Наконец, найдя в себе какие-то остатки сил, несмелыми шагами Джордж доплёлся до своей машины. На подкорке сознания теплилась мысль, что садиться за руль в таком состоянииидея не из лучших. Но только лишь он оказался внутри машины и провернул ключ зажигания, как эта здравая мысль потухла, затмившись размышлениями о Сьюзи. После сегодняшнего дня Джордж был уже почти наверняка уверен, что она без ума от него, ведь она явно вилась вокруг него, всё спрашивала, не желает ли он чего-нибудь ещё, улыбалась ему без остановки, в конце концов Именно и только ему!
Перед глазами Джорджа пролетали будто в замедленной съёмке тёмные силуэты домов и очертания тротуаров, перемешиваясь со смазанными ореолами слабого света фонарей. Помимо уже привычных Джорджу звуков старой машины, в которой почти половине деталей требовалась срочная замена, добавился новыйтеперь обшивка старого фордика поскрипывала, заглушаясь лишь выливавшимися бурным потоком нотами из похрипывавших динамиков. Стараясь сосредоточить свой взгляд на дороге, Джордж не замечал клубившиеся над его головой чёрных облаков, окутавших землю и освещаемых лишь парой точек зажёгшихся где-то далеко-далеко звёзд. Ночь была тёмная. Такие ночи, обыкновенно, не предвещают ничего хорошего.
Усталость всё сильнее застилала его глаза и разум. Когда Джордж окончательно удостоверился и уверовал, что находится в состоянии полной способности вести машину, то мысли целиком и полностью обратились к Сьюзи. И мечтам о нём и Сьюзи. Джордж то представлял себе, как притягивает её к себе в один их тех моментов, когда Сьюзи подходит к нему принять заказ и страстно целует в губы. Кадр сменяется, и теперь перед глазами Джорджа пролетает видение, как он ловит её, пробегающую мимо него с подносом, кладёт спиной на столеё глаза полны желания и страсти, грудь тяжело вздымается от вожделения, она сама разрывает на себе блузку и тянется руками к ширинке его брюк И, наконец, Джордж представляет себе, как поджидает Сьюзи у чёрного выхода паба. Вот она появляется на крыльце, мешкает, ища в сумочке ключи, как он стремительным шагом подходит к ней почти вплотную.
Джордж?
Её глаза полны удивления, но в них нет страха. Пока что. Джордж зажимает ей левой рукой рот, а правой распахивает дверь пабаон знает, что там никого, а значит, никто не помешает импосле чего толкает Сьюзи внутрь. Она рвётся, пытается кричать, машет руками, пытаясь сбить хватку насильника, но куда там. Ей не справиться с ним. Она его. Джордж чувствует, как кровь приливает к его низу, плохо тянущаяся ткань брюк теперь давит ему чуть ниже пояса Скорее домой, он уже представляет, как будет онанировать, представляя эту сцену вновь и вновь, дополняя её деталями и продумывая продолжение
Ты же хочешь меня, так зачем строишь из себя недотрогу, шлюшка? шепчет ей Джордж на ухо и уже сам разрывает её блузку.
После чего рвёт колготкиона пытается отползти, спрятатьсяно он связывает ей руки её же одеждой, теперь порванной на лоскуты. Стаскивает с неё колготки. Наконец, она совершенно беззащитна перед ним. Целует её, после чего стягивает с неё стринги и запихивает ей их в рот наподобие кляпа. Рука ныряет к ней между ног, ещё чуть-чуть и его пальцы коснуться её лона
Из извращённых мечтаний его вырывает человеческий силуэт, в который он чуть не врезается, успев в последний момент дёрнуть руль вправо, вследствие чего его фордик, лязгнув тормозами, съезжает в кювет. Адреналин бьёт ему в голову, теперь уже на твёрдых ногах Джордж пулей вылетает из машины и осматривает свою машину на возможные повреждения. Вроде ничего особого, кроме подмявшегося пластикового, и так уже треснутого в двух местах переднего бампера. И лишь теперь он слышит чей-то визгливый голосок, пронзающий тишину вокруг:
Ты совсем, а?! Совсем дурной что ли? Я не поняла!
