5
В кабинете Гудова сильно пахло лекарствами, смерть Дамира Тулеева с которым они дружили очень долго, подкосила его, но он старался держаться и начал планёрку как обычно, хотя говорил очень тихо и медленно: «Смерть четырёх заслуженных людей это происшествие о котором говорит сейчас весь город, и чтобы исключить разного рода слухи, мы должны чётко знать, что произошло, и кто в этом виновен». Гудов вдруг покраснел и начал заваливаться набок, Тур сидел ближе всех, поэтому он успел подхватить начальника, а потом с помощью подчинённых уложить его на диван. Феликс, пощупав пульс, сказал, что нужно вызывать скорую, он подозревает что у их начальника гипертонический криз. Врач скорой, которая приехала очень быстро, подтвердил диагноз судмедэксперта и Гудова увезли в больницу, в кабинете наступила тишина, было только слышно, как Тур барабанит пальцами по крышке стола какой-то военный марш. Наконец он нарушил молчание и сказал: «Николай Николаевич временно выбыл из строя, но это не повод для расслабления, продолжаем работать, чтобы знать все подробности случившегося. Начну я, поскольку стал невольным свидетелем драмы, хотя и для меня там не всё ясно, много вопросов на которые нужно найти ответы, и как можно быстрее, пока кто-нибудь ещё не оказался в больнице». Говоря это Тур имел в виду и Сидора Прокофьевича, которого с сердечным приступом увезла скорая с места трагедии, Феликс был у него и говорит, что тот вроде оклемался. Хуже дела обстояли с жёнами погибших, ехать они в больницу наотрез отказались, но чувствовали себя неважно и Гудов организовал круглосуточное дежурство врачей в доме на Брестской улице, теперь это была не крепость, а скорее лазарет. Тур понимал, почему эти женщины отказались ехать в больницу, большую часть жизни они были вместе, а когда их постигла общая беда, они решили, что справиться с этим будет легче общими усилиями.
Виталий заметил, что подчинённые внимательно смотрят на него, ему показалось даже с каким-то сочувствием, прогнав посторонние мысли, он начал планёрку: «Вчера, после обеда я намеревался поговорить с обитателями дома на Брестской улице с целью прояснения их роли в убийстве Эмиля Каневского с водителем, помогал мне в этом местный участковый Сидор Прокофьевич Горбенко. Пока на улице я разговаривал с женской половиной обитателей дома, мужчины в квартире Густава Пельша играли в шахматы. Когда мы с участковым были ещё на улице услышали три хлопка, похожие на выстрелы, поднявшись на второй этаж увидели, что дверь в квартиру открыта, а в комнате обнаружили тела Ярослава Сапрыкина, Дамира Тулеева и Густава Пельша. Не успели мы как следует осмотреться, как услышали ещё один хлопок в квартире напротив, где жил Вилен Сазонов. Я направился туда с его супругой Ларисой, где мы застали хозяина, который сидел за столом с раной в правом виске, на полу валялся пистолет Марголина. Судя по всему, покойный собирался написать какое-то заявление на имя прокурора нашего района, но видимо передумал или что-то ещё помешало ему. Теперь я бы хотел послушать вас, общая картина ясна, похоже, что Вилен Сазонов застрелил своих соседей, а потом покончил с собой, но абсолютно не ясны мотивы, которые им двигали, прошу Феликс ты первый».
