В подобных случаях всегда существует версия, которую необходимо отработать в первую очередь. Да, к семье погибшего надо относиться с уважением и осторожностью. И все-таки 90 процентов таких убийств были «домашними» и совершались членами семьи или близкими друзьями. На Тэйлби уже давно не производили никакого впечатления различные проявления горя со стороны скорбящих родственников. Подобное душевное «очерствение» было неизбежным результатом его работы. Хотя иногда он был вынужден признать, что это ослабляет его как личность: например, у него уже очень давно не появлялось новых близких друзей.
Надеюсь, что вы понимаете, сэр, что нам придется еще не один раз побеседовать с вами и вашей супругой, произнес старший инспектор, когда Вернон наконец отвернулся от тела.
Но я не смогу рассказать вам ничего нового, тихо ответил тот.
Мы должны знать как можно больше о жизни Лауры. Нам придется еще раз допросить всех ее друзей и знакомых. Мы по минутам восстановим ее передвижения в день, когда ее убили Так что у нас много дел впереди.
Займитесь лучше Ли Шерраттом! огрызнулся Грэм. Больше вам никто не понадобится, старший инспектор.
Мы работаем в этом направлении, сэр.
И что это должно означать, ради всего святого?!
Через двойные двери, которые отсекали запах антисептика, мужчины вышли в коридор. Их шаги эхом отразились от плиток пола, и Тэйлби пришлось увеличить шаги, чтобы успеть за Верноном, который хотел как можно скорее выйти из здания.
Конечно, мы найдем мальчика, сэр, пообещал он торопливо. В свое время. Я не теряю надежды.
Отец убитой остановился настолько внезапно, что Стюарт не смог избежать столкновения с ним. Теперь они стояли лицом к лицу, хотя Тэйлби и был на несколько дюймов выше. Вернон смотрел на него снизу вверх с животным оскалом, а его приятное лицо исказила гримаса. У него были усталые глаза, покрытые сеткой крохотных красных сосудов.
Кажется, вы уже говорили нечто подобное раньше, старший инспектор. Почти два дня назад. Тогда вы тоже пытались убедить меня, что найдете мою дочь. Живой и здоровой.
Тэйлби ждал, не мигая, глядя в глаза Грэма Вернона.
Вы правы, сэр, согласился он.
Но кто-то обогнал вас, не так ли?
Стюарт вспомнил болезненную сцену, которая случилась несколько раньше, когда он приехал в поместье, чтобы сообщить Вернонам печальные новости. Вспомнил, как ни один из родителей не удивился его приездуих лица выражали только отчаяние и безысходность.
А еще он вспомнил медленный переход Шарлотты Вернон от рыданий к настоящей истерике и то, как она скрылась в спальне, где-то в глубине дома, а Грэм Вернон стал звонить их врачу. Естественно, что оба они были раздавлены и находились в шоке. Но вот реагировали супруги на все на это поодиночке: полицейский не заметил ни одного, даже мельчайшего, жеста взаимной поддержки в первые минуты после того, как они услышали страшное известие.
Мужчины вышли на улицу и остановились на верхней ступеньке крыльца морга, когда Тэйлби снова заговорил. Справа от них, за плотными шторами, виднелись освещенные окна палат Центральной больницы Идендейла. Рядом со старым викторианским зданием вырос целый ряд кирпичных двухэтажных корпусов, и их огни выглядели особенно яркими и веселыми на фоне простого фасада здания морга и его неброской парковки.
Кроме того факта, что он исчез, у нас нет ничего, что связывало бы Ли Шерратта с убийством вашей дочери. Доводы Стюарта звучали вполне здраво.
Поиск фактовэто ваша работа, старший инспектор. Я просто надеюсь, что вы наконец ею займетесь. С того момента, как они вышли из морга, голос Вернона значительно окреп. Он опять превратился в напористого и нетерпеливого бизнесмена. Было интересно наблюдать, как этот человек изменился рядом с трупом своей дочери. Правда, перемена была очень кратковременной.
О Ли Шерратте нам известно только то, сэр, что вы наняли его в качестве садовника и что он проработал у вас последние четыре месяца, сказал Тэйлби. А наняли вы его после того, как он явился к вам по объявлению, которое вы вывесили в окне почтового отделения Мюрея. До этого момента он, кажется, вообще ничего не знал о вашей семье. Опыта этого парня хватало лишь на то, чтобы использовать его только в качестве грубой рабочей силыон мог копать и сажать, косить траву и катать тележку. А вот что касается садоводства, то в этом он был абсолютным профаном. Он этому нигде не учился и никогда не работал настоящим садовником. Это так?
