Полковник поднялся со стула и направился к двери в кабинет. Ожидание окончилось.
Генерал Круглов стоял посреди своего просторного кабинета, вся обстановка которого, включая пепельницу и пресс-папье на столе, была строго выдержана в кремлевском стиле тридцатыхсороковых годов. А сам начальник специального отдела ФСБ внешностью напоминал партийного чиновника времен Брежнева: простой строгий костюм-тройка, короткая стрижка, грубоватые, но честные черты лица. Во всем этом не было даже намека на то, чем на самом деле занимался Круглов.
Здравствуйте, господин генерал. Вызывали? остановившись у порога, спросил полковник.
Еще сидя в приемной, он понял, что разговор предстоит серьезный, поэтому старался держаться официально, как подчиненный с начальником. Ни малейшего намека на личные отношения.
Здравствуй, Алексей Петрович, генерал дружески улыбнулся и, подойдя поближе, протянул руку. Извини, что заставил столько ждать. Тут такое дело.
Он обнял Воронина рукой за плечи и повел к завешенному красными шторами окну. Там стояли два стуланамного удобнее и изящнее, чем в приемной, но такие же старые.
Садись, кивнул Круглов.
Он подошел к столу и через несколько секунд вернулся с громоздкой бронзовой пепельницей в форме перевернутой вверх ногами черепахи.
Взглянув на нее, Воронин отметил, что к полудню генерал выкурил уже восемь сигаретна три больше его дневной нормы. В пепельнице находилось еще несколько окурков. Судя по маркам сигарет, они принадлежали трем совершенно разным людям. Самые верхние, с серым фильтромскорее всего старику. Два окурка без фильтра со специфическим оттиском зубов оставил не кто иной, как подполковник Свиридов, возглавляющий экспертный отдел. Принадлежность остальных окурков установить не удалось.
Закурим? предложил Круглов, протягивая пачку сигарет.
Спасибо. У меня лимит.
Вот как! генерал вопросительно поднял брови.
Бросаю курить. Каждые два дня на одну сигарету меньше.
Получается?
Тяжело.
Генерал понимающе кивнул. Для того чтобы бросить курить, нужна сила воли, такая, как у Алексея Воронина. А вот ему самому, наверное, это не под силу.
Повертев сигарету в пальцах, он со вздохом сунул ее в рот и закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, он спросил:
Видел старика, что вышел отсюда?
Да.
Что ты о нем думаешь?
Воронин пожал плечами.
Кто-то из бывших.
Генерал одобрительно кивнул.
Верно. Этот старикгенерал Ткаченко. Слыхал о таком?
Слышал. Я считал, что он давно умер. Сколько ему?
Где-то за восемьдесят пять, и, как видишь, он еще довольно крепкий и бодрый, произнес Круглов. В свое время генерал-полковник Василий Иосифович Ткаченко курировал спецслужбы, в том числе и КГБ. Фигура очень значительная. Даже сейчас, спустя столько лет, к его голосу прислушиваются. Он еще очень многое может.
Генерал сделал паузу. А Воронин терпеливо ждал продолжения. Предисловие, конечно, очень интересное, но основная часть разговора, ради которого его вызвали в срочном порядке, еще не прозвучала.
А какое, собственно говоря, отношение к генералу Ткаченко имею я? задал вопрос он.
Озабоченно сдвинув брови, Круглов долго вглядывался в каждую черту лица подчиненного, пытливо изучая, словно увидел впервые, упрямый взгляд из-под густых русых бровей, тяжелый подбородок, немного выдающиеся на восточный манер скулы.
Хорошо. наконец он решился.
Поднявшись со стула, генерал подошел к письменному столу и вынул из ящика зеленую пластиковую папку, туго набитую бумагами.
Прежде всего я хочу предупредить: дело, которое я собираюсь тебе поручить, очень серьезное. От его исхода зависит многое. Наше повышение в том числе. Согласись, генеральские погоны тебе подошли бы намного больше. Ты их заслужил. Я уже не говорю о том, что в случае удачного исхода твое имя окажется у всех на слуху, о тебе узнают наверху, увидев, что полковник хочет возразить, генерал знаком руки остановил его. Знаю. Знаю. Ты хочешь сказать, что тебя политика не интересует. Но поверь мне, человеку, который на этом съел зубы, вся наша жизньсплошная политика. Когда-нибудь это может тебе очень пригодиться. Так что сперва хорошенько подумай, а потом решай. В общем, я хочу сказать, этотвой шанс.
