Ловушка для матери - Рекс Стаут 5 стр.


Но, мисс Тензер, я проехал шестьдесят миль, чтобы...

Это меня не касается, даже если бы вы проехали шестьсот миль. Я не собираюсь показывать вам никаких пуговиц, и даже говорить о них.

Это меня вполне устраивало, о чем я, конечно, ей не сказал. Когда-нибудь в будущем развитие событий убедит её говорить о пуговицах и притом подробно, но торопить её, пока я не узнал ничего больше, было бы ошибкой. Ради приличия я немного понастаивал, но она не слушала. Я еще раз поблагодарил за воду и ушел.

Разворачиваясь и выезжая, я думал о том, что если бы у меня в машине было специальное приспособление, я бы рискнул перехватить её телефонный разговор. Мне срочно нужен был телефон. Когда я ехал мимо бензоколонки, то заметил одну телефонную будку у церкви за поворотом. Через пять минут после визита к мисс Элен Тензер, я был в будке и называл телефонистке номер, который мне не нужно было искать в телефонной книжке. Было больше одиннадцати, поэтому Вулф должен был ответить.

И он ответил.

Да?

Никогда мой патрон не научится правильно отвечать по телефону.

Это я. Из Махонака. Сол звонил?

Нет.

Тогда он позвонит около полудня. Считаю, что вы должны послать его сюда. Племянница может подождать. Тетя знает, кто одел ребенка в комбинезон.

Вот как? Она тебе сама сказала?

Нет, но есть три бесспорных обстоятельства. Во-первых, она не задала мне правильный вопрос. Во-вторых, разнервничалась и выгнала меня. В-третьих, вчерашний «Таймс» лежит на её столе. Она не знает, что я его видел. Газета сложена и на ней стоит ваза с фруктами, но сверху хорошо виден заголовок, начинающийся словами «Элен отказывается...». Объявление было на этой странице, следовательно, Элен Тензер его читала, но когда я зашел и сказал, что интересуюсь пуговицами из конского волоса, она о нем не упомянула. Когда она, наконец, задала вопрос, то сформулировала его неверно. Она спросила, как я узнал, что она делает пуговицы. С таким же успехом Тензер могла бы спросить, каким образом это объявление так быстро навело Ниро Вулфа на след. Потом она поняла, что задала вопрос неправильно, и прогнала меня. Но готов побиться об заклад, что мать не она. Если ей не шестьдесят, то весьма близко к этому. Но ум её ясен, и она знает, во что был одет ребенок. Может быть, знает и больше. Быстро я уложился?

Нет. Ты хочешь рассказать все Солу?

Нет. Я бы хотел этого, если бы он мог её расколоть. Но я не думаю, что кто-нибудь может это сделать, пока мы не узнаем о ней больше. Возможно, она сейчас кому-нибудь звонит, но это нам не поможет. Я возвращаюсь обратно к дому Тензер. Если она позвонила, то кто-нибудь может к ней приехать, или она сама куда-нибудь поедет. В это время мы можем её накрыть. Нужны Фред и Орри. Вы пошлете за Солом?

Да.

Ему будут нужны указания, а вам нужен карандаш.

У меня есть.

Окей.Я рассказал о дороге, не забыв упомянуть о развилке.В трех десятых мили от того места, где Сол обнаружит дорогу, покрытую гравием, есть широкая площадка, на которую он может отъехать и следить не выходя из машины. Если я не показываюсь в течение часаменя рядом нет. Она уехала, и я тоже. Тогда ему лучше подъехать к телефону и позвонить вам, чтобы получить от меня известия. Он может подъехать к дому и посмотреть. Возможно, у неё будет гость, и я засуну голову в окно, пытаясь что-нибудь услышать. У вас есть какие-нибудь другие предложения?

Нет. Я достану Фреда и Орри. Когда ты будешь обедать?

Наверное, завтра.

Вернувшись к «герону», я сел в него и, решив, что день еще далеко не на исходе, направился на Майн-Стрит, зашел в магазин, где купил несколько плиток шоколада, бананы и пакет молока. Мне следовало бы сказать об этом Вулфу: он не мог понять человека, пропускающего обед.

Вернувшись, я стал думать, где оставить машину. Неподалеку от почтового ящика было несколько мест, в которых можно легко было бы спрятать её среди деревьев. Но, если Элен Тензер поедет на машине, мне придется выводить свою очень быстро, иначе она исчезнет с моих глаз. Я не знал, где шоссе пересекает холм. Следовало бы увезти машину в лес, чтобы спрятать её там, но в то же время держать её под рукой. Она видела её, и если заметит на дороге, то, несомненно, узнает. Я мог лишь надеяться, что она останется дома до тех пор, пока не приедет Сол на незнакомой ей машине. Я оставил «герои» на открытом месте, менее чем в ста ярдах от почтового ящика, где просвет между деревьями составлял достаточное расстояние, и направился в лес. Я не индеец и не скаут, но не думаю, чтобы она заметила меня, если бы выглянула из окна, так как я скрывался за к устами, но мог держать весь дом и гараж в поле зрения.