Обернувшись, Джордж почти лицом к лицу сталкивается с женщиной, на первый взгляд, лет тридцати пяти. Она вульгарно одета: короткая юбочка едва прикрывает довольно округлые формы, стянутые толстыми с затяжками колготками; туфли на высоких каблуках; яркий броский макияж. Волосы завязаны резинкой в пучок. Судя по их белеющим кончикам, резко переходившими в чёрный цвет, некогда эта женщина красилась, но то ли решила сменить имидж, то ли ей перестало хватать времени или денег на то, чтобы внимательнее следить за своим внешним видом.
Я с тобой разговариваю, козёл! Ты чуть не СБИЛ меня!
Простите меня я не хотелдурацкая улыбочка выплывает на его лице, но он не чувствует того раболепия, что испытывает обычно, когда общается с людьми. Это одновременно пугает и злит его.
Не хотел? А за дорогой следить не думал? Фе, так от тебя ещё и пасёт, как от алкаша а я ещё думала тебя останавливать, да у тебя денег-то и нет, наверное
Останавливать?.. И у меня есть деньги! зачем-то врёт он, чувствуя, что её слова укололи его гордость: кто она такая, что бы оценивать его?
Разумеется, Джордж не знал, что перед ним стоит София Нестерн, известная также как Розанна в довольно широких кругах. Он не сильно ошибся при оценке её возраста, всего-то почти на десяток летна самом деле ей было двадцать семь, мешки под глазами и отёкшее лицо подарили ей образ жизни и наркотики. Она не была красавицей, но её всё ещё можно было назвать вполне симпатичной девушкой. Помимо этого что-то в её раскованности и явной доступности заводило Джорджа, возможно, вследствие совсем недавних мечтаний о Сьюзи.
Есть деньги, говоришь? сощурилась София и оценивающе оглядела его с ног до головы. Тогда десятка. Нет, пятнашкаты ведь чуть не сбил меня.
Что? Джордж искренне не мог понять, о чём идёт речь. Мысли в его голове были затуманены усталостью и алкоголем, хоть адреналин всё ещё бушевал в крови.
Пятнадцать баксов, и я твоя. Только в киску! Хотя, за пятнашку разрешу тебе кончить мне в ротик, так и быть. Решайся, не пожалеешь!
Н-нет-т, прос-ститеДжордж резко отвернулся и потянулся к ручке дверцы, намереваясь сесть в машину и уехать от этой женщины как можно дальше.
Он с самого детства считал проституток чем-то грязным и мерзким, не мог себе и представить, чтобы заниматься с ними таким интимным и важным делом, как секс. Особенно сильно он стал ненавидеть их, когда в школе, классе в седьмом, «проституткой» начали называть его мать. Он не понимал, что означает это слово, пока не решился спросить мать, находившуюся в тот момент в приходе после изрядной дозы героина. Отчим лежал с ней рядом, пуская слюну на подушку, а один из его дружков, полностью голый, пристроился у подножья кровати, упершись лбом в пол. Тогда-то его мать и разъяснила ему едва слышимым голосом, что означает это слово, а также взбеленилась, когда узнала, что её так называют за спиной. Правда, она давно об этом знала, но злилась каждый раз как будто в первый.
Я так и знала, что у тебя ни гроша за душой. Бомжара.
Этот противный визгливый голос вырвал Джорджа из мыслей. Но он сделал не только это. С самого утра он прочувствовал унижение и варился в нём весь день, забивая свою гордость всё глубже, глубже и глубже. И теперь, когда она сжалась так сильно, это невинное оскорбление, целью которого было взять мужчину за его гордость, а ни как не унизить, привело к взрывной реакции. Что-то в мозгах Джорджа выстрелило, словно пружина. Он больше не отдавал своим действия отчёта. Его глаза застилала пелена гнева, ярости и желания.
Не произнеся ни единого слова, Джордж в одно мгновение подскочил к женщине и повалил на землю, усевшись сверху. Она попыталась отбиться, но крепкий удар по лицу заставил её обмякнуть и почти сдаться: теперь она лишь плакала и пыталась позвать на помощь. Что лишь сильнее заводило Джорджа, чья кровь буквально кипела в венах. За волосы он оттащил её в ближайшие кусты, которые помогали скрыть их от ненужных свидетелей, что могли проехать по дороге. Там, сцепив левой рукой её руки и прижав их над её головой, правой он задрал её юбочку и порвал колготки. После чего расстегнул ширинку и вынул свой пульсировавший от крайнего напряжения член. Следующее мгновениеи он уже внутри неё, всё ускоряет и ускоряет темп, желая лишь насытиться чувством своего превосходства и наслаждения. Он слышит её стоны и слабые мольбы прекратить это, но они лишь сильнее взбудораживают его кровь. Он и не думает останавливаться.
