Теперь уже вместе им работается легко, они знают ритмы друг друга и как не путаться друг у друга под ногами. Дождь редеет. С небесной вышины доносятся крики гусей, птицы строятся наизготовку перед дальней дорогой; далеко внизу, в траве под окном, прыгают и бросаются на червей мелкие птички. Минут через двадцать работы Трей произносит совершенно ни с того ни с сего:
У меня брат пропал.
Келу удается замереть лишь на долю секунды, прежде чем его валик вновь приходит в движение. По самому тону Трея он бы понял, даже если б не расслышал слов: Трей здесь поэтому.
Да? говорит Кел. Когда?
В марте. Трей все еще катает валиком по стенке, прилежно, на Кела не смотрит. Двадцать первого.
Так, произносит Кел. Сколько ему?
Девятнадцать. Звать Брендан.
Кел прощупывает путь, на цыпочках.
А полиция что?
Им не говорили.
Как так?
Мамка не захотела. Сказала, что он уехал, что он уже вырос и ему можно.
Но ты так не считаешь.
Трей прекращает грунтовать, наконец смотрит на Кела, и на лице у пацана чудовищное, туго скрученное горе. Долго качает головой.
Так что же, по-твоему, случилось?
Трей говорит, понизив голос:
Я думаю, забрали его.
Похитили типа?
Кивок.
Так, осторожно выговаривает Кел. Есть догадкикто?
Трей сейчас каждой своей клеточкой сосредоточен на Келе. Говорит:
Вы б могли выяснить.
Миг тишины.
Малой, бережно говорит Кел, скорее всего, мамка твоя права. Из того, что все говорят мне, люди в основном уезжают отсюда, как только вырастают.
Он бы мне сказал.
Твой брат еще подросток. Они вот такую тупую херню устраивают. Я знаю, это больно, если вы крепко дружили, но рано или поздно он подрастет и поймет, что говенно поступил. И тогда выйдет с тобой на связь.
Упрямый подбородок каменеет.
Он не сбежал.
Есть причины для такой уверенности?
Точно знаю. Не сбежал он.
Если ты о нем беспокоишься, говорит Кел, тебе надо в полицию. Понимаю, что мама не хочет, но ты и сам можешь. Принять заявление от несовершеннолетнего они имеют право. Заставить твоего брата вернуться домой, пока он сам не будет готов, им никак, но повозиться, чтоб ты из головы мог выбросить, вполне.
Трей смотрит на него так, будто не верит, что кто-то настолько недалекий все еще дышит.
Что? уточняет Кел.
Гарды ничего не будут делать.
Будут-будут. Это их работа.
От них, бля, никакого толку. Вы давайте. Вы расследуйте. Сами увидите: он не сбежал.
Я не могу расследовать, малой, говорит Кел еще мягче. Я больше не легавый.
Все равно давайте. Трей возвышает голос. Делайте вот это все, что вы сказали, когда ищут людей. Поговорите с его дружками. Последите за домами.
Я мог все это, потому что у меня был жетон. А теперь нету, и никто не станет отвечать мне на вопросы. Начну следить за чьим-нибудь домомсам же и окажусь под арестом.
Трей его даже не слышит. Стискивает валик в кулаке, подняв высоко, как оружие.
Прослушайте их телефоны. Проверьте его банковские карточки.
Малой. Даже если я был легавым, был я им не здесь. У меня нет здесь друганов, кого можно попросить об одолжении.
Тогда сами давайте.
Как по-твоему, похоже на то, что у меня тут есть возможности
Тогда еще что-нибудь давайте. Что-нибудь.
Я на пенсии, малой, все еще бережно, однако решительно произносит Кел. Не хочет оставлять малому надежду. Ничего не могу тут поделать, даже если б хотел.
Трей швыряет свой валик через всю комнату. Срывает с себя старую Келову рубаху, пуговицы летят во все стороны, и сует ее поглубже в банку с грунтовкой. Замахивается и вмазывает капающей рубахой в отсеки бюро, вкладывает в бросок весь свой вес. Бюро опрокидывается. Трей выбегает.
Бюро изгваздано. Кел поднимает его и стирает крупные плюхи грунтовки той же рубашкойвсе равно ее в утиль, с таким никакая прачечная не справится. Затем мочит тряпку и смывает оставшееся. К счастью, грунтовка на водной основе, но затекла в половину стыков полочек, тряпкой туда не добраться. Кел подступается с зубной щеткой, себе под нос обзывая Трея мелким гаденышем.
