Мэлори - Джош Малерман 2 стр.

Вперехват выходит быстрее. Хорошо бы изобрести и другой, более совершенный способ передвижения

Том терпеть не может носить повязку. Иногда он ленится и выходит на улицу просто так. Закрывает глаза, и все. Тогда в голове звучит голос матери: «Зажмуритьсянедостаточно! Испугаешься и непроизвольно поднимешь веки. Или они заставят».

Вечно она со своими правилами!

Хотя звучит разумно. Мать всегда права. Теоретически.

Но как же надоело осторожничать! Том с рождения живет бок о бок с тварями. Это целых шестнадцать лет. И ни разу его не «заставляли» открыть глаза.

Левой-правой, левой-правой. Колодец уже близко. Мэлори велит сначала убедиться, что внутри никого нет, а потом уже бросать ведро. Том миллион раз слышал про Феликса и Джулса. Как они принесли воды, и все в доме боялись питьдумали, что твари ее заразили. А Том взял и попробовал. Том-младший обожает эту часть истории. Он бы тоже попробовал! Мужчина, в честь которого он назван, стремился изучить тварей. Том-младший разделяет стремление. Ведь люди почти ничего о них не знают! Одно понятно: воду можно пить спокойно. Он смастерил надежный фильтр.

И потом, даже Мэлори (с ее-то осторожностью!) не верит, что безумие передается через воду.

Том протягивает руку и нащупывает край цементного кольца. Он столько раз проделывал этот путь, что мог бы его пробежать и все равно остановиться вовремя. Громко сообщает:

 Дошел!

Потом перегибается через край и кричит в гулкую пустоту:

 Эй, вы! Вылезайте!

Эхо отвечает звучным басом. Том улыбается. Представляет, будто разговаривает с живым человеком. Конечно, им очень повезло наткнуться на заброшенный лагерьесть несколько домов, и инструменты, и всякая всячина. Только одиноко временами

 Молодчина, Том!  кричит он, чтобы послушать эхо еще раз.

В шахте все спокойно. Том наполняет ведро и тянет наверх. Крутит стальную ручку барабана. Устройство самое обычное. Том часто его чинит. И регулярно смазывает маслом, благо этого добра у них достаточно. Мэлори говорит, что плакала от счастья, когда десять лет назад обнаружила склад в главном домечего там только не было.

«Хорошо бы соорудить водопровод»,  размышляет Том.  «Вода подавалась бы по трубе от колодца как раз по траектории веревки, а потом проходила через фильтр. Повернул кран, и пожалуйста! Родниковая вода с доставкой на дом. И больше никаких левой-правой. Можно вообще на улицу не показываться».

Хотя к колодцу пройтись совсем не сложно. Вообще-то Том рад улизнуть из дома под любым предлогом. Просто его тянет что-нибудь усовершенствовать.

Готово. Он снимает полное ведро с крючка и несет к третьему домику. Третийсамый большой, они с мамой и сестрой всегда в нем базировались. Мать запрещает им с Олимпией проводить ночь где-то еще, хотя они уже выросли и все больше нуждаются в личном пространстве. Правило гласит: «Днем можете быть в других домах, но ночевать мы всегда должны вместе».

Правил у матери целый свод. Конкретно этонасчет ночевокТом пока не нарушал.

Хотя, если задуматься, оно устарелодесять лет назад создано

Том неодобрительно качает головой и усмехается. А что еще остается? Только смеяться. Олимпия вычитала в своих книжках про конфликт поколений. Говорит, что подросткам свойственно считать родителей странными. Вот тут Том полностью согласен. Мэлори все время боится сойти с умани на секунду не расслабляется. Они с сестрой иногда обсуждают между собойчем так жить, лучше сразу умереть.

 Да, мама,  повторяет Том, а сам усмехается. Так ему легче: хоть усмехнуться про себя. Мэлори гораздо строже других взрослых. Он встречал другихчерез лагерь иногда проходили люди, он слышал голоса. И в школе для слепых. На их семью там странно смотрели. Тому часто становилось стыдно за их отношения. Мэлори командовала, требовала беспрекословного подчинения. Олимпия где-то вычитала слово

Диктатор.

Точнее не скажешь! Олимпия пусть думает что хочет, а Том уверен: Мэлоринастоящий диктатор.

А что он может сделать? Ну, иногда тайком выйти без повязки. Вести наблюдения и мечтать, что изобретет метод борьбы с тварями. Не носить кофту с капюшоном и длинными рукавами в жаркий день. Как сегодня, например.

У входа Том прислушиваетсявнутри ждут. Это не Олимпия, а Мэлори. Значит, нельзя просто открыть дверь и поставить ведро. Придется все-таки надеть толстовку.

 Черт возьми,  ворчит Том.

Если бы не мать с ее глупыми ритуалами и предосторожностями, он жил бы совсем по-другому.

Он ставит ведро на траву и берет толстовку с крючка около двери. Капюшон не надевает. Рукава есть, и ладноголову Мэлори проверять не будет. Снова поднимает ведро. Стучит пять раз.

 Том, это ты?  окликает Мэлори.

«Кто же еще?»думает он, а вслух говорит:

 Я. Принес первое ведро.

Всего нужно четыре. Как всегда.

 Глаза закрыты?

 Завязаны, мам.

Дверь открывается.

Том передает ношу через порог. Мэлори принимает и попутно ощупывает запястье.

 Молодец,  хвалит она.

Том улыбается. Мэлори протягивает второе ведро и закрывает дверь. Том снова вешает толстовку на крюк.

Очень просто схитрить, когда мама не имеет возможности на тебя посмотреть.

 Левой-правой,  приговаривает Том.

На самом деле он просто идет вдоль веревки, помахивая ведром. Том много раз слышал, как они носили воду в доме на Шиллингем-лейнгде он родился. Ходили по двое, обвязывались бечевкой. Олимпия говоритМэлори сама не осознает, насколько часто она рассказывает про жизнь в том доме. Только она что-то недоговаривает. Они оба с Олимпией замечалина определенном моменте история всегда обрывается. Рази молчок. Конец мать даже рассказать не может, словно боится вновь пережить.

Вот и колодец. Том в одной футболке, ветер обдувает голые руки. Том закрепляет ведро, крутит ручку. Ведро громко стучит железным боком по каменной стенке. Несмотря на грохот, удвоенный эхом, Том слышит слева от себя звукпримялась под ногой трава. И еще, кажется, слышит колеса.

Похоже, кто-то толкает тележку.

Том замирает. Ведро постепенно перестает раскачиваться. Здесь кто-то есть. Дышит.

Эх, толстовка-то осталась на крючке

Еще шаг. Теперь слышно отчетливейобувь. Сухая трава под босой ногой звучит совсем иначе, чем под твердой подошвой.

Значит, человек.

Том ничего не спрашивает. Не двигается.

Еще шаг.

Интересно, а Тома тоже заметили?

Еще бы не заметитьпосле такого шума

 Кто здесь?  говорит мужчина.

До Тома доносится шуршаниеОлимпия так же шелестит, когда переворачивает страницы. У него что, книга?

Тому страшно. Впрочем, его охватывает и радостное возбуждение. Гость!

Все же Том не отзывается. Даже думает: не все правила Мэлори такие уж глупые.

Том пятится. Он мог бы добежать до дома в два счета и вовремя остановиться.

Слушает изо всех сил.

 Можно с вами поговорить?

Том отступает еще на шаг. Нащупывает кончиками пальцев веревку. Оборачивается к дому.

Скрипят колесики тележки. А вдруг человек везет оружие?

Том мигом оказывается у входной двери. Никогда еще он не проделывал путь от колодца с такой скоростью.

 Подождите!  окликает незнакомец.

Но Том уже стучитпять раз, как условлено.

 Том, это ты?

 Я! Открывай!

 Глаза закрыты?

 Мама! Скорей!

Мэлори отпирает, и Том забегает, едва не сбив ее с ног.

 Что случилось?  спрашивает Олимпия.

 Мама  начинает Том, но стук обрывает его на полуслове.

Дверь у них тонкая, старенькая. Мать давно насчет нее переживаеттакая ни от кого и ни от чего не защитит.

 Там мужчина,  опять начинает Том и чувствует, как мать предостерегающе постукивает его по плечуэто значит «молчи», Том знает. И знает, что Олимпия получила тот же сигнал.

Том замолкает.

 Здравствуйте!  говорят за дверью.  Я веду перепись.

Том вспоминает, как тот шелестел страницами. Может быть, у него полная тележка книг Мэлори не отвечает.

 Я не хотел вас пугать,  продолжает мужчина.  Если вам сейчас неудобно, я приду в другой раз. Только вот непонятно, когда выдастся случай.

Мать не отвечает. И не ответит, конечно.

Что еще за «перепись»? Спросить бы Олимпию.

 Я просто хочу поговорить,  убеждает мужчина.  Не знаю, сколько вас там Вы не могли бы принять участие в опросе? Это могло бы спасти кому-то жизнь.

Мэлори не отвечает.

 Чего он хочет?  шепотом спрашивает Том.

Мэлори сжимает его запястьезамолчи!

 Понимаете,  продолжает незнакомец,  я собираю информацию. Истории разных людей. Многие пытались смотреть на тварей. Такое часто случается А кто-то налаживает жизнь, и вполне успешно. Вы, например, знаете, что у нас пустили поезд?

Мэлори молчит. А Тому ужасно хочется ответить.

 Да, поезд. Прямо здесь, в Мичигане. А вы в курсе, что тварей стало больше? По нашим данным, их количество выросло втрое с момента нашествия. Вы, кстати, не отмечали большей активности в ваших краях?

Мэлори не отвечает. Том еле сдерживается. Слова незнакомца его будоражат. Почему нельзя обменяться информацией? Узнать, что в мире делается? Почему нет? Ведь это могло бы улучшить жизнь.

 По некоторым источникам, людям наконец удалось поймать тварь. Пытались, конечно, многие

Понятно, почему мать не отвечает.

Она уверена, что незнакомец опасен. А после словосочетания «поймать тварь» она и вовсе обратится в камень. Похоже, уже обратилась

 У меня есть списки. И наблюдения. Много полезной для вас информации. Ну а взамен вы расскажете свою историю и тоже кому-то поможете. Прошу вас! Давайте поговорим!

Мэлори не отвечает.

 Информация на бумаге?  не выдерживает Том. Мэлори снова сжимает его запястье.

 Да, конечно!  радуется мужчина.  Все записано. Материалы здесь, у меня.

Том молчит. Мать сильнее вцепилась в руку, и он пытается ослабить хватку.

 А вы не могли бы оставить их на крыльце?  вдруг спрашивает Олимпия.

Том готов расцеловать сестру.

Мужчина молчит, раздумывая. Потом произносит:

 Я оставлю все, а взамен ничего не получу. Не очень справедливый обмен получается.

И тут вмешивается Мэлори:

 Добавьте нас в список тех, кто отказался с вами разговаривать.

За дверью слышится вздох.

 Вы уверены?  спрашивает незнакомец.  Я не так часто встречаю группу людей. Сами понимаете, в наше время безопасней поодиночке. Может, впустите меня на час-другой?.. Хотя бы скажите, как вас зовут!

 Уходите!

 Я уйду. Но поймите, я хочу как лучше. Важно, чтобы люди понимали, в каком мире живут.

Никто не отвечает, и мужчина, помолчав, прощается:

 Ладно. Простите, что напугал.

Том поворачивается боком, чтобы лучше слышать. Гость спускается с крыльцатопают ботинки по ступеням. Хрустит сухая трава, скрипят колеса тележки. Том уже у двериприжался ухом к деревянной поверхности. Шаги удаляютсянезнакомец вышел на дорогу, которая ведет из лагеря.

Том оборачивается к матери и сестре, однако Мэлори заговаривает первая:

 Я же велела тебе молчать! Чтобы больше такого не было!

 Все, ушел  говорит Олимпия.

«Сейчас скажет, что нужно прочесать лагерь»,  думает Том.

 Надо пройтись по лагерю, убедиться,  говорит Мэлори.

 Мама, это точно не Гари,  возражает Том.

Мать мгновенно взвивается.

 Больше ни слова! И надень ты, ради бога, капюшон!

«Сейчас начнется»,  думает Том. Мать скажет: «А может быть, он не ушел? Разбил палатку рядомв лесу. Кто знает, как долго он за нами следит?» И обязательно приплетет Гари. Она всегда так: чуть чтосразу Гари.

Но Том ее уже не слушает. Он сосредоточен на другомпо ту сторону двери тихое шуршание. Ветерок теребит страницы. Значит, незнакомец все-таки оставил на крыльце бумаги.

Глава 2

Олимпия сидит на кровати и читает вслух. Да, почерк у переписчика ужасный «Просто они сделали много экземпляров,  догадывается Олимпия,  и неизвестно, какая по счету эта копия». Перед ней внушительная стопка. Толще, чем любое из библиотечных изданий. Олимпия торопится, глотает слова. Ее, как пишут в романах, «обуревают чувства». Она «сгорает от нетерпения» и «затаив дыхание» переворачивает страницысовсем как герои многочисленных прочитанных ею книг. У них с Томом теперь есть тайна! Мэлори не подозревает, что мужчина оставил рукопись. И не догадывается, что она, Олимпия, сейчас читает брату вслух.

 Ну же!  торопит Том.

Он, конечно, и сам умеет читать, только ленится. И не может сидеть на месте. Ему всегда нужно быть в движении. Обязательно что-то делать.

Олимпия продолжает:

 Кто-то его удержал!  восклицает Том.  Нельзя же сидеть под водой, пока не задохнешься! Добровольно!.. Это невозможно!

Олимпия кивает. Хотя Невозможно ли? Судя по рассказам Мэлори, возможно все. Да и сама она помнит, как вся школа для слепых разом лишилась рассудка.

 Речь идет о безумии,  говорит Олимпия.  Безумцы творят немыслимые вещи.

 Не настолько!  Том меряет комнату шагами.  Тут невозможно физически! Сама посуди! Допустим, ты решила утопиться и нырнула. Тело ведь само всплывет на поверхность!

 Ну, не знаю

 Я тоже не знаю. Но по мне, история не очень убедительная.

 Том, ты слушаешь?

Том останавливается, мрачно глядя на сестру.

 Конечно. Я всегда слушаю,  говорит он.

Олимпия имеет в виду Мэлори. Никто из них не хочет, чтобы мама их застукала.

Олимпия продолжает:

Том теперьвесь внимание.

 А откуда они знают, что она смотрела только сквозь отверстие?

 Ну, это само собой

 Вот чему меня научила мамочка«само собой» ничего не бывает, все нужно перепроверить.

При упоминании о матери Олимпия настораживается.

 Ты слушаешь, Том?

 Читай дальше, Олимпия!

Олимпия пробегает глазами несколько строк.

 Интересно  говорит она.  «В штате Огайо больные на терминальной стадии вызвались для проведения опытов».

 Ух ты!  восклицает Том.  Герои!

 Точно! Слушай: «один из добровольцев сошел с ума после просмотра видео».

 Как мама рассказывала.

 Ага. И дальше: «другой доброволец обезумел, посмотрев на фотографию. Еще один лишился рассудка, посмотрев на негативы». Что такое негативы, Том?

 Не знаю.

Олимпия вздрагивает. Ей грустно представлять, как эти несчастные в больничных робах бродят по опустевшим улицам и жертвуют собой.

 Они умерли ради эксперимента

 Не ради эксперимента, а ради будущего!  возражает Том.  Пусть они и были безнадежно больны, все равнопоступили благородно!

Конечно, благородно. Олимпия согласна.

 Тут пятьдесят страниц в том же духе,  вздыхает она.

 И мы прочтем все до единой!

«Ты слушаешь?»хочет опять спросить Олимпия, но Том догадывается по лицу, предостерегающе поднимает руку и требует:

 Читай!

 Ох, зря она это сделала!..

 Зря!.. Обезумела. Ворвалась в здание местного театра. Перебила семью, которая там пряталась.

На улице хрустит ветка. Оба мгновенно зажмуриваются. Молчат затаив дыхание. Слушают изо всех сил.

 Олень,  первым объявляет Том.

Олимпия так и знала.

Они открывают глаза.

 Здоровый олень,  уточняет Олимпия.

 Надо еще разобраться, чем здоровый олень отличается от сумасшедшего,  усмехается Том.

 А может, лось Или даже лев  размышляет она, улыбаясь.

Том уже открывает рот, чтобы возразить, однако Олимпия перелистывает раздел с опытами и читает следующий заголовок: