Лена хохочет. Смех у нее хорошийоткровенный, гортанный. Норин фыркает.
Ой, да господь с вами. Вы ж привыкли к вооруженным грабежам да перестрелкам. Испытующий взгляд сообщает Келу, что Норин осведомлена о его работе, хотя кто б сомневался. У нас тут ничего такого не бывает.
Ну, я и не прикидывал, что бывает, говорит Кел. Я имел в виду детишек, кому скучно и они ищут, чем бы развлечься. Нас таких была банда, мы хулиганили по соседямподставляли помойные ведра с водой кому-нибудь под дверь, стучали и убегали или брали здоровенный мешок из-под чипсов, наполняли его пеной для бритья, подсовывали открытый край под дверь и топали по мешку. Такая вот дурь. Лена опять хохочет. Я подумал, пришлому может перепасть такое вот обращение. Но, видимо, как вы и сказали, молодежь тут не задерживается. Похоже, я единственный моложе полтинника на мили вокруг. Не считая присутствующих.
Норин вцепляется в это.
Вы только послушайте егоделает тут из нас предбанник Господень! В округе полно молодежи. У меня самой четверо, но они проказничать не пойдут, знают: пусть только попробуютустрою им красные задницы. У Сенана с Анджелой тоже четверо, и у Мойниханов парнишка, и у ОКонноров трое, и все мировецкие молодые люди, никаких с ними хлопот
И у Шилы Редди шестеро, говорит Лена. В основном все дома. Хватит вам столько?
Норин поджимает губы.
Если у вас какие хлопоты и были, сообщает она Келу, они от этой шатии.
Да? говорит Кел. Пробегает взглядом по полкам, берет себе банку с кукурузой. Бедовые они?
Шила нищая, говорит Лена. Вот и все.
Выучить ребенка манерам не стоит ничего, обрезает Норин, или отправить его в школу. И каждый раз, когда ребятня эта здесь появляется, чего-то недосчитаешься. Шила говорит, я не могу это доказать, но я-то знаю, что у меня в лавке есть, а Тут она вспоминает о Келетот мирно изучает шоколадные батончикии осекается. Шиле бы голову свою привести в порядок, говорит.
Шила справляется как может с тем, что ей выпало, говорит Лена. Как и все мы тут. Обращается к Келу: Мы с ней дружбанились, еще в школе. Мы тогда были бешеные. Вылезали из окон по ночам, шли в поля бухать с пацанами. Гоняли попутками в город на дискотеки.
Похоже, как раз такими подростками, каких я опасаюсь, вы и были.
Это смешит Лену еще раз.
Ой, нет. Мы никогда не вредили никому, кроме себя.
Шила себе навредила, это да, вставляет Норин. Вы гляньте, что она из тех безобразий огребла. Джонни Редди да шестерых один в один таких же, как он.
Джонни тогда был что надо, говорит Лена, дернув уголком рта. Я с ним сама пару раз обжималась.
Норин цыкает зубом.
Тебе зато хватило ума замуж за него не ходить.
Кел останавливается на батончике Мятный хруст, кладет его на стойку.
А Редди далеко от меня живут? Или мне держать ухо востро? спрашивает.
Все зависит говорит Лена. Вы вообще паникер?
Все зависит. Насколько близко неприятности?
У вас всё шик. Редди от вас в нескольких милях, на горках.
Вроде хорошо, говорит Кел. А Джоннифермер или как?
Да кто ж его знает, что там Джонни, говорит Лена. Уехал в Лондон год-два назад.
Бросил Шилу на мели, вставляет Норин со смесью осуждения и удовлетворения. У какого-то его дружка возникла деловая затея, миллионерами б их сделала, как он говорил. Но я губу не раскатываюнадеюсь, что и Шила тоже.
Джонни по части затей всегда был мастак, говорит Лена. Да не очень мастак их воплощать. Расслабьтесь. Да для любого из его детей напустить в пакет из-под чипсов пены для бритьяуже за гранью того, что они способны учинить.
Рад слышать, говорит Кел. У него есть подозрение, что по крайней мере один отпрыск Джонни Редди мог уродиться не в отца.
Так, Кел, говорит Норин, внезапно озаренная мыслью, и наставляет на Кела тряпку. Вы разве не упоминали при мне в тот раз, что подумываете насчет собаки? Это ж лучше всего вас успокоит, верно? Слушайте, Ленина собака того и гляди ощенится, и щенков предстоит пристраивать. Сходите с ней да гляньте.
Она еще не ощенилась, говорит Лена. Никакого смысла глазеть на ее пузо.
