Тут стало ясно, что ни одного козыря в моих руках не осталось. Он выведал абсолютно все и даже больше. Теперь мне не оставалось ничего, кроме того, как говорить правду. О том, что со всем этим покончено, что я искренне раскаиваюсь и люблю только его. Да, надежда все исправить еще теплилась.
Однако Влад продолжал:
Для меня не было проблемой отследить все твои передвижения за прошлый год. А вернее, его. Ведь тут ты решила схитрить: сама нигде не светилась, гостиничные номера и квартиру снимала на его имя. Да, именно ты. Администрации отелей любезно предоставили мне и записи телефонных разговоров, и видеозаписи с камер, установленных в вестибюлях гостиниц. Я слышал твой голос, когда ты бронировала номер, я видел своими глазами, как вы вместе летящей походкой заходите в отель. Удивительная штукавласть, каким-то другим, наигранно веселым тоном воскликнул Влад, легко покручиваясь в кресле, В течение каких-то сорока минут ты можешь получить ценнейшую информацию, которая способна навсегда изменить твою жизнь и мировоззрение в целом!
Ты заставила пережить меня все, что я чувствовал на базе, когда смотрел на вас. На какое-то время я вернулся в тот кошмар, а потом, как будто озарение снизошло. Тогда я готов был терпеть многоепотому что знал, что лучшее впереди. А сейчас для меня стало очевидно, что все кончено. Иссякло мое терпение, опустела чаша любви. Все! Пусто! Но это не страшно. Я найду чем заполнить ее, но на этот раз уже точно без твоей помощи.
Я продолжала стоять напротив него, как провинившаяся ученица, но молчать больше не могла.
Ты ошибаешься! Это не конец. Напротив, все только начинается. До этого мы с тобой жили в разных измерениях. Понятия о счастье у нас не совпадали. А теперь мы наконец-то нашли ту золотую середину. Да, я долго к этому шла и совершила немало ошибок, но я дошла! И у нас впереди счастливая жизнь. Ты же не можешь не знать, что со всем этим покончено? Навсегда.
Да все я знаю, небрежно откликнулся Влад. Но говорю же тебе: это уже неважно. Все кончено. Уходи. Живи своей жизнью.
У меня нет другой жизни, Влад. Только ты и дети!
Перестань. Думала ли ты о детях в прошлом году? Вряд ли. Уходи, еще более раздраженно подытожил Влад и принялся набирать чей-то номер.
Не дождавшись моего ухода, он начал вести разговоры по работе, перестав замечать мое присутствие.
Я потопталась на месте еще несколько минут, но в итоге решила уйти. Выходя из кабинета, я думала о том, что возможно Влад еще находится в состоянии шока после увиденного и услышанного вчера. Возможно, нужно дать ему немного времени, чтобы он остыл, и тогда разговор получится более продуктивным.
Я решила пожить у Вероники до пятницы, а в конце недели снова поговорить с Владом. Даже если он будет непреклонен, нужно как-то решить вопрос с детьми. Нельзя же, чтобы он лишил меня возможности их растить.
Но уже через день, в четверг, я снова парковала свой «Лексус» у ворот Центра. Я взлетела вверх по лестнице, торопясь поскорее поговорить с Владом. Накануне не спала всю ночь, а только снова и снова мысленно прокручивала предстоящий разговор. И собственные слова казались мне столь убедительными, что не терпелось как можно скорее донести их до Жданова, не растеряв по дороге. К тому же я надеялась, что за пару дней он, возможно, немного поостыл, пообщался с детьми, тоскующими по матери, и примет меня более благосклонно.
Но встретившись глазами с мужем, я поняла, что на благосклонность мне надеяться не придется. Тем не менее я начала прямо с порога:
Теперь ты, как никто понимаешь, что любовь ослепляет. Я была слепа много лет. И слепота эта не приносила мне ни счастья, ни радостного забвения, а только лишь боль и страдания. И то, что после всего этого мне потребовалось какое-то время, чтобы прозретьэто благо, долгожданное спасение. Страшно подумать, но если бы тогда он снова не появился в моей жизни, то я, возможно, до сих пор тосковала бы по нему и так и не полюбила бы тебя так, как люблю сейчас.
Рита, что ты несешь? моя речь явно не произвела впечатления, по крайней мере, положительного, поскольку голос Влада оставался таким же жестким, а тонпренебрежительным, Ты призываешь меня благодарить судьбу за то, что было между вами все эти месяцы. Ты думаешь, что для меня настолько не принципиально каким способом заполучить-таки твою любовь?
