Вечорек невольно отступил на шаг.
Нет, это не галлюцинация. Святой явственно шевельнулся.
Что такое?прошептал капитан.
Он только сейчас заметил, что вместе с картиной пришла в движение довольно большая часть стены. Капитан непроизвольно опустил руку в карман пиджака и стал ждать.
Узкая щель в стене тихо расширялась. Это была дверь, в которой показалась вначале женская рука, а потом и голова.
Я боялась,сказала Катажина,что эта дверь ведет не к тебе. Как было бы забавно залезть вот так в чужую комнату.
Она вошла внутрь. Вечорек аккуратно закрыл за ней дверь и только сейчас заметил резную деревянную ручку, скрытую в обшивке стены.
Взгляни!Он показал ей картину на двери.
Изумительно! Обожаю тайные входы.
А ты их уже когда-нибудь видела?
Нет,решительно замотала она головой.Но раз сто по крайней мере представляла. Я перечитала все детективы, какие только смогла достать. Так вот, почти в каждом втором есть что-то в этом духе.
Вечорек широко распахнул дверь.
За нею была ванная комната, шикарная, старомодная, с огромной ванной и зеркалом во всю стену, в которое без труда мог смотреться целый батальон моющихся одновременно. В глубине виднелась дверь, ведущая в комнату Катажины. Стефан заглянул туда и вернулся к себе.
Роскошное жилье.Катажина погладила печной изразец.Но мне кажется все высоковатым, точно это было построено для трехметровых великанов.Она разжала руку.Куда тебе положить?
Что?Вечорек непонимающе уставился на нее.
Ручки, разумеется. Ты же приехал сюда творитьили нет?
Ну да, ну да... Я и забыл.
Он рассмеялся.
Ах, зачем тебе помнить обо всяких там мелочах,серьезным тоном ответила Катажина.Для этого у тебя есть любящая жена, которая тебя знает многие годы и предупреждает каждое твое желание.
Это верно,горячо подхватил Вечорек.Ты сущий клад. Боже мой, как часто ты была для меня источником вдохновения! Вот и сейчас, глядя на твое юное лицо и нежный профиль, всматриваясь в твои невинные, любящие глаза, я уже слышу шум крыльев Музы, которая витает у меня над головой...
Катажина воздела кверху палец.
Вон она! Полная, глаза голубые, особых примет нет.
Не спугни,прошептал капитан.Она опускается! Еще мгновениеи ... Есть! «Отчизна милая! Подобна ты здоровью...»
Катажина восхищенно всплеснула руками.
Неужели ты сочинил это сейчас?
А все ты, мой ангел!скромно ответствовал Вечорек.Спасибо за ручки.
Странно, но мне кажется, что я это уже где-то слышала.Она подошла к окну.Мы на третьем этаже?
Да. Выше нас только крыша, а на крыше снег,Он встал рядом с Катажиной. Над деревьями пролетела ворона, неслышно взмахивая огромными черными крыльями. Кто-то тихо постучал в дверь.
Вечорек обернулся.
Входите!
Можно?на пороге стоял профессор Гавроньский.
Само собой!
Если вы уже более-менее обустроились, то я хотел бы представить вас хранителю музея пану Янасу.
Он вошел в комнату, затворил за собой дверь и, понизив голос, сказал:
Я, разумеется, объяснил ему, что вы писатель, но Владек, то есть хранитель музея, такой рассеянный, что я сомневаюсь, понял ли он меня.
Умоляю,просительно сложил руки Вечорек,не переусердствуйте с церемонией моего представления. Вы же знаете, пан профессор, я буду ощущать себя здесь плясуном на канате, для которого каждый вопрос о причине приезда сюда обернется лишней встряской.
Конечно, конечно... Но все же позвольте мне вас спросить. В машине мне мешал водитель, но я не хотел бы откладывать на потом.Последнюю фразу профессор проговорил, оглядываясь на дверь, и так тихо, что Катажина, стоявшая несколько поодаль, с трудом его поняла.
Я вас слушаю.Вечорек невольно склонился к своему собеседнику.
Видите ли, я о «Черном короле» Риберы...Профессор запнулся и с сомнением покачал головой.
Продолжайте! Надеюсь, что нас тут никто не слышит.
Нет, конечно. Но я не знаю, как мне это сформулировать. Не хочется показаться слишком настырным...
