Двери соседних номеров открылись, показались пузатый господин в подтяжках и с пеной в пол-лица, пожилая сгорбленная дама в больших очках, анемичная дама в лимонно-желтом пеньюаре с янтарным мундштуком, в котором сизыми кольцами дымилась длинная сигарета, и молодой темнокожий мужчина тот выглянул из-за плеча женщины с мундштуком.
Крысу увидела, произнесла Нина, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее и убедительнее. Из водостока вылезла.
Дама в пеньюаре, хмыкнув, заявила, что вопли такие, как будто Джек-потрошитель вернулся и снова принялся за работу, захлопнула дверь, увлекаемая своим спутником. Мужчина в подтяжках, заявив, что в этом клоповнике водятся не только крысы, последовал ее примеру, а пожилая леди дребезжащим голосом заметила:
Но вы ведь не мисс Клейторн, так ведь?
Нину так и подмывало спросить, как зовут соседку, уж не мисс ли Марпл, однако времени на подобные светские беседы в коридоре третьесортного пансиона в Сент-Олбансе, графстве Хартфордшир, у нее не было.
Ничего не отвечая, Нина осмотрелась и не рискнула идти к центральной лестнице, куда и убежала застукавшая ее с телом Веры горничная.
Но в противоположном конце коридора имелась другая лестница, погрязнее и потемнее, видимо, для персонала, к ней-то Нина и направилась.
Вдогонку ей донеслось:
Но если вы не мисс Клейторн, то почему выходите из ее номера, мисс? И вообще, вы тут не живете! Я здесь обитаю уже шестой год и знаю всех постояльцев наперечет. Мисс, вы кто?
Вопрос был резонный действительно, кто? Была Нина Арбенина, а потом превратилась, хотя бы и неофициально, в Нину Дорн, а теперь, выходило, сделалась Верой Клейторн.
Убедившись, что на лестнице никого нет, Нина принялась спускаться вниз.
Мисс, я вас запомнила! У меня хоть и плохое зрение, но отличные очки. Вы откуда, мисс?
Этот вопрос был еще интереснее, чем предыдущий. Если быть точной, то из ванной комнаты. А если еще точнее: из параллельного мира.
Но скажи она это пожилой леди, та бы вряд ли ей поверила. Как вряд ли бы поверили этому занимательному факту полиция, коронер и судья, перед которым она бы оказалась за убийство Веры Клейторн: ведь горничная застукала ее с поличным.
И какой-нибудь местный Уоргрейв без зазрения совести приговорил бы ее к виселице ведь вздергивали на ней в Британии до семидесятых, кажется, годов.
Мисс, почему вы не отвечаете? Я с вами разговариваю!
Спустившись на первый этаж, Нина, слыша возбужденные голоса и топот, подождала пару минут, которые показались ей часами, а затем двинулась вперед по не менее грязному и темному коридорчику, который вел куда-то на свет.
Она попала в небольшой, обставленный претенциозно и крайне безвкусно, холл этого пансиона. Выглянув из-за угла, она увидела, как через распахнутую дверь в холл шагнул бравый полицейский, которого пузатый и усатый мужчина тотчас препроводил по центральной лестнице наверх.
Выждав еще несколько мгновений, Нина поспешно двинулась из темного коридорчика к входной двери.
На ее счастье, никого в холле не было наверняка все сбежались в комнату Веры, чем Нина и могла воспользоваться, дабы дать деру.
Она заметила сиротливо лежащую на конторке книжку в мягком переплете, перевернутую обложкой вверх: очередной роман Ариадны Оливер.
Ну да, в мирах по романам Агаты Кристи читали произведения Ариадны Оливер: смычка по литературной «кротовой норе» обеих вселенных. На мгновение задержавшись, Нина полюбопытствовала, какой же роман на этот раз.
Ага, «Убийственный бридж» наверняка здешняя версия романа «Карты на стол», в котором расследуется убийство во время покерной партии и преступником является один из четырех игроков. Своего рода прообраз «Десяти негритят»: убийство в закрытом помещении, совершенное одним из небольшого количества подозреваемых.
Причем каждый из этих подозреваемых был убийцей, и созвавший их на званый вечер хозяин дома, эксцентричный миллионер, наслаждался тем, что, зная об их оставшихся без наказания со стороны закона прегрешениях, демонстрировал подозреваемым свою над ними власть.