А нам и нужна была грубая рабочая сила, огрызнулся Грэм. Моя жена хорошо разбирается в садоводстве.
Как удачно! Хотя юноше уже двадцать лет, это была его первая официальная работа, если не считать короткого периода, когда он работал помощником на складе супермаркета «Теско» здесь, в Идендейле. Парень любит выпить, приударить за девчонками и является давним болельщиком футбольной команды из Шеффилда. Из всего этого трудно сделать какие-то выводы, сэр.
Послушайте, его отец сидит в тюрьме за торговлю краденым, возразил Вернон. А сам парень участвовал в угоне машины у одного из туристов. Никаких мыслей не появилось, а?
Вы намекаете на криминальные корни, да? А почему тогда вы сами наняли его, мистер Вернон?
Грэм отвернулся и уставился на полицейскую машину, ждавшую на парковке возле морга.
Хотел дать ему шанс. Считаю, что такие молодые люди не должны болтаться без дела и влипать во всякие неприятности. А что я сделал не так? Он выглядел крепким юношей, способным справиться с тяжелой работой Ну хорошо, я признаюсь, что совершил ошибку, но откуда я мог знать, кем он окажется на самом деле?!
А вот мать его говорит, что он обыкновенный молодой человек, который любит пиво, девочек и футбол.
Ерунда! возмутился Вернон. Вы копните поглубже, старший инспектор, и поймете, что Шерраттжестокий хулиган, который запал на мою дочь. Я его предупреждал, а потом выгнал. Через несколько дней на дочь напали и убили. Чего вам еще надо?
Бизнесмен спустился с крыльца и прошел к патрульной машине, которая ждала, чтобы отвезти его домой, а Стюарт Тэйлби остался стоять на ступеньках морга, обдумывая его последний вопрос. Однако, хорошенько поразмыслив, он решил, что это даже хорошо, что Вернон не стал дожидаться его ответа.
* * *
Двое дорожных полицейских подбросили Диану Фрай до управления. Ее отпустили со службы, а старший инспектор Тэйлби лично отправился в дом убитой, чтобы попросить ее родителей опознать тело.
Сидя позади двух полицейских, одетых в шуршащие желтые светоотражающие жилеты, девушка почувствовала знакомое ощущение растущего уныния, в то время как напряжение спадало и уровень адреналина возвращался к норме. Очень скоро ей предстоит отправиться домой и столкнуться с суровой реальностью ее личной жизни. Впереди ее ждал еще один тягостный вечер.
Спасибо, ребята! крикнула она, когда машина высадила ее во дворе управления.
Водитель безразлично махнул рукой в ее сторону, а вот его партнер с любопытством посмотрел на нее из отъезжающего «Ровера». При этом он сказал шоферу что-то, чего Фрай не расслышала. Она постаралась сразу же забыть об этом. Диана видела достаточно своих коллег-женщин, которые с упорством леммингов уничтожали свои карьеры на службе только потому, что обращали слишком большое внимание на подобные мелкие инциденты и позволяли им раздуваться до невероятных размеров, заражая их сознание.
Сначала она прошла в комнату Отдела уголовных расследований. Все лампы в ней горели, и на одном или двух компьютерах светились скринсейверыказалось, что звезды в Галактике неслись навстречу командной рубке звездолета «Энтерпрайз». Но комната была пуста: в ней не было даже дежурного констебля. Фрай уселась за стол и написала отчет о допросе Гарри Дикинсона. Она знала, что на следующее утро Тэйлби первым делом утром, еще до утреннего брифинга, потребует все отчеты, так что хотела, чтобы этот лежал у него на столе еще до того, как он ему понадобится. Это будет еще один, пусть крохотный, но плюс на ее весахсразу будет видно, что ее можно включать в следственную группу.
Отчет был составлен быстроДиана являлась хорошей машинисткой, а ее записи всегда получались аккуратными и доходчивыми. Только дойдя до описания самого конца беседы, она заколебалась, но потом решила включить в отчет и последнюю фразу Гарри ради пущей достоверности. Когда она писала, как Дикинсон велел Тэйлби «катиться отсюда», то с удивлением почувствовала, что улыбается. Девушка мгновенно поменяла улыбку сначала на гримасу, а потом и вовсе нахмурилась, и осмотрела пустой офис, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. Не в ее правилах было смеяться над старшими по званиюона никогда не принимала участия в неуважительных подшучиваниях, которые частенько раздавались в столовойни здесь, ни в Уэст-Мидлендс. Да и сейчас Фрай не могла понять, что смешного было во фразе Гарри Дикинсона.
