А Мастер и есть настоящий демон.
****
- Что это было? - задыхаясь, произнес Соломон.
- Забаррикадируй дверь! - прорычал отец. Соломон напрягся, как только услышал скрежет передвигаемой мебели по полу. - И держись подальше от окон.
- Он жив, - произнес дядя. - Я ни черта не вижу.
- Дай ему спички, - прошипел отец в ответ.
Соломон обернулся, крепко сжимая пистолет. Он положил оружие за пояс.
- Они у меня, - прошептал он, идя на голос. - Я взял спички.
- Принеси их, - сказал дядя. - Зажги. Мне нужно видеть.
Кашель оборвал голос дяди, и Соломон опустился на колени рядом с ним. В течение пяти секунд он пытался совладать с дрожью в руках, чтобы высечь искру.
Свет вспыхнул, падая на Джимми.
- Вот, черт, - выдохнул Соломон.
Чернокожий мужчина сидел в углу. Его тело было обмякшим. Кровь покрывала нижнюю половину лица, проложив кровавую дорожку до груди, испачкав белую майку.
- Джимми, - позвал дядя, махнув рукой перед его лицом. Его дыхание было тяжелым, как у человека, которого часами пытали, и теперь он молился лишь о том, чтобы смерть, наконец, забрала его. Его тело содрогалось в частых конвульсиях, в то время как Соломон оставался неподвижным от ужаса. Но вся эта кровь не могла принадлежать Джимми. Он был покрыт ошметками плоти, перемешанными с кровью и волосами, которые не принадлежали чернокожему.
- Я нашел Мэри, - болезненно прошептал отец,
Спичка обожгла пальцы, и он выбросил ее. Внезапно внутри него зашевелилось ощущение надвигающегося ужаса, но он оттолкнул его от себя. Ему нужен глоток свежего воздуха, но вокруг стоял лишь смрад и ничего кроме смерти.
Дядя схватил коробок спичек онемевшими руками, пытаясь зажечь другую. Соломон не хотел смотреть. Он не оглядывался вокруг и пытался не связывать осязаемый запах с кровью. Но ему это было и не нужно. Все это уже буквально выжжено в его разуме. Его кожа покрылась мурашками, он хотел как можно быстрее убраться отсюда.
Внезапно вспыхнувший свет заставил всех встрепенуться от страха. Как демон-обольститель, он обвивал Соломона нерушимыми оковами кошмара. Он смотрел на Джимми, видя нескончаемый поток крови, стекающий из его рта.
- Джимми, - дядя похлопал по лицу мужчины.
Чернокожий дернулся вперед, и, вздрогнув, они отскочили от него.
- Твою ж мать, - вздохнул дядя, когда Джимми потянулся к ним; его зеленые глаза были широко раскрыты и полны безумия.
Его рот открывался и закрывался, извергая еще больше крови с булькающими звуками. Когда Соломон опустил глаза на пропитанную кровью грудь, он почувствовал, как борется с потребностью в воздухе, не желая вдыхать то, что видел. Он проиграл битву с собой и втянул воздух, когда его взгляд остановился на кровавом месиве, висевшем там, где должны были быть ноги Джимми.
- О, господи, - выдохнул дядя, выражая мысли Соломона.
- Нам нужно сваливать, - тихо произнес его отец.Здесь мы уже ничем не поможем.
Джимми бессвязно что-то повторял, но на этот раз это звучало иначе.
- Он пытается что-то сказать, - отчаянно нуждаясь в каких-либо ответах, Соломон наклонился ближе.
- К-к-к... М-м-гил! - кровь вытекала из его рта при каждой попытке вымолвить слово. - К-ч. Куч! Гила!
- Что? - спросил его дядя.
Соломон размышлял, пытаясь вычленить смысл.
- Ключ! - он провел руками по карманам. Он взял его, вытащил и оставил в ванной.Он в отеле.
- Что нам делать с ключом, Джимми? - его отец опустился на колени рядом с ним.
- М-м-гла.
- Ключ, который ты дал, - повторил Соломон, но Джимми покачал головой.
- М-гла. З-зах-нение.
- Могила, - пробормотал его отец. - Захоронение. - Соломон попытался понять, что это могло значить, и когда до него дошло Он встретил напряженный взгляд отца, устремленный на него в тусклом свете огня.
- Они вырезали ему язык, - едва слышно прошептал он ему. - Нам нужно идти.
Джимми судорожно закивал, его руки тряслись, когда он приблизился к Соломону. В этот момент их поглотила тьма, и дядя выругался, послышалось шуршание спичечного коробка, прежде чем вспыхнул свет.
- K-ключ.
