Он застукал своих девок за странным делом: они за погребом хоронили полуразложившийся труп большого черного кота. Офелия в ярости размахивала отломанным от ее мотоцикла зеркалом, а Саша пребывала в какой-то странной апатии, заправски орудуя лопатой.
Возьми деньги у Брокка, и тебе не придется больше сниматься в порно
Это была шутка, но она зашипела на него, как кошка шипит на тень на потолке.
Если ты скажешь ему про деньги, я выпотрошу тебя живьем и набью твою тушку сырой картошкой.
Демид опасался ржавых железяк вблизи своего лица, поэтому счел нужным промолчать. Прихлопнув сырую землю на маленькой могилке, Саша зашвырнула лопату обратно в погреб и решительно направилась к отелю.
Мы будем толочь сорняки с огорода, чтобы погреть кишки кипятком, мрачно заметила Офелия, обращаясь к нему, зачем нам нормальный чай и вообще еда? Мы худеем, понял?
Офелия все-таки встала с кровати. Подскочила в ярости, когда узнала, что от мотоцикла, по глупости оставленного на улице на ночь, оторвали зеркало.
Это ее кот? спросил Демид, кивнув на холмик под старой грушей.
Нет. Другой какой-то кот. Его уже мертвым прибили к дверям отеля. Охотничьим ножом. Я его нашла, когда мотоцикл в гараж пристраивала.
Кот? Это что-то новенькое! Что, интересно, означает? озадачился Демид.
Это мне послание, уверенно сказала Саша, едва они прошли на отельную кухню, кот это мне. Предупреждение.
Папаши твоего дружки? спросила Офелия, заранее зная ответ.
Да, ответила Саша с отвращением, сильно стукнув зажигалкой по столешнице, можно сказать, дружки. Закадычные.
Быстро нашли
Демид не стал расспрашивать, что за дружки и почему надо было прибивать дохлого кота к двери его отеля. Не то, чтобы ему было не интересно, просто опасался удара лопатой.
Саша, можно я у тебя в номере ванну приму? спросила она.
У Феси был дешевый номер без санузла, который она выбрала, чтобы меньше убирать.
Конечно! обрадовалась Саша.
Надо же, с кровати встала! восхитился Демид, когда Феся вышла.
Саша оглянулась на дверь.
Это я зеркало отломала, призналась она шепотом и улыбнулась.
Демид понимающе покачал головой.
Давай видео запишем закинул он удочку.
Не начинай даже!
Демид снова попытался уговорить Сашу рассказать людям о разрыве с Брокком, но больше для проформы. Глупое получилось бы видео. Саша хороший рассказчик, но фактуры, ей-богу, маловато. Вернее, ее вообще нет! Вернулся усталый доктор с дежурства и выгнал свою подругу из дома. «Потому что надоела», так он сказал Демиду тогда. Весь смысл в одной фразе. О чем тут еще можно рассказывать? Он думал, Саша расскажет другую, более впечатляющую версию, но нет Снова одно и то же!
На самом деле то, что происходило потом, было куда интересней. Как Брокк сначала удивился, когда Саша пропала, потом испугался. Он сам признался, что рассчитывал отдохнуть недельку от бабьего щебета, посидеть на толчке с открытой дверью и вернуть ее. Может, не домой к себе, не жить вместе, чтобы снова о свадьбе не заговорила. Брокк хотел превратить их отношения снова в необременительный романчик и тем самым оттянуть свое превращение в скучного мужа в тапочках.
Ни Брокк, ни Демид не ожидали того, что она исчезнет. Никто никогда не исчезал. Все женщины Брокка липли к нему, навязывались, как бы он от них не отпихивался. Однажды ему и вовсе пришлось пинками выкидывать из своей квартиры одну потрясную девку, с которой они пробыли вместе два утомительных месяца. Он ее ногами пинал, но она все равно ночевала на коврике под дверью в его квартиру. Потом кидалась на него с ножом! И снова сидела на коврике и поскуливала!
Брокк ждал, что Гингер также придет и сядет на коврике у его двери. Ну или на худой конец кинется на него с ножом.
Но Саша просто исчезла без следа. Инстаграм не обновлялся, нигде не было ни капли слез, ни сопливого статуса, ни единого проклятия.
Неделю Брокк и правда отдыхал. Потом в нем стало зарождаться беспокойство. Оно росло как снежный ком и к концу второй недели переросло в панику. Все-таки он был к ней привязан, по-своему, извращенно.