Посмотрит, какая она вообще из себя. Давайте-ка.
Ой, нет, мило отпирается Лена. Хочу выпить чаю. Не успевает Норин открыть рот повторно, Лена кивает Келу со словами: Приятно познакомиться. После чего исчезает в подсобке.
Оставайтесь выпить с нами чаю, приказывает Келу Норин.
Признателен, говорит Кел, но мне б домой. Я без машины, а там, похоже, к дождю.
Норин обиженно фыркает, включает радио погромче и вновь берется стирать пыль, но по ее случайному взгляду в его сторону Кел понимает, что так просто она не сдастся. Хватает продукты поспешно и более-менее случайно, лишь бы Норин не успела затеять еще что-нибудь. В последнюю минуту, когда Норин уже вручную пробивает чек на шумной старой кассе, Кел добавляет пакет молока.
5
Трей и впрямь возвращается и назавтра, и в последующие дни. Иногда появляется посреди утра, иногда после обеда, отчего у Кела возникает утешительное впечатление, будто Трей время от времени посещает школу, хотя Кел отдает себе отчет, что, возможно, Трей так приходит сознательно. Малой болтается рядом часок-другой, в основном ради еды. А затемотзываясь на некий таинственный внутренний будильник, а может, ему просто делается скучноговорит: Мине пораи уходит, топая по саду, руки глубоко в карманах худи, не оборачивается.
В первый дождливый день Кел Трея не ждет. Обдирает обои, напевает обрывки строчек под Отиса Реддинга, и тут в свете возникает тень, а когда Кел поворачивает голову, Трей уже у окна, торчит там в своей позорной вощеной куртке на два размера меньше нужного. Кел мимолетно сомневается, приглашать ли в дом, но дождь капает у пацана с капюшона и с кончика носа, и Келу ясно, что выбора у него, в общем, нет. Вешает куртку Трея на стул, чтоб обсохла, и выдает ему скребок.
В солнечные дни они возвращаются к бюро, но по мере того, как истощается сентябрь, солнечные дни делаются все скуднее. Все чаще по крыше хлещет дождь, а ветер набивает к основаниям стен и живых изгородей мокрые листья. Белки запасаются как полоумные. Март объявляет, что это к сволочной зиме, и делится драматическими рассказами о годах, когда здешние места отреза́ло от остального мира на целые недели и люди замерзали в домах, но Кела это не очень-то впечатляет.
Я привык к Чикаго, напоминает он Марту. Мы не зовем погоду морозной, пока у нас ресницы не смерзаются.
Тут другой холод, уведомляет Март. Коварный. Не чуешь, как подбирается, пока не сцапает.
Мнение Марта насчет Редди совпадает с мнением Норин, но изложено цветистее. Шила Бради была милой девушкой из приличной семьи, ноги что надо; собиралась в Голуэй учиться на медсестру, да только не успелавлюбилась в Джонни Редди. Этот мог трещать до морковкина заговения и больше трех месяцев кряду ни на одной работе сроду не задерживалсяне угодишь ему; никакой он работниктак отозвался о нем Март с презрением такой глубины, какое Кел и его отдел приберегали для тех, кто грабит старушек. У Шилы и Джонни народилось шестеро детишек, жили они на пособие в развалюхе-домике у родни в горках, Март растолковывает родство, подробно, однако Кел теряет нить на третьей или четвертой воде на киселе, и вот теперь Джонни сдриснул, родственники Шилы поумирали или переехали, и семья, считай, то, что в этих краях заместо швали трейлерной. Март согласен с Норин и Леной: дети вряд ли воздерживаются от мелкого воровства, но в той же мере маловероятна их способность влезать во что бы то ни было круче.
Батюшки светы, говорит Март, веселясь, когда Кел выдает ему свою речь обеспокоенной городской цацы, у тебя чересчур много свободного времени. Заведи себе женщину, я тебе о чем толкую. Вот тогда и будет о чем переживать.
На самом деле Кел более-менее отметает вероятность, что малой собирается его ограбить, если учесть, что Трей подходит к этому бестолковее некуда, а Кел понимает, что Трей вовсе не бестолков. Раз он теперь знает кое-что о возможной семье Трея, складываются другие сценарии, более вероятные: ребенка дразнят, и ему нужна защита; ребенка обижают так или иначе, и ему необходимо рассказать кому-то; мать ребенка пьет или на наркотиках, или ее бьет дружок, и ребенку нужно поделиться; ребенок хочет, чтобы Кел отыскал беглого папашу; ребенок пытается устроить себе алиби в чем-то таком, чем ему не следовало бы заниматься. Келу кажется, что местные, предубежденные против разгильдяйства Джонни Редди, возможно, недооценивают склонности его сына по этой части. И пусть у Кела есть все причины считать, что дети способны иногда стать выше своей говенной семьи, есть у него и все причины считать, что в большинстве случаев так не случается.
Кел прощупывает почву вокруг Джонни Редди, дает Трею лазейку, если ее малой и выискивает, но Трей отсекает это сразу же.
Ага, это может сгодиться, говорит Кел, осматривая первую попытку Трея вырезать паз. Рукастый ты. Отцу помогаешь с таким вот?
Не, отвечает Трей. Вынимает полку и с одного конца паза еще пару раз постукивает, прищуривается, низко склонившись над деревяшкой. Ему нравится, когда все сделано как следует. Келу что-то, может, и сойдет, а вот Трей покачает головой и еще пару-тройку раз пройдется, прежде чем удовлетворится.
И чем же вы тогда с ним занимаетесь?
Ничем. Он уехал.
Куда?
В Лондон. Звонит нам иногда.
Это, в общем, подтверждает, что Трейиз Редди, если только Лондон не пункт назначения всех местных никчемных папаш.
У меня отец тоже уезжал часто, говорит Кел. Стремится наладить связь, но Трея это, похоже, не трогает. Скучаешь?
Трей жмет плечами. Кел уже разбирается в этих пожатиях плечами, их много, и они богаты оттенками. Это вот означает, что тема закрыта за отсутствием интереса к ней.
У Кела, таким образом, остается два варианта: либо Трей делает что-то плохое, либо что-то плохое делают с Треем. Пока Келу не удается придумать, как заговорить хоть о том, хоть о другом. Он отдает себе отчет: если напортачит, Трея потом ищи свищи. Если бедокурит сам Трейэто пожалуйста, но на ребенка, которого обижают, свежеобретенный Келом талант не будить лихо не распространяется. И поэтому с Треем он обращается так же, как в самом начале, занимается своими делами и позволяет малявке подобраться поближе, когда время придет.
Время приходит недели через две. Дождливое утро, прохладное и тихое, с легким ветерком, что забредает в открытое окно и пахнет пастбищем. Кел с Треем закончили шлифовать стены в гостиной, загрунтовали углы и делают перерыв, перед тем как приступить к основной задаче. Сидят за столом, жуют печенье с шоколадом, вклад Трея, теперь бывают дни, когда он заявляется с печеньем, а раз был даже яблочный пирог. Кел знает наверняка, откуда все это берется, и его слегка покусывает совесть, когда он все же ест это, однако считает, что будет спокойнее, если не вдаваться в этот вопрос.
Трей методично и сосредоточенно поглощает печенье. Кел пытается размять узел на шее. Все из-за матраса, нытье и боль в мышцах уже затихли. Тело почти привыкло к работе, и Келу это нравитсятак же, как нравилось ему, что мышцы ноют. Поначалу он предполагал, что слишком стар и не привыкнет совсем, но тело справилось. Кел чувствует себя моложе, чем полгода назад.
Белка, говорит он, показывая в окно на сад. На днях подстрелю несколько и сварю нам беличье рагу.
Трей осмысляет сказанное, смотрит, как белка утекает под изгородь.
А как на вкус?
Неплохо. Как дичь. Крепче курятины.
Белка укусила мою сестру, говорит Трей. За палец. Можно и съйисть.
Когда мне было лет десять, говорит Кел, я жил у дедушки, и мы с тремя приятелями ходили с ночевкой в лес за дедовым домом. В первый раз дедушка сказал нам, чтоб мы поосторожней, потому что водится в этом лесу зверь под названием белкошак. Гибрид белки и кота, но крупнее и белки, и котаи свирепее. У него здоровенные когти и клыки и рыжий мех, и он вцепляется либо в глотку тебе, если сидишь, либо в яйца, если стоишь. О том, что он изготовился нападать, узнаёшь по таким странным звукам. Типа рычания вперемешку со стрекотом.
Кел показывает, как это. Трей слушает и наблюдает, выскребая зубами начинку печенья. Кел взял привычку рассказывать Трею все подряд, что на ум взбредет, просто компанейски, не обращая особого внимания, есть какой-то отклик или нет.
В лес мы все равно пошли, говорит, но в палатке навалили большую гору камней, на всякий случай. Поздно ночью, как раз когда устроились в спальниках, снаружи послышался звук. Повторяет. Чуть не обосрались. Вылезли из спальников, набрали камней и давай кидаться. Несколько раз хорошо так попали, и тут слышимдедушка кричит, что хватит. Кто-то угодил ему прямо в лицо, губу рассек.
Это был он, говорит Трей. Он и шумел.
Ну да. Не бывает никаких белкошаков.
И чё сделал? Отлупил?
Не. Ржал как конь, кровь стер, принес нам здоровенный мешок зефирок.
Трей усваивает сказанное.
Чего это он? Зачем прикидывался?
Думаю, хотел посмотреть, как мы поступим, говорит Кел, в сложной ситуации. Он же отпустил нас одних. А на следующий день начал учить меня стрелять из ружья. Сказал, раз я собираюсь сражаться с тем, что меня пугает, надо это уметь, и уж лучше я буду точно знать, во что стреляю, прежде чем жать на курок.
Трей осмысляет.
А меня научите?
У меня пока нет оружия. Как добуду, тогда может быть.
Видимо, это его устраивает: Трей кивает и доедает печенье.
Бобби Фини говорит, видал в горах пришельцев, произносит, выхватив эту мысль из какой-то череды их. В школе болтали.
Ты собираешься стрелять по пришельцам?
Трей делает лицо совсем без мозгов.
Нет никаких пришельцев.
Ты что же, считаешь, Бобби придумал их, чтоб дурить голову людям, как мой дедушка?
Не.
Кел улыбается, попивает кофе.
Что же он тогда видел?
Трей пожимает плечомодним, это означает, что не хочет рассуждать об этом.
Вы не верите в пришельцев, говорит он, вглядываясь в Кела.
Может, и нет, отзывается Кел. Я придерживаюсь широких взглядов, и кто знает, может, где-то пришельцы и есть, но сам я никогда не видел ничего такого, чтобы решить, будто они прилетали.
У вас братья или сестры есть? требовательно спрашивает Трей ни с того ни с сего. Искусство болтовни пацан пока не освоил. Любой его вопрос звучит как на допросе.
Трое, отвечает Кел. Две сестры, один брат. А у тебя?
Три сестры. Два брата.
Много детей-то, говорит Кел. Дом у вас большой?
Трей насмешливо фыркает уголком рта.
Не.
Ты среди них который по счету? Старший? Младший?
Третий. А вы?
Старший.
Вы с остальными дружите?
Из всех вопросов, какие Трей успел задать до сих пор, этот самый личный. Кел отваживается глянуть на пацана, но тот сосредоточенно разбирает на части следующее печенье. У него свежая стрижка под машинку, но выглядит так, будто стриг себя он сам, ближе к затылку виден недостриженный клок.
Вполне, отвечает Кел. На самом деле они не родные, с каждым он виделся от силы пару раз, и где-нибудь братьев-сестер у него, вероятно, даже больше, но все эти сведения не кажутся сейчас полезными. А ты?
Кое с кем, отвечает Трей. Резко закидывает печенье в рот и встает: перерыв, надо полагать, окончен.
Пей молоко, говорит Кел.
Не люблю молоко.
Я купил. Пей.
Трей заглатывает молоко, морщится и ставит кружку на стол, будто тяпнул стопку.
Лады, развеселившись, говорит Кел. За дело. Погоди.
Отправляется в спальню, возвращается со старой клетчатой рубашкой, кидает ее Трею.
На.
Трей ловит, смотрит на нее непонимающе.
Зачем?
Придешь домой весь в краскемама не обрадуется.
Она не заметит.
А если заметит, узнает, что ты не был в школе.
Ей плевать.
Решай сам, говорит Кел. Принимается отколупывать отверткой крышку от банки с грунтовкой.
Трей разглядывает рубаху, крутит ее в руках так и сяк. Затем надевает. Повертывается к Келу, вскидывает руки и лыбится: манжеты болтаются, полы доходят до колен, а по ширине поместилось бы три Трея.
Хорошо смотришься, говорит Кел, улыбаясь в ответ. Подай вон те.
Показывает на лотки для краски и валики в углу. Купил он два комплекта; достались дешево, да и Кел решил, что даже если малой перестанет приходить, все равно пригодятся. Трей явно впервые видит такие приспособления. Рассматривает их и вперяет в Кела вопросительный взгляд, хмурится.
Смотри, говорит Кел. Наливает грунтовку, макает в нее валик, отжимает избыток жидкости о насечки, затем быстро прокатывает валиком по стене. Понял?
Трей кивает и повторяет за ним точь-в-точь, даже отряхивает валик, как показали, под небольшим углом, чтобы не капало.
Хорошо, говорит Кел. Помногу не набирай. Сделаем в несколько слоевслишком густо не надо. Я начну отсюда и пойду по верху, а ты по низу вот оттуда. На середине встретимся.