Распечатав две копии своего отчета, она положила одну из них в поднос на столе инспектора Хитченса, а со второй прошла в штаб поисков, где перед экраном включенного компьютера, заполненным данными, сидели констебль и оператор. Ни один из них не обратил на нее никакого внимания, пока она рылась в разыскном деле, куда и вложила вторую копию.
Девушка знала, что утром, когда появится дневная смена, комната будет просто гудеть от напряженной деятельности. Понаблюдав за Тэйлби, Диана была уверена, что он явится на брифинг полностью проинформированным обо всем, что произошло накануне.
Наконец она покончила со своими обязанностями и, осторожно прикрыв за собой дверь штаба, прошла по почти пустому зданию к служебной парковке.
Отключив сигнализацию на своем черном «Пежо», Диана на мгновение остановилась и посмотрела на заднюю стену здания управления. Там не было ничего, кроме нескольких освещенных окон, в которых мелькали силуэты офицеров, занимавшихся своими делами. Возможно, что некоторые из них сожалели о том, что им приходится дежурить, когда они с более сильным удовольствием оказались бы дома, или в пабе, или куда еще ходят офицеры полиции в свое свободное время. Фрай предположила, что почти никто из них не откажется покинуть свой пост и вернуться домой, если появится такая возможность. Она завела двигатель «Пежо» и быстро выехала со двора.
В Идендейле, как и в любом другом маленьком городе, вечерние улицы почти вымирали, и только изредка, в промежутке между восемью и девятью часами вечера, на них появлялись группы направляющейся в пабы молодежи. Те же самые группы потом брели из пабов домой в районе половины двенадцатого ночи, хотя некоторые из них ждали автобусов на остановках или ловили такси, чтобы ехать дальше в ночные клубы или еще на какое-нибудь веселье.
Многие молодые люди, заполнявшие по вечерам улицы города, были не только пьяными, но и несовершеннолетними. Диана Фрай знала достаточно, чтобы не обращать на них внимания, когда проходила мимо. Так поступали все полицейские, если только они не сталкивались с явным хулиганствомдракой, нарушением общественного порядка, бранью или непристойным поведением. С пьянством несовершеннолетних можно было бороться только в самих пабах, хотя у полиции всегда находились более важные и срочные задачи.
Был вечер понедельника, и поэтому даже молодежи на улицах было мало, когда Фрай ехала по Гривз-роуд в сторону центра. Кружа по улочкам в конце пешеходной торговой улицы, она автоматически взглянула направо, где находилась Клаппергейт. Свет еще горел в окнах аптеки «Бутс» и ресторана «Макдоналдс». Троица молодых людей сидела, ссутулившись, на черной цельнометаллической уличной скамейке, поедала наггетсы из цыпленка и большие порции жареной картошки и готовилась добавить свои упаковки к горе мусора, которая уже скрыла пешеходную плитку.
Большинство магазинов погрузилось в темнотугород был отдан на откуп пабам и ресторанам. Фрай все еще не могла привыкнуть к смешению магазинов на улицах Идендейла. Днем на углу Клаппергейт можно было видеть небольшую пекарню с плетеными корзинами, старым велосипедом мальчишки-посыльного, украшенным гирляндами лука, и весело раскрашенным молочным сепаратором, стоящими возле входа. В нескольких шагах от пекарни находился магазин в стиле нью-эйдж, наполненный ароматами масел для ароматерапии, ароматизированными свечами и ярко блестящими магическими кристаллами. А между ними располагались «СпекСэйверс», химчистка и дербиширский филиал Строительного общества.
Дальше, на Халли-роуд, перед офисом продавцов недвижимости рядом с базарной площадью, стояла пара лет тридцати, смотревшая на темные окна. Вполне возможно, они сравнивали цены на недвижимость в Кэч-Винд и Писенни-Бэнкс, наиболее живописных и популярных старых районах Идендейла, где по улицам между каменными стенами домов едва проезжала одна машина, а река бежала перед палисадниками, полными лобелий и покрытых лишайниками каменных жерновов. «Интересно, почему они решили прийти к этому офису ночью? подумала Диана Фрай. Откуда и куда они направляются? Какие тайные планы вынашивают эти двоетолько он и она?»
