« Я его слепила из того, что было,
а потом что было, то и полюбила-а-а,
а потом что было, то и полюбила -а-а!
Узелок завяжется, узелок развяжется,
а любовьона и есть,
только то, что, кажется»
Вслушиваясь в слова незатейливой песенки, Сергей задумчиво смотрел на летящую под машину дорогу, вспоминал, как завязался их с Ларисой узелок.
В тот незабываемый день заместитель командира лётного отряда проверял у Сергея технику пилотирования. Совсем недавно пересевший в левое пилотское кресло, он изрядно волновался, зная, что Юрий Захарович Ляш начальником слыл требовательным и придирчивым. Экипаж находился на своих рабочих местах, была десятиминутная готовность к полёту и Сергей, монотонно бубня в микрофон наголо'вного гарнитура, начитывал на магнитофон «чёрного ящика» информацию экипажу:
В случае отказа одного из двигателей до скорости двести двадцатьвзлёт прекращаем, бортмеханик устанавливает ноль тяги, применяем интенсивное торможение, при необходимостиаварийное. На скорости двести двадцать и болеевзлёт продолжаем. В случае вынужденной посадки используем площадку: азимут триста градусов, удаление шесть километров
И в это время в кабину вошла ОНА! Оборвав на полуфразе свой монолог, Сергей потрясенно замеруж не Ольга ли это?! Высокая, где-то под метр восемьдесят, необычайно стройная, и лицом и внешностью очень похожая на его бывшую жену, золотоволосая дива, беззвучно смеясь, смотрела на ошалевшего молодого командира корабля. Не расставаясь с белозубой улыбкой, она произнесла высоким мелодичным голосом:
Разрешите доложить, командир?
А он только и смог, что молча кивнуть.
На борту сорок восемь пассажиров, транзит до Братска двадцать три, питание и прохладительные напитки получены, бортпроводник Лариса Денисенко к полёту готова.
Сергей, наконец, пришел в себя:
Высота пять четыреста, время полёта два часа, завтракать будем после занятия эшелона
Давно в нашем «департаменте?» откровенно и внимательно разглядывая авиадевицу, поинтересовался Ляш, несмотря на солидный возраст, слывший сердцеедом и бабником.
Уже месяц.
А до этого?
А до этого: ин-яз пединститута, пять лет рабства в средней школе, затем полугодичные курсы бортпроводников.
Мужик-то есть? с грубоватой фамильярностью, на которую, по его разумению, он имел начальничье право, спросил Ляш.
Был, выгналаона уже не улыбалась.
А на хрена ж тогда замуж выходила? добродушно и нагловато посмеиваясь, дед Ляш задержал бывалый взгляд на соблазнительной груди стюардессы, и, надевая привязные ремни на свое короткое пухлое тело, резко изменил тему. Ну, хорош, ребята, балачка'ми заниматься, к запуску!
А Сергей только на эшелоне, собственно, и вернулся в нормальное рабочее состояние. До боли обостренно и неотвратимо, он всем своим существом, вдруг отчётливо понял: ВОТ ОНО, ВОТ!!! А всё, что было после ухода жены и до сегодняшнего днясуета, мрак, растрачивание и обкрадывание самого себя. Он ещё ни о чем не говорил с этой, нечаянно встретившейся женщиной, а каким-то непостижимым чутьем одинокого, битого жизнью мужчины, понял: их сердцам стучать рядом! Рядом и долго, может быть, до конца жизни.
И вот уже много дней так оно и есть: они рядом, они неразлучны, они не могут один без другого, их сердца переполнены взаимными чувствами.
Сколько ещё? Лариса первой нарушила затянувшееся молчание, вырвав Сергея из грёз воспоминаний.
Что сколько?
Ехать, интересуюсь, ещё долго?
Ты куда-то спешишь, Лар?
Нет, просто за последние сутки и налеталась, и наездилась, устала
Действительно, в воздухе целых восемь часов, шесть взлетов и посадок, это не шуткасогласился Сергей. Да ещё и корежило на всех высотах.
Особенно над Байкалом, Лариса зябко поёжилась. У меня из полсотни организмов в «Ригу слетало» больше половины, гигпакетов едва хватило.
Да, уж! Аромат в салоне после посадки был соответствующий, лучше бы мне через грузовой люк выйтипокачал головой Сергей. Бледно-зелёные лица пассажиров, измученных полетом в грозовом турбулентном небе, стояли перед глазами. А кстати, уважаемая, продолжил он нарочито-строго, что-то не припомню, чтобы я подписывал ваш отчёт о сегодняшнем рейсе?
