В час дня я ждал любовницу Люпона на террасе одного из самых шикарных ресторанов Парижа. Оглядев обедающую публику и кинув взгляд на винную карту, я понял, что Марго взыскала немалую цену за встречу с собой.
На мне был двубортный костюм, брюки с отутюженными складками, стоячий воротник сорочки подпирал британский галстук. Но, несмотря на всё моё старательное великолепие, официанты безошибочно определили меня в качестве человека, не принадлежащего к своей избранной клиентуре. Я мог только надеяться, что не испорчу репутацию модной львицы. Вскоре к ресторану лихо подрулил жёлтый лимон маленького ситроена. Из него вышла женщина, которая могла быть только Марго Креспен.
Её появление было отмечено всеми завсегдатаями: светлый шёлковый брючный костюм эффектно подчёркивал узкие бёдра и свободу стремительных движений. Огромные очки с тёмными стёклами прятали глаза. Высокие скулы, чёткая линия подбородка и иссиня-чёрные резкие линии стрижки производили сильное впечатление. Даже орлиный нос придавал ей незаурядность.
Официанты моментально признали мадемуазель Креспен за достойный объект внимания. Марго окинула надменным взором террасу, задержала оценивающий взгляд на мне она явно не знала, как выглядит доктор Воронин. Я приподнялся, жестом пригласил её к своему столу. Она подошла, села напротив и принялась откровенно рассматривать меня сквозь непроницаемо-тёмные стёкла. Я привык к тому, что парижанки задерживают взгляд на мужчинах, но под этим невидимым разглядыванием почувствовал неловкость. От Марго веяло новыми модными духами «Шанель 5» тающим снегом, цитрусовыми и мускусом.
Доктор, вы выглядите значительно лучше, чем выглядят мужчины, чьи жёны ходят в рестораны с другими.
Я заставил себя остаться невозмутимым.
Вы попросили меня о встрече, чтобы полюбоваться мной?
Вообще-то я хотела расспросить вас о смерти Ива-Рене. Ваш вид добавочная приятная неожиданность. Теперь мне любопытно узнать о вас побольше. Газеты пишут невероятные вещи. Как вы попали в Персию?
Я предложил начать с выбора обеда. Не заглядывая в меню, она заказала полдюжины бургундских устриц, осетровую икру и бутылку «Кристалл Луи Рёдерер». Я пил белый мюскаде. Аппетит покинул меня вечером 27 мая, но, ознакомившись с ценами «Фландрена», я этому только радовался.
Так что же вас привело в Персию? Марго явно привыкла получать ответы на свои вопросы.
Превратности судьбы, сказал я чистую правду.
А какие превратности судьбы занесли туда вашу жену?
Её отец был майором Персидской казачьей бригады, в ней все офицеры были русские. Он погиб, усмиряя восстание Кучек-хана. После его гибели Элен и её мать не решились вернуться в охваченную революцией Россию.
Ага. Догадываюсь, выбор немусульманских невест в Тегеране был весьма ограничен.
Я заранее решил, что никакие слова этой женщины не в силах оскорбить ни Елену, ни меня, а всё-таки не выдержал:
Ваш пример остерегает, что слишком большой выбор лишь мешает.
Мадемуазель Креспен тоже проигнорировала мою колкость:
Брак сегодня уже не такая завидная доля для современных и самостоятельных женщин. Представьте, я предпочитаю нюхать кокаин с Тамарой де Лемпицки, общаться с Жаном Кокто и проводить вечера в домах, где можно увидеть Гертруду Стайн и Колетт, а не хлопотать по хозяйству. Даже ваша жена выбрала пойти в ресторан с Ивом-Рене, вместо того чтобы поджидать вас дома с разогретым супом. Мы, бабочки, наконец-то живём так, как всегда жили вы, мужчины.
Откровения её подруги Клэр заставляли усомниться в этой браваде, но пока у бабочки не наклёвывается блестящая партия, её катехизис отвергает брак как устарелую и ханжескую выдумку.
Марго выудила из сумочки зелёную пачку «Лаки Страйк», вставила сигарету в длинный янтарный мундштук и замерла с ним в поднятой руке. Невозмутимо откинувшись на стуле, я с интересом ожидал, как она выйдет из царственной позы, когда обнаружит, что я вовсе не готов вести себя в соответствии с её ожиданиями. К сожалению, в данном случае ей так и не пришлось взваливать на себя бремя мужчины: к ней немедленно подлетел гарсон с зажигалкой. Сервис в этом ресторане был способен развратить даже Флоренс Найтингейл.
