А он ее мужем.
Но не говорить же это Ломбарду, ведь тогда можно сразу выложить, что на остров его заманил судья, дабы покарать за смерть несчастных туземцев, и что эта вселенная плод выдумки королевы детектива.
То ли Ариадны Оливер, то ли Агаты Кристи.
А она сама пришла из параллельной вселенной.
Ломбард, посмотрев на ее руку, промолвил:
Мне показалось, что я увидел полоску от обручального кольца. Но, наверное, я ошибся
Нина, быстро спрятав руки под сумочкой, ответила:
Кольцо было, но не обручальное, а доставшееся в наследство от моей покойной матушки. Увы, не так давно мне пришлось его заложить. Поэтому я с радостью приняла предложение нового места на
Она запнулась.
у одной обеспеченной четы.
Кивнув, Ломбард ответил:
Понимаю, мисс Клейторн. Что же, я еду не в Плимут, как, вероятно, вы, а до Оукбриджа, это одна из промежуточных станций. А оттуда до Стилкхэвена. А это уже самое побережье, и оттуда рукой подать до острова.
Нина закрыла глаза. Ну да, так и есть он ехал туда! Как и мисс Брент, как и Блор-Дэвис.
Как и судья Уоргрейв.
Как и она сама.
А на какой остров? спросила она, и Ломбард, снова усмехнувшись, ответил:
На остров Альбатросов. Вы наверняка о нем читали в газетах.
Нина на мгновение прикрыла глаза, мысли ее напряженно работали. Итак, сомнений быть не могло, в этой вселенной никто не слышал о Негритянском острове, зато тут имелся аналогичный ему остров Альбатросов.
Выходит, тогда это были никакие не «десять негритят», а «десять альбатросов»?
Кажется, читала, но не могу точно сказать произнесла осторожно Нина, а Ломбард продекламировал:
«Десять альбатросов слетелись пообедать, один вдруг поперхнулся, и их осталось девять». Что, неужели никогда не слышали? Это же каждый ребенок с детства знает!
Нина, поняв, что да, в этой вселенной никакие не негритята, а альбатросы, заявила:
Вы забываете, что я выросла в другой стране.
Ломбард, снова пристально взглянув на нее, сказал:
Да, вы правы, извините. Я как-то об этом не подумал. Так вы в Плимут?
В этот момент, к счастью, появился контролер, и Нина, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, поднялась с жесткого сиденья, от которого у нее затекла спина, и вышла в тамбур.
Глядя в окно, за которым мелькали дома, деревья, мосты и машины, она задумалась. А затем вынула из сумочки письмо, которое было адресовано Вере Клейторн и которое Нина забрала у нее потому что настоящая Вера Клейторн была мертва.
Кем-то убита.
Его содержание она знала наизусть, и теперь Нина понимала, отчего возникла путаница с названием острова. Верхняя часть письма, на которой значился адрес отправителя, а также запечатлены первые строчки послания, была залита водой из опрокинутого бокала: то ли самой Верой, то ли ее убийцей.
Поэтому-то она и не смогла прочесть название острова, который был не Негритянский, а Альбатросов.
«рекомендовали нам вас как опытную и крайне ответственную няню, которая и необходима для нашего, увы, капризного малыша. Именно такая помощница, как Вы, нужна моей жене и мне, поэтому просим вас как можно скорее прибыть к нам на остров. Билет на восьмое августа на скорый на Плимут с Паддингтона в 12:40 прилагаю, как и пять однофунтовых купюр на текущие расходы. Искренне Ваш, Eu. R. Dudd».
Нина отлично помнила: когда, покинув свой уютный особнячок с двумя львами перед входом, где располагалась букинистическая лавка «Книжный ковчег», которой заведовали она и Женя, и где в тайной комнате на втором этаже, между лестницей и кухней со старинными тикающими часами, имелась скрытая книжной полкой тайная комната, а за ней дверь, ее дверь, темно-синяя, лакированная, с ручкой в виде разинутой пасти льва, ее литературный портал, она, начав свое новое путешествие, миновав холодную тьму, вдруг вышла в узкой, грязной ванной комнате, в которой неприятно пахло хлоркой и шумел неисправный бачок унитаза.
Где именно она окажется, попав в новую литературную вселенную, Нина никогда заранее не знала, зачастую места оказывались самыми странными, и в этот раз она, похоже, вдруг очутилась в чьей-то квартире или, судя по всему, дешевом отеле, или пансионе.