Прекрасно сложенный бант крупных губ Ларисы раскрылся в ироничной улыбке:
Стоило ли? Замечаний, надеюсь, не было. А вашу, весьма незатейливую подпись, капитан, я изучила до мельчайших закорючек и могу воспроизводить с абсолютной точностью.
Вот, вотпроворчал Сергей. Придав голосу скрипучесть и занудливость, подражая командиру эскадрильи Тряскину, продолжил. Именно такначинается в экипаже панибратство, перерастающее затем в недисциплинированность и безответственность, граничащие с преступной халатностью, что крайне отрицательно влияет на безопасность полетов
Расслабьтесь, мой капитан, часто-часто помаргивая ресницами, Лариса придвинулась к нему, осторожно поцеловала в правый висок. Тем более, что мы наконец-то приехали, она показала рукой вперёд. Действительно, в обширной низине, заросшей пышно-зелёной тайгой, уже отчётливо вырисовывалась огромная синяя чаша Беклемишевского озера, прибрежные поляны полыхали жёлтым и рдяным цветом забайкальских лилий и маков.
Сергей загнал машину в заросли и густые кусты черемухи обняли её так, что и с близкого расстояния не увидеть. Подошли к озеру, под босыми ногами хрустел горячий чистый песок. Лёгкий ветерок гнал по воде мелкую рябь, сносил назойливую мошку. Противоположный берег качался в знойном мареве причудливой ломаной линией. Стояла первозданная тишь, в небе ни облачка, лишь встающее солнце палило все земное струящимися лучами.
На бронзовом теле Ларисы жёлтый купальникдве символические полоски. Они, эти полоски, должны были получше прикрыть то, что надлежит, да почти не в состояниитакие узкие. На Сергее, ещё больше прокаленном жгучим забайкальским солнышком, красные плавки. Издали смотреть, покажется, что ходит по берегу здоровенный парень нагишом, настолько сливается его пляжный наряд c загорелым телом.
Лариса опустила на глаза дымчатые очки, улеглась спиной на расстеленное покрывало. Раскинула руки, ноги свои длинные и стройные с блаженством вытянула. Сергей прилёг рядом, смежил веки.
Подремлем? попросила девушка, плотно приникая щекой к его крутому плечу.
Святое делоутомленно согласился он.
Долго лежали в сладостной истомной дрёме, не произнося ни слова. Наконец Сергей пробормотал хриплым с полусна голосом:
Уши'цу кушать хо'тца, а рыбку ловить не хо'тца
И кто же нам её пыма'ет? в тон ему поинтересовалась Лариса, сонно поднимая голову.
Сами, однако-сь! Сергей пружинисто, без помощи рук, вскочил. Из багажника машины на траву полетели: лодка в мешке, вёсла, насос-«лягушка», сети. Через полчаса все было готово к отплытию.
Вперёд, капитан?
Вперёд, стюардесса! Сергей взялся за боковой продольный фал с левой, Лариса с правой стороны надувной «Уфимки». Потащили лодку к озеру, в прохладную воду ворвались бегом, в вихре серебряных брызг.
Поплаваем чуток?
Поплаваем! Лариса гибко ушла под воду и вынырнула неожиданно далеко. В десяток взмахов Сергей настиг её. Долго барахтались: один гогоча, другая, визжа и звонко вскрикивая.
Взяв створ ориентиров через золотистую голову Ларисы, через куст черемухи на берегу и высокое дерево в лесу, Сергей энергично заработал вёслами, брызги с них густо оседали на узких плечах девушки.
Хватит, наверное, она опасливо оценила расстояние до песчаного яра.
Пойдём ещё с полверсты, Сергей мощными взмахами гнал суденышко в нужную точку водоема. Пе'лядь, она глубь уважает.
Заведя руки за спину и упёршись ими в корму, полулежа, обратив лицо к солнцу, Лариса засмотрелась. Бездонно-прозрачный купол неба, теплый ветерок, нежно ласкающий кожу, мелкие волны, целующие нос лодки, чувство наполненности прелестью дня и радостью того, что так легко дышать влажным воздухом, и, плавно покачиваясь в такт вёсельным гребкам, вольно плыть по синему безбрежью, что душа отдана и этому сказочному дню, и этому, сидящему напротив парню не последнего десяткавсе это вдруг вопрос у неё вызвало:
Тебе хорошо со мной, Серёжа?
Очень! ему вдруг вспомнилась звездная северная ночь, седой морозный иней на деревьях и те же самые слова, произнесенные Ингой. Усилием воли прогнал воспоминание и продолжая размеренно грести, спросил. А тебе?