Я сказал:
Мужчины тоже женятся.
Она затянулась углом рта:
Мужчин брак не лишает свободы.
Он накладывает ответственность. Брак это отношения и для мужчины, и для женщины. А в отношениях никто никогда не свободен полностью. Но вас обманули, когда сказали, что самое важное в жизни это свобода.
Вы твердили женщинам, что счастье достижимо только в браке, потому что боитесь нас. Но мы никогда не были так счастливы, так сильны и так независимы, как сейчас, когда перестали вам верить.
Гарсон подал ей блюдо с открытыми ракушками, налил шампанское в фужер.
Это пока вы молоды. А что дальше? У всех, кто продолжает жить, впереди зрелость и старость, а в старости чарльстон и беспорядочный секс уже не столь привлекательны. Вы готовы лишить себя на всю жизнь семьи, детей, близких и благосостояния ради счастья выпивать с Кокто?
Она лениво размазала масло по хлебу:
Великая война научила нас, что существовать благоразумно, с расчётом на будущее глупо и недальновидно. У меня впереди нет никакой старости. Я буду жить как хочу и только до тех пор, пока хочу. Всё в моей судьбе будет на моих условиях, даже моя смерть.
Я с тревогой подумал о Елене, подражавшей этим бабочкам-однодневкам:
В таком случае это будет короткая жизнь и одинокая смерть.
Острым ножом Марго отскоблила сбрызнутого лимоном, скользкого, зеленоватого моллюска от створки раковины:
Я свободна сексуально, финансово и эмоционально. И могу лишь пожалеть тех, кто прыгнул в ловушку брака и моногамии! приподняла ракушку и жадным, долгим глотком выпила улитку. Вот, скажем, устрицы прекрасная вещь, но кто хочет питаться одними устрицами? В супружеском сексе все три классических атрибута трагедии: постоянство места, действия и участников. Брр!
Что же трагедийного в занятии любовью с тем, кого любишь? Устрицы могут надоесть, хлеб и вода не могут.
Она поморщилась:
Ах, оставьте! Любовь выдумали, чтобы женщины ни о чем другом не думали, чтобы держать их в неволе брака. Но теперь, оказывается, даже провинциальные домохозяйки пытаются подражать парижанкам. Объявляют себя художницами, писательницами, дизайнерами, на худой конец шляпки мастерят кто во что горазд! И, поверьте мне, они очертя голову бросаются в объятия других мужчин. Но вы тоже хорош: бросили супругу дома ради встречи со мной, опасным исчадием всех декадентских пороков.
Не преувеличивайте вашу опасность для меня. Я встретился с вами не ради ваших довольно заурядных пороков, а потому что пытаюсь защитить свою ни в чём не повинную жену, невольно попавшую в эту жуткую историю. Полиция не думает, что это было случайное убийство, а это значит, что убийца кто-то из знакомых Люпона. Так что я решил расспросить вас о его окружении. А вы зачем искали нашей встречи?
Я, как вы заметили, заурядное порочное существо. Но хочу я точно того же, чего и вы: сделать всё, чтобы полиция нашла виновника. Убийца лишил меня богатого, образованного, талантливого друга и великолепного любовника. Что же касается вашей жены Вам, конечно, делает честь, что вы так верите в её невиновность, но газеты пишут, что Ив-Рене был ранен после того, как побежал догонять её, да и полиция считает её главной подозреваемой, не так ли?
Не верьте газетам, я лениво покручивал бокал мюскаде, вдыхая лёгкий аромат морских водорослей. Вы же не верите им, когда они уверяют, что Люпон обожал свою супругу?
Она настаивала:
Может, ваша жена скрывает от вас, что произошло между ней и Ивом-Рене, когда он догнал её? Похоже, она побежала от него к реке. Не исключено, что он настиг её и попытался там овладеть ею. Она была вынуждена защищаться это объясняет, почему выстрел был сделан почти в упор. Это была практически самозащита.
Я на мгновение прикрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул:
Значит, этот неотразимый обольститель мог попытаться изнасиловать мою жену?
