Алексей БИРГЕРВЕДЬМИН КРУГ
«Как из-за недостатка разума женщины скорее, чем мужчины, отступаются от веры, так и из-за своих необычайных аффектов и страстей они более рьяно ищут, выдумывают и выполняют свою месть с помощью чар или иными способами, Нет поэтому ничего удивительного в том, что среди женщин так много ведьм»
Глава 1
Совсем озверел, гад,проговорил милиционер, разглядывая тело, лежавшее на мерзлой осенней земле.
Кто озверел?резко обернулся Высик.
Начальник местной милиции по случаю первых заморозков надел свою безразмерную шинель и теперь вылавливал в глубоком кармане мятую пачку папирос.
Тот, кто это сделал,ответил милиционер, опасливо поежившись.
Запретные слова уже готовы были сорваться с его языка, и тогда ему не поздоровилось бы: Высик приходил в ярость при одном упоминании о том, о чем уже несколько месяцев шушукалась у него за спиной вся округа.
Да, тот, кто это сделалпробормотал Высик.Это ж надо такОн покачал головой:И много денег пропало?
Вся месячная зарплата работников местной больницы.
Какогоне сдержался Высик.Их бухгалтер ездил один?
Привыкли, видно. У нас ведь все по-соседски, по-домашнему
Вот и накатаем телегу о нарушении правил безопасности, чтобы за это «по домашнему» им сорок раз икнулось!.. Увозите тело. Я буду у себя.
И Высик, круто повернувшись, подошел к врачу, который уже набрасывал огрызком карандаша черновик заключения смерти в отрывном блокнотике, чтобы потом переписать как полагается, в официальном и оформленном виде.
На самом деле «катать телегу» Высик не собирался. В том, что бухгалтер поехал один, был и его недогляд. Конечно, инкассаторов на их глушь не хватает, но можно было и милиционера в сопровождение выделить. Ссылки на то, что больница мол, не обращалась за охраной, наверху бы не приняли: тыздешний начальник органов правопорядка, ты и есть всему голова, и в твои обязанности входит проследить, чтобы все, чему положено быть под охраной, под охраной и находилось.
Поэтому Высик предпочел бы замять неловкий вопросец об отсутствии охраны, а не раздувать его в скандал.
Да и, кроме всего прочего, Высик ни за что не стал бы подставлять врача, кивая в его сторону,мол, смотрите все, его это недосмотр, гада. Не для того Высик спасал врача от лагерейи спас чудомчтобы теперь топить его ради мелкого шкурного интереса.
Ну, Игорь Алексеевич,сказал Высик,что вы сами об этом думаете? Кто мог знать, что бухгалтер сегодня повезет деньги?
Врач помедлил, прежде чем ответить. После короткого пребывания в тюрьме в нем иногда проявлялась некоторая заторможенность: он не то чтобы целиком отключался от внешнего мира, но словно не сразу мог оторваться от каких-то своих размышлений, очень для него важных.
Да кто угодно,сказал он.Практически всей округе было известно, в какие дни в больнице выдают зарплату.
И много пропало?
Восемь человек на месяц без зарплаты оставили, считая меня. Если, конечно, не компенсируют из страхового фонда.
Восемь человекВысик покачал головой.
Полтора года назад, когда он принял район, в больнице работали всего двое: сам врач и медсестра. Теперь и штат расширился, и новое оборудование появилось, и с лекарствами стало получше. В сейфе у Игоря Алексеевича Голощекова даже хранилисьгод бы назад кто такое себе представил!тридцать две ампулы пенициллина, редчайшего лекарства, совсем недавно изобретенного и способного излечивать любые болезни. Во фронтовых госпиталях, во время войны, пенициллин кололи только самым тяжелым раненым, которых иначе было не спасти. Уж Высик это помнил
В общем, Игорь Алексеевич мог теперь с полным правом, а не номинально, называться главврачом.
Жить становится лучше и веселей, да?ухмыльнулся Высик.И больница стала поосновательней, и цены снижают, и денежную реформу объявили, карточки отменяютВрач ничего не ответил, просто глянул на Высика, и он продолжил:Выходит, из-за восьми месячных зарплат порешили? Из-за таких грошей?
