Так чем же именно вы занимаетесь, профессор? спросил Рой.
Делаю мир или хотя бы столицу нашей страны безопаснее, атакуя проблемы до факта, а не после.
Рой кивнул.
Образование, профилактика, в таком духе?
Я говорю о том, чтобы предложить людям настоящий выбор между добром и злом, правильным и преступным. По моему опыту, когда у людей действительно есть выбор, подавляющее большинство выбирает путь уважения закона.
Мы подходим к вопросу, зачем я вам нужна, заметила Мейс.
Да. Я занимаюсь проектом, который основан на полученном мной исследовательском гранте.
Бет сказала, что проект подразумевает посещение худших районов округа Колумбия.
Именно. Районы, в которых вы обычно работали, когда служили в полиции.
И что вы там разыскиваете?
Надежду.
В таких местах ее трудно отыскать.
Именно поэтому я их и выбрал.
Так в чем будут заключаться мои обязанности?
Мне нужно, чтобы вы встретились с определенными людьми из этих районов. Я работал с социальными службами, чтобы выбрать десять человек. Я хочу, чтобы вы поговорили с ними и обсудили мое предложение. Если они согласятся, тогда мы уйдем оттуда.
Значит, Мейс будет заниматься первичными контактами? уточнил Рой.
Верно. Альтман взглянул на Перри. Онваш представитель?
Вроде того. И что же вы им предлагаете? спросила Мейс.
Стажировка, я назвал бы это так. Мы заберем людей из их нынешней среды, поместим в абсолютно другуюи погрузим в систему социальной переориентации и жесткой образовательной программы. Мы оценим их интересы и амбиции и поможем достичь целей. Мы предоставим им возможности, которые в ином случае остались бы для них недоступны.
Звучит похоже на «Мою прекрасную леди», заметил Рой.
Тут есть принципиальная разница, ответил Эйб. Мы не будем разрывать связи с их нынешним миром. У них останутся все контакты, и мы будем поощрять людей поддерживать их. Цель программыспособствовать надежде, а потом распространять ее. Эти люди станут своего рода послами надежды.
Но никто не может предложить такую стажировку всем людям, живущим в нищете, заметила Мейс. Даже вы. Так не будет ли это распространением ложной надежды?
Альтман улыбнулся.
Ваши слова верны. Никто не в силах поднять всех людей, нуждающихся в помощи, и вытолкнуть их в другой мир. Но если каждый человек, которому мы поможем, вдохновит хотя бы еще одного разорвать круг отчуждения, эффект будет неизмеримо больше. У нас появится еще десять человек, не включенных в программу, которые, в свою очередь, вдохновят других. И, сверх того, это привлечет внимание правительства. А власти располагают финансами, позволяющими помочь намного большему числу людей.
Сейчас наше правительство на нуле, сказал Рой.
Но величайшим ресурсом любого правительства являются граждане. Большинство исследований показывают, что в нашей стране своего потенциала достигает меньше половины взрослых граждан. Если перевести это в финансовые термины, можно говорить о триллионах потерянных долларов в год. Даже циники из Вашингтона присядут подумать над такими числами. А помимо правительства, есть еще и частный сектор, который непрерывно жалуется, что не может заполнить свои вакансии. Должен сказать, что некоторые из моих наиболее творческих и быстро соображающих знакомых прямо сейчас сидят в тюрьмах. Кто-то видит в этом справедливость. Я же вижу упущенные возможности. Я не могу превратить каждого преступника в законопослушного гражданина. Но если я смогу заставить хотя бы двадцать процентов из них выбрать другой путь, который позволит им вносить свой вклад в общество, а не отнимать его, польза от моей программы будет огромной.
Эйб, вы определенно оптимист, сказала Мейс. Я согласна, что многие бандиты умны, сообразительны и неплохо впишутся в ряды бизнесменов, но то, о чем вы говорите, дело очень и очень непростое.
Я всю жизнь смотрю на мир через розовые очки. Иногда я прав, иногда ошибаюсь, но не прекращаю смотреть, потому что верюоно того стоит.
Но я пару лет была не при делах. Не знаю, насколько я действительно смогу помочь вам.
Я не пользуюсь доверием людей из этих районов. Я сознаю это. Зато вам они будут доверять. Полагаю, что с вашим участием я действительно смогу изменить ситуацию. Альтман снял очки и протер их носовым платком. Вас устраивает такое соглашение?