Люпон не был джентльменом. Он любил завоёвывать силой, а не вымаливать подачки. Возможен и другой вариант, но вряд ли он понравится вам больше: после того, как Ив-Рене добился своего, он мог оскорбить вашу провинциальную жену, дав ей понять, что на этом приключение закончилось.
Она пила шампанское, а меня поила бесовским зельем. Мюскаде не мог смыть появившийся во рту отвратительный вкус прожёванного окурка.
Так мог повести себя мужчина, который любил вас?
Люпон был бабником. Он мог любить меня и всё-таки не пропустить новую юбку. Ну и что? Вы думаете, я сидела дома и ждала его?
А разве нет? Вы не сидели дома? Мне казалось, ваше алиби именно в этом и заключается.
По-видимому, обедающая в ресторане публика опознала Марго: люди за соседними столиками стали перешёптываться и указывать на нас. Она замечала их взгляды с явным удовольствием. Теперь я понял, почему любовница Люпона выбрала такое людное и модное место для нашей встречи: светская бабочка твёрдо намеревалась поддерживать возникший интерес к своей особе.
В этот день да, по счастью, я сидела дома. А у вашей жены были и причина, и возможность застрелить беднягу.
Давайте пока оставим мою жену в стороне. Наверняка у преуспевающего арт-дилера были и более непримиримые враги. Кому его смерть была выгодна?
Марго сняла очки, у неё оказались ядовито-крапивные глаза.
Вдове, конечно. Одри Люпон очень выиграла от своевременной смерти супруга: он хотел разводиться, и при разводе она потеряла бы всё, а теперь вдовушка оказалась свободной и богатой Марго покончила с устрицами, зачерпнула серебряной ложечкой горку икры, отправила её в рот. Ив-Рене наверняка огорчился бы, узнав, что коллекция его драгоценных часов, портсигары, винный погреб и все сто лошадиных сил его бугатти уплывут к этому прощелыге Бартелю. А Одри достанется лошадиная сила самого Антуана.
Всё это при условии, что Люпон действительно собирался разводиться. Знаете, мужчины делают это значительно реже, чем обещают любовницам. В любом случае у Одри есть алиби, и покамест не обнаружилось никаких доказательств её вины. Похоже, кто-то другой оказал ей эту неоценимую услугу.
На её месте я бы всё равно не спала спокойно.
Чем старательней Марго изображала женщину, свободную от пут традиционных женских слабостей в виде любви, сострадания и преданности, тем очевидней было, что она полностью порабощена ненавистью, завистью и ревностью. Свято место пусто не бывает.
Я заинтересовался:
Почему? Мне кажется, неспокойно было быть женой Люпона. Вдовой, как вы сами только что отметили, гораздо комфортней.
Марсель Додиньи от неё не отвяжется.
Додиньи? Я повсюду слышу это имя. Расскажите о нём.
Она презрительно сморщила нос:
Люди сведущие будут уверять вас, что Додиньи всего-навсего жалкий шут, неудачник, уволенный из всех галерей и музеев Парижа, свихнувшийся от зависти к знаменитому собрату. У Ива-Рене было громкое имя, незыблемая репутация и бешеное везение, а у Марселя жалкая пустующая лавка. Пока Люпон натыкался на редчайшие раритеты и выгодно продавал их, пока он выпускал книгу за книгой и составлял экспозиции музеев и дворцов, Додиньи торчал в «Полидоре», злобствовал и строчил кляузы в Синдикат антикваров.
Какие кляузы?
Марго манерно слизнула с ложечки чёрный бисер икры. Посмаковав, ответила:
Додиньи вообразил, что Люпон подделывает антиквариат, тем самым вторгается в историю Франции и фальсифицирует её прошлое. Постепенно его охватило безумие. Он принялся громко обличать Люпона. Вывести на чистую воду соперника стало целью его жизни. Ив-Рене был очень подходящим человеком для ненависти: успешный, бонвиван, надменный, удачливый, любимец женщин, необъяснимо богатый. Пока Люпон был жив, никто не желал даже слушать полоумного. Но теперь, без авторитета, знаний и связей Люпона, Одри станет намного труднее защищаться от нападок Додиньи.
А Люпон действительно был необъяснимо богат?