Она на Материк уехала, бросила мимоходом Азия.
Ты не могла бы так не злорадствовать? заныл Брокк.
Не могла, рассмеялась та, так тебе и надо! Теперь Демид твоя половинка, раз ты упустил единственную девушку, с которой мог бы быть счастлив.
Я не против, лениво ответил Демид, проигнорировав часть про счастье.
Кинуться было некуда: на звонки и сообщения она не отвечала, где она находилась физически, никто не знал.
Не знаю я, отстань, отмахнулась Азия, я с ней последний раз на вокзале разговаривала.
Она под поезд не кинулась? забеспокоился Брокк.
Вот еще, возмутилась мама Брокк, еще из-за тебя, дурака, рельсы пачкать
Любит меня, сказал Брокк с улыбкой то ли про Сашу, то ли про свою нежную мать.
Ответ принесли соцсети.
«Материковая часть Virago пополнилась! Наша гордость @sashavirago теперь с нами. Мы очень рады, что к нам присоединяются такие таланты. Наша семья растет, а с ней и возможности для творчества», писала некая Офелия Лихт, роскошная цыпа, чей инстаграм почти полностью был заполнен изысканными фотографиями ее полуобнаженного тела. Демид подписался на эту Офелию Лихт, а Брокк тогда напился айвового самогона семьи Гингер и орал с балкона стихи Есенина.
Если ты тут строишь алтарь, то никому его не показывай, Демид посмотрел на Сашкин портрет еще немного и отвернул его к стене. Слишком возбуждающе скалилась оттуда веснушчатая физиономия. Он ей все отдал. Все семьдесят две тысячи
Я бы тоже отдал, Брокк завалился на кровать и заложил руки за голову.
Хочешь я тебе отсосу? полушутливо спросил Демид, плюхнувшись рядом и уткнувшись губами в шею Брокка.
Отвали, животное, усмехнулся он и легонько отпихнул его.
В окно заглянуло бледное осеннее солнце. Демид смотрел, как пучок света скользнул по светлым бровям его друга, его бесцветным ресницам, коже цвета слоновой кости и бескровным от упавшего давления капризным губам. Брокк задремал, а Демид уставился в потолок, прислушиваясь. Вроде подъехала машина, вроде хлопнули дверцы все звуки утонули в ватной тишине.
Ее выволокли из машины и бросили на крыльцо. Она лежала на холодном камне в одних тонких рваных колготках, и прохладный осенний ветер трепал медные пряди ее волос.
Ни Демид, ни Брокк ничего не услышали.
7. Рецидивист
Анника сидела на последней парте и вместо того, чтобы слушать историка, читала «Сердце хирурга». Она не посмотрела на год издания книги, когда стягивала ее с полки, подумав, что на страницах ее поджидают кровавые истории от известного торакального хирурга. Но воспоминания Углова о родителях окунули ее в скучнейшее повествование о коллективизации и изъятии излишков зерна у кулаков. Можно было с тем же успехом слушать историка. Даже баба Маня, санитарка из хирургии, рассказывала куда более интересные вещи. Например, как один утырок залил себе желудок монтажной пеной. Хотел с собой покончить, а потом передумал, и хирургам пришлось его потрошить. Брат матерился громче всех, вытаскивая пробку из окаменевшей пены из нижнего отдела пищевода.
Он, конечно, выглядел круто! И чувствовал себя крутым! Анника тоже хотела бы иметь столько же уверенности в себе, но это не так-то просто Особенно, если она продолжит учиться в этой школе для умственно отсталых.
Мегерская средняя школа располагалась в очень красивом старинном здании с вычурной лепниной на потолках это было единственное ее достоинство. Учиться тут Здесь никто не напрягался, даже те, кто составлял расписание. Первые четыре урока алгебра. Пятый история. Потом можно отчаливать домой, практически без домашнего задания. Если она закончит девятый класс здесь, то в десятый в приличную школу ее попросту не возьмут!
Анника отложила книжку и принялась разглядывать одноклассников.
Пацанов было всего четверо. Один из них был здоровым туповатым быдлоганом, другой быдлоганом поменьше, который слыл здесь красавчиком. Третий тихий очкарик, но внезапно! авторитет. Четвертый ел мел. И листья с земли. Он и сейчас, глядя на историка, отрывал куски от тетрадного листа, клал в рот, меланхолично пережевывал и глотал. Анника прикинула, успеет ли он доесть всю тетрадку к концу урока или оставит чуть-чуть на обед.
