальбан, к удивлению, не обиделся за «мелочных европейцев».
Эти цены никакая душа не переживет, даже широкая! фыркнул он.
Он подскочил к столику, схватил красочный проспект с надписью «Доставка в номер» и протянул подполковнику.
Вот! Смотрите сами! Это грабеж!
Брагин перелистнул несколько страниц и согласился с французомдействительно, грабители и бандиты. Что ж, искусствоведу придется обойтись без ужина.
Познанского подполковник узнал, едва тот появился в отелеиз дверей бара отлично просматривался холл. Аккуратно зачесанные назад седеющие волосы, дорогая металлическая оправа и по-бульдожьи обвисшие щекиименно так он выглядел на фотографиях. Однако импозантный и благодушный вид человека, рассчитывающего на отличный ужин, сменился обиженной миной, когда служащий отеля проводил его в бар.
Эксперт недовольно поджал губы, но уселся в предложенное кресло.
Нас интересует, зачем к вам обращался де Вержи, сказал по-английски Дальбан после сдержанного приветствия.
Губы эксперта совсем пропали, он окинул мужчин надменным взглядом и мстительно произнес на хорошем английском:
Это личная информация, я не имею права ее разглашать.
Но де Вержи мертв, ему уже все равно, разгласите вы что-то или нет! Зато вы сможете спасти другие жизни! Ваша информация имеет большое значение для расследования убийств, в том числе и убийства самого де Вержи! горячился Морис.
Услышав про убийство де Вержи, Познанский побледнел, но не уступил. Он демонстративно развернулся, подзывая официанта, и затем затеял долгий разговор о том, какой сорт виски предпочтителен в летнюю жаруодносолодовый или двусолодовый.
Мы не собираемся передавать информацию СМИ, предпринял еще одну попытку француз, но проблема выбора виски занимала Познанского куда больше.
Морис растерялся. Наверняка у себя в Париже он знал, что делать в таких случаях, Брагин видел, как сжались его кулаки, но здесь была чужая территория Он растерянно взглянул на Брагина, словно говоря: «Твой выход». Дважды просить не пришлось.
Принесите ему бутылку воды, попросил официанта подполковник.
Я Познанский приподнялся с места.
Сядьте! рявкнул Брагин.
Резкий окрик заставил искусствоведа опуститься в кресло. Брагин наклонился к эксперту через стол и уставился на него наливающимися кровью глазами. «Старею, подумал подполковник, перенимаю манеры у эффективных».
А теперь слушай меня внимательно, Брагин намеренно перешел на «ты». Почему-то подобное обращение всегда действовало на зарвавшуюся интеллигенцию отрезвляюще. Мы можем поговорить здесь. Спокойно, без протокола. Не исключено, что на этом твое участие закончится. А можем действовать по протоколу. Официальная повестка, полицейская машина к дому, сопровождение, чтобы все соседи видели. Ну и налоговая проверкакуда же без нее. Небось, содрал с француза кругленькую сумму и положил в карман, забыв про государство? Много за это, конечно, не дадут, но тебе хватит. Откроешь на зоне кружок рисования.
Дальбан не понимал ни словаБрагин говорил по-русскино физиономия француза выглядела так, словно он был согласен с каждой сказанной фразой.
Искусствовед повел шеей, будто ему жал галстук, и буркнул:
Что вы хотите знать?
Брагин кивнул Дальбану, передавая инициативу французу.
Де Вержи приезжал из-за картины? Его интересовала подлинность «Подавление индийского восстания англичанами»?
Не столько подлинностьон не сомневался, что это подделкасколько то, на каком этапе экспертизы была допущена оплошность.
И видя непонимание на лице Брагина, добавил по-русски:
Мы с ним не говорили об этом, но я думаю, он хотел вычислить, кто в его галерее нечист на руку. Так понятнее?
Но как это можно узнать? перешел на английский Брагин. Кто-то фальсифицировал данные экспертизы?
Познанский вздохнул как человек, вынужденный объяснять профанам очевидные вещи.
Экспертиза уже давно не играет главную роль в оценке подлинности произведения искусства.