Сколько Тур помнил судмедэксперта, у того всегда была тяга к выпендрёжу, он принимал красивые позы, задумчиво теребил свою козлиную бородку и всегда выдерживал театральные паузы, во время которых собеседнику хотелось огреть его чем-нибудь по голове. В последнее время ко всему этому прибавился ленинский прищур и медленное покачивание головой, словно он хотел сказать: «То, что вы сейчас жуёте, я давно уже спустил в унитаз». Сегодня участники планёрки увидели и в полной мере оценили актёрские способности своего судмедэксперта сначала он картинно опёрся подбородком о кулак, задумчиво смотря в окно, потом начал теребить бородку и с прищуром оглядывать присутствующих и наконец начал покачивать головой. Наблюдая за всеми этими манипуляциями Феликса у Виталия возникло желание швырнуть в него чем-нибудь увесистым, Лёва с улыбкой смотрел на часы, определяя на сколько затянется клоунада, а Чук с Ясоном ничего не замечали, их головы были заняты другим что сказать, если им предоставят слово. Наконец Феликс кашлянул, вытер платком нос и сказал: «Входные отверстия у двоих находятся в области лба, а у третьего на затылке, выстрелы произведены с близкого расстояния и скорее всего неожиданно для погибших, никакого сопротивления они не оказывали. Они сидели, когда убийца убивал их, причём по траектории полёта пуль видно, что он в это время стоял, то есть сначала двоих подряд, которые перед ним сидели в лоб, а потом третьего, который сидел к нему спиной в затылок. Это всё по квартире Пельша, в соседской хате банальное самоубийство, этот Сазонов покончил с собой после того, как застрелил своих товарищей, как я слышал он был довольно вспыльчивый тип, может нервишки не выдержали. Ещё один момент, во время убийства они играли в шахматы, и я как человек неплохо знающий эту игру скажу, что шахматисты они были никакие, это видно по положению фигур на досках. Зная, что дело неординарное, я допоздна работал с телами и мои заключения можете прочитать на досуге, только знайте, что стрелок, этот Сазонов был хороший, когда палил рука у него не дрожала. Изъятые из тел пули я передал Лёве, у меня собственно всё, если что-то обнаружу обязательно доложу». Феликс замолчал и посмотрел на Лёву как-бы передавая ему эстафету, но тут Тур неожиданно обратился к Ясону: «Для тебя, Ясон, это так сказать боевое крещение, и я хотел бы послушать твоё мнение о том, что ты увидел необычного на вызове, что произвело на тебя впечатление». Ясон хотел встать, но Тур остановил его жестом и тот пожав плечами начал говорить: «Для меня всё там было необычно, но больше всего меня удивил сам дом со ставнями на окнах, с толстыми стенами, большими дверями и огромными квартирами, как будто обитатели приготовились к длительной осаде от врагов. Общую картину дополняет проволока по периметру дома, по которой на цепи по ночам бегают доберманы и я заметил, что все эти меры предосторожности существуют уже давно, хотя там нет камер и заборов. Жильцы этого дома до сих пор считают себя сливками общества и не собираются скрывать этого, они хоть и коммунисты, но я не мог не заметить косые взгляды в мою сторону. Я чернокожий и давно привык к разного рода проявления расизма здесь в России одни смотрят со смехом, другие с ненавистью, третьи с сочувствием, а эти женщины только что потерявшие своих мужей смотрели на меня с чувством брезгливости. Потом я понял, что это было, обитатели этого дома всё новое воспринимали в штыки дорогие иномарки, новоявленные миллионеры, частная собственность и всё такое, с этим они как-то смирились, но вот, что негра возьмут на работу в убойный отдел и он будет участвовать в расследовании убийства их мужей это для них был как гром среди ясного неба. Хотя может это всё мне показалось, и я драматизирую неуважение ко мне, которое я увидел на лицах этой публики». Пока говорил Ясон, Виталий краем глаза видел, как тень обиды опускается на лицо опера Чурсина, он всё больше становился похожим на ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. Из жизненного опыта Тур знал, что для посредственности появление нового толкового работника всегда было страшным потрясением, вот и сейчас он без удовольствия наблюдал как Ясон наживает себе смертельного врага в лице своего напарника, а новичок между тем продолжал: «Не знаю, пригодится это или нет, но под лестницей я обнаружил закрытую дверь чёрного входа, которая выходила на другую улицу. Хочется отметить, что всё то о чём я говорил плод совместных наблюдений с моим напарником, который на первом для меня вызове делился со мной своим опытом». Лицо Чурсина прояснилось, плечи расправились, и он уже не был похож на обиженного мальчугана, теперь он напоминал двоечника, списавшего диктант у соседа и получившего долгожданную тройку. Лёва спокойно сидевший в начале совещания, теперь беспокойно ёрзал на стуле и вертел головой, Туру даже показалось, что ему срочно надо в туалет, но как потом оказалось он был переполнен информацией, что она как разбухшие дрожжи распирала его изнутри и боялся, что может вскоре лопнуть. С горящими глазами, всматриваясь в коллег, словно хотел определить по их реакции насколько они поражены его талантом криминалиста, он сказал: «Сначала хочу поблагодарить Феликса за его оперативно представленные мне пули из тел убитых, потому что благодаря этому я определил, что все убийства совершены из одного пистолета». Он замолчал, чтобы насладиться впечатлением, какое произвела его информация на окружающих, присутствующие не кричали «Ура» и не подбрасывали шапки, а молча смотрели на него. Энтузиазм у Лёвы слегка поубавился, и он продолжил: «Эмиль Каневский с водителем и четыре человека с Брестской улицы убиты из пистолета, найденного в квартире Вилена Сазонова. Пули и гильзы, найденные на месте убийств, соответствуют пистолету Марголина МЦМ калибра 5,6 мм. Но все выстрелы в доме на Брестской крепости были произведены из пистолета без глушителя, и как я его ни искал нигде не нашёл, зато в доме Вилена Сазонова находился целый арсенал оружия, кроме мелкашки СМ-2 и охотничьих ружей разного калибра там был даже мощный арбалет. Я воспроизвёл у себя в лаборатории реконструкцию убийств и пришёл к одному и тому же выводу Вилен Сазонов во время игры в шахматы встал, выстрелил в своего соперника в голову, потом в двух других, сидящих рядом за другим столом. Может он увидел, что кто-то жульничает в игре и так среагировал на обман? Лёва пошутил, но поняв, что шутка не получилась, смущённо откашлялся и продолжил, покончив с тремя соседями, он пошёл в свою квартиру и начал писать заявление прокурору, но потом передумал и пустил себе пулю в висок. Характерно, что именно Вилен Сазонов был инициатором того, чтобы женщины не присутствовали во время их мини турнира по шахматам и игра проходила в полной тишине. Я успел сделать сравнительный анализ почерка этого Сазонова и могу ответить со всей ответственностью, что неоконченное заявление писал он, в папке все результаты экспертиз по этому делу, работал всю ночь, не смыкая глаз».