А в бездонном небе всё также клубятся чёрные облака, полностью закрывая теперь собой звёзды. Тёмная ночь.
Глава 3
Суббота. 6 ноября 2010 года
Капитан Фостер пробежался уставшим взглядом по содержанию последнего документа из толстой кипы, принесённой ему секретаршей. Подмахнул подпись, после чего захлопнул папку и откинулся всем телом на спинку офисного кресла. Простенькие часы, висевшие не стене прямо напротив него, показывали половину восьмого. Тяжёлый день.
В свои пятьдесят шесть он сумел добиться определённого успеха: достиг звания капитана и вот, уже пятый год, как удостоился места руководителя участка полиции этого, пусть и маленького, городка. Но напряженная работа и успешное продвижение по службе подарили не только довольно успешную карьеру, но и повышенное давление и всё более частые головные боли, возникавшие в особенности после стресса и усталостивечных спутников его профессии. Что ж, единственное, что успокаивало капитана, так это мысль, что через полчаса он выйдет из этого здания, въевшегося уже ему в печёнки, сядет в свою машину и направится домой, прямиком к своей семье. Наконец-то они соберутся все вместе. Ведь на прошлой неделе их младшая дочь родила для четы Фостеров внучку, Лизу, и теперь даже всегда державшийся в стороне от семьи их сын Кайл принял приглашение отпраздновать это событие. Джим Фостер бросил взгляд на фотографию в тонкой деревянной рамке, стоявшую прямо под монитором компьютера. Сделанная более двадцати лет назад, она хранила в себе воспоминания об их самых счастливых днях: вместе с женой, Зоей, они стоят в обнимку и широко улыбаются, глядя полными любви глазами друг на друга. А Лиза и Кайлхоть на его лице, почти как, собственно, и всегда недовольное выражениестоят по бокам от них и смотрят точно в объектив камеры. А через неё теперь и на капитана Фостера. И Фред на этой фотографии. Ещё совсем маленький, лежит в коляске в самом уголке фото. Никто из семьи в тот момент и представить себе не мог, что спустя семь лет, первого сентября, их маленького Фреда собьёт пьяный водитель, не справившись с управлением автомобиля на повороте. Тогда Джим Фостер был гораздо моложе, здоровее и полон решимости сделать этот мир правильнее и спокойнее для своих детей. Он и сейчас верен этой цели, но только уже не совсем верит в возможность её достижения. Особенно, после трагедии, отнявшей у него сына и чуть не разбившей всю его семью. Но вместе с Зоей они справились. Их отношения пережили всё это и последовавшее охлаждение чувств между ними, ведь почти целый год они с женой даже не могли смотреть друг на друга.
Решив, что за последние полчаса всё равно ничего важного не случится, Джим Фостер поднялся с кожаного кресла и, громко хрустнув коленями и вследствие этого выругавшись, подошёл к шкафу. После чего раскрыл высокую деревянную дверцу и увидел в зеркале на внутренней её стороне своё лицо, уже покрывавшееся морщинами, причесал седеющие волосы и принялся переодеваться к торжественному событию. На нём уже были лакированные чёрные туфли, бежевые брюки и белая рубашка. Оставалось лишь повязать галстук и накинуть пиджак, как в дверь кабинета постучали.
Да, слушаю! выматерившись про себя, откликнулся капитан и поспешил к двери своего кабинета.
Распахнув её, на пороге он увидел перед собой лейтенанта Роя Лонга, которому предстояло всю ночь отработать свою промашку и некорректное для столь высокого звания поведение с Джорджем Маллетом. Его красивое уставшее лицо было явно чем-то обеспокоенно, брови нахмурены, а синие глаза полны тревоги и бегали, словно избегая взгляда капитана.
Докладывай, Джим Фостер бросил взгляд на часы. Минутная стрелка неминуемо приближалась к отметке в восемь часов вечера.
Сэр, там заявилась София Нестерн, кричит и требует отвести к вам
Почему не сказали ей, что меня уже нет? У меня нет времени выслушивать её! сохраняя внешне спокойный вид, ответил капитан.