Ну у меня нет
Рой прервал ее:
А о какой зарплате мы говорим? И каковы дополнительные условия?
У Альтмана сверкнули глаза.
Теперь я понимаю, зачем вы взяли с собой своего друга.
Я плохо справляюсь со всякими деловыми вопросами, торопливо пояснила Мейс.
Вполне вас понимаю. Что ж, ваша зарплата будет составлять три тысячи в неделю, плюс полная медицинская страховка, транспорт, оплата разумных расходов, комната и питание. Проект продлится около года, я полагаю. Так что основной оклад составит примерно сто шестьдесят тысяч долларов. А если проект окажется успешным, впереди будет еще много работы с аналогичным уровнем оплаты.
Рой посмотрел на Мейс, она уставилась на него.
Я думаю, зарплата вполне адекватна, наконец произнес Кингман, пока Перри энергично кивала.
У меня есть свой транспорт, сказала она, но вы упомянули комнату и питание?
Сложно сказать, в какое именно время суток вам придется заниматься работой. Я предпочел бы, чтобы вы жили здесь, в гостевом доме. Он за спорткомплексом.
Спорткомплекс? спросил Рой. Такое большое здание слева от входа?
Да, там есть полноразмерная баскетбольная площадка, зал для тяжелой атлетики и кардиотренировок, сауна, джакузи, тридцатиметровый крытый бассейн и полностью оборудованные кухня и комната отдыха.
Крытая баскетбольная площадка? уточнил Рой.
Да. Я сам никогда не играл, но баскетбол всегда завораживал меня, и я очень люблю смотреть матчи. Я уже много летс тех пор, как переехал сюдафанат «Мэриленд Террапинс». Я практически никогда не пропускаю их домашние игры и был на последних тридцати семи турнирах ACC. Альтман внимательно посмотрел на Роя. Мне кажется, сейчас я вас припоминаю
Я играл разыгрывающего защитника в «Вирджиния Кавальерс» лет восемь назад.
Альтман хлопнул в ладоши.
Ну конечно, Рой Кингман! Именно вы сделали нас в финале ACC.
Ну мне здорово помогли товарищи по команде.
Дайте-ка вспомню Тридцать два очка, четырнадцать передач, семь подборов и три перехвата. И в оставшиеся шестьдесят секунд вы довели мяч до корзины, бросили из-под кольца, спровоцировали фол, спокойно реализовали штрафной бросок, и мы проиграли с разницей в одно очко.
У вас потрясающая память, Эйб.
Альтман обернулся к Мейс:
Так вы согласны?
Да.
Отлично. Он достал из кармана ключ и бросил его Мейс. Ключ от гостевого дома. На нем код от ворот. У вас есть мобильный телефон?
Э нет.
Эйбрахам открыл ящик стола, вытащил оттуда телефон и протянул Мейс.
Теперь есть. Хотите взглянуть, где вы будете жить?
Они доехали на мототележке. Гостевой дом стоял рядом с небольшим прудом, питаемым родниками. Дом напоминал миниатюрную версию особняка, а уровень комфорта и качество обстановки превосходили все когда-либо испытанное Мейс.
Рой разглядывал большие открытые пространства.
Насколько велико это место?
По-моему, примерно шесть тысяч квадратных футов. Билл с семьей жили здесь, пока строился их новый дом.
Моя квартирадвенадцать сотен квадратных футов, заметил Рой.
Моя камера была восемь на восемь, сказала Мейс.
Пока они ехали обратно к особняку, Альтман сказал:
Довольно забавно, знаете ли.
Что именно? поинтересовался Рой с заднего сиденья четырехместной тележки.
Я рос с Уорреном Баффеттом в Омахеи никогда не думал, что он будет столько стоить.
Обо мне говорили то же самое, иронично бросила Мейс.
Глава 19
Ты совершаешь ошибку.
Бет сменила форму на спортивный костюм. Последний час она провела в подвальном спортзале дома, работая с гантелями и орбитреком. Близилась полночь, но обе сестры сидели в гостиной, и ни одна из них не казалась сонной. Слепыш свернулся у ног Мейс.
Я думала, ты хотела, чтобы я взялась за эту работу.
Я говорю о Рое Кингмане. Тебе не следовало болтаться с ним.
Почему?
Мы еще не очистили его от подозрений в убийстве Толливер, вот почему. А ты на пробации. Это означает, что ты должна избегать любых контактов с сомнительными людьми.