Тут жила, судя по засаленному халату, нескольким расческам и паре поношенных дамских туфель, женщина.
Осмотревшись в ванной, Нина осторожно подошла к двери, которая вела в комнату, и прислушалась. До нее донеслись приглушенные звуки там кто-то был.
Ну да, если она вдруг появится из чужой ванной, примерно, как в стихотворении Маршака «Мойдодыр», то вызовет тем самым панику и привлечет к себе ненужное внимание.
Поэтому, склонившись к замочной скважине, Нина попыталась провести рекогносцировку на местности.
То, чему она стала невольной свидетельницей, навсегда врезалось ей в память. Она увидела, как облаченный в темный плащ и шляпу субъект, с большой долей вероятности, мужчина, ни лица, ни даже фигуры которого она увидеть не могла, взгромоздившись на стул, стоявший посреди комнаты, просовывает в петлю, что свешивалась с одинокого крюка с потолка, то ли находившуюся без сознания, то ли уже мертвую молодую женщину.
А затем этот некто проворно затягивает на шее несчастной узел и отпускает тело, которое с легким шелестом свешивается вниз.
Все происходило считаные доли секунды, так что Нина сначала не смогла поверить тому, что увидела. А когда поняла и осознала, то было поздно несчастная уже качалась в петле, не выказывая ни малейших признаков жизни, а мужчина, проворно спрыгнув со стула, перевернул его и положил его женщине прямо под ноги, как будто это она сама встала на него и, сунув голову в петлю, оттолкнула.
Уже немного придя в себя от шока, Нина рванула на себя дверь ванной, желая ворваться в комнату, чтобы помочь несчастной, которую, быть может, можно было еще реанимировать, однако дверь не открывалась.
Пока Нина возилась с ручкой, убийца, сделав свое черное дело, уже покинул комнату через входную дверь. Бросив бесполезное занятие, Нина снова припала к замочной скважине и увидела, как он удаляется, осторожно закрывая за собой дверь затянутой в перчатку рукой. А при этом на другой руке, уже без перчатки, которую он только что стянул, девушка заметила перстень-печатку с перевернутой восьмеркой, математическим символом бесконечности.
Убийца исчез, а Нина, оглушенная увиденным, опустилась на пол. Похожий перстень с точно таким же знаком бесконечности она уже видела у изворотливого убийцы во время своих прошлых литературных приключений.
Только тот убийца был, без сомнений, теперь мертв и никак не мог творить бесчинства в другой литературной вселенной.
А вот перстень с перевернутой восьмеркой, похоже, продолжал преследовать ее.
Нина снова рванула дверь на себя, и та наконец поддалась оказалось, что ручку надо было повернуть, а не тянуть на себя. Она подбежала к повешенной женщине, поставила валявшийся на боку стул, вскарабкалась на него и попыталась вынуть несчастную из петли.
И тут заметила у нее лиловые кровоподтеки шея несчастной была сломана, и она умерла еще до того, как тот, кто, вероятно, задушил ее, засунул ее голову в петлю, создавая видимость самоубийства.
Понимая, что вынуть жертву из петли не получится, Нина спрыгнула со стула и бросилась к секретеру, на котором валялись вперемежку бумаги. Она искала нож или ножницы, однако ей попались только маникюрные ножнички, которые были абсолютно бесполезны.
Взгляд Нины при этом упал на бювар, на котором в лужице воды из опрокинутого бокала лежало явно недавно распечатанное письмо, а также железнодорожный билет и пять однофунтовых купюр. Пробежав письмо глазами, Нина задумалась, а потом отыскала в корзине для бумаг надорванный конверт, на котором красовался лейбл лондонского агентства по найму персонала и было напечатано: «До востребования мисс Вере Клейторн, Сент-Олбанс, Хартфордшир». Имелось и краткое послание от этого самого агентства, которое извещало мисс Клейторн о том, что ее услугами заинтересовалась чета крайне перспективных клиентов и что ей пересылается их приглашение, а также сопровождающие документы и деньги.
Конверт аккуратно спланировал на пол, потому что Нина выронила его от осознания того, что повешенная женщина была Вера Клейторн, десятый «негритенок». Да, ее жизнь, по задумке Агаты Кристи, действительно должна была завершиться в петле: на Негритянском острове, после смерти всех прочих жертв.