Вон та сучка, что перемигивается с мелким быдлоганом, уже не девочка об этом она оповестила общественность через инстаграм. Аня даже удивилась ажиотажу, поднявшемуся вокруг этой новости. Подумаешь
Две подружки этой сучки постоянно дерутся, а когда дерутся, зачем-то хватают друг друга за сиськи.
Вон та мышь серая, на первой парте, смотрит влюбленными глазами на историка. Отличница, дает списывать, за что одноклассники иногда берут ее в свою стайку, чтобы сбегать покурить за школу. По дороге домой девица судорожно затирает прокуренные пальцы молодой хвоей, которую обрывает с елок возле школы.
Вон та, здоровая, с лошадиным лицом, получила от Анники порцию лимонного сока в глаза. Та больно схватила ее как-то на перемене за руку и тряхнула от души:
Слышь, ты че, шлюха, так одеваться?
На Аннике была школьная форма. Как у всех. Просто на ее фигуре она смотрелась в сто раз лучше, чем на этой корове. Анника решила не отвечать, а просто ловко достала бутылочку с распылителем, в которой раньше был освежающий тоник для лица, а сейчас был налит сильно разведенный кулинарный концентрат. Четверть сока, три четверти воды, рецепт ее брата, простенькая защита от хулиганов, как и маленькая тоненькая иголка в крохотном деревянном футляре, которую собственноручно выточил ей папа. Иголкой можно эффективно причинить боль и не оставить никаких следов. Для всего остального на ее палец надето кольцо-передатчик, который, если Анника нажмет кнопку, пришлет сигнал SOS и ее GPS-координаты всем членам семьи и начальнику службы безопасности «Йоргесен и Брокк».
Короче, два пшика из распылителя в лицо корове корова в слезы, ее подружки в крик.
Жди «огненную», тварь!
Чего ждать? не поняла Анника.
На следующей перемене парочка быдлоганов подошла заступаться за свою женщину.
Слышь, сказал мелкий. Он был за главного. Ты это Тут с тобой никто общаться не будет, поняла?
И что? удивилась Анника.
Мелкий замялся.
Типа презирать будем, поняла? попытался он разъяснить.
И что? Анника удивилась еще больше.
Ты че? Тупая? разозлился авторитетный переговорщик. Че, не понимаешь, чем это грозит?
Чем?
Огненной!
Чем?
Точно тупая!
Поедешь с нами на вылазку? вдруг спросил здоровый быдлоган, глядя Аннике на грудь. Мы там типа бухнуть собираемся, хуё-моё
У здорового оказался противный ломающийся голос. Он старался подтянуть его до баса, но то и дело его горло выдавало тоненько.
Нет, отрезала Анника, крутанулась на каблучках и ушла прочь.
Она так и не поняла, что за расправа ей грозит. Что такое «огненная»? Типа «темная», но средь бела дня? Или ее сожгут как ведьму? Чуть позже она вспомнила, что «огненной» они называют свою ритуальную беготню с факелами. Ну и что? Ну, придут они к дому, получат люлей от «эсбэ» и уйдут восвояси. Подумаешь!
Придирчиво осмотрев одноклассников, Анника уставилась на историка. Он расхаживал у доски, сунув левую руку в карман брюк, и наслаждался звуком собственного голоса. Иногда он прерывал свою скучную речь и обращался к кому-нибудь из класса с безобидной подколкой. Иногда замирал и, словно забывшись, любовался своим отражением в оконном стекле, то и дело смахивая с лацкана пиджака несуществующую пылинку.
На прошлой неделе Степан Ефимович Майер вызвал Аннику к доске, гонял по домашнему параграфу, а после по двум соседним, и поставил три с минусом за идеальный ответ. Анника разозлилась и после уроков отправилась к завучу классической школьной тетке с пончиком на голове, преподающей литру и потребовала справедливости. Завуч поджала губы, взглянула на нахальную девятиклассницу и нехотя пригласила историка на очную ставку. Тот пришел не сразу, промариновав их всю большую перемену.
Следующие пару часов Анника отвечала на разнообразные вопросы по истории. Наконец и тетка-завуч, и историк выбились из сил и вынуждены были признать, что Анника, как они выразились, «владеет материалом».
Наверно, перечитала по пути сюда, правда? улыбнулся историк.
Анника с отвращением посмотрела на него. Уж он-то не мог не знать, что столько невозможно выучить за пять минут на подоконнике.
На следующий день она узнала, что завуч, Людмила Аароновна жена историка.
Оценку ей исправили, за что Анника получила град тычков и насмешек. Самое мягкое, что она услышала «шлюха». Пошел слух, и Анника окончательно поняла, что друзей ей здесь не завести. Надо скорее сваливать из Мегер!
Только мать жалко, она тут одна останется.
Прозвенел звонок, прервав Анины размышления, и девятиклассники ломанулись вон.
Анника, останьтесь, попросил историк с улыбкой.
Он присел на краешек стола так, что мимо него нельзя было пройти, не потеревшись бедром о его коленку. Аннике стало неуютно. Она стояла перед ним, прижимая к груди «Сердце хирурга» словно талисман.
Анника, я хотел бы поговорить с вами о вашем отношении к моему предмету.
Историк, похоже, принял настороженное отвращение за смущение и притянул ее одной рукой к себе за локоток. Его вторая рука аккуратно коснулась бедра в тонком чулке и заскользила вверх по ноге.
Вы чего это меня щупаете? возмутилась Анника, отшатнувшись.
Она вдруг увидела своего учителя без прикрас: ухмыляющийся хмырь с мясистым носом, сальными глазками и липкими ладонями.
Анника вырвала свой локоть и, секунду помедлив, размахнулась и ударила историка по лицу «Сердцем хирурга». Историк вскрикнул, пошатнулся, и из рассеченной брови потекла струйка крови.
Что вы себе позволяете? в дверях вдруг появилась Аароновна.
Она подскочила к Аннике, схватила ее за плечо и решительно выволокла из класса. Была перемена, в коридоре полно народу. Унизительно.
То есть его бить нельзя, а меня за коленки можно хватать? поинтересовалась Анника вслух, когда Аароновна затолкала ее в кабинет директрисы.
Директриса, однако, не спешила ни отчитывать, ни даже расспрашивать Аннику. Она сидела, понурив плечи, будто смертельно устала.
Уверена, все было не так! заявила Ааровновна уверенно, глядя то на Аннику, то на начальницу.
Никто не спешил спорить. И проштрафившаяся ученица, и директор сидели молча и смотрели кто куда: Аня в окно, директриса прямо перед собой.
Все было именно так, как я говорю, упрямо повторила Анника.
Я вынуждена вызвать твоих родителей, голос Аароновны уже не звучал так уверенно.
Вызывайте, Анника протянула ей свой смартфон, я вам даже номер набрала
Завуч двумя короткими фразами «Ваша дочь напала на учителя!» и «В кабинете директора, третий этаж направо» оповестила Азию Брокк, куда и по какой причине ей надлежит прибыть как можно скорее.
Анника принялась воображать, как мать сходу осадит этих мегер. Азия терпеть не могла, когда кто-то разбазаривал ее время. Но пятнадцать минут спустя, пока в гнетущей тишине Анника гоняла на смартфоне мультяшных птиц и свиней, уверенности в ней поубавилось. Мать человек непредсказуемый, ей ничего не стоит понять все по-своему.
Азия вошла в кабинет ровно через семнадцать минут после звонка.
Я вас слушаю, спокойно сказала она.
Мать уселась рядом с Анникой та почувствовала ее теплый бок обхватила руками колено и уставилась на директора. Она вела себя так, будто бы это ее кабинет и это она вызвала двух своих нашкодивших администраторов на ковер.
Ваша дочь ударила учителя! сказала Ааровновна резко.
Азия медленно повернула голову и уставилась на завуча. Та выдержала пронизывающий взгляд. Аннике вдруг показалось, что в отличие от директрисы, мысленно выбросившей белый флаг, завуч кинулась в свой последний бой.
Азия усмехнулась. Анника вдруг вспомнила, как она шпыняла брата за то, что за его школьные годы провела в кабинетах завучей и директоров больше времени, чем в своем любимом кресле.
Ничего нового. И что он ей сделал?
Под юбку полез, вставила Анника, после урока оставил и
Это неправда, взорвалась завуч, вы знаете, что в нашей школе принят Меморандум, запрещающий диффамацию учителей?