Воронин с сомнением покачал головой.
И Ткаченко в состоянии это исполнить?
У него осталось много друзей. А должников еще больше.
По тому, как суетливо забегали глаза генерала, Воронин понял, что к числу ткаченковских должников принадлежал и его шеф. Теперь все понятно: долг платежом красен.
Что за дело?
Круглов протянул папку и пояснил:
Здесь содержится все, что успели собрать до твоего прихода. Более подробную информацию получишь по ходу дела. В твоем распоряжении будут все доступные средства. Под мою ответственность, заверил генерал. А теперь о самом главном. Три дня назад ограбили дачу Ткаченко. Украли три картины, довольно ценные, но не слишком. Грабителей спугнули, и они не успели взять ничего из дорогих коллекций, находившихся в доме. Прихватили только картины. В общем, и шум-то поднимать не из-за чего. Однако самое неприятное в том, что воры застрелили внучку Ткаченко, приехавшую отдохнуть к деду, и охранника.
Да-а-а. протянул Воронин. Дела.
Вот почему старый генерал поднял всех на ноги. Хочет найти убийц внучки. Картины ему, видимо, нужны постольку-поскольку, а вот внучка. Решил отомстить.
Сколько ей было лет?
Двадцать четыре. Настоящая красавица. Была.
А где ее родители?
Погибли давным-давно. Ее вырастил и воспитал дед.
«Естественно, по глупости потерять самое дорогое, что у тебя былотяжкий удар», подумал Воронин.
Она работала?
Нет, она находилась в декретном отпуске.
У нее были дети?
Двое. Мальчиктри года, а девочке не исполнилось и одного.
Они выжили?
Да, они спали на втором этаже. Грабители не стали подниматься наверх, пояснил Круглов. Дурацкое стечение обстоятельств. Если бы девушка их не спугнула, они спокойно обчистили бы дачу и скрылись.
И тогда Ткаченко не стал бы поднимать весь этот шум из-за каких-то там безделушек, докончил Воронин.
Генерал кивнул.
Я думаю, да. Если верить словам, для него они лишь память. Тем более что там не было ничего ценного, только сувениры из прошлой жизни. Кивком он указал на папку. Там подробное описание украденных картин, фотографии, заключения экспертов. Самая ценная из нихрепродукция полотна Хальбейна, сделанная в пятидесятых годах двадцатого века. Остальныеотечественные картины тридцатых годов. Ничего ценного.
Значит, хватали первое попавшееся?
Похоже на то.
Что ж, выходит, что версия о заказном ограблении отпадает.
Да, было бы глупо это предполагать.
А если это заказное убийство? Возможно, все тщательно спланировано и подстроено? выдвинул очередную версию Воронин. Заказные нынче в моде.
Однако генерал ее решительно отверг.
Вряд ли. Во-первых, Людмила Ткаченко в тот вечер не должна была там находиться. Ее появлениечистая случайность. Во-вторых, она домохозяйка, никакой подозрительной деятельностью не занималась.
А ее муж?
В настоящий момент находится за границей.
Чем он занимается?
Он дипломат.
Получалось, что и эта версия отпадала. Воронин задумался. Слишком много непонятного и практически не за что зацепиться. Утешало одноубийство не заказное. В противном случае дело грозило обернуться очередным «глухарем». Если при ограблении у воров что-то пошло не так, значит, можно рассчитывать на зацепку.
Что-нибудь нашли? Улики? Сколько человек работало? поинтересовался Воронин.
Как минимум, трое. Возможно, на улице находился кто-нибудь еще. Улик никаких. В тот вечер шел дождь, он смыл все следы на улице.
А отпечатки обуви, если был дождь, то.
Дождь начался позже, когда они уже были внутри. Единственная зацепкаэто гильзы и пули.
Ясно. Придется начинать все с нуля, заключил Воронин. Мне нужен будет доступ на дачу. Ее обследовали?
Да.
Кто?
Местные оперы.
Это меня не устраивает. Мне нужны наши спецы. Все по полной программе. И чтобы никто не мешал.