Когда-то так оно и было, справедливо заметила я.
Когда-то ты была молодой и свободной девушкой, не обязанной мне ничем, кроме своей свободы, как бы странно это ни звучало, усмехнулся Влад, А став женой и матерью, ты лишилась права иметь такие поблажки. Неужели это не очевидно? В общем, не о чем говорить, Рита. Уходи.
Подожди, видя, как категорично настроен Жданов, я поняла, что сейчас продолжать гнуть свою линию бессмысленно. Допустим, ты и вправду не собираешься меня прощать. Никогда. Но дети должны быть со мной.
Влад резко рассмеялся, и мне это очень не понравилось.
Марго, говорю же тебео детях, как и моей любви нужно было думать раньше. Ты и впрямь настолько глупа, что даже не понимала, чем рискуешь? Не догадывалась, что, решив вычеркнуть тебя из своей жизни, я не подпущу тебя и к детям?
Ну, это слишком жестоко даже для тебя, ошеломленно, не веря своим ушам, проговорила я.
Кстати, завтра мы уезжаем. Я и дети. Говорю тебе специально, чтоб ты не жгла зря бензин, катаясь то в Центр, то в особняк.
Куда? сглатывая комок в горле, спросила я.
Отвезу их в Европу, на курорт, сходим в Диснейленд. Смена обстановки сейчас не помешает. Им надо потихоньку привыкать к новой реальности.
Влад собрал со стола какие-то бумаги и направился к выходу из кабинета. Остановившись, он открыл дверь и предложил мне выйти первой.
Я бы все отдала, чтобы поехать с вами. Пусть это будет последним моим шансом, умоляю тебя, я чуть не плакала.
Извини, но у этой поездки совсем другая цель, отрезал Влад и вышел из кабинета.
Я, немного помедлив, проследовала за ним, но оказавшись в длинном коридоре, уже не увидела мужа.
Искать его и пытаться продолжить разговор я не стала. Совсем не было сил. Я чувствовала себя брошенной и опустошенной. Доковыляв до ближайшей кофейни, зашла внутрь и опустилась на стул за маленьким столиком у окна. Ясная погода снаружи как-то очень резко сменилась на пасмурную. Небо заволокли серые тучи. Полил дождь. Я сидела и неотрывно смотрела на струи воды, бегущие по оконному стеклу, и это зрелище напоминало то, что творилось у меня в душе. Я вдруг испугалась, что этот дождь никогда не кончится, что он будет лить вечно, настолько внезапно он начался и настолько убедительно выглядел. Не знаю, сколько я так просидела и сколько чашек кофе выпила, но очнулась, только когда принесли расчет и сообщили, что моя кредитка не активна. Я не удивилась и уж точно не расстроилась. Только тяжело вздохнула, расплатилась наличкой и покинула кафе.
ГЛАВА 2
Мне почти не пришлось врать Веронике, говоря о том, что муж и дети задержатся на каникулах еще на недельку. Слава богу, дружелюбная приятельница предложила задержаться у нее еще на несколько дней. Правду о том, что муж выгнал меня из дома, говорить было непозволительно. Вероника не из тех людей, кто посочувствовал бы. Наоборот, она потеряла бы интерес к такой гостье. Статус брошенки совсем не привлекал ее в отличие от статуса жены самого влиятельного человека в стране. Но, несмотря ни на что, временное пристанище в доме Вероники подходило мне, как никакое другое. Она ничего не спрашивала, не заостряла внимания на моем подавленном состоянии. Все что от меня требовалосьэто только слушать ее монолог. Да даже и слушать необязательно, главноевовремя кивать.
Так я прожила у приятельницы еще семь дней. И вот на исходе второй недели мне уже впору стало задуматься о том, куда идти дальше. Вопреки предупреждению Влада я все же наведалась пару раз в Центр и в наш особняк. В Центре я его действительно не застала, а охранник, наконец появившийся в будке у особняка (мой охранник, который раскланивался передо мной и расплывался в блаженной улыбке еще несколько дней назад), нехотя сквозь зубы сообщил мне, что хозяева уехали.
Теперь я ясно понимала, что вряд ли вернусь в свой дом, съехав от Вероники. В принципе, на улице я бы не осталась. Влад заблокировал лишь доступ к его счетам. Доходы от работы Дома моды по-прежнему оставались в моем распоряжении, и я могла без труда снять квартиру. Но от мысли, что придется жить одной в пустой чужой квартире, мне становилось не по себе.