Очередную шутку Лёвы Тур пропустил мимо ушей и обратился ко всем присутствующим с вопросом: «Среди присутствующих есть, кто сомневается в виновности Сазонова? Хотя все улики не в его пользу, и если есть, то пусть аргументирует свою позицию». Он обвёл всех взглядом и увидел, что только Ясон неуверенно тянет руку, Тур кивнул головой, показывая, что тот может высказаться, а Ясон сказал очень просто: «Мотив, мне непонятен мотив этих убийств, ясно, когда он застрелил застройщика и его водителя Сазонов защищал свой дом от сноса, но зачем надо было убивать соседей, с которыми бок о бок прожили много лет, а потом стреляться самому, мне что-то не верится в приступ необоснованной ярости, тем более что Сазонов не был клиентом ПНД».
Неожиданно дверь кабинета открылась и на пороге появилась пожилая худощавая женщина с короткими седыми волосами, брючном костюме и решительным лицом, по которому было ясно что она пришла на войну, за ней виновато улыбаясь стоял Жора Сарян, всем своим видом говоря: «А что я могу сделать?» Тур вежливо, но твёрдо попросил посетительницу подождать в коридоре, так как они уже заканчивают совещание, и он будет в полном её распоряжении. Женщина со злостью выдохнула воздух и с силой хлопнула дверью, когда она выдыхала, то всем присутствующим показалось, что у неё из ноздрей пошёл дым, как у Змея Горыныча во время боя с Иваном-дураком, подчинённые с сочувствием посмотрели на Тура, ему предстояло нелёгкое испытание и они ему не завидовали. Когда получив задание каждый из членов команды выходил из кабинета, то проходя мимо этой женщины у него возникало желание осенить себя крестным знамением, а потом пойти к бабке, чтобы снять проклятие. Эта дама так смотрела на проходивших мимо неё полицейских, как смотрит боевой генерал после перепоя на парад солдат стройбата, марширующих мимо него с лопатами наперевес. Последним из кабинета выходил Феликс, для которого в отличии от других эта дама показалась забавной, он любил бунтарские натуры, поэтому еле сдержался чтобы не спросить: «Мадам, а что вы сегодня делаете вечером» и улыбнулся, представив её ответ: «Не твоё дело козёл старый». Увидев, что в кабинете кроме Тура никого нет, женщина влетела туда и остановилась, гипнотизируя взглядом сидящего на месте начальника Виталия, по мнению дамы под её взглядом этот полицейский должен был принять позу эмбриона и позвать маму на помощь. Но Тур спокойно смотрел и думал, что эта мадам очень похожа на террористку-лесбиянку, работающую в ветлечебнице, любимым занятием которой является кастрация животных. Женщина, поняв, что не произвела должного впечатления на этого мента, заговорила очень громко низким голосом, какой свойственен курящим представительницам прекрасного пола: «Я Муза Львовна Кутузова, наверно слышали и пришла я сюда, чтобы требовать от властей беспристрастного проведения следствия по раскрытию убийств по улице Брестской. Мне известна основная версия, будто бы Вилен Сазонов застрелил всех, а потом покончил с собой. Так вот это полная чушь, я знаю этого человека давно, как облупленного и он не мог пойти на убийство, тем более убийство своих друзей с которыми жил в этом доме ещё со времён СССР. Это все известные в прошлом люди, ушедшие на заслуженный отдых, но сохранившие влиятельных друзей, которые сделают всё, чтобы заставить вас докопаться до истины. Тур понимал, что надо дать ей выговориться и терпеливо слушал нравоучения бывшего лидера комсомольцев города, он очень хорошо помнил её молодую, деятельную и верящую в светлые идеалы коммунизма. Муза Львовна носилась по городу организуя сборы макулатуры и металлолома и различные фестивали политической песни, на митингах клеймила империалистов, которые постоянно угрожали миру, громче всех кричала: «Ура!» на демонстрациях и комсомольских тусовках. Она так была захвачена общественной работой, что на личную жизнь не оставалось времени, правда случались быстротечные романы, но они продолжались так быстро, что даже не запоминались, времени не хватало ни для создания семьи, ни для отношений. Когда развалился СССР, на время угомонилась, но поняв, что без борьбы не может, Муза с головой ушла в борьбу со всеми