Искусствовед вальяжно развалился в кресле, почувствовав себя на коне. Он махнул рукой официанту и заказал таки виски.
Краска, холст, манера письма, графологическая экспертиза подписи художникавсе, на что раньше обращали первостепенное внимание, это прошлый век, продолжал он. Нет, я не говорю, что они не важны, их проверяют в первую очередь, но, поверьте, сейчас могут подделать практически всё. Главное сейчаспровенанс.
Это что еще за зверь?
Провенансэто базовое понятие арт-банкинга, важно начал Познанский, но, взглянув на наливающиеся кровью глаза Брагина, спохватился и перешел на понятный язык. Если проще, то это установленное и задокументированное происхождение и история владения картиной. Кристально чистый и прозрачный провенанс может значительно увеличить стоимость произведения искусства, так как служит доказательством подлинности предмета. Особенно это справедливо для западного антикварного рынка, в России пока решающую роль играет экспертное заключение. Но в последние годы у нас провенансом интересуется все большее количество коллекционеров. И это правильно: все, что касается денег, чрезвычайно деликатно, поэтому у инвестиционных инструментов должна быть безупречная репутация, это снижает риски. Чтобы стало понятнее, приведу один пример. В две тысячи семнадцатом году в Музее изящных искусств Генте открылась выставка под названием «Русский модернизм». Тогда в постоянную экспозицию музея были включены двадцать шесть работ российского коллекционера Игоря Топоровского
Про Топоровского безумно интересно, но нельзя ли про Верещагина? перебил искусствоведа Брагин.
Пожалуйста, немного обиженно протянул Познанский. Если коротко, то дело с Верещагиным обстояло так. Де Вержи связался со мной, имея на руках все возможные анализы и заключенияискусствоведческие, химико-технологические, цифровые, графологические. Все положительные. Но что касалось истории владения, тут было далеко не так однозначно. Последний широко известный фактпродажа полотна на аукционе в Нью-Йорке в тысяча восемьсот девяносто первом году. Были сведения, что покупательвысокопоставленный англичанин, который купил картину для того, чтобы уничтожить.
Глупость какая! фыркнул Дальбан.
Познанский посмотрел на него поверх очков, и глубокомысленно покачал головой.
Не скажите. Всего лишь забота о чувствах сограждан. Вот представьте: заходите вы в музей, где висит картина, на которой Франция изображена неподобающим образом, какие чувства вы испытаете?
Ф-ф! Дальбан фыркнул во второй раз. Следуя вашей логике нам давно нужно было разрушить Бастилию, а она до сих пор стоит.
Искусствовед схватился за стакан с виски и всем корпусом развернулся к французу. В его глазах под очками загорелись огоньки заядлого спорщика. Дискуссия грозила затянуться надолго.
Так что с Верещагиным? Брагин вернул беседу в первоначальное русло.
А что с Верещагиным? С Верещагиным все просто, эксперт поскучнел на глазах. Провенанс, которым обладал де Вержи, на первый взгляд был составлен безупречно и мог произвести впечатление на неподготовленного человека, но он был на сто процентов ложным. Два документа были подделанывыписки из каталога частной выставки и запасников одного, мало кому известного музея Великобритании. Де Вержи оставалось найти, кто сфабриковал эти документы. Хотя, я думаю, он и так это знал.
Он был зол? спросил Дальбан.
Еще бы! Мрачен как туча.
Не говорил, что собирается делать дальше?
Нет. Но судя по его виду, кому-то должно было сильно не поздоровиться.
У вас есть предположение, кто бы это мог быть? Хотя бы чисто теоретическое.
Явно не уборщица. Ищите среди искусствоведов или руководства галереи.
Познанский допил виски и вышел в лобби. Постоял, в задумчивости глядя на двери лифта, затем все-таки нажал на кнопку. Наверное, «бандиты и грабители» «Бельвью» действительно очень вкусно готовили.
Что теперь? спросил Дальбан, когда спина эксперта исчезла за закрывшимися дверьми лифта.
Брагин поднял палец, призывая француза подождатьон разговаривал по телефону.
