«Поселения». Города расположены в порядке
Тут она замолкает.
В порядке чего? спрашивает Том.
Видя, что сестра собирается перевернуть страницу, Том поспешно пересекает комнату и садится рядом с Олимпией на кровать.
Не надо ничего пропускать! Читай!
Олимпия показывает ему подзаголовок: «Города расположены в порядке прогрессивности».
Что еще за прогрессивность? спрашивает Том.
Наверное, имеется в виду приспособленность
У Тома загораются глаза, и Олимпия чувствует себя виноватой: не надо было ему показывать. И вообще, лучше бы чужак с бумагами не приходил.
Например, города, где пытались отлавливать тварей, да? волнуется Том.
Лучше бы ему этого не видеть, только все равно ведь прочтет Олимпия нехотя отдает брату рукопись.
Вот черт «Супруги из северного Иллинойса утверждали, что им удалось запереть тварь в сарае. Они подвели меня к двери и предложили послушать. Из сарая доносился плач. Я изобразил восхищение, попрощался и ушел. Вечером я вернулся и выпустил на свободу двенадцатилетнего сына хозяина».
Ужас! восклицает Олимпия.
Ужас А это: «Уроженец Питтсбурга утверждал, что закопал трех особей на заднем дворе. Он показал свежие могилы. Я попросил разрешения отрыть тварей. Тогда мужчина достал ружье и пригрозил, что застрелит, если я кому-нибудь расскажу, что он сделал со своей семьей. Непростую работу я себе выбрал!»
Боже! вздрагивает Олимпия. Получается, нигде не написано, как кто-то действительно поймал тварь.
Тома манит первый город в спискеИндиан-Ривер и имя основательницыАфина Ханц. Однако он не может пропустить последнее замечание сестры мимо ушей:
Ну не написано. И что? Говорю тебе, Олимпия, кто-то наверняка ее поймал. Ведь на свете полно людей. Мы только и видели, что один лагерь и кусочек Мичигана. А мир большой! Понимаешь?
Том замолкает и мечтательно смотрит в пространствословно он уже на пути в другие города.
Я верюкто-то уже поймал тварь! И я бы хотел увидеть этого человека!
Перестань! Не будь идиотом, Том! фыркает Олимпия.
А сама понимает: для брата эти сведенияпросто мечта. Значит, есть на свете люди, которые разделяют его образ мысли. И есть поселения вдали от лагеря «Ядин» и от матери, которая блюдет правила и молится на повязку.
А бывают книжки с картами? спрашивает Том.
Конечно. В библиотеке есть дорожный атлас. Зачем тебе? Уйдешь в более прогрессивное место?
Том невесело смеется.
Олимпия забирает бумаги и поспешно переводит тему:
Смотри, списки
Том обязательно прочитает про прогрессивные города. Будет сидеть над этими страницами месяцами, годами
Список улиц. График температур. График частоты появления тварей. Перечень фамилий, бормочет Олимпия.
Фамилий? оживляется Том.
Тебе-то что? Я думала, тебя только технические новинки интересуют.
Том легонько толкает сестру локтем.
Дай посмотрю.
Она передает брату бумаги. Том щурится. У него всегда такое лицо, когда он понял что-то важное.
Список выживших, говорит он.
Откуда ты знаешь?
Смотри.
Он показывает на сноску в конце первой страницы. Напротив условных обозначений расшифровка: замечен очевидцем, вероятно, замечен и достоверно жив.
Достоверно жив, повторяет Олимпия. Надо же, список
Они оба садятся чуть прямее.
Давай посмотрим, есть ли мы? предлагает Том. Открой Мичиган.
Олимпия качает головой:
Нет нас, Том. Вот если бы мама его впустила, были бы.
Ну да, точно.
Олимпия все равно открывает перепись штата Мичиган. Список на десятки страниц. То же самое и в других западных штатах.
Видишь, сколько народу! Кто-нибудь да поймал! говорит Том.
Ну, не так уж много, если сравнивать со статистикой семнадцатилетней давности. Помнишь, мама рассказывала про телефонную книгу? Сколько звонков они тогда сделали
Да, соглашается Том, причем обзванивали только соседей.
Вот-вот!
Они просматривают списки. Какие-то фамилии почти невозможно разобрать, какие-товидны отлично.
Идея! восклицает Том.
Он вскакивает с кровати и кидается к своей тумбочке. Достает из верхнего ящика карандаш.
