Анита еще раз прочитала все три письма. Лаконизм предельный. Понять смысл этих фраз мог только человек посвященный, каковым, очевидно, и является генерал Д., которому они адресованы. Что такое Югендвайе? О каком сюрпризе идет речь? Какие известные особы имеются в виду и в связи с чем? Наконец, кто такой Пабло, чье имя упомянуто дважды?
Имя испанское. В воображении Аниты возник старик-андалусиец в фартуке. То-то он так стремительно свернул разговор, когда она спросила его о Вельгунове. Проверить! Проверить немедленно.
Анита поспешно сложила бумаги в ридикюль, книги оставила на столике и столкнулась в дверях с вернувшимся из клуба Максимовым.
Алекс, сколько можно ждать!
Прости, родная. Удар снизу в челюсть не так прост. Чтобы освоить его в совершенстве, требуется терпение. С этими словами он тронул распухший подбородок и потянулся к супруге, чтобы поцеловать ее, но она выскользнула из его объятий.
Некогда, Алекс, некогда! Где твой Гюнтер?
Я встретил его по дороге. У его тарантаса сломалась рессора, он поехал в мастерскую Шульца, это в трех кварталах отсюда.
И когда он вернется?
Обещал подъехать минут через сорок. Мы торопимся?
Я бы не хотела задерживаться. Нам нужно заехать еще в одно место Ладно, подождем твоего Санчо Пансу. Сядь, я тебе что-то покажу.
Максимов послушно сел в кресло, и Анита рассказала ему о своем посещении квартиры покойного Вельгунова и о найденных там бумагах. Максимов отреагировал удрученным вздохом.
Ты вечно лезешь, куда тебя не просят. А если бы нагрянула полиция? Твоя репутация сильно упала бы в глазах герра Ранке, застань он тебя в опечатанной квартире.
Алекс, твоя осторожность иногда бывает чрезмерной. Подручные герра Ранке уже обыскали квартиру Вельгунова и ничего в ней не нашли. Я исправила их ошибку разве плохо?
Насколько я понимаю, ты собираешься держать свои открытия при себе?
Все будет зависеть от наших сегодняшних экскурсий. Ну, где же твой Гюнтер?
Максимов выглянул в окно.
Он уже приехал, можем выходить. Ты как хочешь, а я прихвачу с собой пистолет.
Они вышли из дома. Гюнтер уже поджидал их, сидя на козлах.
Отвези нас к Аллее тополей, велела Анита, садясь в коляску. Пренцлауерберг, понимаешь?
Она два раза повторила это длинное немецкое название, и Гюнтер понимающе цокнул языком. Серая кобыла рысью побежала по берлинским мос-товым.
Анита надеялась, что старик-испанец все еще подметает парковые дорожки. В крайнем случае, о том, где его найти, можно будет спросить у адептов странной секты, не признающей никаких богов.
Спрашивать не пришлось. Когда коляска подъезжала к воротам парка-кладбища, Анита увидела своего земляка он, утомленный работой, сидел на низкой лавочке возле ограды. Рядом стояла метла. Гюнтер остановил лошадь, Анита, не дожидаясь Максимова, выскочила из коляски и скорым шагом пошла к старику. Он, казалось, дремал, откинувшись на спинку скамьи. Анита подошла к нему, взяла за руку, и из ее уст вырвался тихий возглас.
Подошел Максимов. Ему было достаточно одного взгляда на застывшее лицо старика.
Не успели
Аллея тополей была пуста, лишь откуда-то издалека доносились детские голоса. Анита беспомощно огляделась и заметила поблизости, возле дома, где жил Вельгунов, сутулого мужчину в черном пальто и надвинутом на лоб английском котелке. Она шагнула в его сторону, намереваясь позвать на помощь, но он быстро юркнул за угол и исчез.
Нужно позвать врача Гюнтер!
Пока Анита вспоминала немецкие слова, Максимов обошел скамейку, на которой сидел мертвый старик, и присвистнул.
Что там, Алекс?
У него раздроблен череп. Хватили по затылку чем-то тяжелым.
Гюнтера отправили за врачом и за полицией. Когда он ушел, Анита схватила мужа за руку.
Не успел он опомниться, как оказался вслед за нею в доме, перед полуоткрытой дверью, под которой, на плетеном коврике, валялась полицейская печать. Та самая печать, которую Анита, уходя отсюда утром, искусно приладила на место.