Не только,ответил врач.Там еще были хозяйственные деньгина содержание больных и так далее. Но тоже немного, потому что и продукты, и лекарства, и прочее в основном идут целенаправленно, по безналичным расчетам через райцентр. В данном случае хозяйственные деньги означают «деньги на дрова». Нам как раз предстояло рассчитываться за зимний запас дров, а за дрова берут наличными. Но и это тоже была аховая сумма. Сами знаете, у нас угольная топка, от которой идет паровое отопление, поэтому две оставшиеся дровяные печи мы подтапливаем только в самые морозы. Дров нам надо немного.
Да, да,закивал Высик. И спросил:А кроме денег, бухгалтер ничего не вез?
Ну, он постоянно возил какие-то документы, чтобы поставить в управлении подпись и печать. Накладные на лекарства, отчеты И на этот раз могли быть какие-то документы в его портфеле.
Вы не сможете проверить, не пропало ли что-нибудь важное?
Да что у нас может быть важного?
Ой, не скажите. Например, строгая отчетность по использованию самых редких и дорогих лекарств
Понимаю,сказал врач.Я попытаюсь проверить, хотя, если такие документы действительно пропали, проследить будет сложно.
Попытайтесь. И дайте знать, если что-нибудь обнаружите. Да, а этот бухгалтер убитыйВысик наморщил лоб, будто с трудом вспоминая фамилию, хотя на самом деле помнил ее отлично.Мальков Александр Павлович Он откуда взялся? Что вы о нем можете сказать?
Врач пожал плечами.
Нормальный мужик. Прежде работал счетоводом в районной промкооперации. У нас месяцев восемь, и претензий к нему не было. Признаться, я его мало знаю. Знаю только, что семьи у него нет, и он довольно много времени проводил на работевидно, тянуло к людям, пообщаться.
Ну, а характер? За восемь месяцев вы должны были неплохо его узнать.
Врач невесело рассмеялся.
Вы спрашиваете так, будто подозреваете в чем-то его самого.
А вы подумайте!возразил Высик.Преступников он подпустил совсем близко, следов борьбы нет. Выходит, он вполне мог их знать! Так или иначе, но шарить в круге его знакомств придется. А если еще учесть, что почерк убийства такой же, как у ряда убийств, которые приписываютВысик замялся на секунду,оставшимся на свободе членам банды Сеньки Кривого, то получается, с кем-то из банды Мальков мог приятельствовать. Нет, я не говорю, что он был сообщником, иначе бы его не убили, он мог и не ведать, что его новый знакомецбандит. Но если мы узнаем, с кем Мальков дружил, и на этого знакомого выйдем То ниточка далеко размотается, до самого конца. Логично?
Логично,согласился врач.Я подумаю, повспоминаю. И поспрашиваю.
Вот и отлично! А я к вам загляну попозже.
Высик «заглядывал» к врачу, если вечером находилось время, чтобы выпить чистого медицинского и покалякать за жизнь.
Эти разговоры они любили обаподобные вечера становились для них отдушиной, и они бывали откровенны друг с другом до такой степени, до какой с другими людьми не решились бы.
А сейчас Высику надо было принять дозу, чтобы прогнать поганое настроение.
Он не спеша добрел до поселка, до площади с рыночком, при которой располагалось здание милиции.
Местные оболтусы ошивались, как всегда, у водочного ларька.
Неприятности, начальник?с явным сочувствием спросил один из них.
За полтора года Высик стал совсем «своим», кем-то вроде сурового дядьки, который может и упечь по-крупному, но которому лучше доверять, чем не доверять.
Ларечница уже знала, какая порция потребна начальнику под дурное настроение, и молча налила ему сто пятьдесят граммов. Высик кивком поблагодарил ее и повернулся к ребятам.
Без неприятностей в нашей жизни не бывает. НоОн сделал паузу, потом с отвращением все-таки договорил:Если кто будет утверждать, что это работа Сеньки Кривого, я уши надеру и шкуру спущу!И осушил свой стакан.
Но так ведь онозаметил кто-то самый смелый.
Что «оно»?Высик повернулся к смельчаку.С чего вы взяли, что у нас живые мертвецы разгуливают? Сами знаете, год назад я всю банду Сеньки Кривого в лесу положил и его труп на телеге привез, чтобы все убедились Кто-то перед этим еще говорил, что у меня кишка тонка с Сенькой совладать!едко напомнил Высик.
Извини, начальник, мы тебя обижать не хотели,заметил другой.Но ведь Сенька и знаки свои оставляет, его даже видели.
Кто видел?
Ну, многие
А настоящих свидетелей не находится. Все пересказывают с чужих слов. Кому-то что-то померещилось, другой преувеличил У страха глаза велики, вот и рождаются глупые слухи.