Давай сами себя запишем.
Олимпия вздыхает с облегчением. Она боялась, как бы после прогрессивных городов Том не замкнулся в себе на несколько месяцев. Как начнет мечтать о большом мире за пределами лагеря Мама зовет его «неисправимым оптимистом», но Олимпия знает за братом манеру надолго погружаться в тяжелую задумчивость. Есть подобные персонажи в книгахкоторые всегда молчат о главном. Такие герои часто меняются к концу романа. И заодно меняют всех вокруг.
Том снова садится рядом. Берет бумаги и открывает последнюю страницу Мичиганского списка.
В конце есть свободное место. Том пишет: «лагерь Ядин». Заносит свое имя. Потом передает карандаш сестре.
Олимпии тоже нравится эта затея. Она улыбается, глядя на длинный столбик. И вдруг улыбка застывает на лицедва имени бросаются Олимпии в глаза. Она их помнит, хотя Мэлори не так уж часто называет этих людей по имени.
Ты чего? спрашивает Том.
Олимпия поспешно листаетищет название города, к которому относятся привлекшие ее люди.
Олимпия, что с тобой? повторяет Том. Ты чего испугалась?
Олимпия смотрит сквозь него. У нее перед глазами лишь два имени и название городаСейнт-Игнас. Два имени, словно маячок во мраке, освещают дорогу в темнотев мире, на который нельзя смотреть, потому что он полон тварей, а от них сходят с ума.
Да что с тобой, Олимпия? снова спрашивает Том.
Надо позвать маму.
Она еще обходит лагерь. И потом, я не хочу, чтобы она знала про
Надо позвать маму! Немедленно! твердо говорит Олимпия.
Глава 3
Гари не выходит у Мэлори из головы.
«Он вел бы себя точно так же, думает Мэлори. Пришел бы. Постучался. Пообщались бы через дверь. Он ведь сама невинность. Пока не впустишь А потом со всеми подружится, вотрется в доверие, и вуаля! собственные дети от тебя отвернулись. Безумец в домеконец всему».
Гари наверняка понравился бы ее неугомонному сыну. Завлек бы мальчика рассказамимол, знает все о новом мире. А Олимпия была бы очарована его странствиями и путевыми заметками.
«Надо проверить лагерь», решает Мэлори. Правда, дети уверяют, будто незваный гость ушел, а их слух лучше любых радаров. И все же лучше убедиться. Он действительно только сегодня пришел или уже несколько недель живет в одном из домиков?
Он застал Тома на улице. О чем это говорит?
Постучался, когда все были дома. А это что значит?
Мэлори быстро доходит до восьмого домика. Открывает дверь. На ней перчатки и кофта с длинным рукавом и капюшоном. Теплое белье, толстые носки.
Мэлори не забыла про Анетт. Слепую обезумевшую Анетт. Ее свели с ума твари. Каким образом?
Прежде чем зайти, Мэлори принюхивается. Что-что, а обоняние у нее заметно улучшилось. Она умеет по запаху определять приближение грозы и расстояние до леса. Издалека чувствует запах смерти и без труда вычислит, жил кто-то в доме или нет.
На пороге восьмого домика пахнет только древесинойникто не ночевал. Она входит, на всякий случай держа перед собой нож.
Лагерь «Ядин» был к ним добр. Очень добр. По прибытии они обнаружили многомесячные запасы консервов. Семена, чтобы развести огород. Садовый инвентарь и детские игрушки. Кров над головой и фортепиано. Весельную лодку, чтобы плавать по озеру. Тропинки, чтобы размять ноги. Мэлори сразу подумалаздесь можно и пожить. И как-то незаметно прошло десять лет. Том и Олимпия превратились в подростков. Причем довольно давно.
Мэлори обследует толстой палкой пространство между кроватями и под ними. В пустых домиках нередко селятся лесные обитатели. Мэлори их не боитсябывают вещи и пострашнее. Если сделать вид, что нападаешь, зверь, как правило, бежит. Даже безумный. Хотя нельзя знать наверняка, безумно животное или нет. С насекомыми еще сложнее. Например, как понять, безумен ли паук? Правда, иногда Мэлори попадались странные паутиныпо их беспорядочным нитям можно было предположить, что тут побывало нечто.
Конечно, твари часто бродят по лагерю. Том и Олимпия слышат их прямо из третьего домика и сообщают Мэлори.
Не подходизарежу! громко произносит Мэлори.
Просто чтобы услышать собственный голос. Она прекрасно понимает: если этот «переписчик» здесьнапример, сидит, поджав ноги, на одной из кроватей, он запросто ее убьет. Однако дети слышали, как он уходил. Их слуху можно доверять.
Проверив восьмой домик, Мэлори берется за веревку и направляется к девятому. Жарко. Давно не было такой жары. Все равно Мэлори ни за что не снимет кофту с капюшоном.
Она помнит про Анетт.
Дети не верят, говорятот прикосновений с ума не сходят. Но тут пока не они решают.
Мэлори ясно помнит рыжую Анетт. Она выбежала из-за угла. Синий халат вздувался за ней, как парус. Рот неестественно скривился, сразу виднобезумие. В руке был нож.
У Мэлори тоже нож. Она толкает острием дверь девятого домика.
Замирает на пороге и принюхивается.
Изначально все чувства равноценнызрение, обоняние, осязание. Однако твари заставили людей жить по-другому. Да, нашествие было давно, но Мэлори, как человек, родившийся «до», наверное, никогда не свыкнется с новой реальностью. Том-старший предполагал, что люди сходят с ума при виде тварей, потому что человеческий мозг отказывается верить в их существование. Мы не способны их воспринять. Мы теряем рассудок от увиденного. Значит, с таким же успехом можно обезуметь и от прикосновения. Любое взаимодействие с неопознанным, не поддающимся нашему восприятию, по идее, должно закончиться одинаково.
Как бы не пришлось носить затычки для носа и ушей
Мэлори переступает порог. Вздрагивает, снова подумав о Гари. Она не может о нем забыть. Тогда, на реке, кто-то сдернул с нее повязку. Мэлори решилатварь, необъяснимое явление природы. А если нет? Если это был Гари? Четыре года жил в палатке у дома, где Мэлори в одиночестве растила детей. Потом выследил, подкрался к лодке. Мэлори без труда представила, как он тогда разделся на берегу и зашел в воду по пояс. А сейчас ждет ее здесь, в девятом домике, это Мэлори тоже хорошо представляет. Может быть, машет рукой.
Мэлори шарит палкой под кроватями. Нервы на пределе, и бородатый дьявол из прошлого так и стоит у нее перед глазами. Поэтому, когда палка натыкается на какой-то предмет, Мэлори замирает от ужаса. Потом вспоминаетэто всего лишь визор. Часть шлема, изобретением которого Том был одержим прошлым летом.
Мэлори ощупывает визор. Разумеется, не снимая перчаток. Вспоминает Анетт. Впрочем, Мэлори ни на секунду о ней не забывает, равно как и о Гари. Два мистических персонажа, которые сделали Мэлори такой, какая она сейчас, вечно напуганной и осторожной. В новом мире они сформировали ее, подобно родителям. Вероломный отец и безумная мать.
Не подходи! Зарежу! снова выкрикивает Мэлори.
Затем она выходит на улицу и по веревке направляется к главному дому. Там много комнат, есть кухня и подвал с припасами, благодаря которым они выживали все эти годы.
Левая рука скользит по веревке, в правой крепко зажат нож. Мэлори пытается вспомнить, дотронулись ли до нее на реке, когда сдернули повязку. А если дотронулись? Могли задеть переносицу Что же это было? Или кто?
Дорога идет в гору, но Мэлори в хорошей форме. До нашествия она не была такой крепкой. Они с сестрой Шеннон не очень-то жаловали спорт, несмотря на родительские увещевания. Обе предпочитали гулять с подружками по городу, а не бегать с мячом, и ни разу за годы учебы не пришли поддержать университетскую футбольную команду. А сейчас Мэлори без устали проходит много миль и умеет драться. Хорошо владеет ножом. Если даже наткнется на врага в главном доме, не даст себя в обиду.
Как бы ей хотелось забыть про Анетт. И про Гари. Только не получается. Словно все десять лет они стучат в дверь. Спрашивают: «Впустишь на часок-другой?»
Мысли в голове тяжелые: о тварях, о безумцах, о судьбе детей, о долгих годах в изоляции. Мэлори подходит к каменным ступеням главного крыльца. Надо собраться.
Толкает дверь острием ножа. Переступает порог.
Анетт ушла за грань безумия. Ее заставили. Как?
Мэлори принюхивается. Слушает. Конечно, за последние десять лет ей часто приходилось стоять рядом с тварями. Том и Олимпия говорят, что их стало больше. И сегодняшний посетитель подтвердил. Насколько больше? Они уже на каждом шагу?
Мэлори входит внутрь. Главный дом самый жаркий, несмотря на высокие потолки и большие пространства. Наверное, из-за огромных окон. Хоть стекла и закрашены черной краской, все равно душно, как в бане. Мэлори выросла на Верхнем полуострове, где бани были очень популярны. Родители обычно загоняли их с Шеннон в парилку перед сном. А потом они с сестрой неслись к озеру и прыгали в прохладную воду Мэлори пересекает залу, которая когда-то служила общей столовой. Вот бы сейчас окунуться!
Звук. Что-то шевелится. Снаружи. Мэлори замирает. Не надо паниковать, звуков в лагере предостаточно. То ветка упадет, то ветер подует, то деревянные панели домов заскрипят.
Мэлори ждет. Слушает.
Она, конечно, понимает, насколько сейчас уязвима. Возможно, утренний гость здесьстоит в углу и готовится напасть. Возможно, тварь прямо перед нейзамерла и изучает свое воздействие на человека. Однако за семнадцать лет жизни вслепую Мэлори научилась по-своему обращаться с темнотой.
В школе для слепых Мэлори называли «упертой», а Том в порыве гнева как-то заявил, что у нее паранойя. Пусть, Мэлори не спорит. Но у нее есть еще одно умениекогда завязаны глаза, она может убедить себя, что нет никаких тварей и заброшенного лагеря. Ее жизнь в полной безопасности. Она в отчем доме. Папа сидит у печки со своим маленьким радиоприемником. Мама всегда ворчала на отца: «Не садись слишком близко к огню!» Сама мама за кухонным столом играет в «Эрудита» с Шеннон. Пока Шеннон думает над ходом, мама читает книжку.
Выдуманная реальность нравится Мэлори гораздо больше настоящей. И потом, кто сказал, что она выдуманная?
И когда Мэлори, миновав столовую, направляется по коридору на кухню, она явственно ощущает запах папиного жаркого из оленины, слышит, как мама переворачивает страницу книги, чувствует, как напряженно шевелит извилинами Шеннон. Шеннонзануда, с ней невозможно играть.
Мэлори иногда говорит Тому:
Думаешь, я перфекционистка? Знал бы ты свою тетушку!
Мэлори входит на кухню. Теперь она в доме, откуда бежала двенадцать лет назад. Том-старший здесь. Хорошо бы обсудить с ним Гари.
Все, хватит! приказывает себе Мэлори. Нелегко пятнадцать лет жить с ужасными воспоминаниямиони всегда рядом, в любой момент могут возникнуть, как картонные фигурки в лабиринте страха на летней ярмарке округа Маркетт.
Мэлори минует кухню, подходит к лестнице, ведущей в подвал. Прежде чем спускаться, несколько раз взмахивает перед собой ножом, чтобы убрать паутину. Она часто приносит на плечах паучков, когда ходит в кладовую.
Не приближайтесь! У меня нож! снова возглашает Мэлори.
Даже сквозь закрытые веки и повязку она чувствует, что вступила в кромешный мрак. Ощущает характерный запах подвалахолодного цемента и плесени. Раньше она первым делом стала бы шарить по стене в поисках веревки выключателячтобы дернуть и поскорей осветить помещение. А в новом мире темнота уже никого не пугает.
Мэлори идет по подвалу. «Я просто пришла за консервами», успокаивает она себя. Или их с Шеннон послали за клюквой для праздничного ужина в честь Дня благодарения. Или Том-старший показывает ей запасы в первое утро ее пребывания в доме на Шиллингем-лейн. Или она просто пришла за консервированными бобами.
Мэлори отличает консервы по крышкам даже в перчатках. Банок на полках поубавилось.
«Да, запасы тают», думает Мэлори. Привычные мысли и действия успокаивают. Она шарит по полке, а сама прислушивается и пытается поймать запах человеческого пребыванияне жил ли в доме этот «переписчик»? Мэлори почти уверена, что он наврал насчет переписи.
И что он себе думал? возмущается она.
Бобов она пока не нашла. Все же ткань перчаток мешает.
Что я его просто впущу в дом?
Она снимает одну перчатку, и снова, как в лабиринте страха, возникает яркий образтварь дотрагивается до ее оголенной руки. «И кто, по-вашему, будет вести перепись? В стране ни одной организации не осталось!»думает Мэлори.