В воскресенье вечером, так и не продумав план дальнейших действий, я собрала небольшую сумку с вещами, и, поблагодарив Веронику за гостеприимство, покинула ее дом. Сев в машину, подумала с полминуты и направилась в сторону города, впрочем, так и не спланировав окончательный маршрут. Остановилась я на Садовом у Дома моды, когда уже смеркалось. Усмехнувшись сама себераз уж ехать больше некуда, так и бытья покорно вышла из машины. Сделала глубокий вдох. Воздух по-прежнему пах веснойзавораживающей и многообещающей. Но не для меня. Теперь уже не для меня.
Устроившись в своем кабинете в удобном большом кресле, я задремала. Ни о чем думать не хотела или уже не могла. Слишком много передумано, слишком много выплакано. А здесь, в своем кабинете, в своей маленькой крепости, из которой меня никто не выгонит, я могла ненадолго расслабиться.
Однако, наслаждаться получилось не очень долго. К полуночи затекла спина, я начала ворочаться, пытаясь побороть то ли ломоту в мышцах, то ли бредовое забытье, в котором пребывала, то ли и то и другое одновременно. А спустя пару часов безрезультатной борьбы ко мне все же пришло озарение. Я поняла, где хочу оказаться сейчас же, сию же минуту. И как же я раньше не подумала? Хотя, наверное, я думала об этом, но просто не хотела расстраивать и пугать родителей своим появлением. С другой стороны, разве может сейчас для меня быть какое-то место более подходящим, чем родительский дом? Что бы ни случилось в жизнитолько там можно почувствовать себя маленькой девочкой, защищенной от всех невзгод, только там можно позволить себе дать волю чувствам и выплакаться на груди у любящих, все понимающих и все прощающих родителей. Твердо решив для себя, куда отправлюсь завтра же вечером, я уснула крепким сном.
Родные стены приняли меня в свои теплые объятия и не обманули ожиданий. Переступив порог прихожей, давно не видевшей ремонта, но все же чистой и ухоженной, я почти физически ощутила, как благостное умиротворение наполнило каждую клеточку моего тела. Теперь все будет хорошо, теперь точно найдется верное решение, и все образуется. Возможно, это ощущение и было обманчивым, но оно согревало мне душу. Я вдруг задумалась о том, что за тринадцать долгих лет впервые воспользовалась этим надежным убежищем для души и тела. Так вышло, что в тяжелейшие моменты жизни это место было недосягаемым для меня. А теперь, оказавшись в этих стенах, так легко стало представить, что никогда не было аварии, судебного приговора, базы, Жданова, Жана, «Затмения» И уж точно не было ужасного разоблачения двухнедельной давности. Вот мой письменный стол, за которым я делала школьные уроки и готовилась к поступлению в университет, вот платяной шкаф, в котором мама до сих пор бережно хранит мои первые наряды, купленные на скопленные с немалым трудом деньги, в том числе и мое выпускное платье. Как я когда-то мечтала вырваться в большой мир из семейного гнезда, и как, оказывается, бесценно иметь возможность сюда вернуться.
Родители не задали ни единого вопроса, что даже немного удивило. Неужели по моему лицу видно, что пока меня лучше вообще ни о чем не спрашивать? Усадили за столик на небольшой кухне, напоили чаем со свежеиспеченным пирогом. Как будто ждали гостей. Или, может быть, дома ждут всегда, каждый день, а мы и не догадываемся? с нежностью подумала я.
Спустя пару часов, когда я в общих чертах рассказала родителям о кризисе в семье и попросила о возможности пожить у них и все обдумать, мама извиняющимся тоном сообщила, что как раз на этой неделе они уезжают в оздоровительный санаторий по путевке и планируют пробыть там все лето. Я поторопилась убедить ее в том, что они могут ехать, как и планировали, потому что мне будет достаточно пары-тройки дней, чтобы разобраться со своими проблемами. В последнем я, конечно, вовсе не была уверена. Впрочем, отъезд родителей был мне лишь на руку. Я смогу жить в своей родной квартире столько, сколько понадобится и не тревожить при этом близких своим подавленным состоянием. Правда, опять же придется быть одной, но ничего, как-нибудь переживу.