Вынастырным?усмехнулся капитан.Эго и вообразить невозможно!
Вы меня не так поняли... «Черный король» является жемчужиной не одной лишь нашей галереи. Это редкий шедевр, картина, на которую я, к примеру, способен смотреть часами, не задумываясь ни об ее цене, ни об ее славе. Я отношусь к ней не как к вещи, а как к одушевленному существу, понимаете?
Капитан молча кивнул.
Я не допускаю даже мысли, что чьи-то чужие руки прикоснутся к картине, не то что ее украдут! Ведь пусть мы тут же сумеем вернуть ее назадвсе равно вор может повредить холст! Я как раз заканчиваю монографию о Рибере и, поверьте, уделяю там нашему «Королю» немало места.
Понимаю,сказал Вечорек, хотя пока совершенно не понимал, куда клонит профессор.
Я рад. Так вот, вопрос у меня простой: выработан ли план охраны картины? Я не собираюсь лезть не в свое дело. Естественно, у полиции есть свои методы, о которых она вправе, да и обязана, молчать перед посторонними. Но я не усну спокойно, покуда не услышу от вас, что вы ручаетесь за полнейшую безопасность «Третьего короля».
Гм...Вечорек на мгновение задумался. Гавроньский глядел на него с удивлением, усилившимся еще более, когда капитан вновь заговорил.За этим нас сюда и послали. Мы, конечно, сделаем все, что в наших силах. Но при таких обстоятельствах никто в мире, пан профессор, не поручится за что бы то ни было. Я попросту уверен, что ничего плохого не случится. Мы в замке не одни, здесь есть служители, которые тоже следят за сохранностью экспонатов. Музей закрыт для посетителей, решетки на редкость солидные, сигнализация наиновейшая. Никто не может проникнуть в замок, не подняв при этом шума. Ночью здание, как известно, наглухо запирается изнутри, а снаружи музей охраняют ночной сторож и злая собака, которая кинется на любого незваного гостя. Я не ошибаюсь?
Нет-нет,завертел головой профессор.Все это так. Но считаете ли вы, что всего этого достаточно?
При таких условиях я не нахожу возможностей для похищения,развел руками Вечорек.Мало того, если быть полностью откровенным, то мы даже не можем утверждать с уверенностью, что кто-то действительно намеревается выкрасть «Черного короля». Мы только допускаем подобное на основании кое-какой информации. И приехали мы просто на всякий случай. Управление не должно пренебрегать проверкой поступающих сведений, но из ста сигналов тревоги в лучшем случае один бывает не напрасным.
Он улыбнулся и положил руку на плечо профессора.
Поверьте, пан Гавроньский, у вас, как, впрочем, и у нас, слишком богатое воображение. Но чудес не бывает. Воры не появятся из дымохода и не вылетят на помеле через слуховое окно. И тем не менее ни за что нельзя поручиться, ведь в таких случаях ничего не знаешь наверняка. Совершались и просто непостижимые кражи. Некоторые из них все еще остаются загадкой.
Раз так, почему же вы не везете картину в Варшаву, в Национальный музей? Там, за бронированными дверями и под охраной, она была бы надежно защищена.
Во-первых, нельзя же вечно держать ее под замком, и в конце концов ее выставили бы снова: слишком она известна, чтобы надолго исчезнуть для публики. Так что все началось бы сначала, и вы опасались бы так же, как сейчас. А во-вторых, почему вы убеждены, что в Варшаве картина окажется защищена надежнее? Простой кражи мы не допустим и здесь, в Борах, ну а всевозможные таинственные исчезновения, о которых я говорил, за всю историю криминалистики легко пересчитать на пальцах. И вероятность такого ограбления ничуть не выше здесь, чем в Варшаве. Нет, пан профессор. Уж если нас предупредили, что кто-то хочет украсть картину, лучше всего дать вору попытать счастья. Наше преимущество в том, что мы предупреждены, а он об этом не догадывается.
Однако...Гавроньский, не договорив, с сомнением покачал головой.Может, вы и правы. В конце концов, это ваше дело, а не мое. Но вы так и не ответили на мой вопрос. У вас есть какой-либо план охраны картины?
И есть, и нет,Вечорек вздохнул.Я уже объяснил вам, пан профессор, что мы будем неотлучно находиться в замке и наблюдать за течением событий. Но не можем же мы все время сидеть около картины: этак воры не захотят ее красть.