Неудивительно, что один из убийц опять прибег к оправдавшему свою действенность методу и нанес новый удар кинжалом в горло шантажиста.
Не такой ею любимый, как «Убийства в алфавитном порядке», но, как считала Нина, вполне крепкий и увлекательный детективный роман, с типичными для Агаты Кристи поворотами сюжета, где до самого конца непонятно, кто же главный злодей.
Кстати, так кто там оказался в итоге убийцей?
Все эти мысли промелькнули у Нины в голове в те доли секунды, которые потребовались ей, чтобы, вывернув из входной двери пансиона, оказаться на достаточно шумной, типично британской улице.
Она помнила, что, судя по конверту от фирмы по найму персонала, находилась в городке Сент-Олбансе в графстве Хартфордшир.
Занятно, что здесь, как она помнила, родился детский писатель из ее мира, Майкл Морпурго, автор «Маленького альбатроса». Знала бы, что сюда попадет, изучила бы топографию подробнее.
Заметив бегущих по направлению к ним трех полицейских в своих смешных объемных шлемах, Нина внутренне напряглась, а затем, понимая, что, хоть и облаченная по моде тридцатых (в отличие от своего первого литературного вояжа, когда она попала в «Братьях Карамазовых» в современной одежде, чем ввела в смущение и даже во искушение провинциального попика, попавшегося ей на пути), но с наволочкой в руке, к тому же забитой невесть чем, девушка, спрятав ношу за спину и попытавшись изобразить как можно достовернее на лице ужас, провозгласила, указывая другой рукой в сторону входа в пансионат:
Джентльмены, сюда! О, это ужас, просто настоящий ужас! Мне надо глотнуть свежего воздуха, иначе сознание потеряю!
Один из полицейских даже поблагодарил ее, явно приняв за постоялицу пансиона («Спасибо, мэм»), а другой на ходу спросил, где произошло убийство, и Нина охотно поведала, что на втором этаже («Вам нужна медицинская помощь, мэм?»).
Проводив взглядом вежливых британских полицейских, которые наверняка стали бы не столь любезными, если бы узнали, что главная подозреваемая находится у них перед носом, Нина, минуя большой указатель «К могиле Фрэнсиса Бэкона в церкви Святого Михаила», быстро зашагала прочь.
Философ Бэкон похоронен здесь? Какая, по сути, разница где, самое важное сейчас: сориентироваться, попасть на вокзал и оттуда уехать в Лондон, потому что легче всего затеряться именно в столице.
Вам нужна медицинская помощь, мэм? услышала Нина вопрос и, вздрогнув, стряхнула с себя накатившие воспоминания последних дней.
Перед ней стоял один из проводников, к счастью, не тот, который читал ей нотации.
Нет, нет, все хорошо. Все в полном порядке.
Проводник, тотчас потеряв к ней интерес, прошел мимо, а Нина посмотрела на пустой коридор. Если двинуться по нему и миновать второй класс, то она окажется в первом, где едет судья Уоргрейв.
Тот самый, который и пригласил своих жертв на Негритянский остров. Да нет же, как она теперь узнала: на остров Альбатросов.
Но почему, собственно, альбатросов?
Наверное, потому что в этой литературной вселенной в ходу считалочка не о десяти негритятах, а, как она поняла теперь, об альбатросах.
Как там продекламировал этот темноволосый синеглазый нахальный Ломбард, который так таращился на нее, будто хотел проглотить живьем, и которого Вера Клейторн должна на острове застрелить?
«Десять альбатросов слетелись пообедать, один вдруг поперхнулся, и их осталось девять».
Ну да, вот и очередное отличие литературной вселенной от самого романа: однажды сочинив его, автор больше не имел власти над выдуманным им миром, который развивался по своим собственным, невесть откуда взявшимся законам.
Но какие-то параллели прослеживались. Вере Клейторн не довелось отправиться на остров Альбатросов, вместо этого она стала жертвой убийства, оказавшись в петле.
И это был своего рода отголосок судьбы Веры Клейторн из романа Агаты Кристи там она тоже стала жертвой пусть и не убийства, но хитроумного и беспощадного преступника, который своими действиями довел ее до самоубийства.
Того самого, который сейчас, упиваясь своим интеллектом и наслаждаясь мыслями о предстоящей кровавой оргии, ехал в первом классе. Почитывая при этом роман Ариадны Оливер «Peril At Horse House». Тот самый, который в мире Нины написан Агатой Кристи и называется «Peril At End House».