Ткаченко сказал, что дача в нашем распоряжении. Там будет находиться его доверенный человек, он расскажет, что к чему. Через него будешь держать генерала в курсе.
Соглядатай, значит. усмехнулся Воронин.
Не соглядатай, а помощник, нахмурился Круглов.
Это ничего не меняет. А как насчет времени?
Тут, сам понимаешь, чем быстрее, тем лучше. Если не пойти по горячим следам, можно увязнуть надолго.
Не хочу, чтобы на меня давили, предупредил Воронин.
Знаю. Знаю. Никто на тебя давить не станет. По крайней мере, первое время. А потом. Круглов развел руками. Сам видишь, старик из кожи готов вылезти, но достать убийц внучки.
Мне нужны твердые гарантии.
В этом деле единственной гарантией может служить твой успех. Больше ничего. Сделай это, и старик будет твоим должником до гробовой доски. Все в твоих руках. Действуй.
«Легко сказать: действуй! озабоченно думал Воронин, покидая кабинет генерала. Сожрут с потрохами, если оплошаю. Генеральская внучка! Хм. Сколько шума, сколько суеты! Каждый день сотнями убивают, и никаких спецзаданий. Небось про бедного охранника все позабыли. А у него, наверное, тоже семья, дети, жена плачет.»
Глава 4
В грязном, заваленном мусором и всяким хламом подвале царил полумрак. Тусклый желтый свет, падавший от висевшей на потолке грязной лампочки, с трудом освещал тесное пространство между ящиками и коробками. В противоположной от лестницы стороне, шагах в десяти от нее, проходил ряд железобетонных свай, подпиравших плиты перекрытий. Они являлись границей между царством света и тьмы. Пространство за ними было полностью скрыто во мраке. Оттуда доносилось лишь журчание воды да периодический рев труб.
Щелкнув золотой зажигалкой, Станислав Шилов, больше известный в своем кругу как Шило, неторопливо прикурил длинную тонкую сигару. Густой дым, аромат которого суждено вкусить далеко не каждому, наполнил помещение. С преувеличенным наслаждением смакуя сигару, Шилов блаженно закатил глаза.
У нас такого не делают, вздохнул он и затем, обращаясь к сидевшему перед ним на стуле связанному парню, с сожалением произнес: Я вовсе не хочу тебя убивать. И дружков твоих не хочу. Вы крутые мужики, и вы мне нравитесь. У вас есть деловая хватка, нюх на деньги. Это хорошо, кивнул он. Желание заработатьздоровый интерес. Не каждый день выпадает такой шанс. Правда?
Связанный по рукам и ногам парень широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел на Шилова. По его бледному лицу струился холодный пот. Стекая по длинным прядям слипшихся на лбу волос, он попадал в глаза, отчего те слезились и чесались. Однако парень боялся даже пошевелиться. Шило был настоящим психопатом.
Вся проблема оказалась во мне, продолжал Шилов. Его тонкие губы изогнулись в ухмылке. В этот момент он стал походить на изготовившуюся к смертельному броску кобру. От напряжения длинный неровный шрам, тянувшийся через всю левую половину лица бандита от виска до подбородка, налился кровью и побагровел. На другом вы, может быть, и заработали. Может, кто-то бы и заплатил. Но не я! Стае Шило платить не будет! Это мне платят! Никогда и ни за что я не пойду на поводу у таких ничтожеств. Да ты и твои дружки, выгниды, ничтожные мелкие паразиты. Я на вас ногой наступлюмокрого места не останется. Хотели меня кинуть? Кинуть! Меня?!
Шилов Склонился над парнем и, брызгая слюной, заорал ему прямо в лицо:
Шавка подзаборная! На кого пасть раскрыл?! Дерьмо свое жрать будешь! Ботинки мне лизать! Просить меня, умолять, чтобы пристрелил, будешь! О смерти молить станешь! Клянусь!
Пальто сползло с костлявых плеч авторитета, черные как смоль длинные волосы, уложенные назад гелем, растрепались. Казалосьеще мгновение, и он набросится на несчастного и разорвет его голыми руками.
Безучастно стоявший до этого в стороне ближайший помощник и правая рука Шилова головорез по прозвищу Гарик решил вмешаться. Сделав знак телохранителю поднять упавшее пальто, он тихо, как тень, приблизился к боссу. Осторожно положил свою пухлую ладонь ему на плечо и легонько встряхнул.