Но именно по этой причине я с ним и болтаюсь. Я слежу за ним.
Может оказаться, что ты проводишь время с убийцей.
Не в первый раз.
Тогда ты была под прикрытием.
Я и сейчас в некотором роде под прикрытием.
Ты больше не коп.
Однажды копвсегда коп.
Это так не работает. И мне казалось, мы уже обсудили этот вопрос.
Возможно.
Мейс, я веду это дело. Ты начнешь копошиться в неми все может разлететься на куски. Пострадаем мы обе. Тебе нужно сосредоточиться на собственной жизни.
Мейс откинулась назад и примирительно сказала:
Ладно, ладно. Я тебя услышала.
Хорошо, ловлю на слове. Ну так когда ты начинаешь работать с Альтманом?
Через два дня. И он хочет, чтобы я переехала в гостевой дом в его поместье.
Я думала, ты поживешь со мной, удивленно сказала Бет.
Я могу и то и другое. Ночь здесь, ночь там, когда этого потребует работа.
Ладно, разочарованно протянула Бет.
Я тебя не бросаю.
Я знаю. Но тебя не было два года Мне нужна большая доза Мейс Перри.
Мейс сжала руку сестры.
Ты ее получишь. Нам многое нужно наверстать.
Так, пока мы совсем не разнюнились Звонила мама. Она хочет тебя видеть.
Мейс ударила кулаком в лежащую рядом подушку.
Это единственное, от чего я могу расплакаться. Когда?
Как насчет завтра?
Ты поедешь со мной?
У меня слишком плотный график, извини.
Она все еще живет на той плантации с толпой рабов?
Когда я проверяла в последний раз, она платила им прожиточный минимум.
А муженек?
Крепко прижат к ногтю и не путается под ногами.
Слушай, а что, если вместо этого визита я напишу на спине «УБН» и пробегу голой через Тринидад?
Может, выйдет безопаснее Кстати, Лоуэлл Касселл передавал привет. И еще он сказал: «Передай Мейс, что небеса точно есть и Моне никогда туда не попасть».
Я всегда его обожала. Так что он нашел? Я не копошусь, просто интересно, торопливо добавила она.
Толливер изнасиловали.
Сперма осталась?
Да. Еще он нашел пару чужих лобковых волос и кусочки волокон. А на одежде Толливер пятна грязи.
Мейс встала.
Ладно, мне стоит немного поспать, если я собираюсь пережить встречу с мамой. Ты идешь?
Бет достала «Блэкберри» и начала отвечать на письма.
Осталось двести шестьдесят три.
Ты по-прежнему отвечаешь на каждый имейл в течение суток?
Это часть моей работы.
И по-прежнему никогда его не выключаешь, верно?
Бет подняла взгляд.
Как и ты раньше.
Мне было весело.
Мне тоже.
Ну да, твой бывшийпросто вагон смеха Я потеряла два года, сестренка, ты потеряла восемь.
Я не говорю, что виноват только Тед. Моя работа
Как будто он с самого начала об этом не знал.
Бет перестала тыкать пальцем в «Блэкберри».
Иди поспи, для встречи с мамой тебе понадобится много сил.
Глава 20
Мейс мчалась по пустой извилистой дороге, ведущей к лошадиной стране, где старые деньги сливалисьзачастую неловкос новыми. Она ехала к матери, но сейчас заблудилась. Развернувшись в обратную сторону, начала еще чаще оглядываться по сторонам. Наконец остановила байк в конце дорожки, окруженной деревьями. Пытаясь сообразить, где же она находится, услышала справа какой-то шорох. Обернулась на звуки сердце ее замерло. Мейс потянулась к пистолету, но, разумеется, никакого оружия у нее не было.
Каким хреном ты выбралась? выкрикнула она.
К ней ковыляла Хуанита Корова, следом шла Лили Белая Роза со своими девятнадцатью зубами. Хуанита широко улыбалась, держа в руке «Смит и Вессон» калибра.40, Лили сжимала свой нож для разделки рыбы. Мейс попыталась завести байк, но зажигание не схватилось. Две женщины бросились к ней.
Дерьмо!
Мейс соскочила с мотоцикла и бросилась в лес, но зацепилась ботинком за кочку и упала навзничь. К тому времени, когда она перевернулась, обе женщины уже стояли над ней.
