Вообще это вы мне позвонили.
Знаю.
Итак, я готова слушать.
Давайте встретимся.
Я не в восторге от такой идеи.
Тогда забудьте.
Ну хорошо, Дэн, сделаем по-вашему. Поговорим в суде.
Тишина.
Дэн?
А ведь вы даже не догадываетесь
Его шепот серьезно встревожил Уэнди.
О чем?
Она услышала то ли всхлип, то ли смешокпо телефону не разберешь, сильнее ухватила трубку и стала ждать.
На случай если вдруг надумаетесообщу вам о месте по электронной почте. Завтра в два. И приходите одна. Не захотитену что ж, рад знакомству, и до свидания. Дэн дал отбой.
У шефа было открыто. Уэнди быстро заглянула к нему. Вик разговаривал по телефону. Он поднял палец: мол, одну минуту, потом буркнул:
Ладно, пока.
Дэн Мерсер вышел на связь.
Звонил тебе?
Да.
Когда?
Только что.
Вик откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на пузе.
Значит, уже рассказал?
Говорит, его подставили, предлагал встречу, начала Уэнди, но тут поймала на себе многозначительный взгляд. А что? Что значит «уже рассказал»?
Лучше сядь, вздохнул Вик.
Ой-ей.
Вот именноой-ей.
Она села.
Судья объявила решение. Из дела убирают найденные в доме улики, а из-за предвзятости прессы и наших передач еще и снимают все обвинения.
Уэнди похолодела.
Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
Вик молчал. Она закрыла глаза, чувствуя, как сжимается вокруг мир, и поняла, почему Дэн был так уверен в их встрече.
Что теперь?
Шеф по-прежнему глядел молча.
Я уволена?
Угу.
Вот так запросто?
А чего тутэкономический кризис. Большие боссы так и так сокращают людей. Он пожал плечами:Кого, если не тебя?
Я много кого могу предложить.
Я тоже. Только среди них нет неликвидного товара. Прости, дорогая. Отдел кадров оформит документы. Вещи соберешь сегодняв здание тебя уже не пустят.
Уэнди подняласьшатко, оцепенело.
Ты хотя бы боролся за меня?
Борюсь я, когда есть шанс победить, а иначе какой смысл?
Она подождала. Вик изобразил бурную деятельность, затем, не поднимая глаз, спросил:
Ждешь трогательного прощания?
Нет, ответила Уэнди. Потом добавила:Почти.
На встречу с Мерсером пойдешь?
Да.
Помни о мерах предосторожности.
Уэнди вымученно улыбнулась:
Надо жепрямо как мама сказала, когда я пошла в колледж.
Насколько мне известно, ты ее не послушала.
Верно.
Раз ты тут не работаешь и нам уже никто, официально советую держаться подальше от Дэна Мерсера.
А неофициально?
Найдешь способ его прищучитьчто ж, на прежнее место героев брать проще, чем неудачников.
Дома ударила тишина, однако это еще ничего не значило. В свое время родители Уэнди по музыке, которая ревела в ее бумбоксе, понимали: дочь у себя в комнате. Нынешние дети носят на голове наушники, либо втыкают «капельки» или как они там еще называются и ходят с ними круглые сутки семь дней в неделю. Поэтому она не сомневалась: сынза компьютером, слуховые каналы плотно закупорены; дом вспыхнетне обратит внимания.
И все же крикнула во весь голос:
Чарли!
Тот не ответил. Как не отвечал уже года три.
Она налила себе гранатовой водки с долькой лайма и упала в потертое кресло. Любимое место Джона. Да, идею оставить этот предмет и выпивать в нем после работы, наверное, назвали бы жутковатой, однако Уэнди находила здесь нелегкое, но утешение.
Раньше мучили мысли: где с ее-то зарплатой взять чертовы деньги на колледж сыну? Теперь проблема исчезла: нигде. Она сделала глоток, посмотрела в окно и задумалась, как быть дальше. На работу сейчас никого не брали, тем более, как тактично заметил Вик, неликвидный товар. Попробовала представить, чем еще могла бы заняться, но быстро поняла: других хорошо продаваемых навыков у нее нет. Небрежная, неорганизованная, вспыльчивая Уэнди не была командным игроком, а в своей характеристике с работы обнаружила бы: «Не умеет работать в команде и налаживать контакт с коллегами». Для журналиста, ведущего расследования, отличное качество. Почти для всех других профессийнет.