Вы меня удивляете!вскричал ГавроньскийКражи-то я и опасаюсь!
Увидим, пан профессор. Доверьтесь полициии вы будете лучше спать.
Конечно, конечно,вдруг засуетился Гавроньский.Пойдемте же со мною вниз, я познакомлю вас с хранителем.
Охотно. Ты готова?Вечорек обернулся к Катажине.
Сейчас, только причешусь.
Она исчезла за дверью ванной и неслышно прикрыла ее за собой. Святой Себастьян вернулся на свое место.
Прекрасная живопись, насколько я, не профессионал, могу судитьВечорек подошел к картине на двери.И старая, должно быть, пятнадцатый век.
Да, живопись прекрасная.Гавроньский, погруженный в свои мысли, не сразу смог переключить внимание.Но это только копия, хотя и неплохая. Мантенья. Оригинал висит в Лувре. Он, правда, гораздо больше, примерно двухметровый. Святой написан в натуральный рост. Копия сделана сто лет назад. Прадед последнего владельца замка питал страсть к картинам, изображающим смерть. Тогда еще не было репродукций, так что заказали копию меньшего размера.
Он медленно пошел к выходу. Вечорек еще раз поглядел на святого Себастьяна. Он не любил картин, изображающих смерть.
Глава девятая, в которой пан Вильчкевич, оружейник музея в Борах, назван Заслуженным Гефестом Польской Народной Республики
Они молча стояли в коридоре, который казался Вечореку бесконечным. Гавроньский пригладил волосы и поправил галстук, но у капитана создалось впечатление, что все это бессознательно. Профессор едва заметно шевелил губами, словно говорил что-то про себя. Вдруг он спохватился, откашлялся и засмеялся.
У меня в Варшаве осталась куча дел, и я сейчас поймал себя на том, что даю своему заместителю указания, которые не успел дать перед отъездом...
Но его смех звучал неискренне.
Мы все страшно замотаны,-сказал Вечорек, только чтобы вообще что-то сказать.А тут, в замке, настоящая благодать! Вы долго здесь пробудете?
Я-то? Несколько дней. Обычно я сбегаю сюда, когда собираюсь что-то написать. В Варшаве просто невозможно работать. Телефон, домочадцы...Он безнадежно махнул рукой.Вы правы. В Борах я в первый же день становлюсь совсем другим человеком. Перестаю нервничать, гуляю по парку, ко мне возвращается аппетит. Да вы на себе ощутите, как все это окружение действует на нас, горожан. Кроме прочего, еще и эта архитектура...Он оглядел коридор, в конце которого смутно вырисовывался прямоугольник окна, сквозь которое проникал сумеречный свет.
Все живут на этом этаже. Тут то ли шестнадцать, то ли восемнадцать комнат, часть из них пустует. А я обитаю вон там,он указал за угол в дальнем конце коридора.В башне, которая была сохранена при перестройке ренессансного замка, стоявшего здесь изначально. Стены толщиной в полметра, так что ко мне не доносится ни один звук, и только деревья шумят за окном. Это, похоже, единственное место на свете, где я по-настоящему счастлив...
И он замолчал, словно стыдясь своей откровенности перед малознакомым человеком.
Извините меня.Из дверей своей комнаты выпорхнула Катажина.Кажется, я задержалась чуть дольше, чем ожидала.
Зато результат полностью вознаграждает нас за эти несколько минут, с поклоном ответил ей профессор.Сюда, пожалуйста.
И он указал на ту же лестницу, по которой они недавно поднимались. Напротив нее, почти невидимый из коридора, находился обширный зал с высокими окнами. Они стали медленно спускаться. Этажом ниже, непосредственно под верхним залом, был другой зал, от него вниз шла лестница из белого мрамора.
«Тут мы шли»подумал Вечорек и огляделся. По этим же ступеням они спустятся нынешней ночью в мраморный зал, откуда двойные двери ведут в библиотеку. А там на стене висит «Черный король».
У подножия лестницы профессор остановился.
Его нет,со вздохом сказал он.Говорил, что появится через пять минут, но, видно, зачитался и забыл. Я схожу за ним, а вы подождите нас, пожалуйста, в библиотеке.
Он показал на полуоткрытые двойные двери и вышел. Вечорек и Катажина остались в мраморном зале.