Теперь, детка, тебе не поможет твоя старшая сестра-сучка, проворковала Хуанита.
Роза молчала. Она просто отвела назад руку с ножом, дожидаясь, когда ее «королева улья» прикажет погрузить зазубренное лезвие в яремную вену Мейс.
Давай, Лили. А потом мы уберемся отсюда на хрен.
Мейс не была готова к той скорости, с которой опустилось лезвие. Оно ударило прямо в шею.
Нет!
Перри свалилась с кровати. Из разбитого о тумбочку носа потекла теплая струйка крови. Мейс неуклюже растянулась на коврике и лежала, не двигаясь.
Слепыш, спавший рядом на полу, облизал ее лицо и принялся тихо и жалобно поскуливать ей в ухо.
Все хорошо, Слепыш, я в порядке.
Наконец Мейс перевернулась, села и отползла в угол, вжавшись в него спиной. Там она свернулась в шар, сжав руки в кулаки, и, неровно дыша, уставилась в темноту. Слепыш лежал перед ней во тьме; его большой розоватый нос наверняка чувствовал, как во все стороны расползается запах ее страха.
Через час Мейс все еще сидела там, вжавшись позвоночником в гипсокартонную стену, которую сестра специально к ее возвращению покрасила в успокаивающий голубой цвет. Но сейчас она не думала о Хуаните или потрошилке Розе. Сейчас она видела себя, накачанную метом, скорчившуюся в углу, впервые в жизни переживающую все это дерьмо.
Мейс так и не увидела ни одного из бандитов, подкарауливших ее в переулке. Она устроила там наблюдательный постследила за одним из центров распространения наркотиков Шестого района. За три дня ей ввели столько наркоты, что она даже не могла сообразить, как ее зовут. Дальше Мейс смутно помнила, как вылезает из машины, держа в руке пистолет, заходит в магазины и забирает то, что не принадлежало ни одному из них.
Один раз началась стрельба. Перри помнила, как инстинктивно нажала на спуск своего пистолета, но пуля не вылетела; оказалось, ее оружие не заряжено. В конце концов ее арестовали с пустым «ЗИГом» в руке и пачкой улик, достаточной, чтобы засадить ее на долгие годы, а остальная часть ее «банды» очень кстати растворилась в воздухе.
Так младшую сестру начальника полиции округа Колумбия обвинили в вооруженном ограблении под метом. Некоторые тут же окрестили ее Патти Херст двадцать первого века. Арест, суд, приговор, апелляциивсе неслось какими-то размытыми скачками. Мона рвалась к ее горлу, и только последняя апелляция не дала этой юридической молотилке законопатить Мейс по максимуму, на двадцать лет где-нибудь за тысячу миль от Вашингтона. Мона решительно заявляла, что Мейс так вжилась в свое прикрытие, что в конце концов перешла на темную сторону. Перри помнила, как сидит в зале суда, а прокурор изрыгает яд, тычет в нее пальцем и колотит кулаком по столу, требуя, чтобы это «животное» ради общего блага было надолго отправлено за решетку. Мейс сотни раз мысленно убивала эту сучку. Однако когда она в результате получила двадцать четыре месяца, на нее и сестру набросились практически все.
Когда автозак с Мейс в наручниках подъехал к тюрьме, у ворот уже выстроились новостные фургоны. Похоже, начальник тюрьмы решил насладиться минутой национальной славы, поскольку он лично повел Мейс сквозь толпу журналистов и враждебно настроенных зевак. В Мейс летели мусор и самые грязные оскорбления. И все же она, волоча ноги, держала голову так высоко, как только могла, и не отрывала взгляд от стальных внешних дверей ее дома на два ближайших года жизни. Но даже ее упрямство не могло справиться с этим оруэлловским давлением, и на глаза наворачивались слезы, а губы начинали дрожать.
Потом толпа зевак внезапно расступилась, и высокая фигура в синей форме с четырьмя звездами шагнула навстречу Мейс и пошла с ней рядом. Судя по потрясенному взгляду начальника тюрьмы, такого он не ожидал. Толпа умолкла. В Мейс больше ничего не летело. Рядом с ней шла начальник полиции Элизабет Перри при табельном оружии и значке, с лицом не выразительнее гранитного блока. Под ее взглядом любая враждебность превращалась в оцепенение. И только благодаря этому образу, образу сестры, идущей с ней рядом на пути к адскому пристанищу, Мейс смогла пережить эти два года