Гараж был пуст.

Стоило бы выругаться самыми последними словами. И я делал это, причем довольно громко. Я не прошу прощения ни за свое богохульство, ни за создавшуюся ситуацию. При тех же обстоятельствах я проделал бы то же самое. Если мы собирались её накрыть, я должен был добраться до телефона, и немедленно. Этот вариант казался мне не хуже других и даже лучше. Но пустой гараж говорил об обратном.

Ну, ладно, не повезло. Я пробрался сквозь деревья к расчищенному участку, пересек его, подошел к двери и постучал. В доме мог быть кто-нибудь еще, хотя в моё первое посещение я никого не заметил. Я Подождал полминуты и постучал снова, погромче, потом крикнул:

Кто-нибудь дома?

Еще через полминуты попытался нажать ручку. Заперто. Справа были два окна. Я пошел и попробовал их открыть. Тоже заперто. Я зашел за угол дома, стараясь не наступать на цветочные клумбы, что говорило о моих хороших манерах при подобных обстоятельствах, и увидел широко открытое окно. Она оставила его в спешке. Теперь достаточно было перекинуть ногу, а затем и все тело через подоконник. Я нарушил закон, но вошел.

Это была спальня. Я громко заорал.

Пожар!

Постоял, прислушался. Ни звука. На всякий случай обошел дом: две спальни, ванную, гостиную и кухню. Никого, даже кошки.

Может быть, она просто поехала в аптеку за аспирином и вернется через несколько минут. Я решил, что если так, то пусть она найдет здесь меня. Уж я бы за неё взялся! Она была в чём-то соучастницей почти наверняка. Я не помнил наизусть все законы штата Нью-Йорк, но там непременно должен был быть закон о подкидышах. Поэтому я мог не беспокоится и не прислушиваться, не подъезжает ли машина.

Самым простым выходом было найти письма, телефонные номера или, быть может, записную книжку, и я отправился в гостинную. «Таймс» до сих пор лежал на столе под вазой с фруктами. Я развернул газетупосмотреть, не вырезала ли она объявление, но оно было не тронуто. Письменного стола не было, но в тумбочке под телефоном оказалось три ящика. В одном из них лежала карточка с полудюжиной телефонов, но все они были местными. Писем нигде не было видно. На стене висели книжные полки с книгами, журналами и безделушками. Чтобы просмотреть книги, необходимо время, так что я оставил это занятие для другого раза и пошел в её спальню.

И именно там я нашел главное. Осмотр был поверхностный, не очень тщательный, и я чуть было их не пропустил. На дне, под тонкой сорочкой, лежали два синих плисовых комбинезона, каждыйс четырьмя белыми пуговицами из конского волоса. Такого же размера, как и тот, что лежал в «героне», в «бардачке». Неделю назад я бы и не подумал, что когда-нибудь получу такое удовольствие от вида детской одежды. Я пожирал их глазами в течение минуты. Потом положил их обратно в ящик, вышел и открыл дверь в туалет. Я не хотел ограничиваться своей находкой.

В конце концов я нашел, что хотел, но не в туалете. И даже, строго говоря, вообще не в домев погребе. Это был настоящий погреб, а не просто ящик. Место для печки было отделено перегородкой, а остальное пространство занимали полки для банок и консервов. Там была даже полка с бутылками вина. Несколько металлических предметов, прислоненных к стене в углу, после несложного монтажа образовали детскую кроватку. Еще там стояло три маленьких чемодана и два больших. Один оказался набит пеленками, прорезиненными штанишками, нагрудниками, погремушками, воздушными шарами, рубашечками, нижним детским бельем, свитерами и другой одеждой для ребенка.

Так как я удовлетворил свою тягу к детской одежде, а дом все еще был в моём распоряжении, то отправился дальше, в гостинную. Там должно было быть хоть что-нибудь, что навело на след подброшенного ребенка. Но я ничего не нашел. Следующие полтора часа я пропущу. Скажу только, что я умею искать то, чему не полагается быть найденным. И я проделал большую работу. Еще больше времени заняла задача оставить все так, как было, но я справился и с этим. У меня осталось несколько фамилий и адресов из писем на конвертах, найденных в ящике и номера телефонов, но все это не выглядело хоть в какой-то степени обещающим.

Я был голоден, но без приглашения я не осмелился воспользоваться кухней хозяйки. К тому же было без двадцати три, и Сол, вероятно, уже приехал. Поэтому я вылез обратно через то же окно и направился вдоль дороги. Справа, за поворотом, на обочине стояла машина Сола, Заметив меня, он откинулся на сидение и, притворившись спящим, захрапел. На физиономию Сола не станешь смотреть с удовольствием: квадратный подбородок, широкие брови, длинный нос и раскрытый рот. Я протянул руку в открытое окно, чтобы цапнуть его за нос, но в долю секунды он успел схватить меня за запястье и выкрутить руку. Черт возьми! Он знал заранее, что я возьмусь за его нос!

Дядя...Прохныкал я.

Он отпустил меня и сел.

Мы перешли на серьезный тон.

Какой сегодня день?

Рождество. Ты давно здесь?

Час двадцать.

Следуя инструкции, ты должен был уехать отсюда двадцать минут назад.

Ядетектив. Я видел «герон». Хочешь сандвич, пирог с изюмом и молоко? Я взял с собой.

Спрашиваешь!

На заднем сиденье лежала картонка. Я влез в машину и открыл её. Два сандвича с солониной. Я взял один из них и сказал:

Она удрала, пока я звонил. Уехала больше трех часов назад.

Вот это да. Там есть кто-нибудь еще?

Нет.

Ты что-нибудь нашел?'

Я промолчал, проглотил кусок и взял пакет с молоком.

Если у какой-нибудь из твоих приятельниц есть пара близнецов, то там в погребе, в чемоданах, хватит одежды для обоих. А в ящике, наверху, два синих плисовых комбинезона с пуговицами из белого конского волоса. В них-то все и деловот почему они не в чемодане. В погребе есть еще и детская кроватка, в которой спал ребенок.

В четверг вечером я уже кратко излагал Солу ситуацию. Но прояснил её только теперь. Мы с ним почти всегда так делаем. Он переварил мою информацию за полминуты.

Одежда еще, может быть, как-то объяснима, но детская кроватка решает все,сказал он.

Да,произнес я, продолжая набивать рот.

Итак, ребенок был там. Может быть, ей неизвестно, кто мать, но знает она достаточно. Её трудно расколоть?

Она удивила бы даже тебя. Думаю, будет все скрывать. Если бы она вернулась и нашла в доме меня, я бы попытался что-нибудь выведать, но теперь не знаю. Возможно, лучше всего было бы её выследить, по крайней мере в течение двух дней.

Тогда мы не должны оба сидеть в моей машине. Она знает твою?

Я кивнул и выпил молока.

Окей,я положил пакет молока и второй сандвич в картонку.Пойду и прикончу в «героне» эту легкую закуску, спасшую мне жизнь. Сунь твою машину в лес и присоединяйся ко мне. Если она придет до того, как я уеду, можешь быть свободен. Я поеду домой и обо всем доложу. Если Вулф решит следить за Тензер, то Фред и Орри будут здесь к девяти часам. Подумай, как ты будешь с ними контактировать, и скажи мне. Если патрон захочет пообщаться с ней, то вместо Фреда и Орри приеду я, и мне, возможно, понадобится твоя помощь.

Я вылез наружу вместе с картонкой.

Сол спросил:

А если она приедет раньше, чем ты дойдешь до дома?

Тогда оставайся возле своей машины. Я её найду.

С этими словами я вышел на дорогу.

Глава 6

Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер по очереди вели наблюдение за подступами к дому Элен Тензер в течение двадцати часов: Солс трех дня до девяти вечера в пятницу, Фредс девяти вечера до шести утра в субботу, а Оррис шести до одиннадцати. Но так никто и не появился.

Когда Вулф в субботу спустился в контору было одиннадцать. Посмотрев на меня, он получил ответ на вопрос раньше, чем его задал. У меня не было никаких новостей. В руках, как обычно, он держал орхидеи, отобранные в честь начала очередного дня. Вулф поставил их в вазу на письменном столе, разместил свою тушу на стуле и принялся просматривать утреннюю почту, которую я вскрыл. Не обнаружив ничего интересного или полезного, он отодвинул её в сторону и, нахмурив брови, посмотрел на меня.

К черту!..Прорычал он.Эта женщина удрала, так ведь?

Я вытащил из кармана двадцать пять центов, подкинул монету на моём письменном столе и посмотрел на неё.

Орел,сказал я.Не думаю.

Тьфу... Мне нужно твое мнение.

Вы его не получите. Только ничтожный дурак может составить мнение, если его невозможно подкрепить аргументами, и вы это знаете. Вы просто напоминаете мне, что останься я там вместо того, чтобы идти звонить вам, я шел бы сейчас по её следам.

У меня и в мыслях этого не было.

Зато было в моих. Уверен, что это было просто невезением, но все же удача кружит голову. То, что я попал в дом и нашел там вещи, не искупает промаха. В течение часа мы могли бы легко и просто навести справки и узнать, был ли в доме ребенок. Терпеть не могу неудач. Звонил Сол.

Когда?

Полтора часа назад. У племянницы не было ребенка ни в декабре, ни в январе, ни в феврале. Он проверил её жизнь в течение этого периода и потом расскажет детали. Сейчас он выясняет, жила ли тетушка у племянницы, начиная со вчерашнего полудня. До чего приятное сочетание: ум и удача. Он позвонит около полудня, чтобы узнать, освободились ли Орри и...

Зазвонил телефон, я повернулся и взял трубку.

Контора Ниро Вул...

Говорит Орри Кэтер из телефонной будки в Махопаке.

Все в порядке?

Нет. Ничего хорошего. В десять пятьдесят пять приехала машина. Криминальная полиция. Вышли трое: полицейский, какой-то тип, я думаю, из окружного департамента, и Пэрли Стеббинс. Они подошли и попытались открыть дверь, а затем зашли за угол, и этот тип из департамента залез в открытое окно, а Стеббинс и полицейский вернулись к двери. Вскоре она открылась, и они вошли в дом. Не похоже на то, что я могу чем-нибудь помочь, вот я и заволновался. Мне возвращаться обратно?

Ты уверен, что это был Пэрли?

Я ведь не сказал, что подумал. Я сказал, что это он.

Ясно... Приезжай.

Если я вернусь обратно, может быть... э...

Тьфу, пропасть! Приезжай.

Я осторожно опустил трубку, перевел дыхание и повернулся к Вулфу.

Звонил Орри Кэтер из телефонной будки в Махонаке. Я велел ему приехать. Тетя домой не вернется. Она мертва. Приехали три человека в полицейской машине. Они сейчас в доме и среди нихПэрли Стеббинс. Не нужно особенного ума, чтобы понять: сержант из Нью-Йоркского отдела по делам убийств не приедет в Путнэмский округ за пуговицами из белого конского волоса.

Губы Вулфа сжались.

Предположениееще не факт.

Я могу доказать.

Я повернулся к телефону, поднял трубку и набрал номер «Газетт». Когда Вулф услышал, что я прошу Лона Коэна, он взял трубку своего аппарата и придвинулся поближе. Лон по крайней мере половину своего времени разговаривает по какому-нибудь телефону, и обычно приходится либо ждать его, либо просить что-нибудь ему передать, но я поймал его между двумя телефонными Звонками и спросил, есть ли еще у меня кредит. Он ответил, что на выпивку нет, а на сведения и на новости еще есть.

На этот раз требуется не так много,сказал я ему.Я проверяю слух, который только что до меня дошел. Вы слышали что-нибудь о женщине по имени Элен Тензер?

Элен Тензер?

Так точно.

Возможно, мы кое-что и получили. Не будь столь дьявольски осторожным, Арчи. Если ты хочешь узнать, что мы узнали об убийстве, ты так и скажи.

Да, хочу узнать.

Ну, вот. Уже лучше. Мы знаем не очень много, если только в последний час не пришли новости. Около шести часов утра фараон заглянул в машину «рамблер-седан», которая стояла на стоянке на Восемьдесят третьей улице около Третьей авеню, и увидел на полу у заднего сиденья женщину. Её задушили куском шнура, который все еще болтался у неё на шее. Она была мертва пять или шесть часов. Женщину опознали как Элен Тензер из Махонака, Нью-Йорк. Вот и все. Если это важно, могу сходить вниз и узнать последние новости, а потом позвонить тебе.

Нет, спасибо, это не так важно,ответил я и повесил трубку. Вулф сделал то же самое. Он пристально посмотрел на меня, яна него.

Дело принимает дурной оборот. Обсудим?

Он покачал головой.

Пустое.

Одно полезное дело сделано. Если бы я не ушел из дома и продолжал её обрабатывать, то, возможно, там же и расколол бы её, и она сидела бы сейчас здесь. К черту ум и опыт!

Пустое.

А что теперь? В голову не пришло спросить о чем-нибудь получше, чем о пуговицах из конского волоса. В результате не получили абсолютно ничего кроме того, что Стеббинс и Кремер будут сидеть у нас на шее. Восемьдесят третья улицаэто там на юге, где происходят убийства?

Назад Дальше