Глаза капитана скользили по рядам портретов, которыми были завешаны стены. Несколько десятков лиц безучастно взирало на них из-под париков и шлемов. Выдающимися эти портреты назвать было нельзя, обычная замковая живопись, таких сохранились сотни. Угрюмые бородачи и женщины с лицами, исполненными достоинства. С потолка, расписанного в стиле классицизма, свисала большая люстра более позднего времени.
Он там...Катажина едва шевельнула губами, но ей показалось, что слова эти грянули в пустом зале, как гром. Она машинально прикрыла рот рукой. Вечорек взял ее за локоть, и они вошли в библиотеку.
Библиотека находилась в гигантском помещении в центре здания с окнами на обе стороны замка. Катажина с удивлением уставилась на два больших старинных глобуса, изображающих Землю и Небо. Вдоль стены стояли в два ряда высокие застекленные книжные шкафы, а над ними на равных расстояниях друг от друга были развешаны портреты европейских монархов рубежа XVIII и XIX веков. Посреди комнаты стояли два длинных стола и кресла, а напротив каминапод портретом основателя замкабольшая банкетка, обтянутая пурпурной кожей.
Вечорек был озадачен.
Где же он может быть?шепнул он. Если «Черный король» Риберы и был гордостью замковой галереи в Борах, то он явно не висел в таком месте, которое заслуживал.
Капитан оставил Катажину на середине комнаты, а сам отступил назад, чтобы окинуть взглядом противоположную стену. Коснувшись спиной чего-то твердого, он резко обернулся.
Этим твердым предметом оказалась громоздкая рама картины, а картинойпочти скрытый книжным шкафом «Третий король».
Погляди,кивнул Катажине капитан.
Она неслышно подошла к нему по мягкому ковру. На мгновение оба застыли, а потом с улыбкой переглянулись.
Точь-в-точь как наш,прошептала Катажина. Она заговорщицки подмигнула капитану и сжала его руку.
Пошли,сказал Вечорек. Не стоило проявлять к «Королю» излишний интерес. Они двинулись по направлению к следующим, тоже двойным дверям. Поколебавшись, Вечорек нажал на ручку. Двери с громким скрипом подались, и одна половинка отворилась.
Они заглянули внутрь.
Комната эта была примерно одного размера с библиотекой. Судя по двум довольным амурчикам, украшающим дверь напротив, когда-то эти покои служили для иных целей, нежели сегодня. Вдоль стен стояли доспехи, а прямо над дверью с амурами висели две скрещенные аркебузы с изящными стволами. Вечорек поднял глаза. Над ними возвышались металлические конструкции лесов, а пол был прикрыт кусками толстого картона.
Катажина вошла в комнату первой.
Так вот где ремонт! А это что?И она показала на оружие в простенке.Луки? Хотя нет, они же натянуты...
Это не луки,раздался вдруг прямо над ними густой бас, прокатившийся могучим эхом под сводами. Оба как по команде повернулись и одновременно задрали головы.Это арбалеты. Из них можно застрелить сразу двоих, да еще и поцарапать нос третьему.
На лесах, чуть ли не касаясь головами потолка, стояла троица в перепачканных белых комбинезонах. Капитан с удивлением увидел, что в их числе была и женщинавысокая, молодая и на первый взгляд весьма миловидная. Голову ее плотно охватывала синяя косынкакак будто под потолком было очень холодно. За троицей виднелась полоса штукатурки; из-под нее выступали фрагменты цветочного орнамента, в который были вкраплены медальоны с женскими профилями.
Все трое опирались на перила лесов и взирали на пару внизу с недоумением.
Здравствуйте,обратилась Катажина к обладателю густого баса.Спасибо за информацию. Со временем может пригодиться. С этой минуты не буду ни за кого прятаться от злодея с арбалетом!
Добро пожаловать!
Эта реплика раздалась, однако, не с лесов. В ту же дверь, через которую только что вошли Катажина со Стефаном, в оружейную вступили профессор Гавроньский, а за ним худой высокий человек с лицом аскета, чьи острые черты несколько смягчал добродушно-улыбчивый взгляд словно усталых от прожитых лет сероватых глаз.
Это пан Янас, хранитель музея,сказал профессор.А это супруги Вечореки. Пан Вечорекпоэт...