Судите сами: парижская квартира, загородный дом в Нёйи-сюр-Сен, дом в Испании, картины, предметы искусства, роскошный бугатти, декорированный самим Ле Корбюзье. Ив-Рене хвастался, что одной только старинной мебели у него на пару миллионов. Он любил и умел тратить деньги: ему их требовалось очень много, и много их у него имелось. Пожалуй, больше, чем может заработать даже первоклассный эксперт и дилер антиквариата.
А как относился сам Люпон к обвинениям Додиньи?
Она заправила в мундштук новую сигарету, закинула голову, пустила ввысь кольцо дыма:
Не так равнодушно, как старался показать. Люпон сам был его учителем и отдавал должное знаниям и дотошности своего ученика. И я точно знаю, что Ив-Рене нервничал.
Люпон действительно занимался подделками?
Марго усмехнулась, полюбовалась своими безупречными ногтями:
Ив-Рене был самым лучшим экспертом антиквариата во Франции. Он любил издеваться над окружающими, ему нравилось оставлять людей в дураках и доказывать своё превосходство. Он был тщеславен, он стремился к совершенству. Он был современным Растиньяком, он хотел доказать всему Парижу, что он лучше всех. И Додиньи, со всей его эрудицией и одержимостью, это не тот противник, который мог бы справиться с Люпоном. Додиньи, как я поняла, неприятный, всех раздражающий холерик и истерик, а Ив-Рене, если хотел, был само обаяние. Он умел быть полезным и даже необходимым для нужных людей. Все парижские антиквары поддерживали Люпона. Потому что всё, что делал Люпон, было совершенно. У него был абсолютный вкус. Он устанавливал вкус всего Парижа.
Как выглядит этот Додиньи?
Я с ним не знакома, но Ив-Рене всегда издевался над его жалким видом. По его словам, Додиньи лысый, носатый очкарик и в своём неизменном заношенном сюртучке цвета желчи выглядит вечным студентом.
Это жестокое описание совпадало с приметами неизвестного, рыскавшего по рю Кардинал Лемуан, вот только сюртучок гарсон не упомянул. Но, если сюртучок пострадал в драке с Люпоном, было бы разумно сменить его. И клочок найденной мною ткани с костяной пуговицей был как раз в горчичную клетку.
Если его осудят за это убийство, вряд ли он будет опасен вдове.
А это он? В газетах промелькнуло, что перед смертью Ив-Рене успел сказать вам, кто это.
Вот она причина, по которой мадемуазель Креспен искала нашей встречи. Я безмятежно жевал ломтик сыра, не спеша откровенничать. Женщина, готовая ради моих тайн примчаться из Рамбуйе, может и подождать.
Понимаете, я муж подозреваемой. Даже если я знаю, кто мне поверит?
Она вытащила и выбросила окурок из мундштука:
Верно. Но даже недоказуемая информация облегчит поиски доказательств.
Я оперся на локти, склонился к ней:
А вдруг он назвал ваше имя?
Марго опять нацепила непроницаемые очки:
Не пытайтесь напугать меня. Я вам не верю. И никто другой не поверит. У меня есть алиби, а у вашей жены его нет. Замерла на минуту, а потом воскликнула: Матка Босха! Какая же я дура! теперь она что-то сообразила и уже почти насмехалась надо мной: Он ничего не сказал вам!
Почему вы так решили?
Если бы у вас было имя, вы бы не интересовались Додиньи. А вы им интересуетесь.
Я рассмеялся:
Вас не обманешь, мадемуазель.
Она проводила взглядом дым своей сигареты:
Ив-Рене как-то рассказал, что Додиньи однажды угрожал ему, клялся, что убьёт и его, и себя самого.
Опершись на локти и пытаясь разглядеть её глаза сквозь собственное отражение в тёмных стёклах, я сказал по-русски:
Как вовремя вы вспомнили, а!
Она недоумённо свела брови. Я перешёл на французский:
Вы не говорите по-русски?
С какой стати? Только потому, что мой отец был поляк? Это причина ненавидеть Россию и всё, с ней связанное, а не учить русский язык.
Момент для решения споров славян меж собой показался мне неудачным.
А по-польски вы говорите?
Ни единого слова. Я родилась во Франции, отец мой ещё до войны вернулся в Польшу, я его почти не помню.
Марго отодвинула бокал и взяла в руки сумочку, сигнализируя конец встречи. Я попросил счёт. Эмансипированные бабочки оставили мужчинам две привилегии писсуар и платежи.