Прекрасно! После меня тут побывал еще кто-то.
В квартире Вельгунова царил ужасающий беспорядок. Складывалось ощущение, что на нее совершила налет банда вандалов: кресла и диваны были вспороты, книги разбросаны по полу, шкафы раскрыты настежь.
А часы-то не тронули, проговорила Анита вполголоса. Не догадались
Впрочем, если бы и догадались, толку не было бы никакого. Это она заключила уже про себя и потянула Максимова к выходу.
Нелли, объясни мне, что происходит?
Ничего сложного, Алекс. Личностью Вельгунова интересуемся не только мы с господином Ранке. Хорошо, что мне пришла в голову мысль зайти сюда раньше.
Мимо промчалась полицейская карета.
Где Гюнтер? Надо срочно уезжать, пока к нам не привязались полицейские. Сейчас недосуг с ними болтать.
Гюнтер уже ждал своих пассажиров, предусмотрительно отогнав коляску подальше от Аллеи тополей.
Молодец! похвалила Анита, хотя он вряд ли ее понял. Теперь вместе с Алексом вспоминайте дорогу. Навестим вашего знакомого пивовара, у которого в доме есть такой чудный подвал с крысами.
Дорогу Гюнтер помнил хорошо, подсказки не понадобились.
«Кёнигштрассе», прочитал Максимов на указателе. Я помню эту улицу! Мы уже близко.
По обеим сторонам улицы виднелись обломки телег и экипажей все, что осталось от баррикад, построенных городским людом в дни июньской сумятицы, закончившейся штурмом цейхгауза. Анита выглянула из коляски и разглядела поднимавшийся над крышами столб дыма.
Что это? Снова восстание?
Навстречу, гудя рожком, летела запряженная парой пегих коней пожарная повозка с бочкой. Она скрылась за поворотом.
Нам туда же, произнес Максимов.
Свернули в боковую улочку, и Гюнтер резко натянул поводья. Вся проезжая часть была запружена людьми, среди которых выделялись, поблескивая касками, брандмайоры. Пожарных повозок здесь стояло целых три их черным туманом заволакивал дым, валивший из окон особняка, который Максимов узнал с первого взгляда.
Это он! Тот самый дом!
Гюнтер что-то пробормотал себе под нос по-немецки и набожно перекрестился. Из окон особняка вырывалось пламя, оно облизывало стены, поднималось вверх, к кровле, раскачивалось на ветру. Галдели зеваки, храпели лошади, переругивались пожарные.
Максимов хотел выйти из коляски и подойти поближе, но Анита удержала его.
Сиди! Твои крысы уже сгорели.
Она смотрела на полыхавший огонь, и в груди ее шевелилась, закипала бессильная злость. Опять не повезло, еще одна нить оборвана.
Будучи не в силах сдерживаться, Анита громко по-русски выругалась.
Глава третья. Карета с зашторенными окнами
Любезность Ранке. Вольная религиозная община. «Ореховое дерево». Разбитая бутылка дорогого вина. Переполох на Шарлоттенштрассе. Полезные сведения о пивоваре Шмидте. Особняк, не тронутый революцией. Львы на барельефах. Гельмут Либих нервничает. Ключ в замочной скважине. Правду говорить легко и приятно. Биография Элоизы де Пьер. Снова в Аллее тополей. Английские рессоры. Люди в белых одеждах. Незнакомец.
Выслушав смуглую иностранку, седовласый Ранке удивленно заморгал и раскрошил в пальцах плитку жевательного табака.
Пожар? Да, я что-то слышал вчера Но это не мой участок, подробности мне неизвестны. Если хотите, могу уточнить. Для вас это имеет значение?
У меня есть поручение к пивовару Шмидту, который жил в этом доме, легко соврала Анита. Его приятель из России просил передать письмо с рецептом нового тульского пива. А я теперь не знаю, жив ли этот пивовар и где его искать.
Я выясню, пообещал Ранке. К сегодняшнему вечеру.
Вы очень добры, промолвила Анита, с застенчивой благодарностью опуская глаза. Может быть, заодно вы выясните для меня подробности еще одного вчерашнего происшествия.
Какого?
Я говорю о смерти пожилого джентльмена в Пренцлауерберге. Он был в услужении у Вольной религиозной общины, подметал дорожки в Аллее тополей.
Вам и это известно? изумился Ранке.
Я немного знала этого бедного старика, он мой земляк, испанец. Его неожиданная гибель очень огорчила меня.
Я всегда говорил: революции развращают народ. За последний год Берлин превратился в разбойничий город, убивают теперь не только гвардейцев и мятежников на баррикадах, но и мирных обывателей. Представьте себе: этому старику кто-то проломил голову. Ума не приложу, кому и чем он помешал.
Что о нем известно?
Его звали Пабло Риего. Уроженец Севильи, в Берлин прибыл нынешним летом. Искал крышу над головой и заработок. Служители Вольной религиозной общины предоставили ему сторожку в Аллее тополей и предложили работу, которая его устроила. Нравом он отличался тихим и покладистым, работал исправно, без нареканий. Больше, пожалуй, ничего рассказать не могу. Наверное, все это вы знали и сами.
Да, конечно Скажите, а он все эти месяцы безвыездно жил в Берлине или куда-нибудь отлучался?
Такими деталями я не располагаю, мадам, вежливо сказал Ранке. Если вам интересно, можете сами поговорить с его нанимателями.
Вы имеете в виду господ из религиозной общины? Кто они? Я никогда раньше не слышала о них.
В свое время, три года назад, они откололись от католической церкви и заявили о создании собственной организации. На мой взгляд, очень подозрительное общество: его члены напрочь отвергают всяческие вероучения, считают, что загробной жизни нет и, следовательно, получать удовольствие надо здесь, на земле, не теряя времени даром. Сами понимаете, от такого свободомыслия один шаг до неподчинения властям. Пока что они ведут себя тихо, но я подозреваю, что в недавних беспорядках в городе есть доля и их вины.
Вся их деятельность сосредоточена в Аллее тополей?
Да, там они устраивают свои собрания, проводят обряды. Один из таких обрядов называется Югендвайе.
Как вы сказали?
Югендвайе. Это такое посвящение юных членов общины во взрослую жизнь. Для берлинцев просто развлечение. На нем присутствует почти вся молодежь Пренцлауерберга и Кройцбурга. Приезжают и из других районов. Среди горожан, к сожалению, много людей неверующих или верующих неискренне. Вместо того, чтобы ходить в церковь, они посещают подобные представления. Грустно, мадам Нравственные устои рушатся на глазах. Христианские церкви, на мой взгляд, ведут себя очень вяло, это касается и католиков, и протестантов. Они больше заняты выяснением отношений между собой и не обращают внимания на то, что у них под боком распространяются вредные мысли, которые наносят ущерб всем, кто верует во Христа
Понятно, прервала Анита грозивший затянуться монолог. Прошу прощения, что оторвала вас от работы. Вы единственный человек в Берлине, на чью помощь я могу рассчитывать.
Постараюсь вас не разочаровать, галантно ответил Ранке. У вас есть еще вопросы ко мне?
Последний. Вы говорили, что среди вещей Вельгунова была найдена записная книжка с адресами ресторанов и кафе, где он любил бывать при жизни. А какие из этих заведений он посещал чаще всего?
Его вспомнили в добром десятке кабаков, как дорогих, так и дешевых. Господин Вельгунов отличался разносторонностью вкусов. Чаще всего его видели в кабачке «Ореховое дерево», это на Шарлоттенштрассе, недалеко от театра. Я сам иногда бываю в этом заведении, его держит вполне приличная итальянская семья Леман-Карти Что, смерть Вельгунова все не дает вам покоя?
Я считаю, что мы еще не до конца разобрались в ее причинах, уклончиво ответила Анита и, попрощавшись, вышла.
Максимов ждал ее в коляске, верный Гюнтер восседал на козлах.
С герром Ранке нам просто повезло, сказала Анита, усаживаясь в экипаж. Из него можно вытянуть любые сведения.
Не удивляюсь, проворчал Максимов. Ты очаруешь даже мраморного истукана Гюнтер, отвези меня в клуб, а фрау домой, на Фридрихштрассе. Анна, переведи ему!
По дороге Анита рассказала мужу о разговоре с Ранке. Максимов остался равнодушен.
Он не сообщил тебе ничего нового.
Напротив, он сообщил главное. Теперь я совершенно уверена, что старик в фартуке и Пабло, которого упоминает в шифрованной записке Вельгунов, одно и то же лицо. Раз так, значит, эти две смерти взаимосвязаны.
Какую же связь между ними ты усматриваешь?
Вельгунов был секретным агентом. Все, что нам известно, позволяет причислить этот факт к разряду очевидных. Судя по тому, что его донесения, которые мне удалось расшифровать, написаны по-русски, работал он на людей из России. Далее можно предположить, что это не просто люди, а представители официальных военных учреждений. Об этом свидетельствует обращение «Генералу Д.».
Ты истолковываешь все слишком буквально, возразил Максимов. В письмах использованы условные обозначения. Почему бы не предположить, что «Генерал Д.» это всего лишь псевдоним неизвестного нам адресата, который может быть кем угодно: политическим заговорщиком, главарем шайки разбойников
Возможно, ты и прав, согласилась Анита. Но кем бы ни был этот человек, Вельгунов работал в Берлине по его заданию, выполняя секретную миссию. Суть ее мне пока неясна, но, думаю, она так или иначе связана с общиной безбожников, обосновавшейся в Пренцлауерберге. Недаром в записке упоминается Югендвайе и недаром Пабло устроился подметать Аллею тополей.
Относительно Пабло у тебя тоже имелись предположения.
Они с Вельгуновым работали в паре. Те, кто был заинтересован в немедленном прекращении их деятельности, избавились сначала от одного, потом от второго.
Кто же они, их убийцы?
Если бы я знала ответ на этот вопрос, расследование можно было бы считать завершенным. Пока в нашем распоряжении только фразы из письма о неких особах, чье внимание показалось Вельгунову подозрительным, и о человеке, которому он дал обозначение «Толстый», попросив своих хозяев срочно прислать сведения о нем.
Он еще писал о сюрпризе, напомнил Максимов. Что бы это могло быть?
Догадки, сплошные догадки! вздохнула Анита, поправляя шляпку. У нас есть только одна зацепка. Мадемуазель Бланшар. Не сомневаюсь, что она может пролить свет на интересующие нас события. Если, конечно, нам удастся вызвать ее на откровенность.
Для начала ее надо найти.
Она слишком известная особа, чтобы незаметно раствориться в воздухе Вот и твой клуб, Алекс. Ты вернешься поздно?
Постараюсь не задерживаться. Сегодня тренировки будут короткими. Завтра приезжает Хаффман, и в три часа пополудни в клуб придут мастера, с которыми он будет драться. Они хотят размяться, провести несколько показательных боев между собой. Вообще-то, интересно посмотреть
Как хочешь, безразличным тоном бросила Анита. Если тебе интереснее проводить время с грубыми мужланами, бьющими друг друга по лицу, чем со мной, то
Нелли!
Ладно, ступай. Сегодня я обойдусь без тебя.
Когда Максимов, сопровожденный столь неласковым напутствием, скрылся в клубе, Гюнтер развернул свою коляску, чтобы ехать на Фридрихштрассе. Однако Анита велела везти себя в другое место.
Шарлоттенштрассе. «Ореховое дерево».
Приятно иметь дело с понятливым человеком. Гюнтер мигом домчал Аниту до нужного кабачка. Она минуту раздумывала, не попросить ли его подождать, но решила, что это будет уже слишком. Он ведь не ее крепостной кучер. Да и неизвестно, долго ли она здесь пробудет.
Vielen Dank, сказала она, выйдя из коляски. Ich danke Ihnen für die Hilfe.
По улице, именуемой Шарлоттенштрассе, вереницами текли люди. На миг Аните показалось, будто в толпе мелькнула знакомая сутулая фигура в черном пальто и котелке. Этого человека она видела вчера, недалеко от места, где был убит Пабло.
Поеживаясь от тревожных предчувствий, Анита вошла в кабачок. Его название объяснялось просто: несмотря на то, что Берлин расположен в северной части Европы, климат здесь довольно мягкий, и ореховые деревья на улицах вовсе не редкость. Вот и возле одноименного ресторана они выросли небольшой рощицей, окружившей приземистое здание. Анита подумала, что летом эти деревья смотрятся, должно быть, очень мило и к тому же дают неплохой урожай грецких орехов. Еще одно ореховое дерево красовалось на вывеске над дверью, где был вход в кабачок.
Анита рассчитывала очутиться в мрачном, пропахшем пивом подвальчике, но «Ореховое дерево» оказалось весьма приличным, просторным и светлым ресторанчиком, куда не зазорно было заглянуть даже людям из высших кругов общества. Сев за свободный столик, Анита заказала себе чашку кофе.