- Ключ, - прошептал Соломон, борясь с подступающей тошнотой. - От могилы?
Он снова в отрицании покачал головой.
- П-п-поэма... к-к-а.
- Поэма?Соломон чувствовал себя сбитым с толку. - Что он имеет в виду под поэмой? Ключ к поэме?
- К-ч, - вновь попытался выдавить он, руки непрестанно дрожали. - М-гла. П-поэма.
- Ключ, могила, поэма, - повторил Соломон, глядя на дядю, а затем на содрогающегося в конвульсиях чернокожего.Где-то есть могила, к которой подходит этот ключ? И что это за поэма? Где я могу найти могилу и поэму?
Джимми все время пытался сделать вздох, удерживая Соломона за руку. - Оломон... У-у-щель. - Глаза его выпучились, и Соломон почувствовал, как смерть утягивала Джимми за собой, с этого самого места. Он крепко сжал руки мужчины, помогая ему сопротивляться.
- Ущелье Соломона? - Соломон задохнулся от внезапной волны предчувствия, накрывающей его с головой.
Спичка погасла, и дядя быстро поспешил зажечь еще одну. Но прежде чем он это сделал, Соломон почувствовал, что Джимми уже отошел в вечность. Его хватка ослабла, свидетельствуя о медленном и тихом уходе в мир иной.
Маленький огонек вспыхнул, и Соломон отпустил тело, прислонив его к стене.
- Он умер, - прошептал молодой человек.
- Нам нужно убираться отсюда, - предупредил отец.
****
Бабушка была ее единственной надеждой в получении необходимых ответов, и в груди Хаос горела боль, пока она пробиралась через туннели под резиденцией. Опять же грязное темное пространство было знакомо девушке, и ноги вели ее по тщательно проложенному маршруту. Если она найдет бабушку, то получит и ответы. Если нет - она проверит Чистилище. Если и там ее не будет, то она отправится в Голгофу. Во любом случае, ни одно из этих мест не сулило ей ничего хорошего.
Боль сжала грудь, стоило только представить хрупкую женщину в Голгофе. Полуобнаженной и в полуживом состоянии ее, наверное, заставили лежать дни и ночи в гробу, похожем на коробку с отверстиями. Но они придут, чтобы перевернуть жертву, не дать ей лежать в собственных экскрементах и избежать инфекционных язв, которые будут тормозить процесс очищения души.
Очищение души. Хаос подавила рыдание, осознавая, что это была еще одна ложь. Это было совсем не очищение, скорее это было жестокое наказание, чтобы запятнанный дух навсегда остался нечестивым и во зле.
Одиночество было изнурительным для большинства людей, но оно никогда не применялось по отношению к Хаос по той причине, что она не возражала против него. Легко проникнуть в самые разные закоулки сознания, когда не отвлекаешься. Это был один из способов узнать, как соприкоснуться с тайной частью внутри себя. У нее было много практики, спасибо уединению. Когда она начала выходить из клетки с улыбкой, Мастер прекратил использовать этот метод наказания.
Она должна была понять все уже тогда. Он никогда не был заинтересован в том, чтобы она становилась сильнее, а наоборот - все слабее и слабее. В то время она не понимала, что не проявляет никакого восторга в связи с обучением и дисциплиной. Но она сразу познала его истинную сущность, когда темный гнев исказил его одутловатое бледное лицо, ведь до этого он никогда не выглядел как демон.
И для кого-то вроде бабушки Голгофа была мучительным наказанием. Она может оказаться смертельной для пожилой женщины, поскольку была слишком тяжелым испытанием. Мастер сказал, что те, кто умер в Голгофе, были заключены туда для их же блага. Это означало, что их души были ближе всего к проклятию. В этих случаях Бог милостиво умерщвлял их плоть и возносил их очищенные души на Небеса, чтобы они не были пленены во чреве Ада.
Хаос замедлила шаг возле того места, где должна была быть решетка и где могла находиться бабушка. Туннели не освещались, но что-то подсказывало ей, что она близко. Девушка остановилась и повернула лицо навстречу потоку прохладного воздуха из комнаты бабушки. Такие знакомые запахи масел, которые она использовала, навеяли воспоминания о детстве.
Она прислушивалась к металлу поручней. После целой минуты безмятежного молчания ее сердце ухнуло вниз. Она поскребла ногтями о решетку, чтобы привлечь внимание. Когда тишина стала неумолимой, ничего не предвещая, ни единого звука, Хаос прекратила.
Вернувшись в туннель, она направилась к той части резиденции, где размещались чистилища. Их было шесть.