Среди почты она увидела третье письмо от Арианы Насбро и тут же ощутила резь в животе. Затряслись руки. Конверт не стоило даже открыватьдва месяца назад Уэнди прочла первое послание, и ее чуть не стошнило. Двумя пальцами, словно от него смердело (а если подумать, то так и было), она отнесла письмо на кухню и сунула на дно мусорного ведра.
Слава Богу, Чарли никогда не разбирал почту, хотя кто такая Ариана Насбро, конечно, знал. Двенадцать лет назад эта женщина убила его отца.
Уэнди поднялась наверх, постучала в дверь к сынутот, само собой, не ответили заглянула внутрь.
Чарли недовольно стащил с головы наушники:
Чего?
Домашнюю работу сделал?
Почти начал.
Он заметил сердитый взгляд и поспешил улыбнуться. От этой улыбкисовсем как у отцаей всякий раз делалось больно. Уэнди уже хотела насесть на сына: почему сразу не сделал работу, но, если подумать, какой смысл? Ни к чему размениваться на пустяки, когда время их общей жизни стремительно тает. Совсем скоро она будет одна.
Покормил Джерси?
А-а
Уэнди закатила глаза.
Ладно, я сама.
Мам?
Что?
Еду из «Бамбукового домика» привезла?
Ужин. Совсем забыла.
Сын тоже закатил глаза, передразнивая мать.
Не выделывайся. Она думала рассказать ему плохие новости не сразу, подождать удобного случая, но неожиданно для себя сообщила:А меня уволили.
Чарли ничего не сказалпросто посмотрел.
Слышишь?
Да. Хреново.
Угу.
Хочешь, заберу заказ из «Домика»?
Забери.
Только платишь все равно ты, идет?
Да, заплачу, пока могу. Уж как-нибудь.
ГЛАВА 4
Марша и Тэд Макуэйд подошли к залу средней школы Касселтона ровно в шесть. Для них не нашлось бы слов точнее, чем избитые «жизнь продолжается», а тем вечером, хотя с исчезновения Хейли прошло девяносто три дня, давали премьеру школьной постановки «Отверженных», где их вторая дочь, Патрисия, играла четвертую прохожую, шестую студентку иза роль сражалисьвторую проститутку. Узнав об этом, Тэдеще в той жизни, до пропажи Хейлинемедленно начал шутить о том, с какой гордостью расскажет друзьям, что его четырнадцатилетняя дочь станет проституткой номер два. Но это было давнов другом мире, в другое время, с другими людьми.
Когда они вошли, в зале зашептались. Никто не знал, как себя вести. Марша заметила неловкость.
Пойду попью.
А я займу места, кивнул Тэд.
Она вышла в коридор, ненадолго задержалась у фонтанчика, затем свернула налево. Неподалеку уборщик тер шваброй полон был в наушниках, покачивал головой под ему одному слышную музыку и даже если заметил Маршу, то виду не подал.
Поднялась на третий этаж. Лампы здесь горели слабее. Эхо шагов разносилось в тишине здания, которое днем переполняли жизнь и энергия. Нет места более нереального, пустого и пустынного, чем школьный коридор вечером.
Марша оглянулась, никого не увидела и торопливо зашагала к своей цели.
Средняя касселтонская была большой школой: почти две тысячи детей четырех лет обучения. Поначалу цельное четырехэтажное здание, как и большинство подобных в городах с постоянно растущим населением, в итоге превратилось в собрание пристроек. Приращения к некогда красивым кирпичным стенам показывали, что директоров больше волновала практичность, чем красота; архитектурный винегрет из кубиков, «Лего» и игрушечных бревнышек будто построил ребенок.
Прошлым вечером в жуткой тишине дома Макуэйдов Тэд, ее чудесный муж, рассмеялсярассмеялся по-настоящему впервые за девяносто три дня. Голос прозвучал кощунственно. Тэд немедленно себя оборвалхохот стал всхлипом. Марша хотела помочь, как-то успокоить измученного и любимого человека, но просто не сумела.
ДетиПатрисия и Райанвнешне справлялись неплохо; в таком возрасте ко всему приспосабливаешься легче. Она пробовала думать лишь о них, отдавать им все свое тепло, все внимание, однако тоже не сумела. Кто-то решил бы: ей слишком больно. Но дело было не только в этом. Марша забросила детей, потому что ее единственной заботой, исключительной целью оставалась Хейли и желание вернуть девочку, а там наверстала бы и с Патрисией, и с Райаном.