Вообще-то по-настоящему разозлиться не удается. Сперва отец пацана, следом его старший братнемудрено, что малой хочет такого ответа, какой вернет кого-то одного домой и не будет подразумевать, что Трея намеренно бросили без оглядки. Келу просто жаль, что малой не раскололся раньше, не надо было ему так долго лелеять надежды втихую.
Кел не столько злится, как сам сейчас понял, сколько ему не по себе. Это чувство Келу не нравитсяне нравится и то, что он прекрасно и сознает его, и понимает: это чувство знакомо ему, как голод или жажда. Кел никогда не бросал дел незакрытыми. В основном это было полезно, из Кела получился упертый, терпеливый работяга, доводивший расследования до конца, когда едва ль не все прочие давно сдались, но временами было в этом и слабое местонескончаемая долбежка там, где никогда не проломится, утомляет и мучает человека, не более того. Кел трет дерево сильнее и пытается восстановить бездумную свободу того, что его не касается, прогуливает Трей или нет. Кел напоминает себе, что он это дело в работу не брали что это вообще никакое не дело. Но ему по-прежнему не по себе, и ощущение никуда не девается.
В голове у него Донна говорит: Господи, Кел, что, опять? Лицо ее на этот раз не улыбчивооно усталое, все черты, чужие этому лицу, вытянуты книзу.
Тщедушный молодой грач, хлопая крыльями, опустился на подоконник и задумчиво рассматривает комнату, уделяя особое внимание пачке печенья и ящику с инструментами. С грачами Кел наконец достиг некоторого успеха, они теперь усаживаются на пень умять его объедки, а сам он наблюдает за ними с заднего крыльца, пусть и пырятся они на него нагло, и шуточки сальные насчет его мамы попутно отпускают. Впрочем, сейчас Келу не до них.
Ступай своей дорогой, говорит он молодому грачу. Тот исторгает нечто похожее на вульгарное фырканье и не трогается с места.
Кел машет рукой и на грача, и на бюро. Внезапно и мощно ему хочется вон из дома. Успокоить мысли способно, как ему кажется, лишь однопоймать себе ужин, но ему неохота сидеть на речном берегу весь день и мочить зад ради призрачной вероятности поймать окунька-другого, а чертову лицензию на оружие ему все еще не выдали. В целом, принимая во внимание некоторых его знакомых, у кого оружие есть, а также то, что у Дони Макграта не было возможности выхватить в пабе глок, Кел понимает логику ограничений в этих местах, но сегодня они его бесят. Жениться или купить дом он мог бы шустрее, а и то и другое, по мнению Кела, предприятия значительно более чреватые опасностями, чем владение охотничьим ружьем.
Он решает отправиться в город и разузнать у парня в участке, нет ли каких новостей по той лицензии. Попутно можно заскочить в прачечную, заодно купить себе новую зубную щетку, а также обогреватель, чтоб Мартов коварный холод до Кела не добрался. Выходит из дома, прихватив мусорный мешок с грязной одеждой, дверь запирает.
Дождь вновь окреп, долгие завесы его плещут по лобовому стеклу. Кел ловит себя на том, что высматривает Трея. Несколько миль вверх в горки, как сказала Лена, по такой погодепрогулка долгая. Но на дороге пусто, лишь попадаются изредка у низких каменных стенок сбившиеся в кучу коровы да рассеяны точками по полям овцы, пасутся себе невозмутимо. Ветви клонятся низко, хлещут бока паджеро. Горы под тяжкой пелериной дождя пригашены и призрачны.
Городок Килкарроу старый и уютный, ряды кремовых домиков расходятся от рыночной площади, а с холма открывается вид на поля и вьющуюся реку. Пара тысяч жителей, что, если учесть прилегающие деревни, вместе дает достаточно оживления для магазина хозтоваров и автоматической прачечной. Кел сдает одежду и, накинув капюшон от дождя, отправляется в полицейский участок.
Участок расположен в здании, похожем на крупный сарай, зажатый между двумя домами, выкрашен в белый и опрятно отделан синим. Открыт по нескольку часов в кое-какие дни. В дальней комнате несколько человек по радио обсуждают друг с другом дорожные выбоины. За столом в передней комнате некто в мундире читает местную газетку-маломерку и с подлинной самоотдачей чешет под мышкой.
День добрый, говорит Кел, утирая дождь с бороды. Погодка будь здоров.
Ой да, мировецки приятный день, любезно отзывается мундир, откладывая газетку и откидываясь на стуле. На несколько лет моложе Кела, круглолицый, пузо на этапе становления, в целом смотрится отчищенным до блеска целиком и полностью. Кто-то заштопал надорванный карман его рубашки меленькими, прилежными стежками. Чем могу служить?
Я подавался на оружейную лицензию пару месяцев назад. Вот оказался в городе, решил проверить, нет ли каких новостей насчет этого.
В течение трех месяцев после подачи вам должно прийти письмо так или иначе, сообщает мундир. Если не придет, значит, вам отказали, официально. Но, само собой, иногда они запаздывают. Даже если вестей никаких, вполне может быть, что все шик. Я б накинул сверху месячишко, прежде чем переживать. Ну или два.
Кел видал этого парня и раньшев разных воплощениях. Такой сидит в захолустье не потому что бестолочь, или бузотер, или несостоявшийся сыщик и мается от прокисших амбиций, а потому что он тут всем доволен. Ему нравится, что дни у него складываются без спешки и сюрпризов, лица кругом знакомые, а ум, когда пора отправляться к жене и детишкам, безоблачен. Онтот легавый, каким Келв некотором смысле или, возможно, в большинстве их, к своему сожалению, решил не быть.
Ну, вряд ли я вправе жаловаться, говорит Кел. Когда я еще служил, всю писанину клали в самый низ стопкии с концами. Не станешь же возиться с чьим-то там собачьим паспортом, если есть настоящая полицейская работа.
Мундир сосредоточивается.
Вы служили? переспрашивает он, чтобы убедиться, что все понял правильно. В смысле, в органах правопорядка?
Двадцать пять лет. Полиция Чикаго. Кел широко улыбается и протягивает руку. Кел Хупер. Рад знакомству.
Гарда Деннис ОМалли, говорит мундир, отвечая на рукопожатие. Кел делал ставку на то, что этот мундир не из тех, кто усмотрит в этом попытку мериться хуями, и ставка сыграла: у ОМалли вид искренне восторженный. Чикаго, а? У вас там небось движни хватает.
Движни-то хватаета еще больше писанины, говорит Кел. Как везде. У вас тут хорошее место, похоже.
Я б ни на что не променял, отзывается ОМалли. По его выговору Кел вычисляет, что ОМалли не из этих краев, но те края от этих отличаются мало: густой, вальяжный ритмне городской. Не всякому подойдет, это да, но мне годится.
Какого сорта дела у вас тут случаются?
В основном автотранспортное, поясняет ОМалли. Ух и горазды же они, падлы, гонять здесь. И пьяными за руль садиться. Трое парняг улетели в канавуехали домой из паба, в субботу ночью, у Гортина. Ни один до больницы не дожил.
Слыхал, да, говорит Кел. Муж подруги двоюродной сестры Нориниз тех бедолаг. Сил нет как печально.
Но это примерно худшее из того, что у нас тут случается, ладно. Других нарушений немного. Мазут воруют время от времени. В ответ на непонимающий взгляд Кела: Топочный мазут, из цистерн. И сельхозинвентарь. И наркотиков у нас тут чутокони, понятно, нынче всюду. Ни в какое сравненье с тем, как у вас там в Чикаго, я б сказал. Одаряет Кела застенчивой улыбкой.
У нас навалом ДТП, говорит Кел, и наркоты. Сельхозинвентаря воруют мало, правда. И следом, не успев даже толком собраться это произнести: В основном я работал по части розыска пропавших людей. Вряд ли у вас тут такого много.
ОМалли смеется.
Есусе, нет. Я тут двенадцать лет, пропало два человека. Один парень всплыл в реке через несколько дней. Втораямала́я, поссорилась с мамашей и удрала в Дублин к двоюродной.
Ну, теперь понятно, отчего вы это место ни на что не променяете, говорит Кел. Но я вроде слыхал, что какой-то парень пропал этой весной. Неверно слыхал?
От этого ОМалли ошарашенно выпрямляется.
Кто же это будет?
Брендан какой-то. Редди?
Редди, которые из Арднакелти?
Ага.
А, эти, говорит ОМалли, вновь расслабляясь в кресле. Сколько там Брендану?
Девятнадцать.
Так и немудрено тогда. И, честно вам сказать, скатертью дорожка.
Бедовые?
Ой нет. Шалопуты просто. Бытовуха случалась, но сам-то подался в Англию пару лет тому, и безобразия кончились. Я их знаю, потому что ребятня в школу не ходит. Учительница не хочет защиту детей вызванивать, звонит мне. Я туда еду и толкую с мамашей, нагоняю страху божьего на ребятню насчет интернатов для малолетних. На месяц-другой берутся за ум, а потом снова-здорово.