Последние дни до отъезда я провела с родителями. И только проводив их на вокзал, решилась снова наведаться к Жданову. По моим подсчетам он должен был вернуться несколько дней назад. Зная его, я сомневалась, что он покинет работу дольше, чем на неделю.
И я не прогадала. Первое, о чем я подумала, зайдя в кабинет мужа и увидев его загорелым и посвежевшим, это о том, чтобы обнять его и сказать, как я соскучилась. Я даже сделала несколько шагов навстречу, а губ моих коснулась легкая улыбка, но взгляд его светло-зеленых глаз, так выделяющихся на фоне загорелого и чуть обветренного лица, остановил меня. Я покорно опустилась на стул, так и не достигнув цели.
Похоже, и это мое действие не пришлось по нраву Владу.
Ну что еще? сухо поинтересовался он.
Как дети? проговорила я, проглотив очередную порцию презрения в свой адрес.
Лучше не бывает! Я оказался правони прекрасно восприняли новую действительность, самодовольно ответил Влад.
Я даже не стала уточнять, в чем заключается новая действительность в его понимании. Только тяжело вздохнула.
Рита, обратился он ко мне громко и недружелюбно, однако я вся напряглась и внимательно уставилась на него, Тошно смотреть на роль жертвы, которую ты тут изображаешь! Не доводи до того, чтобы мне пришлось гнать тебя из собственного офиса. Уходи сама, по-хорошему.
Я отвела взгляд. Вовсе не это я надеялась услышать.
Почему теперь, когда я действительно тебя полюбила, ты так жестоко отталкиваешь меня? заговорила я будто сама с собой.
Не тебе называть меня жестоким, Рита.
Получив ответ по теме вместо очередной унизительной реплики в свой адрес, я оживилась и продолжила:
Как ты не понимаешь, иначе эта история не разрешилась бы никогда. Я не оправдываюсь. Но мне нужно было пройти через это, чтобы не только умом, но и всей душой понять, что я люблю только тебя. Ты знал о моих чувствах к этому человеку и тем не менее создал со мной настоящую семью. А теперь, когда все в прошлом, когда мы, наконец, зажили счастливо, ты вычеркиваешь меня не только из своей жизни, но и из жизни наших детей.
Рита, у меня был определенный запас терпения на первое время. Тогда я делал тебе много скидок и поблажек. Но это было очень давно. Последние годы я считал тебя любящей и верной женой. А ты предавала меня самым подлым образом. К тому же тогда я был просто ослеплен любовью. А сейчас ничего не чувствую. Более тогоя собираюсь создать новую семью.
Значит, наш развод дело решенное? ошарашенно спросила я, еще до конца не осмыслив реплику про «новую семью».
Это дело сделанное. С прошлой недели ты не являешься моей женой.
Я было открыла рот, чтобы сказать, что этого не может быть: как же такбез моего ведома и согласия, к тому же так быстро. Но тут же осеклась, вспомнив, что для Жданова нет ничего невозможного. То, чем я гордилась в своем муже, так жестоко обернулось против меня же самой. Не в силах достойно переварить услышанную новость я спешно покинула кабинет с одной лишь мысльюне разрыдаться на глазах у Влада. Тогда я еще наивно надеялась, что мои рыдания не станут неотъемлемой частью наших бесед.
Так я бродила по городу, приводя нервы в порядок, теряя при этом счет времени, не чувствуя ни тепла, ни холода, ни дождя, ни ветра. Лишь когда вечером я снова прибрела к Центру и коснулась своих щек, поняла, что они сильно обветрились от слез.
Мне, в общем-то, на данный момент было все равно, в каком виде предстать перед Ждановым. Не терпелось выяснить, о какой же новой семье он упомянул. Как-никак это напрямую касается моих детей.
Еленадетский психолог в центре, снизошел до пояснений Влад, наверное, немного сбитый с толку моим потрепанным видом, Именно поэтому тебе не стоит волноваться за детей. Я попросил ее сопровождать нас в недавней поездке. Меня все же волновало моральное состояние детей, и я попросил специалиста понаблюдать за ними, поддержать.
Так, внимала я, А заодно она поддержала и тебя? Правильно ли я понимаю?
Вот! воскликнул вдруг Влад, Она твоя полная противоположность. В ней нет ни капли того цинизма, которым ты буквально пропитана. В тяжелейший момент жизни ты будешь продолжать язвить и иронизировать. А у меня появился шанс познать другую сторону женской натурылюбящую, понимающую, жертвенную. И я, представь себе, не захотел его упустить.