Родная сестра Марши, Мэрили из городка Грейт-Нек, известная любительница давать советы, однажды набралась наглости заявить: «Займись мужем и детьми, и хватит упиваться своим горем». Услышав «упиваться», Марша очень захотела влепить ей пощечину и тоже дать совет думать лучше о своей семейкео сыне Греге, который принимает наркотики, о муже Хэле, который, говорят, похаживает налевои заткнуть пасть. Она хотела сказать: «Патрисия и Райан переживут, а вообще знаешь что, Мэрили? Им станет легче не от того, что мать правильно подготовит Райану сачок для лакросса или подберет для костюма Патрисии нужный оттенок серого. Нет, прийти в себя им поможет только возвращение сестры. Лишь когда та будет домаи ни минутой раньше, у всей семьи появится шанс спокойно жить дальше».
Горькая правда была в том, что Марша не разыскивала Хейли дни напролет. Она пыталась, но страшное изнеможение постоянно брало над ней верх. По утрам не возникало желания вставать с постели, руки и ноги наливались свинцом. Даже сейчас это странное паломничество по коридору стоило больших усилий.
Девяносто три дня.
Шкафчик Хейли виднелся издалека. Вскоре после ее исчезновения друзья начали украшать железную дверцутак у обочин дорог, где кто-то погиб, устраивают алтари; все залепили фотографиями, засохшими цветами, крестиками и записками «Возвращайся, Хейли!», «Нам тебя не хватает», «Ждем», «Мы тебя любим».
Марша встала у шкафчика, оглядела его, протянула руку, тронула кодовый замок и подумала, сколько раз так же протягивала руку Хейли, доставала книги, закидывала на дно свой рюкзачок, вешала пальто, болтая при этом с подружкой о лакроссе или о мальчике, в которого влюбилась.
Марша повернула голову на шум и увидела, как из своего кабинета выходит директор Пит Зекер, а с ним еще несколько человекпо-видимому, родители школьников. Впрочем, никого из них она не знала. Все молчали. Пит протянул ладонь, но руку ему никто не пожалвместо этого незнакомцы торопливо зашагали к лестнице; он проводил их взглядом, покачал головой и тут заметил Маршу.
Марша?
Привет.
Пит Зекер был хорошим директоромна удивление открытым к общению, готовым нарушать правила и мотать нервы учителям, если видел в том пользу для учеников. Он вырос здесь же, в Касселтоне, ходил в эту самую школу, а с получением нынешней должности сбылась мечта всей его жизни.
Пит подошел ближе.
Не мешаю?
Вовсе нет, с трудом улыбнулась Марша. Все так смотрели, что решила ненадолго сбежать.
Видел генеральную репетицию. Патрисия играла великолепно.
Рада слышать.
Пит кивнул. Оба посмотрели на шкафчик. Марша заметила наклейку с надписью «Команда Касселтона по лакроссу» и двумя скрещенными сачкамитакая же висела на заднем стекле ее машины.
Те двое родителей приходили по какому-то делу?
По личному, ответил Пит с вежливой улыбкой.
А, понимаю.
Сказать ничего не могу. Могу только допуститьчисто гипотетически.
Марша выжидающе молчала.
Вот вы в старших классах выпивали?
Я была, в общем, хорошей девочкой, сказала она и чуть не добавила «как Хейли». Хотя пиво тайкомслучалось.
И где брали?
Пиво? Дядя моего соседа держал винный магазинчик. А вы?
Мне доставал друг, который выглядел старше своих лет, Майкл Винд. Знаете, из тех, что начинают бриться уже в шестом классе. Вот он и покупал. Сейчас так бы не вышловезде спрашивают документы.
А при чем тутгипотетическите двое?
Люди думают, что дети показывают в магазинах поддельные удостоверения. Бывает, конечно, но я за все годы и пяти таких карточек не отобрал. А пить стали гораздо больше.
Тогда где достают?
Пит посмотрел туда, где недавно стояла пара.
У родителей.
В смысле таскают из домашнего бара?
Если бы. Фамилия тех двоихчисто гипотетическиМилнеры. Хорошие люди. Он страховой агент в городе, она держит бутик в Глен-Роке; четверо детей, двое учатся тут, старший играет в бейсбольной команде.
И?..
Вечером в пятницу эти милые заботливые родители купили кег и закатили вечеринку для его команды у себя в подвале. Двое мальчишек напились и забросали яйцами дом третьего, а один употребил столько, что ему едва не промыли желудок.
Стоп. Пиво купили родители?
Пит кивнул.
Вот вы о чем говорили.
Именно.
И как они себя оправдывали?
Почти как все: мол, дети в любом случае напьются, так пусть хоть в безопасном месте. Милнеры не хотели, чтобы мальчишки ехали в Нью-Йорк или куда похуже, вели потом, не дай Бог, машину пьяными Потому и разрешили квасить в подвалев четырех стенах, где много не натворишь.
В общем-то разумно.
А вы бы так поступили?
Марша подумала.
Нет. Но в прошлом году мы возили Хейли и ее подругу в Тоскану и там, на виноградниках, дали им вина. Думаете, зря?
В Италии это не противозаконно.
Не вижу большой разницы.
Так, по-вашему, те родители правы?
Страшно не правы. Да и что за оправдание такоесамим купить детям выпивку? Это уже далеко не просто желание создать детям безопасную обстановку. Этожелание быть клевыми и крутыми предками: приятелямив первую очередь, а родителямиво вторую.
Согласен.
С другой стороны, сказала Марша, взглянув на шкафчик, не мне давать им советы.
Директор промолчал.
Пит?
Да?
Что говорят?
Не совсем понимаю
Еще как понимаете. Что говорятХейли похитили, или сама сбежала?
Он снова ничего не сказалбыло видно: раздумывает.
Давайте, как есть. А не как мне хочется.
Да, конечно.
Итак?
Сейчас, соберусь с духом.
В коридорах уже развесили плакаты. Близился ежегодный бал, потом выпуск. Пит перевел взгляд на шкафчик. Она посмотрела туда же, заметила фотографию и застыла. Тэд, Хейли, Патрисия, Райанвся семья, кроме нее самой, рядом с Микки-Маусом в парке «Дисней уорлд». Снимала Марша, на айфон Хейлирозовый корпус с фиолетовым цветком-наклейкой. Небольшие каникулы устроили за три недели до исчезновения дочери. Даже версию, что кто-то из встреченных во время поездки преследовал девочку до самого дома, полицейские прощупали, но никаких следов не нашли. Марша помнила, какой счастливой была Хейли, да и остальные тожена несколько дней они оставили все заботы и веселились, как дети. А снимок сделали случайно: обычно к персонажам тянулись очереди на полчасаиз малышей с блокнотами для автографов, куда им ставили штампики, но тут в Эпкоте, одной из частей парка, Хейли увидела совершенно свободного Микки-Мауса, заулыбалась, схватила под руки брата с сестрой и позвала:
Идем сфоткаемся!
Марша настояла на том, что снимет сама, и с тех пор не забывала, какая волна чувств накатила на нее при виде семьивсего своего мира, счастливой, дружно стоящей вокруг Микки. Теперь она смотрела на фотографию, вспоминала тот идеальный миг и не сводила глаз с обезоруживающей улыбки Хейли.
Думаешь, будто знаешь ребенка, начал Пит Зекер. А у них у всех тайны.
Даже у Хейли?
Он развел руками.
Посмотрите, сколько шкафчиков. Пусть я говорю очевидные вещи, но за каждымребенок со своими мечтами и надеждами, ребенок, который переживает тяжелый, сумасшедший период. Подростковый возраствойна с трудностями, воображаемыми и реальными: в общении, учебе, спорте. А при этом ты еще меняешься, кипят гормоны. И все эти шкафчики, все эти непростые личности заперты тут по семь часов в день. Моя специальностьфизика. Глядя на них, я представляю атомы в замкнутом раскаленном пространстве и то, с какой силой они рвутся наружу.
Так вы думаете, Хейли сбежала?
Пит Зекер не отрываясь смотрел на фотографию из «Дисней уорлда» и, казалось, видел только обезоруживающую улыбку девочки. Потом повернул голову, и Марша увидела слезы.
Нет, вряд ли она сбежала. По-моему, с ней что-то стряслось. Плохо дело.
ГЛАВА 5
Проснувшись утром, Уэнди первым делом включила печь для панинитак было модно называть сандвичный тостер, или, если совсем просто, гриль фирмы «Джордж Форман». Это устройство быстро стало самой нужной вещью в домеУэнди и Чарли питались почти одними только панини. Между ломтиками цельнозернового хлеба из «Трейдер Джо» она положила кусочки бекона, сыра и опустила уже горячую крышку.