подряд, кто не любил красных флагов. Вместе с бывшим секретарём райкома Густавом Пельшем она курировала выпуск прокоммунистической газеты «Красный курорт» и участвовала в организации различных митингов, на которых присутствовали в основном пенсионеры, которым было нечего делать дома. Люди давно уже перестали верить в светлое будущее, им нужно было безбедное настоящее, поэтому чтобы завлечь народ на свои тусовки, они выдавали пришедшим сухие пайки, состоящие в основном из просроченных продуктов, и со стороны все эти мероприятия выглядели как раздача продовольствия бедствующим пенсионерам под красным флагом КПРФ. И сейчас, слушая вполуха Музу Львовну, Тур думал сколько ресурсов и времени было потрачено на строительство коммунизма к которому у большинства людей было отношение как к изображению святого на иконе вроде бы он существует, но никто его не видел. Когда Тур почувствовал, что первый запал у посетительницы прошёл он мягко сказал: «Муза Львовна, я не начальник РОВД, а глава убойного отдела, Гудов сейчас доставлен в больницу с приступом гипертонии, потому что погибший Дамир Тулеев был его старым другом. Следствие только в начале пути и никакой официальной версии у нас пока нет, вы женщина авторитетная, поэтому я хочу вас попросить, чтобы вы убедили ваших соседей не оказывать давление на следствие, а мы сделаем всё что требуется от нас». Слова Виталия и уважительный тон сделали своё дело, взгляд Музы слегка померк и перестал посылать молнии, плечи её поникли, она опустила голову и теперь превратилась в одинокую пожилую женщину, которая не может долго заснуть в своей огромной квартире и от тех мыслей, которые лезут в голову, в это время она часто плачет от своего бессилия перед временем, потому что его нельзя повернуть вспять. Потом она начинала мечтать о том, что, если бы начать всё сначала сколько бы у неё было ребятишек, какой бы был муж и только после этого засыпала на своей узкой кровати, сделанной по заказу на одного человека, который уже не собирается делить с кем-либо своё ложе.
Туру стало очень жаль эту женщину, которая подняв на него грустные глаза сказала: «Вы знаете, как тяжело терять на старости лет друзей, мы жили там как одна семья и теперь это бабье царство, потому что Геворг Кагосян уезжает с женой жить к сыну в Армению, они сломались первые. Я думаю, что и остальные скоро разъедутся, мне вот только ехать некуда, разве только на кладбище. Она встала и шаркающей походкой направилась к двери, а Тур подумал, что какой бы не была сильная и неординарная личность это всё равно человек, которому присуще все человеческие качества и с которыми он ничего поделать не может. Не успев оправиться от визита Музы Львовны, как зазвонил телефон, и секретарь из управления сообщил, что сейчас с Виталием будет говорить главный полицейский города. Тур понял, что только стоит сесть в кресло начальника РОВД, как сразу переносишься в другой мир, мир телефонных звонков, различных директив, согласований и межведомственных интриг на которые у него аллергия. Глава управления голосом, каким Юрий Левитан объявил всему миру о взятии Рейхстага, сообщил что руководство знает о болезни Гудова, и чтобы не отвлекать начальника убойного отдела от расследования трагедии на Брестские улицы присылает в райотдел Руфляева Григория Фёдоровича, который временно заменит Гудова, ещё большой начальник выразил уверенность, что дело, которое вызвало большой общественный резонанс, вскоре будет закрыто и пресса, которая беснуется наконец-то заткнётся. Виталий коротко ответил: «Так точно» и положил трубку; когда он услышал о беснующийся прессе от генерала то улыбнулся, вспомнив старую историю, из-за которой глава Управления возненавидел писак. Не так давно какой-то папарацци сфотографировал его, жарящего шашлыки на пикнике за городом цветные семейные трусы до колен, огромный живот нависающий над нижней частью тела и красная от выпитого физиономия, всё это сопровождала красноречивая подпись «генерал на привале». С тех пор иначе как «суки проклятые» он не называл представителей СМИ и во время общения с ними еле сдерживался, чтобы не сорваться в «штопор» и не высказать им всё, что он о них думает.