И после того как Вера застрелила Ломбарда, полагая, что преступник это он, не ведая, что якобы убитый ранее судья Уоргрейв на самом деле жив и только инсценировал свою кончину, дабы, выйдя из игры и считаясь трупом, иметь возможность беспрепятственно перемещаться по особняку и совершать очередные убийства.
Однако в литературной вселенной Вера умерла не в самом финале визита на Негритянский остров, а еще до поездки туда.
План последующих действий созрел за считаные мгновения. Веру уже спасти было нельзя, ее убийца ушел и отыскать его представлялось делом безнадежным. Кроме того, что это был мужчина с перстнем-печаткой со знаком математической бесконечности, Нина о нем ровным счетом ничего не знала.
Абсолютно ничего.
А вот некто, подписавшийся как Eu. R. Dudd, приглашал Веру Клейторн к себе на остров и даже прилагал билет и пять фунтов на текущие расходы.
Какой, однако, добрый и щедрый убийца!
Воскресить Веру было нельзя, хотя, если хорошенько подумать, очень даже можно: Нина поняла, что займет место Веры Клейторн, отправившись на остров по приглашению.
Никакое семейство с избалованным малышом ждать ее там не будет, это все ловушка, поэтому разоблачения опасаться не стоило.
А убийца, который поймет, что она не настоящая Вера Клейторн, вряд ли заявит претензии.
Если вообще поймет.
Конечно, не исключено, что он попытается убить ее, но дело в том, что он и так звал всех на остров, чтобы уничтожить их всех. Она будет начеку с самого начала, и ее преимущество в том, что она знает, кто убийца.
Или все же нет?
Тем более, по задумке судьи, который должен был оказаться убийцей, уничтожавшим «негритят», Вера Клейторн, вина которой представлялась ему отчего-то наиболее тяжелой, должна была погибнуть последней. Ну, или предпоследней, если бы не она застрелила Ломбарда, оказавшись проворнее, а он ее.
В любом случае убийца, действовавший по своим педантичным маньяческим представлениям, в массе своей весьма и весьма строгим и спонтанных отклонений схемы и внезапной отсебятины не предусматривавшим, и, что важнее всего, в соответствии со считалочкой, должен был оставить ее на закуску, а не ликвидировать сразу.
Даже если и осознает, что она фальшивая Вера.
Во всяком случае, Нине хотелось так думать.
Очень хотелось.
Тем более что она за этим и прибыла сюда выяснить правду. Однако от этой мысли Нине стало тогда страшновато.
Среди вещей покойной Веры Клейторн она нашла немного денег, брать которые, однако, не стала (благо, что при подготовке к каждому литературному вояжу она заранее подбирала гардероб соответствующей эпохи, а также знакомилась с тогдашними обычаями, нравами и модами), а вот паспорт несчастной, которая мертвым грузом свисала с крюка в потолке, прихватила.
Он ей больше явно не понадобится.
С Верой Клейторн, которая ничуть не походила на Татьяну Друбич, Нина сходства не имела, однако, уже имея опыт в подобного рода делах, ногтем осторожно подцепила черно-белую фотографию Веры на паспорте и аккуратно отклеила ее.
На пустое место она, посетив фотографический салон, прикрепит свою собственную.
В чемодане несчастной Нина между страниц романа Ариадны Оливер «The Z.Y.X. Murders» обнаружила также пачку перевязанных лиловой ленточкой писем, просмотрев которые покраснела и отложила их в сторону. Это были любовные эпистолы той, что свисала с потолка. Вера строчила в свое время полные любви послания некому Хьюго Хэмилтону, тот отвечал ей в подобном же тоне до той поры, пока Клейторн не убила его племянника.
Того самого, который стоял между Хьюго и наследством с дворянским титулом.
Последнее послание от Хьюго, датированное 19 сентября позапрошлого (по местным меркам) 1934 года, было крайне сухое, извещавшее ее, что ничего общего с ней он иметь более не намерен, отсылает ей обратно все ее послания и больше не любит ее, а только ненавидит.
Хотя, судя по эмоциональности пусть и короткого, но емкого послания, мужчина определенно продолжал испытывать к Вере чувства.