Он наверняка бы убил Веру, если бы она не стала вешаться, а что было бы логичнее и практичнее, просто стала ждать помощи с материка, которая рано или поздно пришла бы.
Сама Нина так и поступила бы, да и с пожилым судьей, неизлечимо больным раком и находящимся не в лучшей физической форме, она бы в итоге справилась, тем более, в отличие от Веры, уже знала, кто на острове уничтожает одного «негритенка» за другим.
Ну, или, пользуясь реалиями этой литературной вселенной, одного альбатроса за другим.
И альбатросы, сменившие негритят, были вовсе не данью политкорректности, о которой в Британской империи года 1936-го никто и слышать не слыхивал, а просто тамошней топографической данностью.
Был остров Альбатросов, и все тут.
Мысли Нины вновь вернулись к судье Уоргрейву, который, как она представляла себе, в данный момент читал приобретенный в книжной лавке Паддингтонского вокзала роман Агаты Кристи «Загадка Хорс-хауса», являющийся местным вариантом «Загадки Энд-хауса».
Этот роман был очень даже неплох, хотя в нем Кристи впервые использовала криминально-литературный трюк, к которому позднее прибегала неоднократно: убийцей оказалась та, на которую якобы совершались ею же самой инсценированные покушения.
Ну да, подобное было потом, правда, десятилетия спустя, и в «Объявлено убийство», и в «Зеркало треснуло». Интересно, что убийцами, которые на первый взгляд являлись жертвами, во всех трех романах являлись женщины.
Почему Агата была так пристрастна к слабому полу и снисходительна к сильному? Как будто мужчины не могут прикидываться жертвами и инсценировать покушения на себя.
Как Нина уже успела заметить (а прибыв тогда без приключений в Лондон, благо что Сент-Олбанс располагался недалеко от него и поезда ходили бесперебойно, она если не первым, так вторым делом отправилась в самый большой книжный магазин), все романы Агаты Кристи в этом литературном мире были написаны Ариадной Оливер и носили иные, хоть часто похожие, названия.
По опыту предыдущих вояжей Нина знала, что это своего рода подсказка. Потому как она сама угодила в детектив, причем, вероятно, в такой, где, несмотря на то что убийца известен изначально, все было далеко не так, как на страницах книги.
Потому что если кто ей и мог помочь, так это создательница детективных литературных миров, частью одного из которых она, наверняка этого не подозревая, сама и являлась. Но Агату Кристи в этом мире никто не знал, а вот как обстояли дела с ее местным литературно-криминальным клоном Ариадной Оливер? Агата Кристи, как Нина знала, жила в Девоне, отлично зная те края, поэтому могла живописать их в той же самой «Загадке Энд-хауса» и «Десяти негритятах», действие которых и разворачивалось именно там.
Как и в некоторых других романах, к 1936 году еще не написанных.
А любительница яблок и эксцентричных причесок миссис Оливер, кажется, постоянно обитала в Лондоне.
Нина обратилась в издательство «Collins Crime Club», которое имелось и тут, а в ее мире издавало все романы королевы детектива, и, представившись немецкой журналисткой Ниной Дорн, осведомилась о возможности взять интервью у миссис Оливер.
Но оказалось, что миссис Оливер жила не в Лондоне и даже не в Девоне, где у нее в самом деле было поместье, а вообще вне пределов Британии в целях сбора материала для новых романов она два месяца тому назад укатила в Японию.
Далековато.
Поэтому пришлось действовать своими силами, но к этому Нина привыкла. И тогда она отправилась на поиски судьи Лоренса Уоргрейва, который уж точно к тому времени должен был сидеть в Лондоне.
Так и оказалось, и Нина два дня следила за ним, а потом наступило восьмое августа.
8.8. Нину как током ударило две восьмерки, знаки математической бесконечности: одна в ее мире, а другая в здешнем.
Как и перевернутая восьмерка на перстне убийцы Веры Клейторн.
Впрочем, Верой Клейторн была теперь она сама.
Мисс Клейторн! донеслось до нее, и Нина увидела Филиппа Ломбарда, также вышедшего в коридор.
Только вот его ей еще не хватало! А может, в самом деле не хватало?
Ну нет, не нужен ей никакой синеглазый Филипп, у нее есть ее Женя, и только ее, такой теплый, уютный и в пенсне.