Знаю таких, говорит Кел. Незачем даже спрашивать, почему учительница не звонит в службу защиты прав ребенка ни по какому поводу, пока у детей кости целы, или почему не звонит туда сам ОМалли. Никому не надо, чтоб власти заслали сюда городских пацанов в костюмахвсе станет только хуже. Свою рубашку тут носят как можно ближе к телу. Мамка загнать их в школу не в силах? Или не желает?
ОМалли жмет плечами.
Она чуток ну понимаете. Не малахольная или что там, ну. Просто мало на что годная.
Хм. По-вашему, значит, Брендан не пропал? спрашивает Кел.
ОМалли фыркает.
Боже, нет. Молодой парень же. Обрыдло жить в горках с мамашей, сбежал покантоваться на полу у какого-нибудь приятеля в Голуэе или Атлоне, где можно по дискотекам ходить и молоденьких клеить. Все естественно, конечно. А кто сказал, что он пропал?
Ну, произносит Кел, задумчиво чеша загривок, какой-то мужик в пабе болтал, что парень подевался. Я небось понял криво. Видимо, слишком долго искал пропавших, везде они мне теперь мерещатся.
Тут нету, жизнерадостно говорит ОМалли. Надоест Брендану себя обстирыватьвернется. Если только не найдет себе молоденькую, чтоб ему стирала.
Нам всем такая не помешала б, отзывается Кел с ухмылкой. Ну, я не собирался то ружье для самообороны использовать, но приятно знать, что и не понадобится.
Ой батюшки, нет. Погодите-ка минутку, говорит ОМалли, выбираясь из кресла, надо глянуть в систему насчет этого разрешения. Какое ружье берете?
Депозит внес за славное хенри, двадцать второго. Нравятся мне старомодные.
Красотка, говорит ОМалли. У меня самого винчестер. Не очень-то умею с ним, но крысищу у себя в саду на той неделе сбил. Здоровенная такаяи наглая как танк. Я себя прям Рембой почувствовал, как есть. Погодите тут покамест.
Бредет в дальнюю комнату. Кел оглядывает теплую маленькую приемную, читает потрепанные плакаты на стенах: РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ СПАСАЮТ ЖИЗНИ, МАРШ ЗА ПРОФИЛАКТИКУ САМОУБИЙСТВ, ДЕСЯТЬ СОВЕТОВ ПО БЕЗОПАСНОСТИ НА ФЕРМЕи слушает, как ОМалли подпевает джинглу в рекламе какого-то хлеба. Здесь пахнет чаем и картофельными чипсами.
Так, торжествующе говорит ОМалли, возвращаясь, в системе отмечено, что разрешение есть, да и с чего б ему не быть. Со дня на день придет письмо. Можете сходить с ним на почту и пошлину оплатить там.
Очень признателен, говорит Кел. И рад знакомству.
Взаимно. Загляните как-нибудь ближе к закрытию, ясное дело, вдарим с вами по пинте, отпразднуем ваш приезд на Дикий Запад.
Почту за честь, отзывается Кел. Дождь все еще льет. Кел набрасывает капюшон и выбирается под дождь, пока ОМалли не пришло в голову оставить гостя на чашку чая.
Пока одежда стирается, Кел отыскивает паб, берет себе сэндвич с ветчиной и сыром и пинту Смитика. Этот паб совсем не того сорта, что Шон Ог, просторный, ярко освещенный, здесь пахнет горячей вкусной едой, деревянная мебель блестит, за стойкой обширный выбор кранов. В углу обедает и хохочет компания женщин за тридцать.
Сэндвич хорош, хорошо и пиво, но Кел не получает от них должного удовольствия. Его болтовня с ОМалли не только не угомонила мыслиона разбередила их еще пуще. Не то чтоб Кел хоть на минуту поверил, что Брендана Редди похитили неизвестные личности. ОМалли, во всяком случае, подтвердил то, что Кел смекал с самого начала: у Брендана были все причины сбежать, а причин задерживаться тутне очень много.
Не дает покоя ему то, что Трей был прав в одном: от гардпо крайней мере, для выполнения задачи Треяни хрена пользы. Как только ОМалли услышал имя Редди, пиши пропало. И так же со всеми остальными. Кел размышляет о тех размытых дождем холмах и о мало на что годной матери. Ребенку в этом возрасте нельзя совсем без прибежища оставаться.