Понимая, что эти послания или окажутся в руках полиции и коронера, который будет вести дело о кончине Веры, или, что хуже, попадут к хозяину этой сомнительной гостиницы или пансиона, который наверняка сначала перероет весь незамысловатый скарб покойной, прежде чем известить власти, Нина решила, что заберет письма с собой.
Потому что, как и паспорт, Вере, свисающей с потолка, они больше уже не понадобятся.
В чемодане Нина наткнулась на стопку детских вещей, но разве у Веры Клейторн были дети? Пока она размышляла над этим вопросом, в дверь комнаты вдруг постучали.
Нина, потерявшая счет времени, замерла.
Мисс, завтрак заканчивается через четверть часа! услышала она громкий женский голос.
Нина, прижав ко рту ладонь, произнесла:
Благодарю вас, но мне нездоровится. Я завтракать не буду.
Она надеялась, что ее акцента не заметили или не обратили на него внимания, потому что настоящая Вера Клейторн говорила на английском, конечно же, без оного.
Нина пролистала роман королевы детектива этой литературной вселенной, под обложкой которого она обнаружила любовные письма. Это была здешняя версия отлично знакомого ей романа Агаты Кристи «The A.B.C. Murders», который на русском назывался «Убийства в алфавитном порядке» одно из ее любимых произведений.
А здесь это были «Убийства в обратном алфавитном порядке».
Наконец, там же, в чемодане, под стопкой детских вещей, она обнаружила набор ножниц.
Обведя взором комнату Веры, Нина поняла, что делать ей здесь больше нечего.
Хотя нет, есть еще кое-что.
Взяв самые массивные ножницы, Нина снова взгромоздилась на стул и, стараясь не смотреть в распухшее лицо покойницы, попыталась перерезать веревку.
Конечно, она могла просто так удалиться, прихватив и паспорт, и приглашение, и билет, и даже любовные послания, но ей было жаль Веру Клейторн, место которой она намеревалась занять.
Пусть она и была преступницей и даже убийцей ребенка, но она же совершила это из-за любви. Впрочем, это ее не оправдывало.
Но и оставить Веру свисать с потолка, хотя поступить именно так и было бы наиболее разумно, Нина не могла.
Просто не могла.
Поэтому она намеревалась снять ее с крюка и уложить хотя бы на кровать. И накрыть одеялом, ведь Вера была в исподнем, а если ее обнаружат в петле, то комната, заполненная любопытными мужчинами, превратится в посмертное судилище.
Вернее, выставку смерти, экспонатом которого будет Вера.
Однако разрезать веревку даже большими ножницами оказалось проблематично, и Нина, понимая, что придется оставить все как есть, вздохнула. Похоже, надо было просто уносить ноги.
Едва она так подумала, как дверь номера, убийцей только прикрытая, вдруг внезапно распахнулась, и Нина увидела молодую румяную полноватую девицу в форме горничной, которая держала в руках стопку полотенец и наволочек.
Ой, мисс, извините, я думала, что вы на завтраке, вы ведь всегда в это время обычно начала она, глядя с порога на смятую кровать.
А потом, переведя взор чуть в сторону, увидела неприглядную картину: Веру Клейторн с распухшим лиловым лицом и вывалившимся языком, в одном исподнем, свисающую с потолка, и Нину, балансирующую рядом с ней на стуле, с большими ножницами в руке.
Горничная дико завопила, да так, что уши у Нины сразу заложило. Крик был такой, что мертвого разбудишь однако Вера продолжала свисать с потолка не шевелясь.
Понимая, что ситуация дурацкая, к тому же очень опасная, Нина, спрыгнув со стула, приблизилась к горничной, желая ее успокоить.
Вы не так все поняли, я подруга мисс Клейторн, я пришла к ней и обнаружила ее, поэтому решила снять
Горничная, на мгновение замолчав, уставилась на нее, и Нина ободряюще ей улыбнулась.
А затем взгляд горничной переместился на большие ножницы, которые Нина держала в руке, и девушка, бросив чистые полотенца и наволочки на пол, снова заверещала, причем сильнее, чем в первый раз, что с точки зрения законов физики было практически невозможно, и, повернувшись, метнулась прочь.
Понимая, что встречаться с полицией в ее планы ну никак не входит, Нина, быстро схватив одну из чистых наволочек, засунула туда все, чем успела поживиться в номере покойной Веры Клейторн, а затем вышла в коридор.