Вы курите? спросил Ломбард, протягивая ей портсигар, Нина отрицательно качнула головой.
Это вагон для некурящих, мистер Ломбард, сказала она, и тот, чиркнув зажигалкой и затянувшись, усмехнулся.
Ну, пусть меня оштрафуют, я могу себе это позволить.
Если может, то отчего едет третьим классом?
Вам не кажется, что мы раньше с вами встречались, мисс Клейторн? произнес он, и Нина едва сдержала вздох. Ну да, провинциальный нахал клеится к барышне в поезде.
Причем незамысловатым способом.
Крайне незамысловатым.
Не кажется, отрезала она, желая одного: чтобы этот сердцеед, выбравший ее в жертвы, оставил ее наконец в покое.
А вот я отчего-то уверен, что да, заметил он, пуская дым через ноздри и походя при этом на дракона в человеческом обличье.
Но бывают ли синеглазые драконы?
А я вот уверена, что мы с вами увиделись в первый раз в жизни в вагоне только что! воскликнула девушка, и тут на ее счастье появился проводник, который тотчас обратился к Ломбарду, указав ему на то, что курить в этом вагоне нельзя.
Воспользовавшись заминкой, Нина приняла решение и двинулась вперед по коридору, чуть шатаясь от вагонной тряски. Миновав второй класс, она оказалась наконец в первом.
Шторки на стеклянных дверях некоторых купе первого класса были задернуты, однако в том, которое ей требовалось, к счастью, нет.
Его честь судья Уоргрейв, сидя в купе на кожаном сиденье один, спал голова свалилась на грудь, губы подрагивали.
Нина, обернувшись и убедившись, что никого ни с одной, ни с другой стороны нет, дернула дверную ручку.
Дверь, как и полагается оной в купе первого класса, отъехала без малейшего шума, и Нина, прикрыв ее за собой, быстро задернула шторку с одной стороны, чтобы не было видно, чем она занимается.
Ее взгляд был прикован к уже знакомому ей саквояжу, стоявшему на сиденье напротив того, на котором полулежал судья, на коленях которого покоился роман Ариадны Оливер «Peril At Horse House». Убедившись, что Уоргрейв, посапывая, крепко спит, Нина с бьющимся сердцем приблизилась к саквояжу и распахнула его.
Ей была нужна бутылочка из крепкого стекла особой формы, пачка сургуча и портативная пишущая машинка.
Джентльменский набор серийного убийцы.
Потому что если она их не найдет, то это будет плохо. Или, наоборот, хорошо?
Нина и сама этого не знала.
Комплект нижнего мужского белья. Это ее уж точно не интересовало. Темно-красная кожаная папка с газетными вырезками о каком-то пилоте и его самолете ну, это к делу отношения не имеет. Небольшая фарфоровая коробочка, в которой, как оказалась, покоилась бритва. Ну, это тоже, хотя бритва опасная такой можно запросто перерезать горло.
Но в «Десяти негритятах» никому из жертв горло не перерезали. Одному несчастному, правда, разрубили затылок топором, но такого инструмента в саквояже явно не было.
Но это в «Десяти негритятах», а как обстояли дела с «Десятью альбатросами»?
Еще одна коробочка, на этот раз металлическая. Теперь кое-что поинтереснее: шприц.
Мисс Брент, ее соседке по третьему классу, старой (ну ладно, не такой уж, но все же) ханже и поклоннице фашистских идей, впрыснули цианид именно шприцом. Правда, украденным у доктора, который должен был по роду службы возить с собой таковой, но в этот раз свой собственный шприц у судьи также имелся.
В романе он был умирающим от рака юристом на пенсии, который, понимая, что вот-вот отдаст концы, решил осуществить свою давнишнюю мечту.
И совершить идеальное убийство, причем не одно, а целых десять.
Нина помнила, что в романе судья, который на острове только разыграл свою смерть, то есть прикончил или довел до смерти всего лишь девять человек, не мог отказать себе в удовольствии убить все же именно десятерых, и поэтому в качестве последнего «негритенка» убрал с дороги некого Морриса, крайне сомнительного субъекта, который, помимо прочего, помог ему приобрести на подставное имя остров, а до этого промышлял наркотиками и пристрастил к ним дочь друзей судьи, которая от этого умерла, то есть он также подходил на роль жертвы.