Подойдя к первому, она прислушалась. Ее встретила еще более мрачная тишина. Бабушка была единственной, кто знал, что Хаос любила играть в туннелях. За исключением Мастера. Но она никогда не говорила бабушке, что Мастер знал. Он сказал ей не говорить. И она послушалась.
С осторожностью Хаос скребла ногтями вдоль решетки каждой комнаты, а затем подставляла к ней ухо.
Дойдя до третьей, она напряглась, услышав звук. Она снова царапнула по металлу.
- Хаос?
Слабый шепот, так близко от нее, перехватил дыхание.
- Бабушка?
Кровати в Чистилище были расположены прямо над вентиляционными люками.
- Я здесь, - прошептала Хаос. - Ты
- Я в порядке, дитя, - мягко упрекнув, сказала она, ее голос был едва слышен.
Ложь заставила Хаос с отчаяньем убедиться во всех ее подозрениях.
- К-как давно ты здесь?
- Всего несколько дней.
Хаос закрыла глаза. Это была очередная ложь. Очевидно, бабушка потеряла счет дням, Хаос слышала это за ее необходимостью притворяться, что все не так уж плохо. Но Хаос знала, что все намного хуже, потому что единственная причина, по которой бабушка в Чистилище, заключалась в том, что она не подчинилась Мастеру. И теперь она была уверена, что меры соблюдения дисциплины ужесточились после всего того, что произошло.
По крайней мере, она не была в Голгофе. Что бы бабушка ни сделала, Хаос никогда бы не связала это со злом. Для Хаос все плохое, что она делала, было из любви к ней.
«Я просто изнеженная старушка, когда дело доходит до тебя. Мне не нравится видеть, что тебе больно, будь это обучение или что-то еще».
Но теперь Хаос удивлялась, насколько ошибочны были суждения бабушки о ее "обучении".
- Почему ты вернулась? Как... - Хаос слышала, насколько трудно ей было дышать и говорить. - Соломон, - едва слышно произнесла она.
Сердце Хаоса дрогнуло, отозвавшись на его красивое имя, подобному бризу в адском пекле.
- Он жив, - ахнула она, улыбаясь. - Он жив, и он такой красивый. Бабушка, мне нужно, чтобы ты мне все рассказала.
Женщина молчала, и Хаос всем сердцем желала увидеть ее лицо, чтобы понять, что происходит.
- Ты знаешь кого-нибудь по имени Шантиль?
В первую минуту тишины ее безмолвие в ответ несло в себе надежду. Хаос ждала, затаив дыхание, когда из женщины вырвался всхлип.
- Лили, - горько заплакала она.
- Это ее имя? Ты ее знаешь? Неужели она здесь бабушка? Они отняли ее у Соломона. Не плачь, пожалуйста, не плачь, ма-ма. - Это имя, которым Хаос иногда называла ее, дразня, но это лишь заставило женщину зарыдать сильнее.
- Мне нужно знать о ней. Соломон... Соломон любит ее, - задыхаясь, Хаос подавила лавину боли. - И он заслуживает этого, мне нужно найти ее для него. Скажи мне, пожалуйста. Мне нужно знать.
Женщина ответила еще более громкими рыданиями.
- Ма-ма! Ма-ма! Кто-нибудь услышит. Мне нужна твоя помощь! - от отчаяния ее голос дрогнул. - У меня больше никого нет, мама, мне нужно, чтобы ты помогла мне ее найти. Расскажи мне о Шантиль, - она едва справлялась со своим горем.
- Мне нужно рассказать тебе, - прошептала бабушка. - Мне нужно все тебе рассказать, - напряглась она. - Пожалуйста, послушай меня, мне осталось недолго.
- Что? Почему?
- Не придавай этому значения, дитя, - сказала она, твердо и сурово. - Я должна была рассказать тебе давным-давно, но...
Хаос напряглась в ожидании, пока бабушка пыталась справиться с рыданиями.
- Я была слишком слабой, и мне очень жаль, - сквозь слезы произнесла она и тихо прошипела: - Шантиль - одна из наших, она Лили Фэрчайлд, дочь Барнабаса.
Это новость шокировала Хаос, она широко раскрыла глаза, не веря тому, что услышала. Нет. Нет, это не может быть правдой.
- Она одна из... хозяек плодородия.
Хаос отчаянно пыталась вспомнить значение этого термина.
- Ты не знаешь об этом, - прошептала бабушка, как будто это было еще одно признание, которое держалось в строжайшем секрете. - Это частная секта Ордена... - на мгновенье бабушка замолчала, но потом с трудом продолжила: - ...предоставляющая ученикам стадо, чтобы завоевать больше душ.
Агония в ее тоне заставила желудок Хаос сжаться, пока она пыталась связать эту информацию с Соломоном.
Я не
- Лили была первой с ним, перед тобой. Она должна была зачать ребенка, но он был слишком упрям, хотел дождаться свадьбы, прежде...
Хаос судорожно выдохнула при упоминании ангельских черт ее любимого Соломона.
- Да, определенно. Он из тех, кто будет ждать.
Она закрыла глаза, тело наполнилось теплом от воспоминания, когда он занимался с ней любовью.
- Он женился на мне, бабушка, - она не могла больше держать это в себе. - Он женился на мне, он занимался со мной любовью. Но... он любит Шантиль. Так он назвал ее, он... он искал ее. Он думал, что она мертва.
- Возможно, так и есть, - едва слышно произнесла бабушка. - Мастер наказал ее за провал, - сказала она с горечью. - У нее больше не может быть детей, - напряженно выдала она.
Хаос стало нехорошо.
- У нее ... у нее есть дети?
- У нее три дочери. На самом деле должно было быть пять. Они все еще пытаются, творят с ней ужасные вещи, - прорычала она. - Но у нее каждый раз случается выкидыш, и Мастер говорит, что это из-за ее греха, но всё не так! Он сделал это! Он сделал это с ней и наказал за то, что она не могла выносить ребенка!
- О, Боже, - ахнула Хаос, крепко зажмуриваясь. Она была лишь очередной жертвой в безумном плане Мастера. При воспоминании о ней и Соломоне руки Хаос нервно сжали прутья решетки. Мысли об этом причиняли ей боль, в груди жгло огнем, но она заставила себя сделать это. Заставила себя почувствовать, через что прошла Лили, и девушка не испытывала к ней ненависти за то, что она притрагивалась к Соломону. Что отняла его у нее.
Еще одна вспышка тепла прошла через ее тело при воспоминании о напоре и мужественности Соломона, мысли о котором наполнили ее голову, крадя дыхание, ревностно напоминания ей о том, что никто не давал ему столько, сколько она.
Хаос покачала головой, сосредотачиваясь на мраке, окружающем ее, подавляющем ее изнутри и снаружи. Мастер никогда бы не позволил Лили быть счастливой. Конечно, Лили была достаточно умна, чтобы понимать это. Но... она, конечно же, влюбилась, да и как иначе? О, Боже... как она будет жить без него?
- Где она сейчас, бабушка? Я должна вернуть ее Соломону.
- Что? - пронзительно вскрикнула бабушка. - Дитя, ты слышала меня?
- Соломон хочет ее, он любит ее, - воскликнула Хаос с болью в сердце.
- Там больше нечего любить! - бабушка чуть ли не срывалась на крик. - Он завладел ее разумом, вырезал его прямо из ее прекрасной головы! - завопила она.
Ужас наполнял Хаос, пока она прибывала в тишине. Лоботомия. О, Боже, нет. Наказание за ее провал. Это то, что он готовил и для нее? Ее мысли закрутились в водовороте смятения. Что же теперь делать?
Чего хотел бы Соломон? Хотел ли он узнать и увидеть, что его Шантиль сломлена и пуста? Она думала о том, как он поступит, думала о его чистом сердце. О его чистой любви. Слеза скатилась по ее щеке. Без сомнения, он хотел бы свою Шантиль. Целой или разбитой на миллион кусочков, он хотел бы только ее, и Хаос найдет способ вернуть ее туда, где ее место. С Соломоном. Лили заслужила это. Она заслужила Соломона. Не Хаос, которую отослали помочь и которая сделала все не так.
Нет. В ней больше не было зла. Она будет делать лишь то, что правильно. И было действительно правильным привести Шантиль к ее любимому Соломону.
- Королева, - вспомнила Хаос. - Расскажи мне о Королеве: кто она, где находится? Она хорошая или плохая?
Внезапная тишина напугала ее. Ответ на этот вопрос значил многое, даже если Хаос не знала почему, но она чувствовала, что это имело большое значение.
- Никто не видел Королеву, дитя.
Отчаяние охватило Хаос.
- Что это значит?
- Это означает именно то, что я сказала. Ее никто никогда не видел.
Ее рот изумленно раскрылся, когда у девушки появилось новое подозрение.
- Как ты думаешь... она настоящая? Ты думаешь, это ложь, все это ложь?
- Я не знаю, - едва слышно ответила бабушка, ей уже было больно дышать.
- Что еще ты знаешь? Мне нужно как можно больше, бабушка.
- Я знаю, что Мастер - лжец. Жестокий человек. Я знаю, что не доверяю ему, знаю, что ненавижу его, - прошипела она. - И я знаю, что хочу, чтобы он вечно страдал за то, что сделал, - закончила она, ее слова вырывались с такой невероятной болью.