Змея! при этом она отпрыгнула и спряталась за мою спину, ухватившись за крепкие мужские плечи.
Угу, куда подевались все твои понты? И кто ты после этого? Ясно кто: обыкновенная внутримкадовская красотка, считающая, что она предел совершенства и весь мир создан таким, каким она его видит с детства.
Сухарецкая практически не шелохнулась, когда змея проползла в метре от её ног. Ползучая тварь, то ли была глухой, то ли слишком вялой после холодной ночи, то ли решила, что не сможет проглотить никого из нас целиком. Скользя узким и длинным телом, она шустро скрылась за большим камнем. Марина Юрьевна равнодушно произнесла:
Это стрелка. Или, как её ещё называют: стрела-змея. Они обычны для Средней Азии.
Она ядовита? всё ещё взволновано переспросила героиня будущих съёмок.
В принципе, да, равнодушно пожала плечами женщина. Местное население их боится, считает, что стрелка способна в прыжке мгновенно наброситься на человека и укусить его прямо в шею или сердце. Но это всё мифыникчёмные поверья неграмотных людей, приписывающих некоторым животным фантастические способности. Укус стрелки не опасен для человека. Она питается в основном ящерицами и мелкими грызунами, которых способна проглотить. Если попусту не беспокоить змей, то они никогда не нападут первыми. Не беспокоить никогоэто закон для всех, кто оказался в пустыне.
Как я ненавижу всех этих змей и пауков. Бр-р-р! не унималась Виола. А что будет если она укусит?
Да ничего не будет. Поболит и рассосётся. В худшем случае, поднимется температура. В совсем худшемпотеря сознания, паралич, поражение лёгких и нервной системы. Но я не помню на своём веку ни одного случая, чтобы укус стрелки привёл к летальному исходу. Стрелкаэто не гюрза и даже не гадюка.
«Гюрза»? переспросила Виола. Я что-то слышала об этих змеях. Они тоже здесь водятся?
Водятся, но не в таком количестве, как стрелки, успокоила Сухарецкая.
Ай! девушка даже взвизгнула и вновь спряталась за моей спиной. У-а-а! Это что за гадость?
В двух метрах от нас на верхушку камня шустро взобрался лохматый паук светло-жёлтого цвета.
Это сольпуга, называемая в Средней Азии фалангой. Этот паук больно кусает, но он не ядовит. Их здесь ещё больше, чем стрелок. Так что, привыкайте.
«Привыкать»? Фу!
Повторюсь, фаланги не ядовиты. А вот каракурты, скорпионы и тарантулы, наоборот, очень опасны и ядовиты.
Ой, мамочка. Они тоже здесь водятся?
Да, водятся. Это пустыня, Солнце моё. Опасное место для человека.
А если меня укусит кто-нибудь из них?
Не укусит, если ты сама не станешь на них нападать.
А если я не замечу и нечаянно обижу?
Ой, Виола, если бы да кабы. Будь внимательной.
Но всё же, если меня укусит, тогда что? Смерть?
Вот когда укусит, тогда и будем решать эту задачу, как тебя спасти. А пока стой на месте и не рыпайся. Самый опасный паук в этих местахкаракурт. Он меня однажды кусал уже, но ничего, я стою рядом с тобой и разговариваю.
Больница была рядом?
Не было никого. Мы в десятом классе в поход ходили с биологом нашим. В палатке ночевали. Понимаешь? Дети ночевали в палатке. А ты взрослая дама пищишь от страха.
И что, вам яд высосали?
Яд каракурта нельзя высасывать. Тот, кто это сделает, тоже отравится. Этот яд воздействует одинаково и через кровь, и через пищеварительную систему. Николай Игнатьевич, так звали нашего учителя, приложил спичку к ранке. А затем зажёг вторую и поднёс к первой. Вот, видишь, точку? Сухарецкая указала на подъём стопы, на котором и на самом деле виднелось пятнышко величиной с горошину. Было больно, но без каких-либо последствий. Правда говорят, что такой способ эффективен в течении первых нескольких минут, пока яд не стал распространяться по крови человека.
Кошмар! Жуть, какая. Марина Юрьевна, откуда вы всё это знаете? удивление девушки было неподдельным.
Предположим, не всё. Но секрет прост: я родилась в Фергане.
В «Фергане»?
Это город в Узбекистане.
Среди узбеков? Ужас. Как вы там оказались?
Не только среди узбеков. Русских в Фергане было не меньше, чем узбеков. Были ещё украинцы, азербайджанцы, евреи. Много кого.
Они и сейчас там живут? удивилась Виола.
Нет, грустно ухмыльнулась Марина, вряд ли. Ох, Солнце моё, всё так быстро меняется. И так быстро воспринимается за константу, как будто всё так всегда и было. А между тем, Фергану построили русские.
«Русские»?
Видишь, как ты удивляешься. Современный стереотип ты воспринимаешь, как непреложную истину. Да, русские. И до революции этот город назывался Скобелев, в честь русского генерала, который и был первооснователем Ферганы. А уже в советское время город получил нынешнее название. В Средней Азии множество городов основано русскими: Алма-Атабывшее название Верный, Бишкек, население которого, когда я в нём бывала в советское время, преимущественно было русским, Гурьев, теперь его называют что-то типа Атырау, хотя там испокон веку жили русские, основавшие его ещё при царе Горохе. Да, много таких городов. Вот мы прилетели сюда в какой город?
Актау.
Изначально он назывался Шевченко. Переименован казахами в 1991 году. Здесь тоже преимущественно жили не казахи, а русские. И где они сейчас? Ты их видела? Так что не всё было так, как нам рисуется в нашу бытность. Поэтому надо уметь видеть не только глазами, но и мозгом.
Почему же все оттуда сбежали? не унималась любознательная девочка.
По многим причинам, которые не очень в наше время афишируют. Всё, Солнце моё, экскурс закончен.
У-у-у. О чём-то говорить же надо. Тут сдохнешь, пока помощи дождёшься, молодая собеседница капризно надула губки. А! Я поняла! Совок рухнул и вас выпустили из этой ужасной Азии.
Сухарецкая помолчала, как бы вспоминая молодость и детство, произнесла несколько глубокомысленно:
Да-да, всё рухнуло, всё полетело в тартарары. Ты права, Солнце моё. Но жили мы до этого неплохо. Я бы даже сказалахорошо. Родители мои служили в русском драматическом театре Ферганы. В том самом, которым долгие годы руководил Гаврила Данилович, отец Александра Абдулова.
Того самого?
«Того самого». Саша тоже работал в нём на заре своей биографии. В фойе театра висела фотография, где он в пятилетнем возрасте участвует в постановке популярной в то время пьесы «Кремлёвские курсанты». Я эту фотку рассматривала в деталях тысячу раз, когда приходила к родителям на работу.
Вы его знали?
Знала, конечно. Его в Фергане все знали и следили за его успехами. Но, естественно, что мы с ним не дружили. Слишком большая разница в возрасте. В Фергане я его видела в последний раз на похоронах отца в 1980 году. Саше было двадцать семь или двадцать шесть, а мне десять лет едва исполнилось. Но в Москве, благодаря землячеству и кинематографу, мы общались, не скажу, что часто, но систематически.
Класс! Какие люди! Удивительно, как тесен мир!
Соглашусь. Так вот, жили мы хорошо. Даже очень хорошо. И я до сих пор считаю это время счастливейшим в своей жизни.
Женщина вздохнула.
Но ведь во времена совка ничего не было: магазины пустые, а люди получали крохи.
Не хочу споритьэто бесполезное занятие. Скажу только, что слово «совок» я впервые услышала в начале девяностых, когда всё уже развалилось. В наше время его никто не употреблял.
А как называли тогда?
Обычно: СССР, Советский союз. В газетах ещё писали: «Страна социализма».
«Социализма»это же жуткий античеловеческий строй, идеология рабства.
Нормальная идеология. Хорошая. Даже замечательная. Просто она не учла всего один малюсенький, но существенный фактор.
Какой это?
Человеческий. Так уж устроены люди: с их грехами и потребностями. Низы не желают работать ради эфемерного всеобщего счастья будущих поколений. Они не хотят ждать. Им нужно всё сейчас и побольше. А верхи не готовы просто так руководить даже ради самой великой человеческой идеи всеобъемлющего равноправия и благоденствия. Иерархия и положение в обществе их быстро развращает, превращая в жадную, эгоистичную и самовлюблённую элиту. Всё! Больше ни слова об этом! Я не хочу вести этот диспут ни с тобой, ни с кем-то другим!
Жаль, как-то же надо время убить.
Давай лучше поговорим о кино или вон, хотя бы о мальчиках, она кивнула на меня.
Фи! Чего о нём говорить? Он и так перед нами прозрачен, как рыбка в банке.
Я ухмыльнулся и покрутил головойкак быстро женщины ставят штамп:
Там внизу лежит искорёженный джип со сгоревшим в нём Сашкой. Мы практически голые в этой жуткой пустыне с её фантастическими суточными перепадами температуры. У нас нет ни еды, ни воды, никто не знает где мы. Мы этого и сами не знаем. Вдобавок под ногами ползают страшно ядовитые аспиды. Но если двум женщинам суждено было встретиться даже в таких жутких условияхто почему бы не потрепаться о мужиках? Что скажешькрасава!
Ой, ой, ой! Вот только не надо включать ваш гендерный эгоцентризм. Видали мы мужиков: ни рыба, ни мясо. И каждый готов примазаться к кошельку женской особи.
И не только женской.
Что? не поняла она мой последний выпад.
Ничего. Это я так, для полноты картинки. Просто хочу сказать, что альфонсы, паразиты, рыбы прилипалы и т.д. это особи без явных гендерных признаков. Они бывают любого пола. Могу только сказать: жаль, но ты сама в этом виновата.
В чём это я виновата?
Виновата в том, что заводишь романы с пустышками. Значит, ты не лучше их. Или настолько глупа, что не можешь разобраться в сущности приближённого к тебе человека.
А ты значит, не такой?
Я сроду самого себя ни с кем не обсуждал. С чего ты взяла, что тебе это позволено? Ты мне кто?
Никто! Нетэто ты «господин Никто» и звать тебя «Никак».
Почему ты каждый раз нарываешься на грубость?
Я нарываюсь? Да у тебя самого изо рта только дерьмо лезет.
Жаль, что ты женщина.
«Жаль»? А то, что? Ты бы меня ударил? На словах с бабами вы все герои. Ну? Что молчишь? Нечем крыть?
Ша! вновь взвыла Сухарецкая. Вы меня уже достали! Согласна! Я согласна! Давайте разговаривать о социализме, коммунизме, капитализме, феодализме или любом другом «изме». Только бы не слушать вашу грызню.
Не надо ни о каком «изме» идиотизме, ради бога, сказал я покровительственно значимым слогом. Не до того сейчас. Пока вы здесь трепались ни о чём, ваш никчемный «прилипала к женскому кошельку» работал.
Что-о-о? пренебрежительно выдавила из себя Виола. Работничек! Уж не перегрелся ли ты на жарком казахском солнце?
Пока они болтали, а солнце всходило всё выше и выше, я подбирал наиболее веские аргументы для нашего отступления к шоссе. Но в какой-то момент мой глаз заметил небольшой проблеск. Что это такоепонять было трудно. Источник находился где-то в пустыне, в той стороне, куда уползал овраг, на краю которого мы расположились. Сияние было слабым, но по мере подъёма солнца над горизонтом, оно, как мне показалось, усиливалось. Я подошёл вплотную к Сухарецкой:
Марина Юрьевна, вы тоже это видите. Или у меня глюки?
Да, что-то блестит, согласилась она, глядя по направлению моей руки. Может, машина?
Возможно. Но в таком случае, она стоитотблеск не мигает.
Мы все уставились в сторону источника сияния, пытаясь рассмотреть что-то позитивное для нас. Но уже через пару минут солнечный зайчик стал таять и в конце концов потух окончательно. Виола громко выпустила воздух из надутых щёк:
Наверное какой-то блуждающий по степи казах разбил бутылку с кумысом, а мы, как дураки, стоим и пялимся.
Может быть, Солнце моё, ты и права. Но я бы всё же проверила.
Всё бросим и попрёмся неизвестно куда? возмутилась «Солнце моё».
Почему бы и нет?
Марина Юрьевна! предложение Сухарецкой явно не понравилось девушке. Я на каблуках и десяти метров по этим булыжникам не пройду. А что, если спасатели приедут, а нас нет? Это нормально?
Вот ты и оставайся, а мы с Федей прогуляемся. У нас и обувка подходящая, бывалая помощница режиссёра указала на мои подпаленные огнём кроссовки и на свои ботиночки на мягкой платформе.
Надо было думать куда тебя пригласили, я для полноты восприятия своего месседжа постучал кулаком по голове. Мы же не бал Золушки поехали снимать и не фильм про панельных проституток.
Да заткнись ты! обладательница туфель на высоких каблуках явно психанула. Я не с тобой разговариваю. Марина Юрьевна, пусть этот типчик сам туда топает. Он всё же мужчина. Нам-то зачем туда переться?
О! И про мужчину сразу вспомнила. Ещё пять минут назад она сильную половину человечества ни во что не ставила. Чтожизнь заставит, не так раскорячишься? вставил я цитату из популярного фильма.
Марина Юрьевна, уймите этого урода! Или я сама за себя не ручаюсь!
«Марина Юрьевна, уймите»! передразнил я красотку в розовом костюме. «Я сама за себя не ручаюсь». А то я сейчас как зареву, как убегу в ту степь! язва из меня, так и пёрла, сам не знаю почему. А, может, в эту, для наглядности я показал направления.
Виола не удержалась и попыталась ударить меня своими сжатыми в кулак пальчиками, украшенными художественным маникюром. Но я был начеку и перехватил её руку, а затем и вторую, когда она попыталась продублировать удар первой. Мы стояли, упёршись друг в друга взглядами: она сурово сердитым, я издевательски весёлым. Мои ладони сжали её узкие запястья с силой, достаточной для того, чтобы девушке стало больно. Именно поэтому она задёргалась, пытаясь вырваться из захватов:
Отпусти. Лучше по-хорошему отпусти!
Сухарецкая тут же пришла к ней на помощь:
Фёдор, хватит дичать! Это уже слишком!
Она ударила по моим рукам. Несильно, но для меня и этого было достаточно, чтобы разжать ладони. Я совсем не собирался доводить дело до полного унижения слабого оппонентаэто была превентивная акция, или, если хотите, акция устрашения противника. Она сама виноватапервая стала распускать руки. Я что, должен был подставлять вторую щёку после того, как она расцарапает мне первую?
Как с вами весело! немного грустно констатировала Марина. Так и время до приезда спасателей пройдёт незаметно.
Идиот! Виола тёрла свои запястья, подсасывая через нижнюю губу воздух, чем демонстрировала свою боль. Придурок! Синяки же останутся! Как я сниматься буду?
Ох, уж эти мне гламурные девицы! В овраге ещё не успела дотлеть сгоревшая машина с мёртвым водителем, а она уже о съёмках думает!
А то, что у меня на лице останутся царапиныэто до твоей единственной извилины никак не способно дойти!
Марина-а Юрьевна-а, капризно заныла моя оппонентка, топнув при этом ножкой и явно призывая старшую из нас к мерам воздействия на единственного мужчину.
Ну вот откуда берутся эти удивительные создания, всю жизнь изображающие из себя чопорных принцесс? Интересно, серое вещество в их головах тоже розового цвета?
Всё, Солнце моё, ты оставайся, а я с Федей схожу посмотреть, что там блестит.
Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!!! заголосила Виола. Не уходите, не уходите, не надо.
Всё! Решение принято. Мы быстро вернёмся, Солнце моё, не переживай.
Тогда я с вами.
Эпизод двадцатый
Террариум и серпентарий
И мы пошли втроём. Ныть Виола начала ровно через одну минуту. Каблуки её туфель то проваливались в песок, то соскальзывали с камней. Пот от тягостной поступи по тернистой пустыне покрыл лицо девушки мелкими дисперсными капельками. Приходилось то и дело останавливаться, дожидаясь, когда красотка в розовом доковыляет до нас. Наконец Сухарецкая не вытерпела:
Всё! Оставайся прямо там, где стоишь. Мы быстро вернёмся!
Мариночка Юрьевна, не бросайте меня.
Как тебя не бросать, Солнце моё. Ты ползёшь, как черепаха с попойки.
Разуйся, не выдержал и я. Босиком легче, чем в лабутенах.
Босиком? По этим камням? Сдурел?
Тогда дай мне туфлю. Дай, говорю!
Виола нехотя сняла обувку и протянула мне. Я сразу же попытался отломать каблук. Но не тут-то былообувь девушки была сделана на совесть.
Странно, в кино постоянно видишь, как легко и просто они отламываются, а в реальности всё не так.
Пришлось вернуть туфлю хозяйке. После непродолжительных уговоров мы всё же оставили расстроенную девушку в одиночестве. Я насобирал для неё кучу камней, чтобы она могла ими кидаться в местную весьма ядовитую живность. Камни и нам пригодились. Пока мы двигались в поисках неведомого источника света, мне неоднократно пришлось прогонять ими змей-стрелок. Эта узкая небольшая змея была чрезвычайно агрессивной. Стоило нам сблизиться с ней, как она принимала боевую стойку, готовая совершить решительный бросок. Но как только в неё летел первый булыжник, она тут же шустро исчезала из поля зрения, уползая со скоростью гончего пса. Уже минут через пятнадцать мы обнаружили источник, отражающий солнечный свет. Это было окно в металлическом блок-боксе, неизвестно зачем здесь установленном. Помещение было маленьким, не больше шести квадратов. Оно имело два окна, выходящие на разные стороны. Дверь изначально запиралась на замок. Но кто-то неизвестный этот замок выломал ломом или монтировкой, и на месте запора теперь зияла дыра. Внутри помещения не было ничего, за исключением мусора, окурков и старого сидения от грузовика, обтянутого зашарканным дерматином. В полу посреди комнаты зияла дыра. Я не поленился в неё заглянуть. Увидеть содержимое колодца удалось только в свете фонаря, который мне в своё время дал Жандар. Там, на глубине примерно двух метров просматривалось устройство, напоминающее пожарный гидрант. Из него торчал квадратный шток. Я сообразил, что этот шток можно повернуть с помощью специального удлинённого воротка. Вороток не заставил себя долго искать. Он был спрятан под блок-боксом. Очень хотелось пить, поэтому я немедля попробовал открыть кран. Не сразу, но это мне удалось. Где-то за стеной помещения послышалось журчание воды. Труба выходила из земли метрах в десяти от блок-бокса. Из неё жидкость стекала в жёлоб и по нему водопадом срывалась в расщелину, ту самую, которую мы не смогли преодолеть на джипе. На вкус вода оказалась немного солоноватой. К тому же она изрядно попахивала сероводородом. Но жажду такой водой можно было утолить. Что мы сразу и сделали. Сухарецкая тут же отослала меня к Виоле: