До сих пор не придумали лекарство от чумы. По сей день не придумали лекарство от педофилии
Не думай даже, Домиан, поступай, как велит твое сердце!
Но я не знаю, получится ли у меня убить на расстояниилишь взглянув на экран монитора. А тем болеена записанное видео! Возможно, убийство происходит, только когда я лично смотрю в глаза человеку, чувствую его энергетику и могу вмешаться в нее. Но если это так, тогда я не смогу подобраться к педофилу, а если и получится, то попаду на камеры видеонаблюдения, и сразу же после того, как его туша рухнет на пол, меня со стопроцентной вероятностью арестуют хотя бы просто на всякий случай. Нет, если у меня не выйдет провернуть это на расстоянии, значит, не пойду на такой риск. Ни за что не пойду!
* * *
Мне показалось, что я сумел договориться с Тьмой и она на некоторое время поутихла, но это мне только показалось
В три часа ночи я проснулся в холодном поту. Мне приснился кошмар: этот монстр касается своими руками какого-то ребенка, чьей-то маленькой дочери, которой нет и шести. У нее пшеничные волосы, синие глаза
Я вскочил как ошпаренный, без промедления взял в руки ноут и открыл видео. Не знаю, получится или нет, но я это сделаю.
Еще раз я взглянул убийце в глазаон стоял и улыбался судье, как раз перед выстрелом отчаявшегося отца ребенка. Я закрыл веки и представил, как беру в руки охотничий нож, огромный тесак и изо всей силывнутренней силывонзаю ему в горло. Пока он улыбается, пока его сонная артерия еще пульсирует
Я это сделал. Не знаю, будут ли какие-то последствия. Возможно, вообще ничего не произойдет. Ведь прямого контакта не было. И это даже не прямая трансляция, а всего лишь запись.
Немного успокоившись, когда мой дьявол сладко уснул во мне, оставив после себя приятное расслабление в теле (как теплый душ после трудного дня, а затем пенистые волны ванной), я закрыл глаза и, кажется, в тот же момент провалился в глубокий сон. Нет, не кажется, так оно и было.
* * *
Наутро я проснулся от мысли «получилось или нет?». Но уже ближе к обеду попросту забыл обо всем и принялся писать новую музыку. Мои слушатели требовали новых творений, бурлящий живот требовал от меня еды. Все взаимосвязано, не могу же я все время просить Марка покупать еду, я и так сполна воспользовался его добротой. Он вытащил меня из-под поезда, разрешил пожить у себя дома Пора бы самому становиться на ноги.
Марк позвонил ближе к двум, сказал, что скоро приедет домой на обед. Я тем временем сбегал в ближайший магазин и купил половину нашей фирменной курицы-гриль, которую мы обожали оба. Вернувшись, я понял, что он уже в квартире, потому что дверь была открыта.
Марк, ты тут?
Ага. На кухне, послышался его голос. Что принес? спросил он, когда я появился на кухне.
Угадай с одного раза, хихикнул я.
Если то, о чем я подумал, я тебя расцелую. Так хочется есть, целую корову сожрал бы.
Целовать не надо! быстро отмахнулся я. А курицей угощайся.
Мы помыли руки и сели разламывать бывше-пернатое существо. Себе я забрал ножку, Марку оставил все остальное.
М-м-м как будто вечность не ел!
Честно сказать, я разделял его удовольствие.
За кофе Марк немного расслабился, принялся рассказывать о рабочих делах (из тех, о которых можно было рассказать).
Да, кстати, произнес он в какой-то момент. Помнишь тот репортаж о педофиле, который мы на днях смотрели? Так вот в местной тюрьме кое-что случилось.
Я замер. Ох неужели?
Что случилось?
Умер он. Коллеги сообщили. Однако там занятная история получается. Накануне отправки в тюрьму его тщательно проверили все возможные врачи. Сердце у него было крепкое, как у свиньи, и подохнуть от сердечного приступа он мог только во снах семей, которые лишились своих детей. Но мистика в том, Домиан, что этот ублюдок скончался сегодня ночью именно от приступа. Сидел он в одиночке, никаких побоев, никаких отпечатков на теле. Совсем ничего. Вот днем был абсолютно здоровый педофил, приговоренный к двум сотням лет, а ночьютруп. Все, разумеется, вздохнули с облегчением. Ты бы знал, что началось в тюрьме! Семьи этих бедных детей пришли все вместе, требовали сжечь его тело или расчленить и скормить бешеным собакам. Это был праздник в самом плохом смысле этого слова. Об этом еще напишут в газетах, вот увидишь. Мразь он, конечно, редкостная, если б не сдох, убитых было бы гораздо больше, и к шарлатанам не ходи. Так что получил по заслугам.
Это хорошо, пробормотал я неуверенно. Честно, я даже не знал, что нужно говорить.
Кажется, сработало.
Неплохо, да. Вообще, ты заметил, в последнее время преступники стали мереть от инфарктов: то отец Гренуй, то эта тварьпрямо падёж какой-то.
И хотя Марк не сказал ничего из ряда вон выходящегопраздная фраза, не больше, сердце у меня заколотилось с такой силой, что показалось, я сейчас выплюну его на тарелку. Я отложил в сторону кусок курицы и направился к крану, помыть жирные руки. Нельзя забывать, Марк умный. Марк очень умный. И если пока он просто ляпнул, что в голову пришло, впоследствии (если таких смертей станет больше) он начнет связывать одно с другим. Я, конечно, никакого отношения к гибели педофила формально не имею, но на воре и шапка горитне сболтнуть бы чего лишнего.
В общем, был бы рад, если бы мы тут же и закрыли эту тему, но Марк продолжал разглагольствовать:
Нам все это на руку, разумеется. Одним убийцей меньшеменьше несколькими убийствами. Но выглядит прямо как гром небесный поражающий. С отцом Гренуем все можно списать на старость, конечно, от горя отдал душу черту. Но этому-то экземпляру не было и сорока, и сердечко у него было целое, дай бог каждому.
Ну, совпадение, пожал я плечами. Не кара же Иисуса Христа, в самом деле.
Не кара. Но что-то похожее.
Ну знаешь! Сам же вечно ворчишь, что не веришь во всю эту чертовщину. Разве нет?
В чертовщинунет. А вот в человеческий факторда. Возьмем нашего Гренуя. Он скончался в тот самый час, когда охранник покинул церковь, да еще и любезно не запер библиотеку, где были найдены эти посудины с кровью жертв. Прямо подарок судьбы. Естественно ли это? Вроде бы вполне. Но честно говоря, обычно так не бывает. А если уж совсем честноне бывало ни разу за всю мою практику. Чтобы убийца, особо опасный серийный убийца, которого ищет каждая собака в этом городе, вдруг скоропостижно скончался, а перед этим заботливо выложил все улики на самом виду. Заходите, мол, смотрите, наслаждайтесь. Я помню, в тот момент, когда мы обыскивали церковь, у меня возникло чувство, словно все это совершил кто-то посторонний. Обставил так, чтобы мы смотрели и говорили: «О боже. Как он мог?! Вот уж на кого, на кого, а на отца-то Гренуя и не подумали бы». Еще и соседка, Линда Олбрайт, откуда она вообще тогда взялась? Все как по заказу произошло. Или приказу Мне до сих пор кажется, что кто-то тогда сделал за нас всю работу. Марк потер затылок, улыбнулся немного виновато. Странная мысль, понимаю, но она имеет место быть, хотя бы в теории. В общем, знаешь, это между нами.
Звучит фантастично.
Ну и пусть, но никто не может отобрать у человека право размышлять так, как ему вздумается. Видимо, Марк заметил мои нахмуренные брови и напряженный взгляд, потому что вдруг рассмеялся. Ладно тебе, не напрягайся, всем нам стало легче оттого, что эти двуногие лежат вскрытыми в морге. Однако я, пожалуй, кое-что проверю. Это не дает мне покоя с того самого мига, как мы обнаружили тело отца Гренуя.
И что же? Я постарался взять себя в руки и произнести вопрос как можно небрежнее.
Да так, одно предположение. Не забивай голову. Лучше музыку пиши, а то, смотрю, лавры Пуаро до сих пор не дают тебе покоя. Слишком далеко ты зашел с Адамом Фоксом, глядишь, и еще что-нибудь выкинешь. Это ж надо было отдубасить бедного маленького школьника! Да так, чтобы он потом ходил и держался за подбородок несколько дней. Хорошо, что ты не коп, Домиан, иначе тебе бы здорово влетело.
Я предпочел не комментировать его выпад, демонстративно вздернул нос, мол, нечего читать мне нотации, и отвернулся. Марк насмешливо хмыкнул, быстро разделался с кофе и отправился обратно на работу.
* * *
Что же он хочет проверить? Что не дает ему покоя?
Мысли крутились в голове без остановки.
Неужели я оставил в церкви свои отпечатки? Вроде нет, отец Гренуй сам открыл мне дверь и пустил в келью. Что я трогал в ней руками? Ничего! Совершенно ничего кроме книги «Старик и море» Хемингуэя, но ее я забрал с собой, она лежит на пианино. Кстати, да, это улика. Нужно от нее немедленно избавиться!
Я тут же вскочил с места и рванул в гостиную. Книжка обнаружилась именно там, где я ее оставил. Одевшись, я сходил и выбросил ее в мусорный бак. Сверху высыпал содержимое нашего мусорного пакета, чтобы она не валялась на виду. Кажется, у меня уже вовсю начала развиваться паранойя потому что я вдруг решил, что Марк может за мной следить. Так что, едва вернувшись домой, я сразу же вышел обратно, проверить, не прячется ли мой друг за углом, а убедившись, что там его нет, решил пройтись немного по улице и осмотреться, не припарковал ли он где-нибудь подальше свой автомобиль.
Но нет, ни Марка, ни его автомобиля я не обнаружил. Обыкновенная паранойя, и не более того! И вообще я чист, как страницы новоиспеченного блокнота.
Целый день во мне то пробуждалась, то засыпала жажда. Жажда отнимать жизни убийц, маньяков, педофилов, насильников, в общем всех, ради кого следовало бы отменить смертную казнь.
Во мне говорил монстр, та темная сторона меня, которая была наделена нечеловеческой силой и могла бы наделать столько зла в этом мире, что от него бы остались одни руины и я.
Дьявол сладко пел мне, что нужно очистить сначала весь город, а затем страну и мир от преступников. Чтобы любое преступление было подобно смерти. Ты совершил тяжкий грех, тебя поймали, ты мертв! И тогда зла не будет в целом мире вообще, люди будут бояться делать хоть что-то плохое, зная, что после этого их ждет неминуемая кара. Дьявол нашептывал мне, чтобы я благородно защищал добро. Он полагал, что я глуп, думал, я совершенно не понимаю того, что он предлагает мнебороться со злом, делая зло.
Самый главный враг для менямой внутренний голос. И я понимал это с каждым днем все больше и больше.
А спустя несколько дней в моей жизни появился он. Тот, из-за кого я, не задумываясь, выпустил бы своего дьявола наружу. Тот, кто должен был следующим отправиться в путешествие к моему учителю музыки и отцу Греную
* * *
Как обычно, я сидел за фортепиано, записывал ноты новой мелодии и думал о том, что пора бы написать матери, сказать ей, что жив-здоров. Внезапно позвонил Марк и взбудораженным голосом попросил, чтобы я к обеду приехал в кафе возле его работы. Кафе любое, «только, чтобы там можно было спокойно курить и заказывать кофе одним щелчком пальцев». Ладно, не вопрос. К назначенному времени я выбрал подходящее для Марка заведение.
О, совсем другое дело, Домиан, констатировал он, войдя в двери и обозрев клубы дыма вокруг. Он присел рядом и немедленно достал сигарету, чтобы закурить.
Все, как ты любишь, Марк, развел я руками. Что случилось? Зачем ты меня вызвал? Что за срочное дело?
Но даже если дело и было срочным, никакой торопливости в спокойных движениях Марка не чувствовалось. Он довольно вальяжно подозвал официанта.
Один эспрессо, будьте добры. И лучше двойной, такой, чтобы я от земли, смешанной с кипятком, не отличил. Спасибо, дружище. Марк улыбнулся, а затем повернулся ко мне и сказал уже серьезно: Домми, у меня к тебе предложение. Не руки и сердца, не бойся.
В моих глазах застыл вопрос, а Марк тем временем курил сигарету и разглядывал меня.
Ну?
Помнишь, я говорил, что планирую взять отпуск? Так вот, отпуск мне не дали, но дали нечто похожее на отпуск. Командировку в один заштатный городишко, нужно помочь местной полиции в расследовании. Проезд, жилье и продуктыэто все мне оплачивают. Отправили с напарником, Джереми, но он свалился с каким-то жутким гриппом. А выехать нужно срочно. И я тут подумал давай-ка ты скатаешься со мной, Домиан.
Я? Но я ведь не полицейский? Если только просто за компанию.
Естественно, за компанию. Но это решит сразу две, нет, даже три проблемы.