Спорить с Высиком не стали, но явно остались при своем мнении, и он совсем в дрянном настроении отправился дальше.
Есть что-нибудь?спросил он у дежурного.
Задержанный есть.
Что натворил?
«Щипач». С поезда сняли.
Протокол, по всей форме?
Да, разумеется.
Хорошо, давай его сюда.
Высик прошел в свой кабинет, снял шинель и повесил ее в закутке между шкафом с документами и стеной. В комнате было прохладно, но терпимо, и Высик решил пока что печку не затапливать, поберечь дрова.
Сев за стол, он внимательно прочитал протокол задержания.
«Деревянкин Анатолий Севостьянович, девятого года рождения, задержан при попытке вытащить кошелек у гражданки Петровой Зинаиды Ильиничны» Свидетели, понятые Дело яснее ясного.
Ввели Деревянкина. Высик пригляделся к тщедушному мужичонке с бегающими глазками, остреньким носом, плоскими бурыми щеками.
Погоди-ка,пробормотал Высик,похоже, я тебя знаю. Ты ведь из наших, из местных?
Когда-то был,чуть помолчав, ответил Деревянкин.Но что-то я тебя не помню, начальник.
А у меня вот на лица память хорошая.Высик еще раз проглядел документы задержанного.Я так понимаю: тебя перед войной забрали, и попал ты из лагерей на фронт, в штрафбат. Выжил, повезло. Войну закончил в обычных частях. Демобилизовали тебя, и ты пустился в родные края. Только очень долго до них добирался Почитай, уже два года, как демобилизация прошла. Значит, по дороге спутался ты с нехорошими людьми и принялся за старое. Года полтора, если не два, тебя носило по всей стране. А сейчас решил завязать и вернуться в то место, к которому приписан. Да вот не удержался по пути. Рука, можно сказать, сама в сумочку полезла И с документами у тебя непорядок. Этой бумажонкой, что ты есть Деревянкин Анатолий Севостьянович, ты подтереться можешь. Ты мне документ о демобилизации подавай и все прочее, с чем тебе положено возобновлять прописку.
Зачем вам это? Все равно назад в лагеря мигом оформите.
Одно другому не мешает. Нужно, чтобы все оформлено было чин-чином, а мигом или нетдругой вопрос,усмехнулся Высик.
Деревянкин замялся.
Потерял я ее, начальник. А может, сперли. До чистых ксив большой интерес
Как же ты собирался восстанавливаться в прописке, с утраченными-то документами?
Так меня здесь многие знали, начальник. Помнят, небось. Свидетели нашлись бы, подтвердили, что яэто я.
Возможных свидетелей можешь мне назвать?
Да мало ли кто. Думаю, из фабричных найдутся, из поселковых.
Хорошо.Высик, следуя за ходом своих мыслей, почему-то решил прервать допрос.Ты посиди у нас, подумай, каких свидетелей сможешь припомнить.Он позвал конвойного милиционера:Уведите его. В район пока не отправлять.
Конвойный был несколько удивлен решением Высикадело-то простое, чего возиться с этим мелким щипачом?но, зная, что начальник ничего не делает зря, воспринял его решение как должное.