Только что говорил с Кравченоследователем, который занимается делом погибших Ирины Ефимовой и Валентины Федорчук. К сожалению, ничего обнадеживающего. Он просил выделить людей для наблюдения за мачехой Кисёлевамы думаем, она станет следующей жертвойно ему отказали. Покрутили пальцем у виска и выставили из кабинетаэто его слова. Сейчас он сам сидит в машине возле дома женщины, часа в два ночи я его сменюпарню завтра еще целый день работать, пусть хоть немного поспита вот если вы смените меня утром, я буду вам благодарен.
Конечно, сколько потребуется.
Отлично.
Они попрощались, договорившись встретиться утром.
Домой Брагин вернулся около десяти вечера. Сварил кофе, сделал бутерброд из остатков домашней буженины, но есть не стал, не хотелось. Это был верный признак усталости, а ведь еще предстояло провести несколько бессонных часов в машине. Наскоро пролистал дневник заместителя начальника сыскной полиции Петрограда, который выпросил у Дальбанабыла идея показать записки специалистами отложил в сторону. Для чтения время найдется потом, когда закончится расследование.
Брагин сварил еще одну чашку кофе, прибрал на кухнелюбил, когда в доме порядоки с чашкой в руках направился в комнату. Старенький компьютер отозвался ровным гудением на движение его руки.
К письму Цеце было приаттачено несколько файлов. Если бы не пояснения парня, Брагин бы провозился с ними до утра. Таблицы, графики, переплетение цветных линий, куски текста, статьисвои и чужие
«Охо-хо, вздохнул подполковник, здесь и за неделю не разберешься, а надо сейчас».
Он просматривал файл за файлом, некоторые открывались легко, сразу, с другими пришлось повозиться и даже просить помощи у хакера. Нашел начало диссертации, попробовал читать, но увяз в терминологии.
Из всего вороха документов, которые он смог осилить, Брагин понял лишь то, что Кристина изучала психологию убийц. Пока еще потенциальных. Почему одни люди никогда, ни при каких условиях не смогут убить себе подобного, а другие легко отнимают жизнь. Причем, закоренелые, патологические маньяки ее не интересовали. Объектами ее исследований становились обычные, ведущие нормальный образ жизни люди, которые в силу каких-то причин могли решиться на убийство. Психолог старалась понять, какие внешние обстоятельства в совокупности с определенными внутренними дефектами личности могут стать спусковым крючком для проявления жестокости.
В своем исследовании Кристина напоминала Брагину его самогокогда он не знал, кто из подозреваемых является преступником, и «нажимал» на разные точки в надежде попасть в больное место. Точно так же поступала и она. Наследственность, заболевания матери во время беременности, детские травмы, погрешности воспитания, всевозможные жизненные трудности, психологическое давление, стрессы, социальные моменты, чувства и эмоции Тесты давали ей первоначальное представление о личности человека. Затем, умело построенным разговором, правильно заданными вопросами она дополняла эту «заготовку».
Нашлась результирующая таблица с цифрами и непонятными значками, которая, к сожалению, не содержала фамилий пациентов или, вернее, клиентов, только номера. Красным цветом были подчеркнуты несколько строквидимо, это были потенциальные убийцы. Одним из них оказался КиселёвБрагин нашел его медицинскую карту с соответствующим номером. Глаз зацепился за выделенные психологом слова: «Насилие в детстве и ненависть к мачехе, сохранившаяся до сих пор». По мнению Кристины, от совершения преступления Киселёва останавливал лишь страх быть пойманным, и если кто-либо создаст благоприятные обстоятельства, когда он будет уверен в собственной безнаказанности, он решится на убийство. Видимо этот «кто-то» нашелся.
Красным была помечена и строка с номером, соответствующая номеру карты Марии Черданцевой. В качестве места работы Черданцевой было указано «горничная в отеле». Наверняка та самая горничная из «Кемпински». Кристине удалось вытащить из женщины, что убить она могла только в одном случае: чтобы восстановить справедливость и отомстить за родных и близких. Черданцева придерживалась принципа «жизнь за жизнь». Обратилась она к психологу на два месяца раньше Киселёвавполне достаточно, чтобы подготовиться к убийству де Вержи.