И какие же? осторожно спросил я. Иногда я терялся, не понимал, шутит Марк или не шутит и что вообще у него на уме.
Во-первых, ты будешь со мной, а не останешься один в пустой квартире.
О-о-о Я демонстративно закатил глаза. Ну да, раньше у меня были проблемы с депрессией и всякими подобными штуками, но все давно в прошлом. Что я Марку и высказал, присовокупив толику недовольства: У тебя какой-то синдром няньки! Нет возможности присматривать за Элизабет, значит, нужно пасти меня, так?
Мой друг негромко засмеялся:
Что-то в этом роде, согласен. Но мне правда так будет спокойнее. Впрочем, это не основная причина моей просьбы. Возможно, в поездке я дам тебе реализовать свой детективный зуд.
Я разом вскинулся:
Это как?
Меня направляют туда консультантом, наблюдателем. Но предоставят все данные, всю информацию, которая имеется по делу.
По какому делу?
Убийства, самые обыкновенные убийства. Но исполненные с особой жестокостью и не самым стандартным методом. Я в машине расскажу тебе подробности. А поскольку ты неплохо проявил себя тогда с Гренуем, я подумал, что и здесь можешь пригодиться. В общем, если у тебя нет существенных возражений, допивай свой капучино и пулей лети домой собирать вещи. Выезжаем сегодня вечером.
Я даже растерялся от такого напора. Но мне правда очень хотелось поучаствовать в этой авантюре и поработать с Марком бок о бок хотя бы какое-то время.
Чего замолчал?
А пианино? Я не могу без музыки.
Расслабься, этот вопрос мы решим. Я уже связался по телефону с шефом полиции того поселка, спросил, есть ли у них музыкальная школа. Так что время от времени будешь ходить играть туда.
Это какой-то совсем провинциальный городок?
Да, захолустье еще то.
Тогда чему ты так радуешься?
Он аж сиял от счастья.
А это решает нашу третью проблему. Элизабет живет всего в двадцати километрах оттуда. Так что смогу ее навещать. Уже не терпится пропустить несколько стаканчиков бренди у нее в кафе! В общем, все как я хотел, только не отпуск.
И как называется городок?
Догма.
Ты шутишь?
Нет, я серьезно. Дружище, сегодня мы отправляемся в Догму.
Глава четвертая. Догма
В это странное и совершенно не входившее в мои планы мини-путешествие я отправился налегке, как, впрочем, и Марк. Он заехал за мной вечером, проверил, выключены ли все электрические приборы, зашел в свою спальню, его личный бункер, куда я практически никогда не заглядывал. Однажды Марк сказал мне, что это единственный на свете уголок, где он может побыть один наедине со своими мыслями, и я решил не тревожить его своим появлением в месте покоя.
Мы выехали из города где-то около одиннадцати. По словам Марка, Догма находилась в шести часах езды.
И все же почему ты взял меня с собой? спросил я в дороге. Насколько понимаю, дело предстоит серьезное. Зачем тебе дилетант?
А тех причин, что я перечислил, тебе мало?
Мало, кивнул я.
Марк ненадолго задумался.
Знаешь, в глубине души, там, где больше человеческого, чем полицейского, мне понравилось твое стремление помочь Райану и его матери. Ты сам провел собственное расследование, допросил свидетелей тут он улыбнулся, точнее, одного свидетеля, но это не важно. Мне кажется, ты подходишь на роль консультанта-детектива лучше, чем кто-либо другой из моих коллег. Понимаешь, тут еще такой нюанс: сегодня полицейский не имеет тех прав, которые имел еще лет пять-десять назад. Сейчас за побои, пусть даже во имя благой цели, жестоко карают. Могут не только отстранить от дела, но и отдать под суд. А потому полицейские в нашем городе, в частности и я, нежны и очень осторожны в своих высказываниях и методах работы. Но иногда одним словомты будешь мне хорошим напарником на некоторое время.
Пару минут я задумчиво созерцал мелькающие за стеклом силуэты деревьев и далекие огоньки цивилизации.
Ладно. Расскажи о деле, Марк. Я же представления не имею, что это за город такой и что тебе было поручено.
Дело у нас с тобой, Домиан, серьезное. Вряд ли, конечно, нам удастся с тобой его закрыть, однако для успокоения местной полиции мы обязаны присутствовать в Догме некоторое время. Шеф дал мне на все про все две недели.