Оставшись один, Высик глубоко задумался, пытаясь вновь ухватить мысль, что мимолетно промелькнувшую в его памяти и, поманив, исчезнувшую. Ему припомнилась предвоенная танцплощадка и он сам, молоденький подмастерье слесаря, не так давно попавший по направлению на завод из энкавэдэшного детского дома. Он еще только приглядывался к чужому миру, в котором ему предстояло обжиться и стать своим, приглядывался к новым лицам, новым ухваткам, усваивал словечки местного жаргона, по знанию и употреблению которых окружающие понимают, в каком пространстве ты существуешьвовне их мира или внутри него. Поэтому, видно, многое тогда запоминалось ярче, цепче и отчетливей: шло накопление запаса на будущее в кладовые памяти. И вспомнилось этого Деревянкина, мелькнувшее возле танцплощадки
Что еще проплывает перед глазами в связи с этим смутным воспоминанием? Фонариони покачивались, будто хотели выпутать из густой листвы блеклые конусы своего света. За кругом, очерченным этими фонарями, кончалась территория танцев и начиналась территория разбороктерритория тьмы, простиравшаяся далеко вокруг, чуть ли не до первых жилых бараков. Она же была и территорией любвикопошения в кустах, охов и сдавленных вскриков. Высик тоже прошел там краткий курс, не оставивший у него, надо сказать, ничего, кроме кислого разочарования, и укрепивший в равнодушии к женщинам. Она тогда сама подошла к нему, та плотно сбитая девушка: «Эй, чего не танцуешь?» Он пожал плечами: «Сам не знаю.И, через секундную паузу, поняв, что от него ждут инициативы, добавил:Можно тебя пригласить?» Девушка, естествешо, согласилась. И потом, когда они уходили во тьму (он вызвался ее проводить), разгоряченные танцами, во время которых ее грудь, мягкая и податливая, прилегала к его груди, а сама она, незаметно для окружающих, поводила бедрами так, что ее лоно прижималось к нему на секунду теснейон не знал, как вести себя дальше. Потому что уже на исходе танцев он внезапно ощутил нарастание огненной волны и теперь боялся, что на этом его мужская сила исчерпана, но с храбростью отчаяния, метров через сто от танцплощадки, увлек ее в кусты, поняв что она этого ждала, и лучше было опозориться через бессилие, чем через ничегонеделание Мягок был запах свежей травы, и жасмин над ними образовывал нечто вроде полога, словно они оказались на королевской постели, осыпанной лепестками жасмина, и он почувствовал, все неистраченное снова хочет вырваться наружу. «Ты что, в первый раз?»неожиданно деловито спросила она. «Да»,сам дивясь своему спокойствию, ответил он. «А ты молодец,с той же деловитостью заметила она.Редко кто в этом сознается» А он уже чувствовал себя пойманным, пойманным в заданность движений, в невозможность не подчиниться требованиям тела, наслаждению, подчинившему всю его личность, все его «я», ничего потайного и собственного ему не оставив.
Впрочем, наслаждение было не настолько сильным, чтобы перевесить это отвратное чувство ловушки. Ему хотелось, чтобы все побыстрее кончилось, но, может быть, именно это чувство протеста, создававшее торможение наслаждению, и не давало длящемуся кончиться побыстрее. Он ощущал все большее напряжение, и чем сильнее было ощущение подавленности, тем больше казалось, что эта наглая ненасытность его тела уничтожает в нем то, что уничтожать не дозволено, чем ни с кем нельзя делиться, пьет живые соки его «я». А она, проникаясь его неожиданной мощью, восприняла ее как доказательство своей притягательности для него, как доказательство ее умения возбуждатьи от этого сама возбуждалась все больше, и наконец ее медленное затихающее содрогание отозвалось в нем резким приливом наслаждения
Он не знал, радоваться ему или огорчаться, что все позади. «Для новичка ты силен,сказала она, спокойно оправляя юбку, когда они уже сидели рядом.Ну, как тебе?»«Невероятно»,сказал он, мысленно давая себе клятву, что никогда больше не окажется в подобном дурном плену, никогда не будет рабом, никогда не даст вычерпывать из себя то невосполнимое, что, хитроумно собранное вместе, называется Сергеем Матвеевичем Высикомчеловеком, не похожим ни на одного другого, с собственным миром и собственной вселенной, которую надо оберегать от грубых вторжений. И эту клятву он держал до сих пор.
Высик досадливо поморщился. Почему ему в голову лезет всякая чушь? Как же звали эту девку? Кажется, Наташка Да, Наталья. «Ты меня теперь вовек не забудешь»«А завтра ты будешь на танцах?»Он был обязан это спросить.«Буду. Только не думай, что я целиком только для тебя»«Я и не думаю. Но» Она засмеялась: «Ты хорош. Да и я не лучше. Давай еще доживем до завтра»
Девушка, похоже, говорила не просто так. В ту ночь ее убили. Ее ли? Во всяком случае, больше на танцплощадке она не появлялась, а народ на следующий день толковал, что порезали какую-то Наташку, подругу Лехана Свиридова, с которым у нее вышли нелады. Высик убитую не видел, так что знать точно не мог. Стал ли он косвенной причиной ее смерти? Вряд ли. При аморфной простоте нравов рабочего поселка в нем были девки и парни, которые держались друг за друга как за основных, но при этом в определенном смысле оставались в «общей собственности», и другую половину это ничуть «не колыхало». Плотная принадлежность только друг другу начиналась с несколько иного: с беременности, с рождения ребенка либо с какой-нибудь другой общей ответственности, от совместного огорода до повязки на совместные уголовные дела.