В голове искрой промелькнула догадка. Оставив медкарты, Брагин погрузился в интернет. Нашел статью, рассказывающую о деле, за которое судили и оправдали Зязикова, с фамилиями подростков, которых Зязиков задавил своим джипом. Затем нашел по базе фамилии родственников погибших. Ну вот, все и разъяснилось! Мария Черданцева оказалась родной тетей погибшей девочки. У девочки была другая фамилия, поэтому он и не связал горничную с Зязиковым.
Оставались еще Ананьева, Наталья Федорчук и неизвестный, «заказавший» де Вержи.
Подполковник внимательно просмотрел карты посетителей кризисного центрани Ананьевой, ни Федорчук там не было. А если здраво подумать, то и быть не могло. Это были птицы совсем иного полета, вернее, достатка. Что касалось «заказчика» французского бизнесмена Если им являлась Марина де Вержи, то она обратилась бы к психологу в частном кабинете в Шестом округе Парижа, а не искала помощи на форуме.
Брагин задумался. А ведь кто-то совсем недавно говорил ему о психологе из частной клиники. Он вскочил и заметался по комнате. Кто?! Кто бы это мог быть? Он вновь уселся на стул и обхватил голову руками. Постепенно в памяти возник лаконичный интерьер с белыми стенами, панорамное окно и моложавая женщина за директорским столом.
Наталья Федорчук!
А что если?..
Очередной нырок в интернет и догадка наполовину подтвердилась: наряду с кризисным центром Кристина работала в частной клинике. Он опять зарылся в файлы психолога. Карты посетителей частной клиники были оформлены иначе, уже без пометок, связанных с исследованиемвидимо, пациент в любой момент мог потребовать показать записи. Брагин уже готовился отступить, но в папке с картами пациентов нашелся отдельный файл с пометками психолога по каждому клиенту. Фамилия Федорчук была там. По мнению Кристины, женщина могла убить того, кто решит отнять у нее любимое дело. К психологу она обратилась примерно в одно время с Киселёвым. Что касалось Ананьевой, то ее карты Брагин не нашел, зато актриса была знакома с Федорчукрекламный плакат тому свидетель. Наталья вполне свести Ананьеву с Кристиной. А если права Ольга, то серьезный мотив был и у Ананьевоймолодая и перспективная актриса хотела лишить ее роли.
«Убить из-за роли? Неужели это возможно?»спросил себя Брагин.
Он откинулся на спинку стула, затем вынул из кармана брюк зажигалку и пачку сигарет и вышел на балкон.
Закат окрасил блочные девятиэтажки в оранжевый цвет, обращенные на запад окна зажглись алыми всполохами. Вспомнилась где-то услышанная фраза: «закатэто итог прожитого дня». Так и с Ананьевой. Молодость прошла, жизнь не сложилась. Ни любимого человека, ни детей, ни серьезных работ, таких, которые бы остались в памяти на десятилетия. Наверное, поэтому она так и цеплялась за роль, которую у нее отняла Молчанова. Крупная постановка, именитый режиссер. Вот он, последний шанс изменить даже не карьеру, жизнь. Шанс, которого ее лишили.
Брагин затянулся, выпустив струю дыма. Поискал глазами, куда смахнуть пепел. На оконном откосе у самой стены пристроилась пустая банка из-под оливок. Он думал, что давно выбросил ее, когда бросил курить. Получается, оставил. Наверное, для такого вот случая.
«Как же, бросишь тут», мысленно проворчал он.
На город постепенно опускался голубой сумрак. Малиновые всполохи на окнах постепенно исчезли, их место занял желтоватый электрический свет.
Брагин зажег вторую сигарету. Вспомнилась Кристина.
Неужели специалист, призванный вытаскивать людей из безнадеги и мрака депрессии, возвращать их к жизни, была организатором эстафеты смерти? Неужели эта миловидная, мягкая женщина ради проверки своих научных гипотез придумала этот жестокий и беспринципный конвейер смерти? Неужели люди, обратившиеся к ней за помощью, стали просто подопытными крысами? Нет, в это решительно не хотелось верить, но факты, упрямые факты, были не на ее стороне.