Х-мусмехнулась Лариса мечтательно. Да я, кроме как с тобой, на подобное приключение никогда бы не решилась.
Почему?
А вот лопни сейчас эта резина, она шлёпнула ладонью по тугому горячему боку «Уфимки», мне ведь ни за что до берега не доплыть. А когда ты рядом, пусть лопается, не страшно. Ты сильный и надёжный, поэтому мне хорошо с тобой. Честно-причестно, Серёженька! глаза её лучились любовью.
Он качнул головой, снисходительно улыбнулся:
Смотрю на тебя иной раз, Лариска, ребенок, да и только
А это совсем не вредно, иногда в детство впадать! она хохотнула и, захватив горсть воды, брызнула на Сергея. Тот оставил вёсла, лодка по инерции прошла ещё несколько метров. Сергей поднял с ее дна два камня в связку, выбросил за борт и сидел молча, наблюдая за тем, как лодка, взяв ветер, медленно дрейфует к берегу, туго натягивая длинную верёвку «якоря». Потом достал из мешка сети, долго ввозился, выбирая из капроновых ячеек запавшие свинцовые грузила. К началу первой сети привязал буёк позаметнее и камень потяжелее к нижней тетиве, глянул на свою помощницу:
Меняемся?
Давай, с готовностью отозвалось Лариса и, придерживаясь за его широкие плечи, балансируя, осторожно перебралась на вёсельную банку.
Поднимай якорь помалу! скомандовал Сергей. Она выполнила сноровисто и быстро, на хлюпающее дно резинового судна опустила облепленные зелёными водорослями камни, потом взялась за вёсла.
Я первую по ветру поставлю, Ларис, не давай лодке вертеться, Сергей осторожно опустил в воду начальный ряж длиной сети-трехстенки и стал, не спеша, поплавок за поплавком, выдавать за борт всю снасть. На крайнем поплавке задержался, ловко и быстро привязал к верхней тетиве сети, начало тетивы той, что ещё находилась в лодке. На молчаливый вопрос Ларисы пояснил:
Эти две, «китайки», в связке на глубине поставим, на пелядь. Остальные ближе к берегу рассуем, на булу'са да на щуку. Добро?
Добро, капитан, она кивнула и легонько улыбнулась.
В лагерь вернулись часа через два. На волне синего озера, обозначая сети, подпрыгивали четыре бело-оранжевых пенопластовых буйка. А сами сети на шестиметровой глубине затаились: ловись, рыбка!
***
Костер догорел, малиновая россыпь углей подернулась сизым пеплом. Громада полной чистой луны зависла над далекими горами. Блик от неё через все озеро дорожкой серебряной пролёг. В тёмном небе, пробираясь сквозь звёздную чащу, метка космического корабля ползёт. А вон ещё один показался, идёт на встречнопересекающемся курсе. Впечатление такое, что столкнутся сейчас Не столкнулись, разошлись, лишь на мгновение слившись в одну точку.
Сергей оторвал взгляд от неба, на Ларису посмотрел. Она тоже эту волнующую космическую сцену наблюдала. Видела, как сошлись, чтобы тут же расстаться, две яркие звезды.
Притихла, нахохлилась девочка, лежа на спальнике и щеку ладонью подперев. Внапашку старенькую лётную куртку Сергея накинула, ворот спортивного костюма повыше застегнула: день истёк, ночь родилась, и с озёрного простора потянуло сырой прохладой.
Сети проверили ближе к вечеру: с десяток крупных зеленоватых булусов, столько же карасей золочёных, трёх серебряных широких пеля'док да пару пестрых щучек-травянок вынули из цепких ячеек, и теперь доспевающая уха щекочет ноздри крепким ароматом, дразнит молодой здоровый аппетит.
Ну что, по маленькой? Сергей извлёк из рюкзака бутылку армянского коньяка, вопросительно посмотрел на Ларису.
Подчинённых спаиваете, командир? спросила та с наигранным заискиванием.
Приходится, подыграл и он. Жизнь теперь такая
Две алюминиевые кружки глухо стукаются одна другую, терпкий коньяк обжигает горло.
Знаешь, Лар, Сергей отбросил в сторону объеденный карасиный позвонок. Мы с тобой, наверное, единственные, кто пятизвёздочный коньяк ухой закусывают.
Коньяк вообще-то ничем не закусывают, разве что фруктами или конфетами, назидательно пояснила она. Его согревают ладонями и пьют мелкими глотками из дорогого хрусталя, а отнюдь не из солдатских плошек.
