Он схватил Рестаева за плечи, помог ему подняться и отвел в сторону. С другой стороны к Молчалину подскочили Чацкий и Лиза и почти силой оттащили его в другую сторону. Точнее, тащил Чацкий, а Лиза, эмоционально размахивая руками, тихо, но горячо что-то внушала. Сам Феликс Семенович опустился около Галины на колени, взял ее за запястье, потом отпустил руки и попробовал отыскать пульс на шее, наклонился к лицу, пытаясь поймать дыхание потом поднял голову и растерянно огляделся по сторонам:
Но как же это? Она не дышит умерла?
Теперь уже никто не рвался подойти поближенаоборот, все попятились. Кроме меня, естественно. Я тоже присела и честно постаралась отыскать признаки жизни. Черт, сердце действительно не билось! Я взглянула на часы, встала на колени поудобнее (руки сами нашли нужное положение) и надавила ладонями на грудь: раз-два, раз-два Основам массажа сердца меня выучили, еще когда я работала в школе, а в «Шиповнике», под руководством Гошки, я довела этот навык до автоматизма. Никаких посторонних мыслей в голове, только равномерный, ритмичный счет. Раз-два, раз-два, раз-два Все отошло на второй план, голоса людей доносились как общий невнятный шум. Наконец кто-то уверенно оттеснил меня в сторону, а руки, с короткими пухлыми пальцами и коротко остриженными круглыми ногтями, перехватили точку компрессии.
Сколько минут?
А? Я сфокусировала взгляд и увидела белый халат и хмурое лицо немолодой женщины в круглых очках. Ф-фу, это скорая, наконец, приехала! Не вставая с коленок, я отползла и посмотрела на часы: Три минуты нет, уже четыре.
Понятно. Женщина еще больше нахмурилась и, не оборачиваясь, бросила негромко: Саня, дефибриллятор!
Дальше все было как в сериалах из жизни медиковхорошо организованная суета, короткие вопросы врачей, уколы, разряды электричества, четкие команды мне места не было, работали профессионалы. Я встала, отошла в сторонку и снова взяла телефон. Я тоже профессионал, и пора мне заняться своими обязанностями.
Сначала, разумеется, позвонила в офис и сразу попросила Ниночку:
Ставь громкую связь.
После чего коротко и четко, без лишних подробностей, обрисовала ситуацию. Народ отреагировал предсказуемо: Нина ахнула, Гоша затейливо выругался, а шеф, помолчав немного, спросил:
Она выживет?
Сомневаюсь. Скорая, конечно, старается, но уже, я сверилась с часами, уже шесть минут прошло. Бутылочку, из которой Кострова пила, я прибрала, на всякий случай. А то залапают, даже без всякого злого умысла. Хотя если там действительно что-то такое не думаю, что годные отпечатки будут. Убийца же не идиот.
Хм. Баринов немного помолчал. Уверена, что это убийство?
Полной уверенности нет, но первая мысль у меня была о криминале.
Угу. Гоша тебе нужен?
Думаю, сама справлюсь. Я ведь тут просто один из свидетелей.
Угу. Ладно, звони Стрешневу. Даже если это и естественная смерть, лучше подстраховаться. Нам неприятности не нужны. И держи меня в курсе.
Я кивнула, хотя Баринов не мог меня видеть, отключилась и тут же вызвала Володю Стрешнева. Работа детективного агентства регламентирована таким количеством ограничений, инструкций и прямых запретов, что, если подчиняться всем правилам, даже самую простенькую проверку деловой репутации провести будет невозможно. А если не подчиняться лишение лицензииэто самая меньшая из возможных неприятностей. Поэтому по мелочам мы стараемся не подставляться. Если сотрудник детективного агентства оказался случайно свидетелем преступления, он должен немедленно сообщить об этом в полицию. Собственно, это обязанность любого законопослушного гражданина, но если для означенного гражданина допустимо растеряться в экстремальной ситуации, испугаться или просто не вспомнить об этом, то мы ничего подобного позволить себе не можем. Даже у дружественно настроенных полицейских сразу зарождаются подозрения в нашей недобросовестности, сокрытии улик и попытке использовать ситуацию в свою пользу. А ведь есть и такие сотрудники правоохранительных органов, которых существование конкурентов в лице частных сыщиков весьма и весьма раздражает. И возможности осложнить нам жизнь эти товарищи не упустят.
Володя Стрешнев«хороший полицейский», мы дружим и с ним, и с ребятами из его группы, не раз работали вместе и весьма плодотворно, помогая друг другу, поддерживая и честно делясь информацией. Ну, как честно по возможности, конечно. В любом случае, судя по бухгалтерии, которую скрупулезно ведет Ниночка, счет в нашу пользу. Володю это устраивает, хотя он не упускает случая побухтеть по поводу нашей привычки пользоваться его добротой. Что ж, мы действительно пользуемсявот, например, сейчас.
Алло, Володя, здравствуй!
Я была привычно вежлива, а Стрешнев, так же привычно, бесцеремонен:
Рощина, отвяжись! Меня твой труп не интересует!
Во-первых, труп не мой, суеверно открестилась я. Я, тьфу-тьфу, пока вполне живая
И с приблудными тоже не ко мне. Меня вообще в городе нет, я в командировке и сейчас занят. Если у тебя какие проблемызвони в управление, дежурному.
Владимир Александрович, а вот посмотрите услышала я незнакомый мужской голос, и Стрешнев, бросив мне короткое «Все, пока», отключился.
М-да, нехорошо. Можно, конечно, позвонить дежурному, и даже нужно, как я уже говорила, это моя прямая обязанность, но кого на этот вызов пришлют? Хорошо, если знакомых, но в управлении много народу работает, всех я не знаю. С другой стороныкакая разница? Я ведь ни в чем не замешана, никому здесь (кроме Рестаева, разумеется) ничем не обязана и могу общаться с полицией как случайный свидетель, которым я в этой ситуации и являюсь. Или сначала перезвонить шефу, посоветоваться? Да ну, глупость какая! Что я, такого простого решения сама принять не могу?
Пока я раздумывала, врачи, переглянувшись и обменявшись парой негромких слов, одновременно выпрямились. Рука с телефоном, на котором я уже открыла «контакты», чтобы отыскать номер дежурного, опустилась, и я сделала пару шагов, подходя поближе.
К сожалению Пожилая женщина, та самая, которая сменила меня на массаже сердца, развела руками. Родственники имеются?
Я Андрей Борисович несмело шагнул к ней. Я родственник. Муж а что с Галей? Что с ней? Она
К сожалению повторила женщина. И я обязана вызвать полицию. Вскрытие, конечно, покажет, но с учетом того, что сердечными болезнями она не страдала, есть определенные признаки тут явно или суицид, или криминал. Без полиции никак нельзя.
Она кивнула второму медику, и тот достал из кармана телефон и набрал короткий номер. Ну что ж, так тоже можно. Значит, ждем дежурную группу.
Я огляделась по сторонамразбегаться, кажется, никто не собирается. Марина почти спокойно, только немного слишком многословно рассказывает женщине-врачу, что и как происходило, остальные собираются небольшими группами, жмутся по стеночкам в полный голос никто не разговаривает, но все активно перешептываются. На диване, у стены, сидит бледный Молчалин, с двух сторон его держат за руки Чацкий и Лиза. Как же их на самом деле зовут? Надо же, не помню! Надо бы уточнить, а то нехорошо как-то. А Рестаев где? А, вот они с Феликсом Семеновичем, в зале, на первом ряду! Я спрыгнула со сцены и подошла к ним.
Рита? Андрей Борисович поднял на меня покрасневшие, совершенно больные глаза. Вы слышали? Эта женщина, врач, она сказаласуицид. Но суицидэто же самоубийство, так?
Андрей Феликс Семенович мягко обнял его за плечи.
Нет, Феликс, подожди, не мешай мне! Я должен объяснить, а то Рита может вдруг поверить! Рита, поймите, это совершенно нелепое предположение! Галя и самоубийствоэто это это две вещи несовместные, вот!
Как будто убийство лучше. Директор сказал это очень тихо, но Рестаев услышал и, встрепенувшись, горячо возразил:
Какое убийство? Это невозможно! Галя, она же чистейший, вы понимаете, светлейший человек! Ее все обожали, вы поговорите с людьми, никто ведь о ней дурного слова не скажет, ни один человек!
Ведущая актриса, жена главного режиссерау Галины Костровой просто по определению должна быть масса если не врагов, то просто недоброжелателей! Я с сомнением посмотрела на Андрея Борисовича и перевела взгляд на Феликса Семеновича. Он ответил мне кислой улыбкой и пожал плечами. Дескать, не спорить же с человеком в такую минуту. Тем более о покойнице речь.
Так что я тоже только покивала сочувственно и обратилась к директору:
Полицию уже вызвали, и будет лучше, если все останутся на своих местах.
Что, простите? Похоже, стрессовая ситуация подействовала и на него. Конечно, в жизни директора театра нестандартные ситуации не редкость, но убийство, это уже слишком даже для закаленной нервной системы.
Я говорю: нужно сообщить людям, что никто не должен уходить из театра, полицейские наверняка захотят поговорить с каждым, кто присутствовал на репетиции. И вахтера нужно предупредить, чтобы никого не выпускала.
Понятно, понятно, конечно, часто закивал он, вы правы, это необходимо сделать. Вы займетесь?
Будет лучше, если это сделаете вы, мягко возразила я. Я здесь случайно оказалась, а вылицо официальное.
Ох Феликс Семенович потер лоб свободной рукой. Совсем ничего не соображаю. Конечно, вы правы. Сейчас я вот только Он убрал правую руку с плеч Рестаева и встал.
Андрей Борисович, словно маленький ребенок, тут же ухватил его обеими руками за запястье:
Куда ты?
Рита совершенно права: скоро полиция подъедет, надо всех собрать Риточка, вы побудете пока с Андреем Борисовичем?
Лучше, если с ним останется кто-то более близкий. Наверное, со стороны я выгляжу слишком черствой. Да что там, я действительно сильно изменилась за годы работы в «Шиповнике», и чужое горе меня уже не трогает так, как раньше. Но я же профессионал, и моя работаискать преступников, а не сочувствовать.
И опять вы правы. Феликс Семенович нервно огляделся по сторонам. Мариночка! Подойдите, пожалуйста!
Марина оглянулась, сказала что-то врачу и, уверенно шагая, спустилась со сцены. Ее место около медиков заняли сразу троедве женщины и мужчинаи начали что-то рассказывать, оживленно жестикулируя.
Здравомыслящей Марине не пришлось ничего объяснятьона сама поняла, что нужно делать. Женщина ловко разжала пальцы Рестаева, судорожно вцепившиеся в запястье Феликса Семеновича, присела в соседнее кресло и приобняла режиссера за плечи. Глубоко вдохнула и неожиданно запричитала:
Ой, да что же это такое на белом свете творится! Ой, да как же это, как такое случиться могло? Да что ж наша Галочка, красавица наша, умница, да неужели ж, правда, она глазоньки свои закрыла!
Она выпевала это негромко и очень, как бы это сказать, профессионально, но для меня это выглядело настолько странно и непривычно, что я замерла, вытаращившись на нее.
Марина покосилась на меня и, не прерываясь, слегка кивнуладескать, идите по своим делам, здесь я справлюсь. Феликс Семенович тоже осторожно коснулся моего локтя:
Пойдемте, Рита. Мариночка знает, что ему сейчас необходимо.
А ведь действительно, Марина знала. Рестаев привалился к ней, расслабился и, наконец, заплакал.
Мы вернулись на сцену, и директор каким-то особенным голосомвроде и не слишком громко, но, без сомнений, слышно его было даже в самых дальних уголках залаобъявил:
Минуточку внимания!
Все замолчали и обернулись к нему. Феликс Семенович кашлянул и продолжил:
Друзья! Нас постигло страшное горе. Галочка Галя Кострова Он всхлипнул и быстро смахнул ладонью слезы. Вы все видели и понимаете, что Галя Голос его сорвался. Несколько мгновений он боролся с собой, потом сделал глубокий вдох и перешел к делу: Сюда едет полиция. Они захотят поговорить с каждым, кто был на репетиции
И со всеми, кто в это время находился в здании театра, подсказала я.
И со всеми, кто в это время находился в здании театра, послушно повторил Феликс Семенович. Поэтому попрошу: никому не расходиться! Это займет Он покосился на меня и уточнил одними губами: Сколько времени это займет?
Несколько часов, не меньше.
Несколько часов, не меньше. Так что, если кому детей из садиков забирать, звоните родственникам, знакомым пусть решают этот вопрос.
Хорошо бы сразу список присутствовавших в зале составить, тихо намекнула я. Полиции пригодится.