В дальнем конце площади ей пришлось остановиться на светофоре. Справа от нее спускались вниз по склонам холмов переулки, мощенные булыжником, с названиями вроде «Ворота хитроумного Джона» или «Вершина зудящего Ника». Все углы этих переулков были заполнены пабами, чайными и сувенирными лавками. Заведения напоминали опоздавших на праздник жизни, которые теперь вынуждены тесниться на подступах к главному торговому району. Да они и были опоздавшими, которых привлек рост количества туристов в двадцатом веке, а не желание изначально присутствовать в самом центре торгового города.
Фрай изучила информацию о своем новом месте службы и знала, что большинство из двадцати двух миллионов туристов, ежегодно посещающих Скалистый Край, так или иначе оказывались в Идендейле. Днем по рыночной площади иногда было невозможно проехать из-за огромного количества проезжающего транспорта и из-за машин, хозяева которых тщетно пытались припарковаться на вымощенных булыжником площадках рядом с общественными туалетами или пунктами сбора мусора.
Громадный фургон «Соммерфилд» пересек перекресток и направился в сторону недавно открывшегося на Фаргейт супермаркета, который занял место старинной бумагопрядильной фабрики. Сразу за перекрестком Кастелтон-роуд начинала взбираться на холм вдоль рядов сдвоенных домов из ракушечника. С обеих сторон от нее наползали на склоны плотно застроенные новостройки: дома окаймляли узкие извилистые дороги, которые неожиданно поворачивали и изгибались, следуя за рельефом местности. Выше дороги становились еще более узкими из-за многочисленных машин, припаркованных вдоль тротуаров одна за другой. Свободными здесь оставались только самые крутые склоны. При более крупных домах имелись гаражи и подъездные дороги, а вот те коттеджи, которые были поскромнее, явно не предназначались для жителей с личным транспортом.
Чем дальше от центра, тем новее становились дома, хотя построены они были все из того же белого камня. На самой границе города, там, где названия улиц начинались со слова «тупик», появлялись первые небольшие загородные усадьбы. Здесь на обочинах дорог росла зеленая трава. И, наконец, еще дальше жилье превращалось в разбросанные приусадебные участки и небольшие молочные фермы. В некоторых случаях было довольно сложно определить границу перехода города в сельскую местностьздесь здания ферм и конюшен переделывали в жилые дома, бок о бок с которыми располагались грязные скотные дворы. На полях за ними паслись черно-белые коровы, и все было пропитано деревенскими запахами.
Постепенно необходимость в строительстве нового жилья поднимет цены на землю, и город продолжит развиваться вширь. Хотя уже сейчас Идендейл занимал свою долину, которая пряталась за грядой холмов.
Повернув с Кастелтон-роуд на Гросвенор-авеню, Диана наконец припарковалась возле дома 12. Когда-то это был солидный, отдельно стоящий домвилла в викторианском стиле на тенистой улице. Его входная дверь была окружена фальшивыми портиками, а в крохотные студии, расположенные под самой крышей, можно было попасть только по лестнице, когда-то предназначавшейся для слуг.
Квартира Фрай, расположенная на втором этаже, состояла из спальни, гостиной, ванной комнаты с душевой кабиной и крохотной кухоньки. На стенах были выцветшие от старости бурые обои, а рисунок на вытертом ковре походил на дикий узор из голубых, розовых и желтых красок, как будто был предназначен для того, чтобы надежно скрыть все, что прольется на пол. Если судить по неистребимому запаху, стоявшему в квартире, то за все прошедшие годы на этот ковер вылилось немало жидкостей, и Диане не хотелось даже думать о том, что именно это могло быть. Большинство жителей дома были студентами местного университета, который располагался в восточной части города.
Фрай приготовила себе сыр на тосте, чай и достала из холодильника, который подозрительно пах гнилой рыбой и луком, йогурт «Мюллер» с низким содержанием жира. Никакие чистящие вещества не могли уничтожить этот запах, но девушка и не собиралась держать в холодильнике большие запасы, предпочитая вместо этого лишний раз наведаться в магазин. Это была еще одна причина, чтобы не оставаться одной в квартире. На углу, всего в четверти мили, располагался магазин восточной кухни, где молодая пара, стоявшая за прилавком, выглядела достаточно презентабельно. Купленная там яичница с хлебом, приправленная дружеским приветствием, иногда бывала совсем не лишней.