Сергей ещё плеснул из бутылки:
Давай без гурманства и пуританства За сегодняшний прекрасный вечер, за ночной улов!
С огромным удовольствием! поддержала Лариса.
После ухи пили крепкий чай. Отставив кружку, Сергей поудобнее устроился на расстеленном старом тулупе, опустил голову на волнующе-тугое бедро девушки. Долго молчали: один сосредоточено покусывая травинку, другая оцепенело глядя на остывающие угли.
Серёжа, вдруг медленно произнесла Лариса. Никогда не спрашивала тебя, но не раз слышала от других: это правда, что твоя бывшая женагенеральская дочка?
Правда.
Красивая?
Очень. И главное, на тебя сильно похожа: рост, волосы, фигура, и даже чуть-чуть лицо, только глаза отличаются, у Ольги карие, а у тебя темно-серые Когда ты первый раз вошла в кабину, я, честно говоря, даже оторопел
Зря ты мне об этом рассказал, разочарованно проронила Лариса. Женщины не любят, когда их сравнивают.
Это, наверное, из той же оперы, когда вы начинаете люто ненавидеть друг дружку, если приходите куда-либо в одинаковых платьях, так? иронично поинтересовался он.
Все верно, уж так мы спроектированы А что касается похожести меня и Ольги, то я где-то читала, что после расставания с любимой женщиной, мужчина интуитивно стремится найти похожую на нее. Но вряд ли это твой случай, ты просто не можешь забыть жену и поэтому ищешь в каждой новой знакомой ее черты.
Возможно, возможнонегромко вымолвил Сергей, потом как-то потерянно добавил. А забыть ее я действительно не могу, это точно
Значит, сильно любил, как-то тоскливо произнесла Лариса.
И тут ты права, любил.
Возникла напряженная пауза, но Сергей понимал, что это не был конец разговора. Наконец, Лариса решилась:
Прости, что надоедаю, но почему вы расстались?
Он язвительно усмехнулся и обронил с сарказмом:
А я никудышным мужем оказался на поверку
Давай без самоуничижения, Серёжа, негромко, но твёрдо попросила она. Я тебе не верю, извини.
Он посерьезнел, трудно вздохнул:
Только не надо ничего придумывать, девочка Будь я таким, каким ты меня себе нарисовала, то не наломал бы в жизни столько дров И раз уж завёлся такой разговор, то хочу спросить: про генеральскую дочку тебе уже доложили, а про мою эвенкийскую невесту ты еще ничего не слышала?
Нет, оторопело вскинулась Лариса.
Значит, рано или поздно услышишь, в лётном отряде есть свои историки и летописцы, так что сообщат, можешь не сомневаться.
Ты шутишь, Сережа? Лариса склонилась, пытаясь в полутьме рассмотреть его лицо.
Этим не шутят! жестко отрезал он. Повторяю, несколько лет назад у меня была невеста и дело шло к свадьбе.
И почему же она не состоялась? Я не хочу, чтобы между нами была недосказанность.
Вот и я не хочу, именно из-за этой чертовой недосказанности мы расстались с Ольгой Не хватало еще тебя потерять.
Значит, тем более, расскажи! все настаивала Лариса.
Не сегодня! тоном, не терпящим возражения, возразил он. Узнаешь как-нибудь позжесейчас не та обстановкаи добавил, как-то обреченно. А насчет твоих фантазий относительно меня, так скажу: «Не сотвори себе кумира», это в Библии прописано.
Нет, нет! неожиданно горячо возразила Лариса. Ты просто совсем не знаешь себя!
Можно подумать, что ты меня знаешь.
Да, я тебя уже очень хорошо знаю! её голос зазвучал сокровенными нотками. С тобой чисто, светло, интересно, такого у меня ещё никогда не былоона вдруг ощутила какое-то незнакомое волнующее чувство, рожденное глубоко внутри себя. И особое счастье было в том, чтобы произносить заветные слова, выплёскивать из души горячие волны любви. Она с трогательной заботой поудобнее уложила его голову, целомудренно чмокнула в щеку. Сергей прикрыл веки, теснее прижался лицом к её упругой тёплой груди, услышал, как учащенно стучит сердце девушки и вдруг прочёл в себе такую невыразимую прелесть от этого взволнованного стука, от возбуждённого дыхания, от такого искреннего порыва её души, что неожиданно для самого себя почувствовал, как к глазам подступили непрошеные слёзы. А Лариса, словно испугавшись возникшей тишины, снова заговорила, быстро и горячо: