Ещё недавно весь мир для меня был мрачный, холодный, люди злые, жестокие, грубые И вдруг ты в капитанском кресле: «Разрешите доложить, командир?» а у самой ноги ватные Знаешь, я тебя с первого взгляда полюбила и по сей день нахожусь в таком состоянии, что выходить из него не хочется.
И что же это за состояние? деликатно осведомился он.
Словами не передать, Серёжа, нужно испытать самомупочему-то грустно пояснила Лариса и вдруг оживилась. А, впрочем, попробую: помнишь, как-то мы летели в Благовещенск на эшелоне пять семьсот?
Это когда я тебя из салона полюбоваться восходом позвал? легонько улыбнулся он.
Да, кивнула она. Оставила я стажерку Циклау'ри в салоне, вошла в кабину и словно в какой-то неведомый мир, окунулась. Пышными султанами высятся башни кучёвок. С одного боку они розовые, с другого ослепительно белые и будто живые, дышат, клубятся. Небо лазурно-фиолетовое, пронзительное, такого с земли не увидеть. В золотом ореоле всходит солнце, перепоясанное чёрными кушаками. Помнишь, мы даже сосчитали их?
Конечно помню, их было пять, это облака так миражили, подтвердил Сергей. А Лариса, все больше вдохновляясь, продолжала:
Самолёт мчится в этом прекрасном грозном великолепии. Скорость и какая-то ликующая, невесомая свобода, рождают чувство неистового восторга и счастьяона неожиданно оборвала свое откровение, словно застыдилась высокопарных слов. Потом спросила. Я, наверное, туманно объясняю?
Нет, нет, всё хорошо, я тебя понимаю, родная, продолжай, пожалуйста, проникновенно попросил Сергей, его глаза задумчиво светились под луной.
Потом мы подошли к рубежу начала снижения, ты выключил автопилот, отдал штурвал от себя и весь этот нереальный сказочный мир исчез за облаками. Но осталось навсегда ощущение какой-то надмирности, девственной чистоты, свежести, новизны, будто юность вернулась и не было в моей жизни столько грязи, обид, слез, унижений, разочарований Уж от кого, от кого, а от себя-то никак не ожидала подобных телячьих восторгов, а на ж тебе, даже возраст не помеха! Продолжается заоблачная сказка и чувство блаженства такое, что хочется лететь, лететь и до конца жизни с эшелона не снижаться! последние слова она произнесла почти торжественно.
Да ты поэтесса, дорогая стюардесса! обронил Сергей и усмехнулся своей невольной рифме. Значит, и ты уже вкусила этой сладкой отравынеба?
Моя сладкая отрава, это ты, Серёжа! Ты меня к жизни возродил. Одного понять не могу: как все то, что увидела в тебе я, не смогла рассмотреть Ольга? Может, просто не любила?
Этооставь! жестко отрубил Сергей, но она словно не услышала его.
Скажи, Серёжа, вот я для тебякто?
Ты? он помедлил, подыскивая ответ. Тымоя стюардесса!
Ну, стюардесса-то я, скажем, господина Сазонова, генерального директора акционерного общества «Забайкалавиа», возразила она. На хлеб он мне дает.
Что-то плоховато дает, с невеселой усмешкой буркнул Сергей. С января жалованья не видели.
И тем не менее
А вот хрен ему, этому Сазонову! грубо, зло и твёрдо проговорил Сергей, сам не понимая, почему злиться. Запомни, девочка, тымоя стюардесса и больше ничья!
Даже в темноте он увидел, как от улыбки просветлело её лицо.
Почему же тогда сватов не засылаешь? тон вопроса был шутливый, но Сергей чувствовал, что ответа ждёт серьезного. Он тоже усмехнулся, но усмешка получилась суровой:
Потому, что очень люблю тебя, Лар
Хочешь сказать, что законный бракмогила любви?
Именно.
Тогда настала пора задать прямой вопрос: не кажется ли тебе, что наш гражданский брак весьма затянулся? Как у нас все будет дальше, Сергей?
Он нашел её узкую горячую ладонь, приложил к лицу, поцеловал:
Когда-то я уже отвечал на подобный вопрос, а что из этого вышлоизвестно
Получается, обжегся на молоке, дуй на воду, так?
Что-то вроде этогорассеянно произнёс он и, помедлив, спросил. Ну, а твоя-то семья от чего распалась?
Это долгая и банальная история, тускло обронила Лариса.
Я готов её послушать.
Изволь, если хочешь. Только подживи костер, с ним как-то веселее.
Сергей поднялся, сгрёб веткой угли в кучу, они тотчас затеплились. Он положил на них несколько сучьев и первые робкие язычки пламени нехотя облизали хворост. Костер запылал, осветил небольшой круг, а тьма вокруг него сгустилась.
Сергей присел подле Ларисы, оперся спиной об удобно искривленный ствол берёзы. Девушка помолчала, собираясь с мыслями, отсвет костра сполохами освещал её опечаленное лицо. Потом заговорила, напряженно глядя в одну точку:
До восемнадцати лет я, как цветок в оранжерее росла. Поздняя и единственная дочьродители души во мне не чаяли, оберегали от всяческих бед и непонятно: правильно ли поступали? Может быть, нужно было пожестче воспитывать Семья у нас была дружная, все отношение строились на уважении, честности, любви. Потом институт. На третьем курсе познакомилась с Виктором, он на спортфаке учился. И втрескалась студентка Лариса Швецова, что называется, по уши! И было от чего: красив, строен, как молодой Бог, мастер спорта по баскетболу. Год встречались, потом свадьба, а вскоре и госэкзамены. Я распределилась в городскую школу, Виктор остался преподавать в институте. Два года отработала, ушла в декретный отпуск. Родился сын и все, вроде бы, шло хорошо, жили у моих родителей, площадь позволяла. Да только стала я примечать, что мой суженый все чаще поздно домой заявляется. И причины всегда обоснованные: то занимался с отстающей группой, то тренировал сборную института, то еще что-нибудь Дальше-больше: пить потихоньку начал, взял за привычку ночевать домой не приходить. Я кручусь, как заведенная: ребенок, ясли, школа, дом, магазины Мама помогает, чем может, папа к тому времени уже умер от рака, а моему спортсмену горя мало, живетвеселится. Постепенно меняться начал, звереть. Слово поперек скажешь, с кулаками набрасывается и зачастуюпри сыне, пугал его тем самым. И стала я все чаще задумываться: а в чем, собственно, оно выражается, мое пресловутое женское счастье? В том, что рядом циничный и грубый мужлан? В том, что может швырнуть в лицо свои грязные носки или трусыстирай! В том, что приползает пьянее грязи и еще требует ублажать ночами? Но утешала себя: это должно пройти, надо только потерпеть. И терпела из последних сил еще очень долго. Все о сыне думала, не о себе. Ленька подрастал, видел эти пьяные дебоши, и что самое страшноестал бояться отца. А потомитог. Приходят как-то раз ко мне возмущенные студентки-спортсменки из общежития и требуют: или я забираю пьяного вдрызг муженька, заснувшего в их комнате с какой-то там баскетболисткой, или они идут в деканат. И решила я, такое уже не прощается. Выгнала!
Где он теперь-то? мрачно спросил Сергей, когда молчание сделалось невыносимым.
Родители в Улан-Удэ забрали. Спился, деградировал окончательно. Где только не работал, отовсюду прогнали. И мне его больше не жалко. Столько сил положила, столько слез пролила. Лечила от запоев, в долги влезала такие, что моей и маминой зарплаты едва на хлеб хватало, а всепрахомона зябко передернула плечами, долго смотрела в сторону озера, где расходившийся к полуночи ветер гнал на берег шипящие волны, снова заговорила. Понимала, что не все такие как мой, но на мужиков обозлилась безумно. Решила твердо: на этом карьера жены закончена! И, наверное, так бы и жила сз и м о йв сердце, если бы не появился ты, Сергей Романов И именно ты должен принять решение. Я свое давно приняла: люблю тебя и пойду, куда позовешь. Так что думай, командир, да не особо затягивай. Лёнька мой все старше становится, а со взрослыми детьми ладить трудно. Ну, а еслиона внезапно осеклась.
Что, если? настороженно уточнил он.
Если ты просто решил поразвлечься и потом бросить меня, то лучше уйди. Я не обсе'вок в поле и должна как-то устраивать свою жизнь. А возьмешь в жены, не пожалеешь, сам знаешь, за одного битого двух небитых дают
Она напряженно ждала ответа, но, ничего не говоря, Сергей вдруг порывисто и властно привлек ее к себе, и они слились в неистовом обжигающем поцелуе. Неизвестно, сколько бы он длился, но Лариса вдруг отстранилась, резким движением, как разорвала, расстегнула молнию «олимпийки», обнажила пылающую страстью прекрасную грудь, обхватила Сергея горячими влекущими руками. И не в силах больше противиться взаимному чувству, они, не размыкая объятий, повалились наземь
Глава 6
Подходя к своему самолету, стоявшему на перроне Иркутского аэропорта, Сергей увидел, как к нему подкатил юркий коричневый «Пазик» и выскочивший из него грузчик стал сноровисто выгружать на асфальт плоские объемистые чемоданы, сплошь усеянные яркими наклейками.
Ну, Валера, иностранцев сегодня повезем, сказал Сергей.
Валерий Теплов, худенький высокий паренек, недавний выпускник летного училища, назначенный в экипаж Сергея вторым пилотом, по-гусиному вытянул шею, всмотрелся. Его глаза загорелись любопытствомне каждый день приходится перевозить иностранцев пилотам местных авиалиний.
Откуда знаете, командир?
Оттуда, кивнул на автобус Сергей. Видел ты хоть раз, чтобы твоему соотечественнику чемоданы прямо под люк подвозили?
Не понял? подвижное лицо второго пилота изобразило недоумение.
Чего тут непонятногоСергей невесело усмехнулся. Нашего российского горемыку-пассажира доставляют на «скотовозе» и чемоданчик свой на маломагистральных рейсах он грузит сам.
В это время из автобуса стали выходить люди. Первой сошла полная темноволосая женщина средних лет в синей аэрофлотовской униформе, на лацкане ее пиджака висела визитка работника отдела авиаперевозок. За ней спустился коренастый парень в джинсах и сетчатой тенниске, вслед за ним пожилой седовласый мужчина среднего телосложения, с аккуратной седой бородкой и усами, одетый посолиднее. Сергею бросилось в глаза, что оба они были покрыты каким-то странным, ярко-красным загаром.
Завидев приближающихся пилотов, сопровождающая расправила свернутые трубкой бумаги.
Иди, принимай, подтолкнул Сергей второго пилота. Расписываясь в ведомости, тот не преминул поинтересоваться:
Что за народ?
Американцы, коротко пояснила женщина и отошла.
Услышав, что разговор идет о них, иностранцы обернулись и почти в голос поприветствовали по-русски:
Здравствуйте.
Доброе утро, Сергей и Валерий поочередно пожали им руки. Пожилой, присмотревшись к пилотам, сказал:
Мы весьма рады познакомиться с вами. Меня зову Алекс Рассухин, а это мой сын Бретт, он указал на парня, который, храня на лице флегматичное выражение, неторопливо мял зубами жевательную резинку. Мы прилетели из Америки, наш дом в городе Спаркс, штат Невада.
Улыбаясь, Сергей вслушивался в речь американца. Его русский был неплохим, только произносимые фразы звучала излишне твердо и как-то по-словарному.
Мы тоже рады познакомиться, меня зовут Сергей, я командир корабля, а этомой экипаж, он по порядку представил свою команду, собравшуюся под центропланом самолета. Второй пилот Валерий, бортинженер Игорь, стюардесса Наташа.
О-о-о, бьютифулл! закивал Алекс и тут же поправился. Я хотел говорить: это великолепно, молодой кэптейн, молодой экипаж Когда мы летели из Кэбэровск на «Туполефф», там тоже был весьма молодой экипаж.
Неплохо говорите по-русски, счел необходимым похвалить Сергей.
Это немудрено, ведь Россияродина наших предков.
Вот даже как! удивился Сергей, а словоохотливый американец продолжал:
Скажите, кэптейн, вам знаком город Горноозерск?
Еще бы! Мы ведь в нем живем.
О-о-о, протянул Алекс, еще более заинтересованно всматриваясь в лица пилотов. А ведь цель нашего длинного путешествия именно Горноозерск.
Вы хотели сказатьдлительного, поправил Сергей, и, чуть поколебавшись, уточнил. И чем это наш провинциальный городишко вас так заинтересовал, если не секрет?
О, нет, нет! горячо зажестикулировал Алекс. Никакой секрет нет, но если рассказать, то нужно брать много время Речь идет о нашей большой семье.
Его, думаю, у нас будет предостаточно, Сергей повел вокруг рукой: на обширную парковочную площадь, на территорию аэровокзала, на взлетно-посадочную полосу огромными белёсыми языками наползал с Ангары плотный приземный туман. Этим объяснялось то, что до сих пор не привезли основную массу пассажиров, летящих до Горноозерска. С американцами явно поторопились, вылет, судя по всему, задерживался. Свистящий звук турбин Як-сорокового, ушедшего на второй круг, подтвердил догадку Сергея. Он глянул на второго пилота:
А ну-ка, Валера, послушай метеоканал.
Понял! тот исчез в кабине, вскоре вернулся и доложил. Командир, видимость в Иркутске менее ста, кажется приехали
Я это понял, когда услышал, что «Ячок» на запасной потянул, досадливо проговорил Сергей. Глядя на его озабоченное лицо, Алекс предупредительно и участливо спросил:
Есть проблемы, кэптейн?
К сожалению, да, пояснил тот. Сильный туман, вылет будет задерживаться.
Это некстати, огорчился американец. Виза всего на три дней, а дел слишками много
Ничего не поделаешь, с сожалеющей улыбкой развел руками пилот и шутя добавил. Самолетом нас управлять научили, а погодойувы Зато теперь есть время послушать вашу семейную сагу, прошу на борт, он сделал приглашающий жест.
В салоне расселись на первых рядах кресел. Алекс несколько минут собирался с мыслями, наконец, заговорил и экипаж услышал невеселую историю, рассказанную ровным бесстрастным голосом, а своим документальным содержанием весьма напоминающее сухую публицистическую статью.
Дед мистера Рассухина по материнской линии, Андрей Дадукалов, был уроженцем Воронежской губернии. Получив высшее образование в ветеринарном институте, он прошел путь от рядового служащего до заведующего лабораторией. Много работал над выведением новых вакцин против чумы животных, принимал непосредственное участие в борьбе с эпидемиями, как на территории России, так и за рубежом, куда его направляло царское правительство. Много лет он прожил в Северном Китае и в Монголии.
В свое время доктор Дадукалов женился на дочери русского полковника, Надежде По'лодовой, в семье родились две девочки: Алла и Галина. Мать мистера РассухинаАлла. Случилось так, что обе дочери Дадукаловых были отправлены родителями на учебу в Америку, где впоследствии обзавелись семьями и остались жить. Через несколько лет после революции в России Дадукалов, проживающий в то время в Китае, по просьбе Советского правительства вернулся на родину и приступил к прежней работе. Но вскоре был арестован без предъявления каких-либо обвинений. Больше жена его не видела. Она сделала множество запросов в различные советские инстанции, но ответа не получила. И лишь много месяцев спустя, после ареста мужа, ей передали записку, написанную его рукой. Дадукалов сообщал, что тяжело болен, что шансов выжить никаких, в конце записки прощался с семьей и излагал жене свою последнюю волю: любыми путями добиться разрешения на выезд в Америку. Не скоро, но такое разрешение все же было получено, и мать воссоединилась с дочерьми.
Умирая, дочь Дадукалова, Алла, завещала сыну Алексу: как только появится возможность, поехать в Россию и попытаться отыскать хоть какие-то следы ее отца, узнать, что с ним произошло после ареста, в чем его обвиняли, где и когда он закончил свой жизненный путь? А если удастся найти его могилу, то привезти с нее в Америку горсть русской земли.
Сейчас в России перестройка, «железный занавес» поднят и такая возможность появилась. И вот отец и сын, русские американцы, наконец-то на земле, где когда-то жил и трудился их дед и прадед.
Алекс закончил свое повествование, некоторое время в салоне самолета висела гнетущая тишина. Разрушил ее Валерий:
А имеет ли все это смысл? Что было, то прошло Искать следы человека, которого вы и в глаза не видели. Для чего? и осекся, заметив, как перестал жевать и недоуменно воззрился на него синими глазами флегматичный Бретт, как отчужденно замкнулось подвижное лицо Алекса. Ответ Рассухина-старшего заставил второго пилота густо покраснеть:
Для того, сэр, чтобы помнить его, любить его, гордиться им!
Неловкую ситуацию разрядил Сергей. Посмотрев в иллюминатор, он повернулся к своим:
Давайте готовиться, ребята, туман, вроде, рассеивается.
Пассажиров привезли минут через пятнадцать. Сергей, раскрыв перед гостями из-за океана дверь в пилотскую кабину, глянул на них с улыбкой:
Я бы хотел пригласить вас в кабину экипажа.