Но внутри у него всё сжалосьэто не предвещало ничего хорошего. И как не вовремя! Всё дело в том, что капитан Фостер не был плохим человеком, но и не был совсем святым. Он был знаком с Софией Нестерн, очень близко, хоть и всего лишь какой-то час-два, но это знакомство стоило ему множества нервных клеток. Произошло это три года назад. По небольшому служебному обычаю, празднуя окончание года на кооперативе, вместе с ещё парочкой высокопоставленных в этом городе чинов, в том числе лично и мэром города, они отправились в сауну, куда уже была заказана группа проституток. В том числе и Розанна. Вечер прошёл хорошо, поздней ночью они все разошлись по домам, к своим семьям, как неожиданно им начали поступать письма, в которых некая София Нестерн требовала с них дополнительную плату, так как по её словам, не только никто не предупреждал её о групповухе, но и не заплатили как за групповуху. Правда, новая цена её услуг составляла тысячу долларов, тогда как сами её услуги вышли в ту ночь в одну сотню. Не от неимения денег, а, скорее, от жадности и нежелания идти на поводу какой-то шлюхи, требование Софии капитан Фостер проигнорировал. После он не мог уснуть две ночи подряд, представляя себе надвигающееся унижение и разрушение их с Зоей брака. Да, периодически он изменял своей жене, но это были одиночные случаи. На самом деле он любил её. В изменах же лишь искал то количества секса, которое всё ещё требовал его организм, а жена уже не могла обеспечить в силу возраста.
Тогда Розанна решилась на следующий шаг. Капитану Фостеру пришло письмо, в котором девушка предупреждала, что если её условия не будут выполнены, то она расскажет всем газетчикам, блогерам, журналистам и вообще всем-всем-всем о том, что происходило в сауне в ту ночь, а также обратится в суд. Правда, было забавно в этой истории то, что местный судья также присутствовал на вышеописанном мероприятии. Джим Фостер не знал, получили ли такие же сообщения другие, но в чём он был уверен, так это в том, что мисс Нестерн не успокоится, даже если получит требуемые ею деньги. Он разорвал и это письмо, выкинул его в мусорку и ни с кем ни разу не обсудил его. На этом история и закончилась. То ли журналистов слова проститутки не заинтересовали, то ли София Нестерн не решилась на следующие шаги, но всё это грязное дело так и не получило своего развития. И через несколько месяцев Джим Фостер перестал думать о нём и даже не вспоминал, полностью успокоившись.
Конечно, имя этой женщины всплывало и после в жизни Джима Фостера: она достаточно часто посещала полицейский участок. И чаще была в роли нарушителя: то пойманная с небольшой дозой наркотиков; то за незаконную проституцию на обочине дороги; то за дебош. Но несколько раз она приходила написать заявление на очередного клиента, суммой оплаты которого была недовольна, и вследствие этого стремилась обвинить последнего в изнасиловании. Всего было порядка пяти заявлений, по каждому из которых детективы не нашли состава преступления, а опросы ответчика, всеразличных свидетелей и сбивчивые, противоречившие сами себе показание самое заявительницы и, разумеется, в том числе личный опыт капитана, говорили о клевете в сторону своих клиентов от Софии Нестерн.
Именно поэтому капитан Фостер ожидал очередного скандала. Особенно если учесть, что на этот раз Нестерн так жаждала поговорить именно и только лишь с ним. Кто знает, быть может, она решила потянуть за уже запылившуюся ниточку, в надежде осуществить свой план на этот раз?
Веди её в допросную. Буду ждать там, после недолгой паузы приказал капитан и, накинув пиджак, опустив отяжелевшую от размышлений голову, направился на место встречи с это занозой в заднице, виновной не в одном десятке седых волос на его голове.
Допросная представляла собой довольно пугающее помещение, чье небогатое убранство состояло из железного стола и двух потёртых стульев, расставленных друг напротив друга. Помимо этого на потолке висела лампа, освещавшая допросную тусклым желтоватым светом, а в стену было врезано полупрозрачное стекло или стекло Гезелла, которое выглядело как зеркало внутри допросной, и как окно в соседней комнатушке. Редко эта комната использовалась для принятия заявлений и опроса потерпевших, но капитану не хотелось, чтобы во время их разговора рядом были посторонние уши. Соседняя комната пуста, а значит, он сможет сохранить пару лишних нервов при общении с этой чёртовой Розанной. Капитан Фостер пытался абстрагироваться от предыдущего опыта общения с этой девушкой, но не мог.