Остынь, Шило.
Шилов резко обернулся и перехватил за запястье тронувшую его руку. Его дыхание было тяжелым, ноздри широко раздувались, как после быстрого бега. Злые затуманенные глаза непонимающе смотрели на Гарика. Но ни один мускул не дрогнул на лице помощника. Оно оставалось совершенно бесстрастным, лишенным всяких эмоций. Казалось, разъяренный взгляд нисколько не тронул его. Такое поведение произвело эффект, подобный ведру холодной воды, вылитой на голову. Шилов стал успокаиваться. Он непонимающе посмотрел по сторонам: на своего телохранителя, безразлично взиравшего на все со стороны, на парня, привязанного к стулу, на второго пленника, съежившегося в углу. Затем снова повернул голову к помощнику.
Все нормально?
Да, кивнул авторитет.
Моя рука. движением глаз Гарик указал на запястье.
Прости, Гарик. Прости. он дружески улыбнулся. Теперь ничто в нем, за исключением налившегося кровью шрама, не напоминало о недавно перенесенном припадке ярости. Приводя себя в порядок, Шилов пригладил рукой волосы. Затем забрал у телохранителя пальто и, накинув его на плечи, сел в стороне на перевернутую вверх дном пустую коробку.
Ну что, будешь говорить, где картина? обратился он к пленнику.
Тот устало замотал головой.
Сколько раз повторять: я не знаю, где она. Да если бы и знал, не сказал бы. Ты все равно нас прикончишь, еле шевеля пересохшими губами, произнес он.
Верно, выпокойники. Но сначала ты мне скажешь, где моя картина!
Она не твоя.
А чья? Шилов изобразил изумление. Может, твоя? Или того старого мудака, что полвека прятал ее дома? А может, она принадлежит народу?
Стоявший позади авторитета телохранитель громко хихикнул, довольный юмором босса.
Шилов обернулся и кинул на громилу раздраженный взгляд, смысл которого можно было расшифровать следующим образом: «Кто тебе разрешал открывать рот, придурок!».
Телохранитель осекся, виновато засопел и снова напустил на себя грозный вид.
Гарик, начинай. кивнул Шилов помощнику. Все с тем же невозмутимым спокойствием тот поставил рядом со стулом, к которому был привязан пленник, картонную коробку, накинул на нее салфетку. Затем открыл саквояж из потертой коричневой кожи и принялся извлекать из него всевозможный инструмент: кусачки, ножи разных размеров, пилки, иглы и прочие вещи, при виде которых по спине невольно начинают бегать мурашки.
Покончив с приготовлениями, Гарик по-хозяйски осмотрел свое имущество, натянул на руки резиновые хирургические перчатки и объявил:
Я готов.
Последний раз спрашиваю, где картина? обратился Шилов к парню. Молчишь? Черт с тобой!
Только я тебя предупреждаю: если он дорветсябудет поздно, он кивком указал на Гарика.
Пленник продолжал упорно хранить молчание.
Что ж. Теперь он твой, Гарик. Только, пожалуйста, помни: он не должен сдохнуть быстро.
Не первый раз. флегматично произнес Гарик голосом, от которого кровь стыла в жилах.
Взяв тонкий нейлоновый шнур, он старательно привязал руки парня к подлокотникам, а голову при помощи петлик спинке стула. Теперь несчастный мог шевелить только ногами. Но и это продолжалось недолго. Увесистый молоток, появившийся в руке бандита, описал короткую дугу и со всего размаху угодил острой частью в правое колено парня.
А-а-а. от адской боли и неожиданности завопил тот. Су-у-ки.
Его душераздирающий крик разнесся по подвалу, эхом отозвавшись в дальнем, скрытом во мраке конце помещения. Не успело оно стихнуть, как вопль, на этот раз с новой силой, повторился: молоток палача опустился на коленную чашечку другой ноги. Теперь удар был намного мощнее. Кость хрустнула.
Пленник потерял сознание.
Пока Гарик приводил его в чувства, Шилов повернулся к другому парню.
Смотри. смотри. Ты следующий, предупредил он. А может, спасешь друга и себя заодно? Ну?! Скажи, где картина?